Охота на феникса

Если бы не вся эта чехарда, произошедшая перед внезапным вознесением наставника, Шэнь Юань еще очень нескоро снова решился бы сунуть нос в любое, даже самое простое руководство по парному совершенствованию - причем по самой плотской его части. Но варианты, описывающие единение с миром, с неистовой силой напоминали ему про последние уроки наставника, местная ботаника накрепко связалась с Цзю-гэ, тренировки в роще не помогали, да еще и заставляли думать, как бы оценил свежевыращенный полигон с монстрами “Цянь Аньжуй”, а все, что нашлось про взросление фениксов и укрепление с ними духовной связи, Шэнь Юань прочел в первую же неделю. Среди прочего выяснил, что в первое время все поданное зерно должно быть дополнительно обработано с помощью ци, так что ничего странного в том, что из всего поначалу предложенного фениксу тому зашла только кунжутная посыпка на булочках, которую Юань передержал на открытом огне и даже слегка обжег для пущей красоты, не было вовсе. Юаню хватило пары дней, чтобы наловчиться обдавать духовным пламенем даже недоваренный рис, и Цинфэн, наконец снизойдя до более плотной еды, округлился и оперился, превратившись в трогательный сизо-голубой шарик с крыльями. Говорить он пока не начал, но летать уже пробовал, и очень скоро утренние тренировки Юаня превратились в настоящий танец с мерцающей от густоты ци и перепархивающим с руки на руку фениксом, который использовал создаваемые Юанем завихрения как восходящие потоки воздуха. Но - заниматься с Цинфэном целыми днями не получалось, а трактаты, помогавшие не тосковать по наставнику и Цзю-гэ, подло закончились. Тетушка Чжичжу, занятая невовремя подкинутой идеей гобелена во всю стену, тоже то и дело норовила ускользнуть в свою мастерскую, где была сплетена огромная канва, и даже часть рисунка - водяные лилии, плющ, ивовые ветви - уже в общих чертах проглядывала. Шэнь Юань промаялся сутки и сдался, в очередной раз поймав себя в саду рядом с покоями Сюй Личжи, словно в ожидании, что тот вот-вот выйдет. В общем, только решительные меры и оставались. Заранее содрогнувшись от воспоминаний о километрах отвратительно написанного секса в “Пути гордого бессмертного демона”, Шэнь Юань безжалостно отволок себя в секцию библиотеки, посвященную парному совершенствованию. И это сработало. Еще бы: когда у тебя пылают от… неважно от чего! - щеки, а перед глазами стоят весьма детальные картинки, в каком положении лучше формировать Петли звездного сияния ци или, того лучше, Стремительный водопад, грустить не выходит, как ни старайся. Правда, поначалу Юань пытался представлять партнером абстрактного человека - ну, вроде того красавца-вора из "Шести наложниц", но потом в придуманном лице и фигуре Еина стали проявляться все больше черт “Цянь Аньжуя”, а иногда и того заклинателя из книжной лавки. Конечно, это смущало, но потом Юань решил, что фантазии - это только фантазии, кто вообще без греха в этом плане, и дергаться по этому поводу перестал. Дни окончательно слились в хоть и привлекательную, но рутину. Ивы в тренировочной роще развесили ядовитые сережки, от прикосновения к которым в воздухе образовались облака желтой пыльцы, Шэнь Юань освоил техники "Солнечные брызги" и "Сладость маковой росы", Цинфэн обзавелся длинными бирюзовыми полосками вдоль маховых и хвостовых перьев, а тетушка Чжичжу изрядно продвинулась в своем вышивании. Из фантазий образы “Цянь Аньжуя” и заклинателя из книжной лавки мало-помалу перетекли в сны. Юаню то виделось другое развитие событий после боя с монстром, то заклинатель из лавки нагонял его в городе, и иногда простое соприкосновение переходило во взаимодействие ци. Тогда Юань будто перелистывал в памяти страницы трактатов, а “Цянь Аньжуй” сердито фыркал, а потом вновь распахивал свои