Путь из ножей

      От поддержки в тот день я отходил долго. Все остальные эсперы не требовали поддержку второго уровня, за те дни, которые минули с последней командировки, проводники постепенно стабилизировали их состояние, и теперь его необходимо было лишь поддерживать, «успокаивать душу», если выразиться немного криво. Но даже при том, что остаток дня я лишь складывал оригами с другими эсперами, после поддержки Блэйда я чувствовал себя вымотано, голова слабо ныла. Весь день мне хотелось просто растянуться в кресле или на кровати. Казалось, что это не я отдал ему часть своей энергии, которую я не могу привести в порядок и восполнить уже столько дней, а он нагло высосал ее из меня в больших объемах (хотя это было не так).       В конце дня перед сном мне пришлось принять анальгетик просто, чтобы унять головную боль. Но даже так я не мог долго заснуть. Мне уже давно хочется посоветоваться с Наташей или другим эспером-лекарем о снотворных, потому что мучиться весь день, а потом еще и ночью от мыслей было невыносимо.       Невольно в ту ночь я со стыдом подумал о том, что еще ни разу не посетил могилу Келуса. Праха там нет, но даже так, почему я ни разу не подумал о том, чтобы прийти, поговорить с ним, пожаловаться. Он был всем для меня, так почему я не пришел еще ни разу к нему? Если бы у меня было желание, то я бы даже с усталостью или болью добрался, но я именно или забываю об этом, или ищу себе отговорки.       Наверное, я не готов, я не хочу вновь переживать все то, что произошло в те несколько кошмарных дней. Я еле сейчас держусь, чудом не раскисаю, чудом не сдаюсь, хотя из-за проблем с поддержкой, нападок Авантюрина и одиночества мне невыносимо. Если я приду к его могиле, то, возможно, не исполню своего плана о смерти во время будущей командировки. Я до сих пор самообманываюсь, возможно, надеюсь, что он все же жив. Если я приду к нему на могилу, то это будет значить, что я принял его смерть, утратил надежду. Так противоречива эта ситуация. Пытаюсь посмотреть на свою тень, но при этом все время поворачиваюсь к солнцу лицом.       Под утро я все же смог заснуть. А проснулся я с еще более разбитым состоянием. Энергия… Она словно отмерила себе новую «норму» и не смеет превышать ее. Но мне мало этого! Мне плохо и болезненно от такого количества, еще и приходится отдавать ее. Еще и не высыпаюсь. Не могу нормально есть, потому что единственные ощущаемые мной вкусы — сладкий и крайне острый. Желудок уже начинает побаливать из-за такой пищи, а меня еще и выворачивает регулярно от поддержки. Протяну ли я такими темпами эти несколько недель? Надо будет все же поговорить как-нибудь аккуратно с Наташей. Слова придется подбирать крайне тщательно.       В дополнение к ужасному самочувствию это утро ознаменовалось сообщением от начальства о требовании посетить их во время обеденного перерыва. В моем переломившемся положении можно было ожидать всего: начиная от подозрений относительно моего самочувствия и заканчивая очередной попыткой отправить меня в отпуск из-за смерти моего эспера. Возможно, я прокололся в работе, но тогда меня пожурила бы только Наташа.       Вообще довольно нетипично, что проводники находятся под началом эспера-лекаря, а не проводника. Видимо, этот выбор сделан с заботой о проводниках, которые могут страдать от рук эсперов или, как я, болеть из-за энергии. Наташа очень щепетильно относится к своей работе и нам. Вполне может быть, что после следующей проверки моего состояния в конце месяца у нее появятся нежелательные для меня вопросы.       Я умылся, оделся и с сомнением посмотрел на стол с пакетом из аптеки. Забывать о боли, когда она мучает тебя слишком часто — это тоже оказывается может стать зависимостью. И наркотиков не надо, так посажу печень или почки на этих безобидных таблетках. Просто потому что мне и сейчас хочется, чтобы это разбитое состояние уступило хотя бы ненадолго, а ведь мне даже поддержку сейчас оказывать не надо.       С трудом пересилил себя. Можно сказать, уговорил мозг на то, что после еды, возможно, станет чуточку лучше. Вот только на пути к моему завтраку встало одно крайне неприятное препятствие.       На лестничном пролете я слишком поздно увидел Авантюрина. Можно было бы, пожалуй, тихо убраться и спуститься на лифте, но он уже услышал мои шаги и повернулся. Его рыбьи, равнодушные глаза сегодня смотрели странно победно. Вообще во всех его движения читалось приподнятое настроение. Казалось, что из следующего пружинистого шага он просто войдет в танец.       