Путь из ножей

      Наташа уже всю душу вынула. Из раза в раз повторяет в общем-то одно и то же, но всякий раз смотрит на меня и улыбается так, словно говорит: вот только попробуй еще один такой фокус со своей жизнью выкинуть, и я тебе клизму со скипидаром сделаю.       Лучше уж смотреть на Блэйда, который сидит на соседней койке, вытянувшись, как тетива, и наблюдает за тем, как эта женщина лечит меня. В глазах такая тревога, а ведь он знает, что Наташа мне зла не желает. Хотя, может, после того потока ругани и угроз прибить меня, когда я только очнулся, он все же и смотрит на нее, как на возможную угрозу. Может, поэтому и Инсин здесь, хотя он обычно приходил или рано утром, или под ночь.       — Наша основная гипотеза, которая подтвердится твоим выздоровлением, что твои боль во время поддержки и постоянная нехватка энергии стали следствием сильного стресса из-за смерти Келуса и исчерпанности энергии в тот момент. Ты же тогда несколько дней почти беспрерывно оказывал ему поддержу, будучи истощенным. По этой же причине у тебя потеря вкусов, ну а все остальные проблемы ты уже сам себе впоследствии нажил, — Наташа разматывала мою повязку на плече. Когда у нее было немного свободного времени, она сама иногда заботилась обо мне и других пострадавших эсперах. Можно поставить Наташу выше по статусу и должности, но врача из нее не вытащишь.       На мне нельзя было применять ее способности лекаря-эспера. У таких эсперов принцип способности заключается в использовании ресурсов организма жертвы, ускоренных благодаря собственно способности и энергии. В моем теле лишних ресурсов не было. Использование на мне способности Наташи станет вредом, а не пользой.       — Тело твое мы теперь восстановим, даже если ты не хочешь, а вот с твоей дурной головой надо что-то делать, — она постучала костяшкой согнутого пальца мне по лбу.       Я поморщился больше от досады из-за того, что она обращается со мной, как с ребенком или придурком, но не от боли.       — С тобой будет работать психолог, мои коллеги хотели еще попробовать гипнотизера, но это уже крайняя мера. Хотелось бы, чтобы ты сам решил проблемы без бегства от них, — Наташа никак не отреагировала на мою гримаску, из-за чего я только сильнее стал беситься внутри, но уже не выдавая это.       Веду себя, как подросток рядом с заботливой матерью — одним словом, как придурок. Для меня добро делают, волнуются, а я все брыкаюсь.       — Ну ты хоть что-то скажешь, или тебя уже таксидермисту можно отдавать? — Инсин в углу комнаты прыснул со смеху после ее слов.       — Да, тетушка Наташа, я поем кашу и сделаю уроки, чтобы в старости подать тебе стакан воды, — я язвил, даже не пытаясь сгладить тон. Интересно, я всегда был таким засранцем, или после смерти моего носителя доброты, Келуса, из меня полезло все говно, которое я до этого хоронил в себе?       Наташа, которая в этот момент приложила к моему плечу чистую марлю, внезапно нарочно резко надавила на еще незажившую до конца рану. Я завопил и зашипел, как кошка. В этот же момент Блэйд вскочил с койки так, что она отъехала от его резкого движения. Он все еще не решился на действие, какой-то конфликт в нем не разрешился, поэтому руки то чуть поднимались, то плотно прижимались к бокам.       — Брат, все в порядке! — Инсин отклеился от стены и почти перескочил через койку к Блэйду. Он взял его под локоть и явно потянул назад, но Блэйд все еще выглядел настороженным.       — Блэйди, спокойнее, — Наташа улыбнулась ему без тени страха. — Я постараюсь осторожнее, но довольно сложно работать со свежей раной и не причинить боли. Верно, Дань Хэн?       Я кивнул. Не для того, чтобы Наташу тут не превратили в русскую тушенку, но чтобы этот бедный парень успокоился.       Блэйд и правда подчинился, но после слов Наташи его лицо стало мрачнее. Инсин усадил брата назад и тут же подошел к нам. Он склонился над ухом Наташи и шепотом, хотя я его все же услышал, сказал:       — Пожалуйста, лучше не зовите его «Блэйди». Сейчас он спокойнее на это реагирует, особенно с учетом сеансов поддержки, но в нем самом эта форма имени пробуждает худшие из воспоминаний.       Наташа с пониманием кивнула и мягко, с сожалением посмотрела на Блэйда, который исподлобья смотрел на нас троих. Видимо, она с Вельтом тоже были посвящены в историю детства этих двух братьев.       Я взял в голове себе на заметку тоже не звать его так. Хотя не думаю, что наши отношения с ним дойдут до такого, чтобы у меня была причина звать его таким смягченным именем.       