прекрасные глаза, когда лечение переходило в ласки - и не оставался в долгу. Или Юаню снилось, как заклинатель из лавки бережно ловил его за руку, а потом его ци прокатывалась от запястья к плечу, пока не накрывала целиком, густая, словно теплая вода, заставляя задыхаться и пытаться ловить чужие губы. Порой сны были даже лучше фантазий, чего уж. Юань так старался не заморачиваться, почему ему вдруг вместо красавицы “Цянь Аньжуй” снится именно мужской оригинал, что даже не сразу сообразил, что декорации снов начали меняться. Когда они с “Цянь Аньжуй” устраивались на траве рядом с поверженным монстром, вместо привычного леса за спиной почему-то вздымались огромные, объятые светом и ци сосны, чьи верхушки подпирали небо, а корнями служили драконьи жилы. Да и в сюжетах с Гуйшу Шэнь Юань бежал по улице, собираясь обогнуть рынок и снова вернуться к лавке, а его ловили в объятия, и он падал в них, знакомо съезжая вниз в мощнейшем потоке ци, крепко державшем от падения. Однажды приснился даже Цзю-гэ в положенном ему наряде главы пика Цинцзин: Шэнь Цинцю прогуливался по тропинкам бамбукового леса, но узкие листья выкрасило в рыжий и вишневый, они шелестели на ветру, звеня так, будто были выкованы из металла. Почему-то именно этот звук - то ли шелест, то ли дробный звон, то ли песня, наконец заставили Шэнь Юаня сообразить очевидное. - Неужели меч созрел? - спросил он сам себя, садясь в постели среди ночи. Цинфэн, для которого тетушка Чжичжу сделала небольшую подушечку с кисточками на каждом уголке, поднял голову и посмотрел на Юаня с осуждением. Под таким взглядом даже захотелось извиниться, так что Юань лег обратно и до рассвета прислушивался к себе, пытаясь понять, что наставник имел в виду, говоря о дороге к величественной секвойе. - Тетушка Чжичжу, - утром Юань первым делом нашел паучиху, - мне нужно будет отлучиться из ордена ненадолго. Та в ответ напустила на себя важный вид, поднялась на задних ногах и изобразила поклон - вернее то, что для себя таковым считала, а Шэнь Юань давно приучил себя не смеяться, такое увидев. - Да-да, молодой глава Шэнь, конечно отправляйтесь, куда вам угодно, эта служанка проследит за порядком в доме! - она с таким отчетливым удовольствием произносила новое вежливое обращение, что Юань каждый раз не решался ее поправлять. - Не беспокойтесь, она уже не раз оставалась одна, и умеет и с талисманами обращаться, и пыль везде вытрет, если понадобится! Он почему-то немедленно уверился, что она из своей мастерской и носа не высунет. Тетушку Чжичжу и так-то очень затянула работа над гобеленом, а уж когда ее никто не будет отвлекать… - Молодой глава Шэнь ведь отправляется за духовным мечом? - прижав к груди передние руки, уточнила она, и Шэнь Юань не был уверен, что справился с тем, чтобы не вытаращиться на нее. - Молодой глава всегда первое путешествие совершает за мечом, ну и посмотреть мир, да, - важно пояснила та и тут же, словно спохватившись, засуетилась. - Это ж нужно в дорогу собрать одежду! А новое платье-то готово только одно! Ох, как же, как же без смены-то! Главе ордена не полагается! - Не надо никакой смены! - только и успел крикнуть ей вслед Шэнь Юань, но куда там! Паучиха унеслась в мастерскую, умудряясь всплескивать по дороге лапами и причитать про безмозглую служанку, забывшую о своих обязанностях. Цинфэн, хладнокровно просидевший весь разговор у него на плече, вздохнул с какой-то вселенской усталостью, и Юань, на всякий случай выправив осанку, погладил своего феникса по шелковым перьям. - Она просто очень заботится обо мне, - сказал он, посчитав нужным извиниться перед Цинфэном за манеры паучихи. Взгляд феникса тут же наполнился немым подозрением, обвинением и почти негодованием, мол, я забочусь о тебе не меньше, пусть ты этого и не