Наивно надеясь, что, может быть, он даст мне просто спокойно спуститься и поесть, я, подавив вздох, двинулся дальше вниз по лестнице. Однако, как и ожидалось на пролете Авантюрин вырос передо мной и, словно ожидая чего-то от меня, склонил голову набок, улыбаясь чуть снисходительно.       — Доброе утро, вам что-то нужно? — приходится сдерживаться и проявлять вежливость, все же ничего дурного он пока мне не сделал.       — Ну что, вы передумали? Станете моим личным проводником? — он словно намекал мне на само собой разумеющееся.       — Не понимаю, с чего вы сделали такое предположение. Мое решение остается неизменным.       Я попытался обойти эспера, но он вновь вырос передо мной. Теперь на его лице читалось изумление. Словно ребенок перед ним внезапно выдал неожиданно взрослую мысль и он не знает, как на нее отреагировать.       Его глаза быстро и бегло перескакивали по моему телу, словно силились что-то найти.       — Я мог бы предложить вам свою защиту, если вы станете моим личным проводником, — этой фразой он будто бы прощупывает почву.       Боже, да единственный от кого мне действительно нужна защита — это ты!       — Не понимаю о чем вы.       — Неужели он вам ничего не сделал? — Самодовольное выражение медленно, словно капля сиропа, стало сползать с его лица, ненадолго удержавшись в ухмыляющихся губах, но и они поджались в итоге.       Больше интуитивно я догадался, что он говорит о Блэйде. Так вот на что ты рассчитывал: что я, как девушка в беде, брошусь тебе на шею после выходок новенького эспера. Что ж, так будет даже веселее.       — Вы о Блэйде? Этот молодой человек был крайне вежлив и осторожен, не знаю, что он мне должен был сделать.       Авантюрин с новым удивлением слушал мои слова, после чего рассмеялся. Судя по всему, он мне не верил. Поди расценил мои слова как очередную строптивость. Мне кажется, что он в каждом моем жесте и поступке усмотрит стремление стать его личным проводником. Как же бесит.       — Послушайте, — я еле сдержал раздражение в голосе. — Почему вы так настойчиво просите стать вашим проводником именно меня? Среди проводников достаточно тех, кто с радостью и удовольствием окажет и пятый уровень поддержки. Да и личным проводником у такого популярного эспера, как вы, с радостью согласится быть. Почему вы докучаете именно мне? Я не оказываю поддержку пятого уровня. Тем более у меня нет желания оказывать ее именно вам.       Авантюрин смолк. Губы его вновь сложились в улыбку. Нет, мне не кажется: он в каждом моем слове видит заигрывание. Озабоченный придурок.       — Неужели Келус вам никогда не говорил этого? Вот же жадный говнюк, — у него поворачивается язык так говорить о мертвом! — Все это знают. Ваша поддержка отличается предельно приятными ощущениями. Сложно найти проводника с чем-то подобным. Она, можно сказать, интенсивна, будоражит. Хочется получить больше, чаще, узнать, насколько далеко можно зайти в этом блаженном чувстве. Каждый из эсперов, которых вы обслуживали, хотя бы раз, но думал: если я испытываю такой кайф через простое рукопожатие, то что будет при сексе? И я не преувеличиваю, пьяные языки говорят искренне, а эсперы часто пьют вместе, — на эмоциях Авантюрин незаметно для себя надвигался на меня. Я незаметно отходил от него мелкими шажками, но он не видел и этого.       Не знаю, выдумка ли это его, или правда, но для меня это точно не стало аргументом. Наоборот. Противно знать, что все на тебя смотрят, как голодные волки, и хотят не твоего общества, а поддержки. «Веселенькая жизнь» — страдать и чувствовать отвращение из-за того, что тебя используют лишь как инструмент для блаженства. Хотя это объясняет, почему флирт со стороны эсперов после смерти Келуса стал чаще.       — А кроме того, — рука Авантюрина словно бы невзначай скользнула на мою талию и неприятно стиснула ее, словно боялась, что ее тут же оторвут, не дав помять меня. — Нет ничего приятного или интересного от отношений с человеком, который готов раздвинуть ноги перед каждым. В этом нет гордости, цены. Никто не станет пить из лужи в общественном месте. Гораздо приятнее купить бутылку воды и открыть ее самому. Мне отчаянно хочется добиться того, чтобы однажды вы раздвинули свои ноги только передо мной.        Меня сейчас стошнит — настолько он мерзок, настолько унизительны его слова. Если он считает это комплиментом, пытается так польстить мне, то он самовлюбленный псих.       — Знаете, обычно, когда я говорю «нет» на просьбу раздвинуть ноги, это означает, что я не желаю раздвигать ноги перед человеком. Набивать ни себе, ни вам цену своими отказами, чтобы потом «подыграть» вам и «сдаться», я никогда не планировал и не планирую. Вы мне предельно неприятны, — я грубо и резко сдернул с талии его ладонь. — Напоминаю, что я просил вас не продолжать своих попыток домогаться меня, иначе я донесу на вас господину Вельту или Наташе.       