Наташа закончила с перевязкой, впихнула в меня пару таблеток и ушла, напомнив, что и мне через несколько лет тридцатник стукнет и не так уж далеко я ушел от «тетушки Наташи». Да я уже понял, что для тебя одинокой женщины возраст — это больная тема. Хотя все же жаль ее. В некотором роде она даже вызывает уважение. Ее проводник умер, когда ей было около 27, и с тех пор она не сблизилась ни с одним проводником или обычным человеком. Поддержку принимала не выше второго уровня, даже если была в шаге от безумия. Эта лебединая верность, эта любовь, которая у нее была одна и на всю жизнь — невероятно прекрасно. И вдвойне поразительно и унизительно в то же время для меня, что в отличие от меня она, как бы ни страдала, ни тосковала тогда (а я в то время был стажером), но ни сделала того же, на что решился я. Она не пыталась покончить с собой. Не знаю почему, что ее удерживало, что в их любви было такого, что умереть вслед за любимым для нее было предательством чувств умершего. Может, ей стоило мне сказать это? Даже если бы это звучало до пошлого клишировано. Может, тогда я бы знал точно, чего хотел бы для меня Келус?       Инсин взлохматил волосы брата и попытался увести его тоже, но Блэйд мотнул головой и пересел ко мне на кровать. Инсин чуть улыбнулся, поклонился мне и ушел. Не знаю, что уж он там думает и на что надеется, но битый битого не вывезет. Как проводник, я свой долг выполню, но в чужие потемки сам не полезу, мне это ни к чему.       — Вам точно не больно? — Блэйд показал на мое плечо.       Ну как тебе сказать, разумеется оно у меня болит. Но Наташиной смерти я пока не желаю.       — Все в порядке.       Он кивнул и замолчал. Сидеть вот так в понуром молчании было утомительно, потому что я чувствовал на себе долг как-то нарушить тишину, поэтому я предложил оказать ему поддержку. Через десять минут вопросов о моем состоянии и уверений, что я не умру, если немного помогу ему, он все же согласился и сел рядом со мной в кровати. Я взял его за руку и начал. Уже через несколько минут его дыхание выровнялось, как у спящего. Мне бы его покой и расслабленность, я как раз в этот момент ощущаю себя ужом на сковороде из-за боли. Но меня радует, что его глаза светлеют с каждым днем. Как бы я ни пытался убеждать себя в обратном, но мне жаль его, я не представляю, как можно жить со страданиями так долго. Найти своего проводника спустя столько лет — что ж, тут даже я рад подарить ему покой. Есть что-то теплое и одновременно щемящее от знания, что от моей помощи ему лучше, уютнее. Ради такого найдутся силы и энергия у меня, потерплю.       Через 10 минут неожиданно ко мне нагрянули гости: Гепард, Рысь и Сампо. Я еще на входе жестами попросил их быть тише. Если Блэйд проснется и заметит их, то тут же разорвет поддержку.       — Больно? — Рысь с сочувствием посмотрела на меня.       — Да, — я сказал это одними губами, боясь, что эспер услышит мой ответ.       Сампо, опустивший голову на плечо Гепарду, севшему на соседнюю кровать, пристально и молча смотрел на Блэйда.       — Не пялься, — Гепард, грубо оттолкнул его голову в сторону, — разве не знаешь правила о конфиденциальности во время поддержки?       — Он же сам впустил нас, — Сампо ухмыльнулся. — Интересно просто, как бы Келус относился к этому бедолаге.       Гепард и Рысь, как по команде наградили Сампо подзатыльником. Видимо, среди моих коллег были какие-то табу насчет меня. А Сампо или не был в них посвящен, или не контролировал свой язык.       — Ну правда, его же и жаль с одной стороны, я без поддержки Гепарда и дня не смог бы продержаться. Но с другой — Келус он же был весь твой, а ты сейчас так просто рядом с ним…       Я молчал. Долго. Друзья тоже. Я понимал, к чему клонит Сампо, что он сравнивает меня с Наташей и предполагает, что я, как ветренная девица, уже решил забыть Келуса.       — Тебе ли это говорить? — я не должен грубить, не должен был говорить эти слова, пусть они и вертелись у меня постоянно в голове. Но это уже было не остановить. — Не ты ли, как обуза не мог выбраться из того кольца иномирцев? Не ты ли должен был вернуться к Гепарду на грани смерти, а Келус жить? — Рысь быстро и с опаской взглянула на старшего брата, но Гепард был непроницаем, он все понимал. А вот Сампо одновременно все больше краснел от стыда и сверкал злобой в глазах. — Как думаешь, мне приятно оказывать поддержку кому-либо? Мне не только больно на почве стресса, как говорит Наташа, но я и каждый раз невольно думаю о Келусе. А его, ха, — я нервно усмехнулся чуть сильнее нужного и быстро перевел взгляд на Блэйда, но он спал, — его не вернуть, представляешь? Тебя спас, а сам у меня на руках умирал! Этот парень, — я посмотрел на Блэйда, — всю жизнь страдал, а ты сейчас смеешь осуждать меня за то, что я ему помогаю как проводник? Хотя сам тоже принимал у меня поддержку до того, как я не стал его личным проводником. Что же ты тогда от нее не отказывался?       — Да, я виноват, но..! — Сампо начал что-то говорить, хватило же наглости, но Гепард внезапно встал, грубо схватил его за плечо и почти выволок за дверь. Рысь вскочила, вся красная, словно ругал я именно ее, засуетилась, не зная, отправиться ей следом за братом или остаться.       — Рысь, — я почувствовал жалость к этой девчонке, которая не была виновата, но прочувствовала то, что я выливал на Сампо. Она уж точно не виновата, она пришла, чтобы поддержать меня, а все обернулось таким дерьмом. — Стой, Рысь. Прости, ты-то чего раскраснелась, ты ни при чем. Это нам с Сампо надо себя в руках держать.       Она встала, сжав ручонки в кулачки, почти зажмурилась и замерла. Через несколько секунд она поклонилась и сбивчиво проговорила:       — Простите, мне ужасно стыдно за него. Поверьте, мы с братом так не думаем! Гепард не такой! Мы с ним и Сервал переживаем о вас. Мы хотели прийти и поговорить, просто рассказать о том, что происходит. Простите!       Я взял ее за руку, но она внезапно затряслась и вылетела из палаты, отворачивая голову. Вот бывают же такие люди, которые способны чувствовать вину или сочувствие и за себя, и за остальных. Уж она-то и Гепард тут точно ни при чем, но так разволновалась, так застыдилась попутчика, что не смогла мне в глаза смотреть. И самое противное, что Сампо, которому моя тирада предназначалась, настолько боялся снова вернуться к своему чувству вины, что осмелился попытаться оправдаться.       Я выдохнул с досадой. Надо было просто сдержать мысли в себе, позволить Гепарду сменить щекотливую тему.       И вновь я почувствовал, как боль от поддержки, которой не было во все время этого маленького скандала, слабыми толчками возвращается ко мне. Это пока были всего лишь догадки, возможно, совпадения, но мне стоит в следующий раз сказать об этом Наташе. Может, это станет ключом к моему спасению от этих адских ощущений во время поддержки.       Блэйд пошевелился и поднял голову.       — Вы все слышали?       Он кивнул. Теперь ситуация еще хуже.       — Простите, что вам пришлось это услышать.       — Он свинья, — Блэйд сказал это тихо, отвернувшись.       Я умолк на несколько секунд, пытаясь понять, кому обращены эти слова, а потом прыснул со смеха. Крайне вежливый и осторожный с окружающими людьми Блэйд назвал Сампо свиньей и при этом засмущался. Нет, он крайне мил все же. И я не знаю, что же он думает о моих словах в споре с Сампо, но я все же рад, что он не осудил меня и не зацепился за слова о том, что я не рад оказывать поддержку кому-либо.       Я встал с кровати и потянулся. Мне надо было развеяться после этого конфликта.       — Не хотите сходить со мной на крышу? Я устал сидеть в этой палате.       — А ваше плечо точно в порядке?       — Да, — иногда его забота все же утомительна.       Он встал следом. Вместе мы прошли по коридору, мимо поста медсестер и зашли в лифт. Наверное, без его сопровождения ко мне прицепился бы персонал, но Блэйд уже успел зарекомендовать себя как надежного человека. На крыше мы были не одни. Где-то вдалеке, мне кажется, я увидел Авантюрина, хотя могу и ошибаться. У противоположного бортика стояли Лука и Аста — парочка шумных балбесов, но добрых.       Я завернул в наш с Келусом закуток. Сидеть на земле в больничной одежде нельзя было, поэтому я встал у бортика и вцепился здоровой рукой в сетку. Блэйд стоял чуть позади меня.       Может, я слишком давно не был снаружи, но мне казалось, что на улице похолодало. В воздухе стало пахнуть сыростью, такой травянистой, как от осенних листьев. Нет, наверное, зима все же скоро. И все же, что мне делать после того, как я выпишусь из клиники компании? Ради чего мне прозябать? Становиться трудоголиком или пьяницей, лишь бы забить лишнее время в сутках хоть чем-то, забывая обо всем неугодном, мне не хотелось. И так уже совершил ошибку. Наверное, Келус мне не простил бы, если бы я продолжал наступать на грабли.       Неожиданно для меня Блэйд подошел и обхватил меня полами пальто. Не скажу, что холод прямо пробирал меня, но я не был против. Да и я заметил, как он старался осторожно сделать это, едва касался меня.       — Не простудитесь.       Выдохнув, я прижался к его правой руке. Если хотите, осуждайте меня Сампо, фанаты Келуса, совесть. Но мне до горького счастья хорошо просто от того, что он остается рядом после всех слов, вранья, обид и готов помочь мне и позаботиться. Как можно отталкивать этого человека, который со смирением принял свой крест, терпел и при этом остался человеком. Я не остался человеком после смерти Келуса, а он пережил в разы больше. Иногда всем хочется, чтобы кто-то волновался о том, не холодно ли тебе.