Скучала?

Всё меняется рано или поздно, одно происшествие заменяется другим, одна жизнь на другую. Всё это логично, обыденно и очень даже нормально, это невозможно поменять или остановить процесс. Но какого это — терять и просто терпеть эти чувства внутри? А ведь Лют искренне любила, как могла и как умела, берегла эти чувства очень бережно и так пугливо их проявляя. Ведь о чувствах надо говорить, а они не говорили. И что теперь? Что теперь? Лют потеряла его, он рассеялся в её руках золотым прахом и исчез, единственный, кого она так боялась потерять, такой важный и нужный. И теперь она на месте тех демонов, чьих совершенно точно близких и знакомых она убила лично, не думая о том, каково им, не думая вообще, что делает. Одна жизнь из другой, купаясь в лужи чёрной крови, в своём высокомерии и глупости. А теперь у неё нет ничего, кроме боли и потери, кроме воспоминаний: его голос, его песнь, что Лют знает наизусть и перед сном шепчет их, еле шевеля губами просто, чтобы уснуть. Его улыбки и тёплые, широкие ладони, объятия которых было так мало, разговоров бесчисленное множество и теперь, их словно всего капля была. Адам. Первый человек, первая человеческая душа в Раю, мудак и засранец, предводитель истребителей и её босс, её друг, её возлюбленный. Такой весёлый, такой местами глупый и вредный, такой напуганный, приходящий к ней по ночам и прячущийся в её объятиях, думающий, что его не любят, и прячущий лицо за маской. Её Адам. Потерянный навсегда. И дни летят, она не замечает этого, погружаясь в смертный грех. Уныние. Теряя счёт времени и тому, что происходит вокруг. Она спускается в Ад, чтобы проводить грешника, что вознёсся в отельчик к его друзьям, почти каждый день, туда обратно и ничего, иногда ей приходится оставаться здесь на ночь. И возможно это её наказание — находиться там, где она потеряла своего любимого. Находиться среди тех, кого считала никем и видя, как они счастливы и у них есть друзья. От Адама остался лишь нимб, что теперь в виде колечка покоится на её безымянном пальце. Она принадлежит ему, даже после его смерти. У грешников есть любовь и дружба, они есть друг у друга. А у Лют теперь никого нет. Она так думала, горевала о нём и плакала, а теперь что? Он стоит перед ней, живой и целый, правда вместо нимба у него высокие рога, вместо тех прекрасных золотых перьев, его крылья теперь перепончатые и чёрные, одежда его уже не белая, а чёрная и размалёванная, с острыми шипами и железными вставками. Они стоят в тишине, за отелем, где расстилается лес. Она хотела просто найти немного тишины. А нашла его. Она сошла с ума? — Скажи, а, Лют, рада меня видеть? И Адам нарушает тишину, рассматривает её с головы до ног, впитывая образ. Как он скучал по ней в Аду, как бы ему не нравилось тут, как бы он не привыкал, как бы не лгал себе, без неё было плохо. Когда он очнулся в новом теле, было страшно, больно, и он почти не осознавал, что происходит. Как же иронично, что именно принцесса Ада приютила его в отеле и помогла пережить всё это. Иронично и забавно. А когда Лют начала прилетать сюда, он как трус прятался где угодно: в барах и борделях, в этом лесу и абсолютно везде потому, что боялся показаться ей в таком обличии. Разочаровать её. Но он попался, стоит здесь, как полный дурак, улыбаясь нагло и кокетливо, сжимая до бела костяшек струны на гитаре. — Скучала по мне? Лют, вынь хуй из рта. А она молчит. Вся дрожит, дрожит в её руках ангельское оружие, дрожат её губы, и теперь текут слёзы, а глаза трезвые, всё прекрасно осознающие и горюющие. Она плакала, что молчала о чувствах, ведь так боялась быть его недостойной. Но он демон. Он демон и теперь его место в Аду, а она до сих пор ангел. Она не видит решения, знает лишь, что больно. Луч солнца золотого Тьмы скрыла пелена, И между нами снова Вдруг выросла стена И наконец она издаёт первый звук — жалобный и уже не сдерживаемый всхлип, роняет оружие, и всё стоит на месте, сгорая от отчаяния в своей душе. Почему к ним так жестоки? И она видит Адама перед собою, слишком быстро и не помнит, когда он подошёл, но прекрасно чувствует его губы, его наглые и горячие губы, что сначала сцеловывают слёзы а затем впиваются в губы. И ей это нужно. Так нужно, что она цепляется за его одежду трясущимися руками, жмётся всем телом к нему, чтобы поверить, что это он. Что ей не чудится, что он здесь, с ней. — Не плачь, ангелок, рано оплакивать нас. И улыбка такая родная, дерзкая и резкая, что ей почти удаётся удержать слёзы. Ночь пройдёт, — наступит утро ясное. Знаю, счастье нас с тобой ждёт. Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная, Солнце взойдёт… Солнце взойдёт И поцелуи уже важны как кислород, нежные и ласковые, такие мягкие и сладкие, стирающие боль и слёзы, печаль и собирающие осколки их сердце воедино. — Не плачь, ангелочек мой, у змеюки получилось в Рай попасть, и у меня получится во второй раз, веришь? Петь птицы перестали, Свет звёзд коснулся крыш. В час грусти и печали Ты голос мой услышь — Верю. И они будут верить вместе, собирая надежду и свою любовь и бережно её храня. Ведь, за тьмой, обязательно следует свет. Ночь пройдёт, — наступит утро ясное. Знаю, счастье нас с тобой ждёт. Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная, Солнце взойдёт… Солнце взойдёт…