Авантюрин рассмеялся и отшагнул в сторону, давая мне пройти. Что-то мне подсказывает, что мои слова серьезно он не захотел воспринимать. Боже, Келус, как мне не хватает тебя даже в таких бытовых мелочах. И ведь не у кого попросить этой защиты. Надо будет аккуратно поговорить все же с Вельтом или Наташей, пока Авантюрин не придумал себе еще что-нибудь, чего я не подразумевал.       Завтрак и первая половина утра прошла спокойно. Меня лишь удивило, что в моем расписании чуть ли не каждый день теперь стоял новенький Блэйд, а у остальных его наоборот убрали совсем из графика.       В обеденный перерыв я, как и просили, пошел к начальству. Напряжение во мне возрастало с каждым шагом по длинному коридору. Я очень боялся, что они заподозрили о моих проблемах с поддержкой. Гепард и господин Вельт вполне могли наблюдать за мной после того, как я чуть не упал в обморок и прервал их поддержку. Мне нельзя допустить отстранения от работы! Это будет означать, что я, вероятно, лишусь возможности попасть на командировку!       Тяжело вздохнув, я постучал в дверь и вошел. В кабинете было странно много людей для такой скромной персоны, как я. Шеф, господин Вельт, Наташа, новенький Блэйд и какой-то незнакомый молодой человек, который очень походил на Блэйда. Я поклонился и встал у двери. Мне показалось, что я пришел раньше времени и все эти люди просто не успели закончить какое-то собрание. Пожалуй, стоило бы даже выйти из помещения, чтобы не смущать их.       Однако внезапно незнакомый молодой человек сорвался с места и глубоко поклонился мне. С восторгом, благоговением и едва ли не слезами на глазах он стал ожесточенно трясти мою руку.       — Спасибо! Спасибо, господин Дань Хэн! Боже, вы точно посланы нам всевышним! Я буду молиться за вас каждый день, я буду молиться о всем вашем роде!       Ошарашено я посмотрел на Шефа и Наташу. Я не понимал, за что меня благодарят так горячо, что вообще здесь происходит.       — Уважаемый Инсин, не пугайте мальчика, — Наташа с улыбкой, как всегда, не преминула подшутить над моей молодостью и нашими отношениями.       — Верно, к тому же мы еще должны убедиться, что сказанное эспером правда, — Вельт тяжело сел, видимо, он уже довольно долго стоит, для его хромой ноги это тяжко.       Блэйд при виде меня тоже встрепенулся и подался вперед. Смотрит, как пес на хозяина, кажется, что если я скажу ему умереть здесь и сейчас, он послушается.       — Дань Хэн, — шеф наконец соизволил подать голос, хотя должен был начать первым. — Окажи этому эсперу поддержку, пожалуйста.       Дьявол, они, видимо, и правда заподозрили мою поддержку в отклонениях. А сейчас будут проверять меня. Но я даже не подумал принять анальгетик перед тем, как прийти сюда. Может, сразу признаться в проблемах? Нет, надо попытаться. Несколько минут я продержусь. Главное не сильно дергаться телом.       Я подошел к Блэйду и сел рядом с ним, чтобы точно не упасть, если станет слишком плохо. Я протянул ему руку и закрыл глаза. Большая рука эспера тут же легла в мою. Как больно меня хлещут его хаотичные волны. Как больно от невидимых порезов, которые неожиданно возникают то тут, то там. Тошнота подкатила к горлу, из-за чего я незаметно, но часто сглатывал. Духота внутри меня явно отразилась на лице или жаром, который распекал меня изнутри, стремясь разорвать на куски, или бледностью. На какую-то секунду у меня в голове возникла мысль, что эсперы на грани безумия вполне могут испытывать нечто подобное. Тогда их конец еще ужаснее, чем я думал.       Продержавшись пару минут я сам разнял руки и повернулся к шефу. Все мои усилия уходили на то, чтобы сидеть ровно, не дергаться от остатков фантомной боли и не блевануть.       Все присутствующие с интересом смотрели на Блэйда. Я тоже повернулся к нему, но он был обычным, нормальным. Максимум, как и вчера, чуть изумленным и восторженным.       — Вот видите! Все, как он и сказал! — молодой человек, которого Наташа назвала Инсином, с восторгом бросился к нам и одновременно счастливо потряс за плечи меня и Блэйда. Боже, только не тряси, а том меня еще и укачает, я и так еле сдерживаюсь.       — Блэйд, все и правда в порядке? — Наташа подошла к нему и отодвинула с его лица волосы, чтобы посмотреть на цвет радужки и зрачок.       — Да… Тепло, приятно, мне лучше, — Блэйд сжал и разжал ладонь и вновь бросил на меня благоговейный взгляд.       