замечаешь! Это моментально напомнило Цзю-гэ, и Юань разом согрелся весь от умиления и нежности. - Конечно, куда ей до тебя, - заулыбался он и, сняв Цинфэна с плеча, поцеловал его в макушку. Феникс тут же взъерошился, не желая признавать, что любит подобную ласку, но Юань-то уже давно все понял. - Прости, больше не буду, - в очередной раз пообещал он для виду и выпустил взлетающую птицу из рук. Стоило, кстати, проверить вермут: времени прошло много и он уже должен был настояться. Но добавить туда яшмового хмеля уж точно пора. За неспешными сборами как-то сама собой пришла мысль о том, что "посмотреть мир" в устах тетушки Чжичжу значило куда большую отлучку, чем в несколько дней. Теперь Шэнь Юань ведь и в самом деле мог отправиться на поиски Ло Бинхэ, найти молодого демоненка с его приемной матерью и обеспечить им достойную жизнь. Подобрать для Ло Бинхэ хороших учителей, которые займутся его образованием и вложат в умную голову подрастающего демоненка правильные знания о морали, чести и достоинстве. А там, глядишь, и общемировой катастрофы не случится в будущем. Брать на себя полный присмотр за Ло Бинхэ Юань не хотел. В воспитании детей он понимал мало, хотя был уверен, что даже местные учителя отлично различают наказания соразмерные и пристрастные, не говоря уже о слегка прикрытой удобным поводом жестокости. Оставалось только найти школу с хорошей репутацией строгих, но добросовестных наставников. Сам Шэнь Юань намеревался осуществлять только внешний патронаж: контроль, финансирование, определение направлений - чем меньше Ло Бинхэ будет думать о Цанцюн и Хуаньхуа, тем будет лучше. А значит, Юаню понадобятся деньги. Много денег. Так что в дорогу он собирался тщательно и дольше обычного. Взял с собой одежду на любой случай, да еще и не одного уровня: дорожную, в которой можно было бы без опаски что лететь, что ходить по городу, не привлекая к себе внимания; богатую, чтобы сойти за успешного странствующего заклинателя или знатную персону инкогнито, и такую, в которой, при необходимости, можно было бы изобразить Цзю-гэ. Цинфэн на сборы реагировал с одобрением, даже притащил к цянькуню, в который Юань складывал собранные вещи, свою подушечку, словно решив поучаствовать в приготовлениях. Юань рассмеялся, но подушку тоже взял. - А хорош-то как, как хорош! - восхищенно вытерла глаза тетушка Чжичжу, провожая Шэнь Юаня во дворе главного дома. Плакать паучиха не умела, но от человеческой привычки промакивать глаза в нужный момент не избавилась. - Истинный глава ордена! Новое платье она успела закончить в самый последний момент - темно-зеленое, со скромной однотонной вышивкой в виде ветвей, сплетающихся в прихотливый узор, что широкой каймой шоколадного цвета украшал края рукавов и подола. Если таким тетушка Чжичжу представляла себе дорожное платье, то о парадном Юань боялся и думать, но, к счастью, одежды для нового главы Юаньцяньго - в его лице - были еще не готовы. Как говорила тетушка, столь ответственная работа не терпела спешки. Ну и хорошо. - Эта служанка будет скучать, - вновь потерев глава, сообщила паучиха, когда Юань наконец поднялся на ученический меч. - Полно, тетушка, - улыбнулся Юань, - с вашим гобеленом вы и оглянуться не успеете, как я вернусь. - И то верно, - повеселела та и замахала ему на прощанье. Сделав круг над домом, Юань поднялся выше - к самым облакам, проверил, успевает ли за ним Цинфэн, и отправился на запад. Простой ученический меч с недавних пор ощущался в полете иначе: Юань был вынужден четко контролировать поток ци, которым наполнял его в полете, чтобы не перенапрячь клинок. Это было словно надеть слишком тесную рубашку и двигаться осторожно, чтобы не разорвать ее неловким движением. И да, теперь он чувствовал направление! Стоило расслабиться, отдаваясь