Путь из ножей

      Это та же самая палата, в которой я лежал до всего произошедшего. Может, и не она, мои вещи вполне могли перенести в другое помещение вместе со мной, но из-за того, что из окна не было видно почти ничего кроме неба, мне показалось, что я в той же палате. Рассеянно, только что очнувшись, мне отчего-то захотелось перевеситься через край и посмотреть на пол, туда, где Блэйд расправлялся с Авантюрином. Мне было интересно, там ли до сих пор его кровь. Но уже через несколько мгновений, полностью придя в себя, я не только передумал, но и задрожал от гнева. Легкий страх и отвращение, которые словно притупились, возвращали мне память. Сосало под ложечкой. Одно мгновение беспомощности за другим, одно воспоминание ужаса и ненависти за другим.       Лежать дальше было не в моих силах. Так можно застрять в мыслях, как это было со мной, когда я думал о Келусе. К тому же меня крайне волновало состояние Блэйда. Ему нужна поддержка. Да, мне надо отвлечься на поддержку!       Я приподнялся на локтях и попытался сесть. Нижняя половина тела дала о себе знать. Прямо стоять и ходить, как нормальный человек, я еще не скоро смогу без боли.       Рядом со мной кто-то зашевелился, вскочил.       — Дань Хэн, не спеши. Тебе надо еще отдохнуть, — передо мной появился господин Вельт. Он мягко положил ладонь мне на грудь, призывая лечь обратно.       Я повиновался.       — Вы… ты как? — он пододвинулся ближе к кровати, чтобы я мог видеть его.       — Я в порядке, — сказал и тут же вспомнил, сколько раз я говорил это, когда был не в порядке и мечтал умереть. Сейчас я не хочу этого, но я все еще не в порядке. Просто я не хочу возвращаться к тем воспоминаниям. Мне кажется, что я, как недавно склеенная ваза — одно грубое движение и просто разломлюсь на два жалких куска.       Меня слишком долго собирали, я слишком многое сделал для того, чтобы не сдаться, а начать искать ответы для того, чтобы идти дальше. Нельзя! Нельзя, чтобы я сейчас расклеился и снова сбился с пути. Надо просто забыть, намеренно не возвращаться к этому событию. Все можно забыть, и этого эспера тоже, и то злосчастное утро тоже.       — Ты уверен? Я могу позвать специалиста. Или если тебе слишком больно, то попросить медсестру что-нибудь сделать, — он хмурился. Да, это немного его вина. Он ответственен за эсперов. Но большая вина все же на мне и Авантюрине.       — Все хорошо, правда.       — Мне стоит извиниться перед тобой и Блэйдом. Он защищал тебя, а я от гнева перепутал «плюс» и «минус»… и довольно сильно атаковал его сперва, — он потер переносицу. Да, господин Вельт, вы, я смотрю, тоже не в порядке. — Скажи, если тебе не сложно говорить об этом сейчас: Авантюрин ведь уже давно приносил проблемы тебе?       Я кивнул. Надо было сказать об этом раньше, надо было. Но я, неизвестно зачем, давал шансы одуматься этому эсперу, ведь после такого скандала он рискует остаться без поддержки. К тому же, на тот момент, когда он начинал домогаться меня, я не планировал жить долго, поэтому смотрел на Авантюрина, как на проблему, которую решать уже не мне.       — Но почему ты не сказал? Если бы я знал! — он запнулся, понимая, что не в его власти держать Авантюрина сутками на цепи.       — Из-за «волчьего билета». Вы же знаете, что эспер, про которого ходят слухи или которого увольняют со скандалом, рискует остаться без поддержки. Проводники просто будут его обделять. Я надеялся, что он… разумнее, — я отвернулся. Надо уйти с этой темы. Я не продержусь долго. Какой же я дурак, давно ведь уже было понятно, что он просто полубезумное похотливое животное, которое вбило себе в голову что-то. — Вспомните Блэйда. Наши проводники искали повода отказаться от него. И не только наши.       Мои глаза расширились. Я вспомнил, что хотел пойти к нему перед тем, как меня остановил Вельт. Он ведь был в ужасном состоянии. Сколько я уже тут валяюсь? Ему нужна помощь.       — Господин, а Блэйд? Где он? — я снова полулег.       Вельт стал еще мрачнее. У меня упало сердце, хотелось уже сорваться с места отправиться искать его. Не может же быть, что он впал в безумие? Я не смогу простить себе это. Гибель еще одного эспера, еще одного моего эспера.       — Нет-нет, ничего такого, — Вельт, видимо, прочитал ход моих мыслей по выражению лица и замахал руками. — Просто он был в настолько нестабильном состоянии, что мы, опасаясь худшего, приняли решение о насильном проведении поддержки. Поддержку проводил Гепард, если это хоть немного может успокоить.       Мне надо найти его. Из-за меня он подошел к черте, а теперь еще выясняется, что поддержку он переносил со страданиями. Только я могу без боли оказывать ему поддержку. Боже, Блэйд, стоили ли этот риск, эта пытка меня? Уже во второй раз он из-за меня подвергает себя опасности.       — Прошу, отведите меня к нему, господин, — я сел, задержав дыхание от боли.       — Тебе стоит отдохнуть, Блэйд сам придет к тебе, когда немного отлежится и придет в себя.       Я упрямо встал и демонстративно направился к выходу из палаты. Пусть попробует меня остановить. Я разыграю любой концерт, любую драму, лишь бы меня пустили. Но против моих ожиданий Вельт спокойно встал и подошел ко мне, намереваясь сопровождать. Не знаю, может, я своим сумасбродством уже дал им понять, что мне проще уступить, ведь я втайне потом все равно совершу запланированное, может, чувство вины господина Вельта давило слишком сильно — мне важно лишь то, что он намерен мне помочь.       