Наверное

Промозглая весна раздражает похуже осени. Серое небо, серая почва, серое всë. Начало марта — самое нелюбимое время года Хенка и Кисы. Кажется, в этом всем красоту мог увидеть только романтичный по своей натуре Мел. Но не сейчас. Парни сидят на базе, удобно расположившись на диване. Егора с Геной не было — у одного заморочки с Анжелой, а второй просто шатается по одному Богу известным делам. Сегодня выдалась отличная возможность провести время вдвоем, обсудить прошедшие дни и актуальные планы, упиваясь теплом друг друга. Пожалуй, на базе сейчас действительно холодно. Для ношения весенних курточек было ещë рано, но и сидеть в полном обмундировании не хотелось. В ход пошëл полумертвый обогреватель, ради которого пришлось принести удлинитель. Два. Боря гладит Ваню по голове, которую тот положил ему на плечо. Нежно, тепло, уютно. Даже не верится, что всë происходит в реальности. — Киса.. а, Киса, — послышалось откуда-то сверху, — ты уснул что-ли? — Отвянь.. Ментëныш, — последнее слово больше не имеет ироничной или ненавистной окраски. Оно звучит тихо, но каждый раз, как в первый, отдаётся в голове. Хенк только хмыкает, ухмыляясь. Притягивает ещë ближе к себе, утыкается носом в тëмную макушку. Киса ëжится, но сразу обмякает в чужих объятиях. Возвращаться в реальность — худшее, что можно сделать сейчас. Пучина времени перестаёт затягивать, оставляя всë в моменте. Ничего нет, вокруг сплошной вакуум, только они. Всë так не закончится, кажется, что у них есть шанс на счастливое будущее, даже сквозь непроглядную муть «Чëрной весны», попытки забыться, вездесущую грязь. Ниточка сознания всë ещë связывает Борю с окружающим миром, центром которого является Кислов. Хенку тоже хочется спать в безграничном молчании с Кисой под боком. В такие моменты главное не поддаваться на соблазны, держаться до победного — опасно. Вот и остаётся только прижиматься к изредка подрагивающему телу рядом, согревать своим теплом. Ваня чихает, резко открывает глаза и начинает копошиться. Хенк поймал себя на мысли, что тот реально похож на кота. Непоседливого котёнка с шилом в одном месте, который постоянно пытается нашкодить, а потом как ни в чëм не бывало трëтся о руку хозяина, принимая любовь. И глаза у него такие.. Глубокие, тëмные, настолько притягательные, словно глубины космоса, о котором так часто мечтал Боря. — О, господи, Киса, что происходит..?, — Хенк садится ровно, пытается проморгаться и включить мозг, осознать происходящее. — Пошли покурим. — Пошли. Парни выползают на улицу, предварительно выдернув удлинитель из розетки. Закрывают дверь — знают, что уже не вернутся. Кислов достаёт две сигареты, он угощает, нужно отметить сегодняшнюю дату кружочком в календаре. Отдаёт одну Боре, поджигает. Свою сигарету он прикуривает от хенкиной, блаженно затягиваясь. Было что-то интимное, но чистое и невинное в этом действии. Видеть такого Ваню — настоящее благословение свыше. Он по-особенному красивый, когда курит. Хенку хочется ударить себя посильнее, чтобы удостовериться в реальности идеального на вид Кисы. Не может же такое совершенство и в правду существовать рядом? Рыжеватый огонёк у обоих подходит к фильтру. Борис смущенно отводит глаза, когда Кислов подходит ближе, пытается уловить убегающий куда-то взгляд. Тот хитро щурится, расплываясь в улыбке и берёт чужую ладонь в свою руку. Да, сопливо, да, по-детски. Киса приподнимается на носочках, целует в уголок губ. Каждый такой раз внутри Хенка происходит взрыв, органы — все и сразу — атрофируются, особенно мозг. И всë-таки он отвечает на поцелуй. Медленно мажет по верхней губе, прикусывает нижнюю. Боря умеет сделать хорошо, Кислов знает наверняка. — Ой, ну всë, всë, — Ваня чуть отходит, улыбаясь. Руку не отпускает, — пошли на берег, мне кажется, там сегодня ахуеть красиво. С Кисой везде красиво, просто до невозможности, до дрожи в пальцах и помутнения в рассудке. Не важно, на какой-то пьяной вечеринке или с пацанами на базе. Даже в аду. Улицы были неприветливо серыми, точно так же, как и пару часов назад. Ни черта не изменилось, лишь стало ещë холоднее. Ветер добивал окончательно, и тëплая рука Кисы уже больше не сжимала ладонь — они вышли в город. По дороге парни перебрасывались немногосложными фразами и взглядами, шагали «в ногу». Со стороны они выглядели не больше, чем друзьями. Хенк с Кисой давно привыкли растворяться в пространстве, не привлекать к себе внимания двузначными переглядками. Они доковыляли до берега. Море холодное-холодное, с него дует солëным бризом. На самом деле Кислов тоже много любуется Борей, только старается этого не показывать. При такой унылой серости вокруг он остаётся таким светлым и ярким, даже когда стоит с абсолютно серьёзным выражением лица. Да и вообще, Хенк всегда какой-то серьёзный, но не отстранённый. Чем-то на своего отца похож, только вот Борю Ваня любит, в отличии от Константина.. А ещë Хенк ахуеть, какой добрый. Иногда своей удушающей помощью и любовью он раздражал, вечно пытался додумать за других, но всë же он был собой. Такой, какой есть. Время близилось к пяти. — Хей, Хенкалина. — А? — А вот что мы будем делать, когда школу закончим? — парень потупил взгляд куда-то вниз. — Буду тебе передачки в тюрьму носить, — за это высказывание Боря получил кулаком в плечо. Справедливо. — Ага, и сидеть я буду не только за наркоту, но и за убийство.. Ну, а если серьёзно? — К бате в ментуру скорее всего пойду. В органы, короче, — да, это было именно то, что нужно Хенкину. — Здорово. А меня ты куда денешь? — А ты будешь как благоверная мне покушать готовить и с работы ждать. Естественно, это всë были шутки. Да и готовить что-то большее, чем бутеры и самокрутки Киса не умел. Но оба поняли, о чëм идёт речь. — Ладно, — Ваня пожимает плечами, лыбится. Вообще, остаётся уповать на то, что он не сторчится к двадцати и эта совместная жизнь продлится чуть больше пары лет. — Блять. Я всë ещë боюсь, что тебя батя заставит жениться. Ты ж вообще, самый нормальный из всех нас.. — Не ссы, всë нормально будет. Что за разговоры вообще такие? Откуда выводы-то? — Хэнк забеспокоился. — Я тебя на дно тяну. Анекдот какой-то получается: мент и нарик долбятся в задницу. Красота! Боря не отвечает, только подходит ближе и обнимает крепко-крепко, почти удушающе. Снова утыкается носом в макушку, успокаивающе поглаживает по спине. Один из талантов Кислова — заводиться с нихуя. Хенкин привык, поэтому уже не лезет в конфликт, ведь понимает, от чего это всë идёт. Ваня желает ему только лучшего, не хочет своей ущебрностью и наркоманией поганить жизнь любимому. Боря искренне верит, что они справятся. Хенк ловит ладонями холодные щеки Кисы, смотрит прямо в глаза, абсолютно серьёзно. Ваня же подаётся вперёд, снова вовлекая в поцелуй, уже горячее. Чего только этот берег не видел.. — Киса, — он отстраняется, — не неси больше такой хуйни. Всë у нас будет заебись. — Наверное.