духовному восприятию, как далеко за горизонтом начинало ощущаться нечто вроде крошечной оранжевой искры, которая обещала вырасти сначала до вполне ощутимого факела, а потом и в исполинскую пылающую секвойю. Цинфэн одно время старательно летел рядом, хотя и чуть позади, чтобы спрятаться от ветра у Шэнь Юаня за спиной, но ближе к середине дня устал и устроился сначала на плече, а потом, явно стесняясь, сполз на локоть. Шэнь Юань нежно поцеловал феникса в макушку, скормил ему с ладони целую горсть подсушенного в духовном пламени риса и помог спрятаться за пазуху. Цинфэн благодарно курлыкнул и затих, согревая Юаня собой и своей ци. К вечеру внизу и слева промелькнул Цзиньлань, но в этот раз Шэнь Юань не стал даже снижаться, а облетел город по дуге, чтобы не задеть защитный купол. Жар факела за горизонтом ощущался почти физически, и нетерпение все сильнее горячило кровь. А потом в какой-то момент Юань вдруг почувствовал, что есть другой путь - гораздо короче, но словно спрятанный за занавесью ци, и если отдернуть эту невидимую преграду… Цинфэн завозился за пазухой, выбрался наружу, грациозно перепорхнул прямо на плечо, где расправил крылья, ловя воздух засветившимися перьями, и вдруг запел. Конечно, до чарующих песен Чжи-эра ему было еще далеко, но Юань, впервые услышав голос своего феникса, чуть не свалился с меча - настолько глубоким, чистым и завораживающим тот оказался. Песней Цинфэна можно было остановить атакующую армию, не иначе: столь сокрушительно звучали в ней повелительные ноты, вот только сейчас вся эта мощь была направлена на Юаня и в переводе на человеческую речь означала, должно быть, что-то вроде "Открой глаза и смотри!", раз Юань вдруг начал видеть совершенно невероятные вещи. Парящий в потоке ци Цинфэн словно отбрасывал тень призрачной горделивой птицы цвета цин - той, которой он со временем станет; солнечный свет в безоблачной вышине наполнился густотой и цветом, а за ним где-то там, немыслимо далеко, где рождались и умирали звезды, переливалась серебром неведомая стена - сплошная и бесконечная, а здесь, вокруг Юаня, мир вокруг словно чуть сдвинуло в сторону, будто тончайшую кисею, и за ней проступил совсем иной пейзаж. Пространство пронизывала сила. Океан природной ци - медлительный, ленивый, спящий - с ленивой неохотой перекатывал волны, омывая землю, которую словно тонкие, едва заметные корни неведомого зерна, сокрытого в самом центре, оплетали драконьи жилы. А исполинская Чаща Раскаленных Лезвий вдруг оказалась совсем рядом, и деревья в ней выглядели, будто из всех видов металлов, и чем ближе к императорской сосне, тем ярче они пылали каждый своим внутренним светом: холодное серебро и похожий на пепел алюминий, звонкая медь, тусклое олово, красное золото, несколько оттенков бронзы - от зеленоватой до совсем черной, густо-серая, с синеватым отливом сталь… Шэнь Юань даже не понял, когда успел развернуть меч. Уже испытанное однажды рядом с Сюй Личжи ощущение захватило его целиком. Он двинулся вперед, концентрируясь только на направлении, только на самом преодолении невидимой преграды, и так же, как тогда, величественная секвойя возникла перед ним словно из пустоты, ученический меч, словно потеряв любые полетные свойства, простой железякой упал на землю, а сам Юань успел спрыгнуть на гигантский корень. Цинфэн замолчал и грациозно спорхнул с плеча на ближайшую ветку. Ветер стих, любое шевеление воздуха прекратилось и в разлившейся тишине у Юаня сложилось необъяснимое ощущение, что секвойя ждет официального представления. Ладно. - Этот Шэнь Тэнли приветствует Величайшую сосну Юйхоцзян, Пылающий меч императора, - Юань едва не ошибся в имени, которым назвался, но поклон, который он отмерил, вышел вполне достойным - полным уважения и не раболепным. Юйхоцзян