Мы шли по коридору больничного этажа. Палата все же была другая, дальше от лестницы. Мой сопровождающий шел на полкорпуса вперед. Он передвигался крайне медленно, оглядываясь на меня, готовый в любой момент подставить плечо. За это я был ему благодарен, потому что боль в пояснице и в заднице не позволяла мне резкие движения. И даже так я хотел пойти быстрее.       В какой-то момент я подумал, а жив ли Авантюрин вообще после произошедшего? Может, он лежит в одной из этих палат. Я спросил об этом Вельта. Он уверил меня, что после тех ран, которые оставил ему Блэйд, он еще долго будет восстанавливаться. В любом случае после случившегося из компании его уволят. Его судьба теперь не должна меня волновать. Она вообще не должна меня волновать. Я должен его просто вычеркнуть из воспоминаний. Жить так, словно этого дня не было в календаре никогда.       Я зашел в самый крайний, сравнительно небольшой кабинет, в котором даже кровати не было. Вельт немного замялся на пороге, решив в итоге остаться снаружи.       Блэйд лежал в откидном кресле, прикрыв глаза. Он все еще был бледным, но мне кажется, что эта бледность не связана с безумием, скорее, это последствие тех страданий, которые он перенес, пока Гепард оказывал ему поддержку. Я аккуратно присел на край кресла, чтобы не потревожить его, и окинул его взглядом. На руках, шее были красные, только начинавшие синеть, натертые полосы. Его связали. Иначе он не позволил бы оказать поддержку, еще бы и убил Гепарда. Его одежда все еще была в крови Авантюрина, его приволокли сюда, даже не дав переодеться — настолько критическим было положение. Сейчас он спокойно спал, но я видел, что он даже во сне вымотан, грустен.       Было уже поздно, я должен был ему помочь, но мне хотелось хотя бы немного отблагодарить его, извиниться за то, что я такой проблемный проводник. Я хотел, чтобы моя поддержка хотя бы у кого-то не ассоциировалась с похотью и желанием овладеть. Блэйд был именно таким. Мне хотелось провести поддержку, вспомнить, что он уважает мои границы, волнуется обо мне, не требует большего. Он видит во мне человека, а не способ удовлетворения своих желаний. Блэйд — это доказательство того, что мир не изменится для меня из-за Авантюрина. Блэйд — моя вера в то, что не все люди плохи.       Я аккуратно, стараясь не тревожить его, взял ладонь в свою руку и начал поддержку. Щемящее чувство жалости, та боль воспоминаний, от которой я всячески пытался скрыться, и удивительная для меня нежность к этому эсперу, который волнуется обо мне. Я хватался за все эти чувства, чтобы поддержка не была болезненной для меня, чтобы я мог продержаться, как можно дольше, чтобы после той пытки, которую он испытал от чужого проводника, он смог расслабиться, прийти в себя и отдохнуть.       Я старался, держался и правда долго, наверное, четверть часа без боли точно, это было для меня почти личным рекордом за последние месяцы. И вдруг Блэйд сам сжал мою руку. От испуга я открыл глаза и встретился с ним взглядом. Он выглядел лучше, чем до моей помощи, но смотрел с тревогой.       — Не надо, я в порядке. Мне помогли, — он попытался мягко высвободить руку.       — Это сложно назвать помощью, — я попытался упрямо сжать ладонь вновь, но Блэйд был сильнее.       Он сел и окинул меня взглядом. Даже после всего произошедшего, после той болезненной поддержки, виной которой был я, он смотрел на меня все с тем же смущенным выражением лица и участливой скромной улыбкой.       — Как вы?       Я открыл рот, чтобы сказать: «Я в порядке». Но неожиданно для меня самого губы скривились, я почувствовал, как неприятно напряглось лицо. Из глаз против моей боли полились слезы. Нельзя! Нельзя! Все в порядке! Не надо, он тоже пострадал, не надо беспокоить его больше!       Я отвернул лицо, попытался встать, но спина заставила меня остановиться.       Неожиданно для меня Блэйд сел подле меня и осторожно погладил меня по плечу. Я содрогался телом от слез, сдерживая всхлипы.       Нет, этого дня не было! Просто не было! У меня нет ни одного воспоминания об этом! Так хватит плакать уже!       — Все хорошо. Я буду рядом. Никто так больше не сделает.       Я повернулся и уткнулся в его рубашку, от которой пахло железом. Я не могу уняться, Почему я смог терпеть боль месяц, но теперь не могу продержаться и дня? Почему, чем больше он жалеет меня, тем горше плачу?       — Можно? — Блэйд обхватил меня руками и осторожно отклонился на кресле. Мне не оставалось ничего, кроме как лежать рядом с ним, в его руках и тихо, скуля, плакать.       Как ребенок, который ищет успокоения на чьих-то руках, я неожиданно для себя тоже искал его. Возможно, уже давно. Возможно, Авантюрин просто стал последней каплей. Теперь я выплакивал все горести, которые копил в себе и не мог разделить их ни с кем после смерти Келуса.       Как мне легчало, как у меня становилось пусто в душе с каждой минутой. Я становился тише и тише, слезы и горести заканчивались, воспоминания мутнели. Мне хотелось спать. От тепла Блэйда, который склонил ко мне голову и уткнулся подбордком в волосы. Эти его объятия, поза напоминали чем-то ту, в которой он в шаге от безумия защищал меня, но теперь она была вся направлена на заботу, в ней не было напряжения или угрозы.       Я уснул, промочив всю рубашку эспера слезами.