Пацанский флирт. Валентинка

      На пересъемке главный состав опять поселили в ту же гостишку. Даже номер тот же достался, дабл. Менять ничего не стали, Рузиль пошутил гейскую шуточку и разрядил обстановку. Только настоящие пацаны всегда шутят самые гейские шутейки. Будь хоть капля не иронии в этом, шутить об этом уже было бы некомфортно.       Рузиль вышел из душа, когда Леон уже лежал с планшетом:        — А ты читал фанфики по Мареям?       — Это че?       — Ну шип наш так назвали Марат/Андрей.       — Шип?       — Ну шипперить там, не знаешь что ли?       — Нее… — Рузиль ложится рядом, заглядывая в экран.       — Не, а давай кароч почитаю тебе лучше… — Леон слегка отодвигает экран и лихорадочно пролистывает. — Или хочешь вместе почитаем, по ролям?       Леон перелистывает описания, пробегаясь по тегам и пейрингам:       — Ебааать чё пишут! Тут стекло, а тут флафф… О, фу, а тут Адищеи. Ну Турбозимов понимаю еще, а Адищеев-то куда? Еще много то как. О, пвпха, почитаем? — и лыбится, но в глаза не смотрит.       — Пвп это че? — наводит пальцем на определение, — … ааа… ну не знаю. Тебе нравится такое?       — Не ну можно арты поглядеть, че ты, — смущается Леон.       — Да ладно, че там может быть-то? — Рузилю уже интересно, — Давай уже…       Пацаны открывают тот фанфик с многообещающим тегом и погружаются в чтение.       — Да тихо, не перелистывай, куда погнал? — Рузиль читает медленнее. Просто медленнее, или наслаждается прочитанным? Леон уже прочитал и вдруг ощущает, что его нога слишком близко к бедру Рузиля. В горле пересыхает, он громко сглатывает. Этот звук разносится в тишине комнаты слишком резко.       Рузиль смотрит искоса, но увлечен чтением. Чего там напридумывали-то эти извращенцы? Я в свою игру ниче такого не закладывал! Ну не может уже человек просто сгухи пожрать без того, чтоб подрочили уже на него! Уу сволочи! А ну вообще да, губки у Леона красивые, тут согласен. Тьфу, у Андрея. Ну и у Леона получается. Снова косится вбок.       — Дочитал, давай уже, — Рузиль делает жест «вверх крути» и тут же вскидывает руку, чтобы самому прокрутить страницу на планшете. Он не специально касается руки Леона, который тоже тянется листнуть. Не специально. Не специально же? Не специально. Что за слово тупое! Так че там… ну «прям прикасается губами», ага. Че так быстро-то? Да еще и «прижимает к стене»! Однако! А Марат че, не въебет ему сразу? Отвечает?! Да нууу! «Теплое дыхание», ну-ну, так-так… «оглаживает кубики пресса…» откуда они знают-то? Рузиль снова косится на Леона и замечает, что тот пялится на него своими голубыми. А они как будто темные сейчас. Непроизвольно улыбается:       — Ты че? Дочитал что ли? — у Рузиля автоматически включается профессиональное «как бы я это сыграл», после лет актерства это уже просто так не выключить. А Леончик, наверное, просто так читает, он-то как раз та самая аудитория, которая пишет и читает такое.       Леон уже читал этот фанфик, он вообще у него в закладках лежит. Хоть бы Рузиль не заметил значок вверху. Вторая глава — жесть. Леон такого никогда не пробовал, но описание прям мед. Да даже и поцелуй, Леон целовался конечно уже, но не так, как здесь описано. Да и сам бы он на такое не пошел, первым к парню не стал бы лезть. Он не гомофоб, конечно, это зашквар, но и с парнем не хотел бы. Ну, как не хотел, интересно, конечно, но не с каждым. Если б к нему подкатил, скажем, Райан Гослинг или Крис Эванс, то конечно, только дурак не согласится. А Марата он бы отшил сразу: избил при первой встрече, а потом Андрей его целовать должен? ну нет. А вот Рузиль, дело другое, он вроде и взрослый, плевать в прохожих не стал бы никогда, но такой ребенок еще, детство в жопе у него чаще играло, чем у самого Леона. И ласковый очень, когда смотрел как они с Анкой целовались, думал — какой он талантливый, жесть. Заставил поверить всех, что Маратка вот так бы целовался, нежно. Невхарактерно.       Нажимает кнопку следующей главы, все еще пытаясь абстрагироваться от фанфика и не думать о том, как впервые нашел его, прочитал и открыл другую вкладку в режиме инкогнито. Это было никак не связано, там он обычное свое смотрел: с девушками, никаких извращений.       — Ого, тут такое! — Рузиль прочитал уже приличный кусок в тишине и молчание в комнате кажется ему напряженным.       Леон краснеет и потеет, думая, какого черта он вообще начал этот разговор. Становится дико некомфортно. Еще днем они веселились и шутили вместе, не замечая разницы в возрасте, то ли Рузиль подыгрывал, то ли Леон старался выглядеть взрослее. И было интересно и весело, а сейчас, полураздетый после душа Рузиль, лежащий совсем близко и читающий текстовое порно, кажется чем-то очень неприличным. Сейчас он пролистывает сам, Леон лишь выхватывает глазами фразы с экрана, которые все больше вводят его в ступор: «тепло влажного рта», «твердый горячий член», «сжал упругую ягодицу»… хоть бы не встал, поздновато задумывается Леон. Ладно, хоть бы не заметил, тогда уж.       — Да, ну тут хуйня полная! Прям таки сразу кончил он в первый раз, конечно! — Рузиль говорит вроде как про себя и Леон мгновенно чувствует облегчение: сейчас они посмеются над фанфиком и забудут этот эпизод.       — Ага, — говорит Леон просто чтобы что-нибудь сказать. Он на самом деле не представляет как занимаются сексом мужчины. Но Рузиль продолжает читать, не отрываясь. — Че там залип? — Леон пытается отвлечься и отвлечь Рузиля от непристойного чтива, когда до него доходит, что тот вообще-то не просто шутит, а проявляет прямо знание предмета как будто. — А ты… — Леон мнется, но все-таки находит в себе силы спросить, понизив тон, — ты че, пробовал что ли?       — А? — Рузиль все еще увлеченно читает и с трудом отрывается от текста, чтобы посмотреть на Леона, — че пробовал? — и тут же, не моргнув глазом, добавляет, — с мужиками что ли? Не, порно смотрел, — под глазами его появляются хитрые тени, — а че? Западло что ли? — вроде невзначай кладет ладонь себе на грудь и проводит ей вниз по животу, Леон непроизвольно следит за направлением движения. — Если и пробовал? Ты че, гомофоб? — говорит он с пацанским таким наездом, который влился уже в речь от реплик в сценарии, но это звучит так забавно, учитывая контекст, что Леон улыбается.       — Да не, — Невозможно же смотреть на эти ямочки на щеках Рузиля и не улыбаться. — Просто спросил.       — Ну прям как здесь не делал, — Рузиль кивает в сторону планшета и ложится на подушки поудобнее, поворачиваясь к Леону. — Но в мастерской каких только заданий не бывает. Надо выходить из зоны комфорта, — Рузиль делает такой голос, будто цитирует драматического актера.       — Аа, — Леон тоже укладывается щекой на подушку лицом к нему и на секунду ловит ощущение доверительного разговора, который бывал на ночевках в детстве, когда в соседней комнате родители, нужно говорить шепотом и все время смешно до жути, — а че за задания?       — Ну, например, нужно прочитать рандомную статью уголовного кодекса так, будто в любви признаешься, ну или держишь типа в руках воображаемое животное, а зрителям чтоб ясно было, какое оно, понимаешь? — начинает с интересом Рузиль, вспоминая.       — М, — Леон ждал другого, но и это слушает с удовольствием. Он на самом деле не хотел стать актером, но мысленно примеряет на себя, как бы сделал это.       — Или делаешь то, что сам бы делать не стал, — продолжает Рузиль, — один парень такой у нас — я бы никогда с мужиком не стал бы. И меня к нему в пару ставят, препод такой, ну давайте, выходите из зоны комфорта. Прикинь?! Я-то че вообще? Просто под руку попался. Ну и он такой, разозлился что ли, как засосет меня, я аж обалдел. Похвалили нас тогда. Играешь от реакции, сказал, молодец. Ну знаешь, когда у тебя чужой язык во рту, как еще сыграть-то? — Рузиль лучится своей этой энергией, рассказывая историю, и Леон незаметно для себя залипает, рассматривая его лицо вблизи.       — И че, как тебе? — Леон примеряет на себя такую ситуацию. Все зависит от того, кто бы это сделал. — Красивый хоть парень-то? — и тут же чувствует, что спросил как-то не так.       Рузиль аж фыркает: — А тебе только красивых подавай? С красивым стал бы? — и лыбится широко так, во весь рот, как умеет, все ровные зубы напоказ. Леон схватывает мгновенно отпускающую паничку, от того, как Рузиль словно угадал его совсем недавнюю мысль. У них это часто случалось: совпадения в мыслях, в ощущениях, как будто на одной волне.       — А с чего я с уродом целоваться буду? — легко отвечает Леон. Рузиль опять смеется и заглядывает в глаза. Про их химию в кадре говорил и Андрей Николаевич, и другие, менее важные люди. Она как раз в том, чтобы была эта легкость заглянуть в глаза, и увидеть там отражение собственных эмоций.       — А я — красивый? — в карих глазах еще плещется веселье.       — Ты-то вообще красавчик! — Леон говорит искренне и только сейчас понимает подтекст вопроса. Он что, сейчас признал, что хотел бы с ним поцеловаться? Сменить тему! — А я? — Леон поднимает одну бровь и выпячивает губки, потому что кажется себе крутым с таким лицом. Рузиль угорает. Слегка толкает его кулаком по плечу, смеясь.       — Да ты вообще! Пионер-секс-символ! Я твой фанат вообще.       Леону тоже смешно. И приятно.

***

      Они уже выключили свет и улеглись, даже самое перед сном лежание в телефоне закончено. Завтра большой день и сразу сцена драки, нужно выспаться, но не спится. Рузиль тоже ворочается.       — Эй, красавчик! Пососемся? — хихикает Леон в полумраке номера.