откликнулась едва заметной волной ци, прокатившейся по ее иглам, заставив их задрожать в ответном приветствии. Так, а дальше-то что? Глянув по сторонам в поисках подсказки, Юань невольно зацепился взглядом за Цинфэна, который, смежив веки, с одухотворенным видом сидел на ветке. Решив последовать его примеру, Юань приблизился к стволу вплотную и, коснувшись ладонью прохладной, будто металлической янтарной коры, закрыл глаза. Уже знакомая безбрежная ци захватила его, пронеслась сквозь все тело, заставив духовные вены загудеть, будто струны, и тронула золотое ядро, отозвавшееся светом и жаром. В ушах зазвенело. Шэнь Юань с трудом приоткрыл глаза, все еще наполненный раскаленной, металлической, просочившейся в каждую пору ци Величайшей сосны Юйхоцзян, и тут же увидел, как совсем рядом и одновременно немыслимо далеко одна из сотен ветвей Императорской сосны будто засветилась ярче, и среди пушистых иголок различил блеск отточенного лезвия. С восторгом и любопытством Юань потянулся к мечу и почувствовал, как меняется и течет следом собственная ци, создавая связь с клинком. От ожидания, каким окажется меч, замерло сердце. Будет ли он похожим на лишь раз увиденный Сюя или на меч “Цянь Аньжуй”? Шэнь Юань читал, что мечи ордена Цанцюн сами выбирают хозяина, но и для них было обязательным условием понимать, чего именно заклинатель хочет от своего самого верного спутника и какой судьбы желает себе. А про себя Юань ничего такого не знал. Он и мастером-то Юаньцяньго себя толком не считал, а уж до главы ордена и вовсе предстояло совершенствоваться много-много лет, чтобы хотя бы чуть-чуть начать походить на наставника. Рукоять легла в ладонь, теплая, словно нагретая солнцем, и отклик меча коснулся души нежным, почти деликатным прикосновением воздуха, Юаня как будто веером обмахнуло. Едва слышный звон, удивительная легкость в руке, отполированное до блеска, до возможности увидеть свое отражение лезвие… - Какой ты красавец, - прошептал Юань, очарованный одним только фактом, что его личный меч вырос на сосне, будто шишка. И неважно, что он получился совсем простым - это стало очевидно, когда погасло остаточное сияние: никаких меток, гравировок, да, не знай Шэнь Юань про чудесное рождение нового клинка, он мог бы и спутать его с одним из ученических вроде того, на котором прилетел, только что ограничений по потоку ци не было. Имени на мече тоже не нашлось, место под гардой было совершенно пустым, что, наверное, было закономерным, вряд ли Императорскую сосну кто-то учил грамоте, если подумать… Невольно вспомнились танцующие над мечом “Цянь Аньжуй” фениксы: вот по тому клинку было сразу видно, что меч легендарный и принадлежит настоящему герою, и пусть самому Шэнь Юаню достался самый обычный из чудесных мечей Юаньцяньго, отлично отражая уровень его притязаний, он в обиде не был. - У меня все равно Цинфэн есть, - улыбаясь, как дурак, сказал он, ласково гладя меч по лезвию. - А ты и без танцующих фениксов прекрасен. Под пальцами вдруг родилась волна искрящейся ци и новорожденный клинок на миг затуманился, словно подернулся дымкой. А еще через мгновение Юань почувствовал, как у него в буквальном смысле слова отваливается челюсть. Меч изменился. Сейчас Юань держал в руке тот самый клинок, что принадлежал “Цянь Аньжуй”, вот только гравировки были чуть бледнее, словно… словно отражение в зеркале. Перед глазами с неимоверной ясностью встал тот момент в бою, когда “Цянь Аньжуй” пропустил ци через лезвие, и то словно разделилось на несколько копий таких же. Не дыша, Шэнь Юань толкнул в меч небольшую струйку ци, и тот отозвался! С клинка слетел пяток призрачных лезвий и тенями вонзился в землю чуть поодаль, правда, не оставив после себя и следа. - Ох ты ж… - прошептал Шэнь Юань. - А если Сюя? Заключенная