* * *
Томиока чувствует как горит всё тело, чувствует кипит каждая клетка. Больно. Невыносимо больно. Пот стекает по вискам, вдоль подбородка, по всему телу. Поле сражения не думает даже стихать, а наоборот. Яркие вспышки, быстрые атаки, крики, кровь, страх. Мальчишка стоит на одном колене, пытается надышаться, заодно глотая собственную кровь с пузырями воздуха. Девочки из дома бабочек были правы, ему стоило лучше залатать раны с прошлой битвы, а сейчас... сейчас кажется слишком поздно. В ушах стучит кровь, перед глазами белая пелена. Тот пускает отчаянный смешок. — Гё, прости меня, я не смогу вернуться домой. -он встаёт с колена, наступает на повреждённую ногу, его сразу же косит в бок. Но он удерживается, не падает, и несётся вперёд, он ведь третий сильнейший мечник во всем корпусе. Он просто так не сдастся, даже если пожертвует собой, это будет достойная смерть. Лучший за всю историю Столп Воды павший в бою за свою родину. Это будет лучшая слава для бойца. Тот смеётся, сплевывает и понимает что сил еле хватает на то чтобы передвигаться. Глубоко вдыхает пока враг отступает на пару шагов чтобы нанести добиваюший удар клинком. Тот собирает все остатки сил и проводит козырную атаку, разнося всё находящееся близ двадцати метров. Чувствует острую боль от потери очередной конечности и наконец растворяется в темноте. обморок, или... Наверное у темноты всегда были две стороны. Темнота, и тьма. Та что называется темнотой, оказывается прохладной, тихой, обволакивающей, будто в море нырнул. Но та что кличется тьмой, холодная, страшная и одинокая. Царапает, будто тысяча игл торчащих отовсюду. Парень находился ровно посередине, но так же полностью в этих обеих сторонах. Ему было холодно и прохладно, приятно м больно, страшно и одиноко, громко и тихо, пусто... Его по частям находят спустя сутки, в руинах. Верхняя часть тела лежала в парах десятках метров от нижней части, которую завалило разрушившимся домом, а руки были отрезаны по локоть и разбросаны по разным сторонам, да и всё вокруг было залито кровью. Не только Столпа, но и обычных деревенских. Какуши благополучно собрали все отрезанные части мечника и уложили на носилки, укрыв его с головой белой тканью. Никто уже и не вспомнит, как долго длилась церемония захоронения. Но больше всех был растроен мужчина, который не смог остановить любимого от верной смерти, и именно он пробыл на могиле дольше всех. Он тысячу раз клянётся что отомстит.Часть 1
13 февраля 2024 г. в 16:18
Тёплые лучи солнца оглаживают плечи, Химеджима сидит на подушке от котацу гладя своих котиков.
— Гёмей -ласково тянет Томиока, садясь рядышком с любимым, перенимая всё внимание на свою персону.
— М? Я тебя слушаю
Парень устраивается поудобнее чуть сбоку, обняв того, устраивая подбородок на его плече.
Химеджима выпускает из рук кота, обнимает одной рукой за талию, другой же поглаживает голову с темно-синими прядями.
— В чём дело?
— Кагая-Сама дал мне задание... -мальчишка молчит какое-то мгновение, после чего продолжает — Возможно будет первая высшая Луна, так как там заметили его присутствие.
Рука до этого приятно гладящая по голове, резко замирает.
— Я должен. -каменный столп усиливает хватку на талии возлюбленного.
— Нет -убирая вторую руку с головы, прикладывает к плечу тот разворачивает того лицом к себе и вжимает хрупкое тело партнёра сильнее в себя —Нет.
Томиока чувствует неизбежность, своё и чужое отчаяние, вперемешку со злостью и страхом.
— Гё, я
— Я сказал нет.
Парнишка скрипит зубами, утыкается носом в широкую шею, в попытке задохнуться тёплым запахом.
Мужчина опускает голову на плечо Гию, сжимая челюсти.
— Я пойду с тобой.
— Не пойдёшь.
— Я попрошу Убуяшики-Саму
— Нет. -парень сжимает в пальцах ткань формы истребителей демонов
Химеджима дышит ровно, ощущая как быстро бьётся сердце, что нельзя скрыть от водного столпа. Он знает что ему нельзя с ним, знает и то, что остановить синеглазку не получится. Привкус металлической беспомощности на кончике языка, прижигает все рецепторы. Это даже глупо, вести себя так. Он всегда должен быть готов к подобным опасностям, будучи поддавшись теплым чувствам к сослуживцу. Он и вправду боится потерять его. Он ведь знает, почти никто не возвращался после встречи с Первой Высшей.
Внезапно, мужчина ощущает влагу на шее, стекающую на плечо, и то как рвано вздымается грудная клетка возлюбленного, как подрагивают плечи. Точно, он и сам боится не меньше.
Монах целует бледную кожу на шее, трётся носом и обхватывает ладонями лицо, притягивая поближе к своему.
сцеловывает прозрачные капли с лица и глаза.
Касается мягких и суховатых губ своими, и не делает больше ничего. Мягкое непрерываемое касание губ и равномерное дыхание. Постепенно Томиока дышит всё ровнее, и больше не роняет слёз, и плечи больше не дрожат.
... Он уходит с рассветом...