в клинок ци неуловимо качнулась, и меч вновь изменился. Настоящего Сюя Юань тогда толком не рассмотрел и потому не мог сказать, похож новый облик на тот меч или нет, но ощущение было одинаковым. А вот копия клинка наставника вышла, точно в зеркале… - Я назову тебя Цзинцзы, "зеркало", - выдохнул Шэнь Юань, и по мечу в его руке прошел бледно-голубой блик, словно завершая образование связи. Ощущение, во всяком случае, было именно такое. Юань взволнованно глянул на Цинфэна, который пристально наблюдал за происходящим с облюбованной ветки. - Ну конечно… - теперь до Юаня дошел и смысл того раздела про дары Юйхоцзян, который он не понял, прочитав впервые. - Имя! У ордена Юаньцяньго никогда не было кузнецов, как на Ванцзянь, некому было взять клинок на перековку в случае смерти владельца и хранить, пока не найдется тот, кого меч снова захочет выбрать. А здесь… - он задрал голову и вновь посмотрел, как в кажущейся бесконечной кроне бушует солнечное пламя. - Мечи Юйхоцзян всегда неповторимые и “новорожденные”. Цинфэн издал звук, похожий на смешок, а потом перелетел обратно Юаню на плечо и нахохлился так самодовольно, словно создал Цзинцзы сам. Впрочем, клинок был так прекрасен, что Шэнь Юань и сам не мог прекратить им любоваться - едва вспомнил, что нельзя унести меч отсюда как есть, обнаженным. Древесный корень отозвался легко - по сравнению с тем, как было раньше, и вовсе без малейшего усилия, и Шэнь Юань по рукоять вонзил клинок в землю, тщательно следя, чтобы не задеть корни Величайшей сосны. Почва состояла из старой хвои, металлического песка, чешуек коры, трухлявых кусков древесины, палых и сорванных листьев. Чтобы преобразовать ее, потребовался легчайший толчок, и потом Шэнь Юань вытащил из земли клинок уже в ножнах. Замечательно простых и совершенно непритязательных - одна их сторона выглядела едва отшлифованной, с глазками от сучков неизвестного светлого дерева, а вторую, внешнюю, покрывала неровная коричневая кора, на которой своеобразным узором серебрились нити сизого мха. Цинфэн вдруг явственно вздохнул, у Юаня даже сложилось ощущение, что будь на месте феникса Цзю-гэ, не обошлось бы без фейспалма. - Что? Это отличная маскировка для Цзинцзы, - почти оправдываясь, пояснил Шэнь Юань, косясь на чересчур требовательного товарища. - Надо будет еще где-нибудь по рынку походить, вдруг окажется, что ножны наоборот будут привлекать внимание. Мало ли, вдруг их сочтут слишком грубыми и дешевыми даже для дорожного платья? Юйхоцзян вдруг встряхнула ветвями, осыпая Юаня иголками, словно напоминая о себе, и он, спохватившись, благодарно поклонился дереву - куда ниже, чем, наверное, следовало. Да и глупо, наверное, выглядело со стороны, но слишком уж многое Юань осознавал в каждое свое посещение этого места. - А теперь предлагаю попробовать технику Скольжения туманной тропой! - радостно предложил Юань, вытаскивая Цзинцзы из ножен и кладя на землю так, как это делал наставник. - Надеюсь, срежем немного дороги до Тайюаня. Цинфэн согласно свистнул и крепче вцепился когтями Шэнь Юаню в плечо. Печать, открывающая туманную тропу, опиралась на песню. Тихо мурлыкая незамысловатую музыкальную фразу, Шэнь Юань влил ци в печать, тщательно все проверил, и, продолжая напевать, сделал первый шаг. Ножны уже знакомо удлинились, протягиваясь куда-то вдаль, пока не стали окончательно тропой, а потом незаметно вернулись на пояс вместе с мечом, мир вокруг смазался, словно затянутый туманом, и вокруг остались только огни, близкие и далекие. Направление он представлял себе только приблизительно - просто раз за разом вспоминал ту статую двух братьев в храмовом приделе в Тайюане, и что-то подсказывало, что храм и статую Шэнь Юань найдет за одним из отдаленных огней. В технике Скольжения упоминались какие-то мощные источники ци, которые следовало использовать как маяки, и, читая тот трактат, Юань не очень понимал, о чем идет речь, но расположение перечисленных источников заучил и даже пометил на карте, на всякий случай. А сейчас, на туманной тропе, видел и огненный факел Юйхоцзян, оставшийся за спиной, и далекие мерцающие огни впереди - наверное, те самые маяки. Какая из туманных троп, то смыкавшихся впереди, то разделявшихся, вившихся вокруг ручьем, была верной, Юань не знал. Пришлось двигаться в сторону ближайшего факела, что полыхал, точно костер на ночном берегу, отбрасывая жаркие блики на туман вокруг, чтобы уже от него двинуться дальше. Стоило только приблизиться к нему вплотную, как тропу Шэнь Юань не удержал: его выкинуло где-то в лесу, к чему он оказался совершенно не готов. Как и к тому, что никакого источника и тем более драконьей жилы рядом не наблюдалось. - Первый блин, похоже, комом, Цинфэн, - рассмеялся он, становясь на меч, чтобы подняться в небо и понять, куда его занесло. Феникс вспорхнул с плеча и, старательно махая еще толком не окрепшими крыльями, взмыл вверх. Заблудиться Шэнь Юань не боялся, тем более, что наставник оказался прав: место, где росла Юйхоцзян, он смог бы сейчас найти и с закрытыми глазами, чувствуя себя стрелкой компаса, всегда указывающей на север. Наверное, в большей мере это была заслуга обретенного меча, но все равно. Цинфэн кружил над самыми верхушками деревьев, а вот Юань поднялся повыше и полетел, пытаясь высмотреть хоть какой-то ориентир - озеро или реку, раз уж городов и гор поблизости не нашлось. Но лес внизу раскинулся ровным полотном, настоящим зеленым морем с редкими островками полян вокруг упавших от возраста деревьев. Одна из таких проплешин, как раз показалась поодаль, и взгляд вдруг зацепился за какое-то движение на ней. Юань направил меч в ту сторону, а подлетев ближе, внезапно увидел человека, который то пытался подняться на ноги, опираясь на меч в неожиданно массивных ножнах, то вновь падал и пытался ползти куда-то под полог деревьев. Да он ранен! Юань еще не успел додумать эту мысль, а Цзинцзы уже несся к земле, и еще через миг Юань спрыгнул на траву, ловя снова потерявшего равновесие человека и не давая ему рухнуть наземь. И обомлел, внезапно узнавая и его, и радужно-золотую пыль, что пятнала его одежду. Да и кто б ее не узнал! Оказавшись в этом мире, Юань первым делом нашел в справочниках растений Юаньцяньго львиноголовую лилию, пыльца которой была смертоносным афродизиаком. Самолет не раз и не два расписывал ее действие в своем романе, Юань в свое время исплевался ядом на повторы, но реальность оказалась куда круче: пыльца поражала не только систему духовных вен, но и средоточие цзин, что приводило к слабости тела, невозможности двигаться, а потом и к смерти. Росла она, правда, только на загрязненных демонической ци почвах, что Юаня тогда сильно порадовало. Но вот сейчас эта дрянь блестела на волосах и темной одежде того самого заклинателя с теплыми глазами из книжной лавки в Гуйшу! Да его словно специально, с запасом обсыпали, ни в одной лилии такого количества не будет, а он еще находил в себе силы бороться с отравой! Юань, не задумываясь, сгустил природную ци в воду и окатил парня с ног до головы, смывая пыльцу, которой, впрочем, сомнений тут никаких не было, тот уже успел надышаться. Твари! Ведь наверняка знали, что парень почти обречен: первый же вдох - уже гарантия отравления, это потом пыльца начинает вот так характерно блестеть, теряя свои свойства, а сначала и крупинки хватит, чтобы свести человека с ума! И простым сексом тут не обойтись, здесь именно парное совершенствование нужно, да еще и с заклинателем не последнего разбора! …стойте! Секс?! Секс с мужиком?! По-настоящему, в реале, без всяких фантазий?!