Похоже, что проверка была все же не для меня, а мной. Но что происходит, почему они так допрашивают его об ощущениях, это же поддержка, от нее становится лучше?       — Дань Хэн, я предлагаю тебе стать личным проводником эспера Блэйда. Увеличение зарплаты, более спокойный график, можешь попросить еще что угодно, если согласишься, — шеф, тоже крайне удивленный, но уже явно продумавший что-то в голове, подобрал слишком идеальные условия. Где-то должен быть подводный камень.       — Я если честно против этого, — Вельт прокашлялся и переложил трость, — этот проводник потерял своего эспера совсем недавно, да и к тому же на тот момент был истощен энергетически и физически. Мне кажется, что шефство над таким запущенным эспером может привести к ухудшению состояния Дань Хэна.       Вельт все же не забыл того разговора в туалете. Спасибо за его заботу, но если честно, то я боялся, что его слова могут привлечь к моим проблемам ненужное внимание.       — А я наоборот считаю, что это отличная идея, — Наташа с улыбкой прикрыла глаза. — Вот только я смотрю на ситуацию с позиции Блэйда и Инсина. Кто если не Дань Хэн выправит эту ситуацию? К тому же Дань Хэну тоже не помешает доля внимания со стороны эспера, мне кажется ему одиноко.       Впервые в жизни я зло подумал в адрес Наташи. Не лезь не в свое дело, женщина. Твой прагматичный взгляд лекаря меня сейчас крайне раздражает.       Все, а особенно Инсин и Блэйд с напряжением смотрели на меня, ожидая моего слова. Ситуация мне была непонятна, было ощущение, что от меня пытаются скрыть что-то. К тому же я видел в этом предложении больше проблем, чем преимуществ: проводя время с одним эспером есть очень большая вероятность, что он раскусит мой секрет о боли при поддержке. К тому же брать чью-то жизнь на себя, когда сам планируешь умереть в ближайшие месяцы не очень красиво.       — Не знаю даже… — я планировал уже отказать. — Как-то слишком хорошо…       — Господин, — Инсин внезапно повернулся к шефу. — Пожалуйста, оставьте меня с господином Дань Хэном наедине!       Возражений просьба не вызвала, поэтому я почти тут же остался один на один в кабинете с молодым человеком. Он был взволнован, подвижен, а на меня смотрел с таким уважением, словно это я, а не он был старше. Отчего-то ему очень было важно, чтобы я дал свое согласие.       — Господин, я скажу вам правду, хотя она не разглашается. Блэйд — мой брат. Я работаю его менеджером, большего я для него сделать не могу. Понимаете, случай моего брата крайне уникальный. Он единственный эспер с тремя основными способностями, из-за чего крайне важен для этой сферы. В будущей командировке на «гнездо» с разумными иномирцами планируется отправить его. Но проблема в том, что мой брат с детства не может принимать поддержку у проводников. По его словам она причиняет ему нестерпимую боль. Слухи, которые о нем ходят — правда. Из-за боли, которая может довести до аффекта, он не раз избивал проводников, пытаясь вырваться. Он не плохой! — Инсин до этого во время рассказа все время заламывал руки, но сейчас стал размахивать ими, горячо убеждая меня. — Правда, он не по своей воле. Ему всякий раз горько из-за совершенного, он возмещает весь ущерб проводникам. Вот только легче ему не становится из-за этого. Правительство крайне редко призывает его на задания, потому что из-за всей этой ситуации он все время в шаге от безумия, но он очень ценен и неизвестно, сколько еще так протянет. Чтобы оказать ему поддержку, раньше приходилось раз в месяц буквально связывать его, а кровь проводника в нем вызывает такую же боль.       Неожиданно молодой человек буквально встал на колени передо мной и сложил в мольбе руки. Я с удивлением попытался его попросить подняться, но тошнота от недавней поддержки вновь подкатила к горлу.       — Господин, я прошу вас, умоляю на коленях. Я сделаю, что угодно! Помогите моему брату, пожалуйста. Только я знаю, как он мучается от своего бремени! Господин, только ваша поддержка не вызвала у него боли! Он вчера весь вечер ходил так, словно жить захотел! Я его не видел таким с детства! Пожалуйста, господин! Ни один человек до вас, и вряд ли кто-то после сможет спасти моего брата от безумия! Прошу!       Мне показалось, что он сейчас заплачет. Не для того, чтобы разжалобить меня, а потому что для него это кошмар смотреть за таким братом и не знать, как ему помочь. Я стал для него сродни чуду.       Признаюсь, у меня вызвали эмпатию слова этого парня. Я понимаю, о чем он говорит. Мне также больно от своего бремени. И, пожалуй, при других обстоятельствах именно из-за этой боли я ему бы и отказал. Но кое-что в его словах меня зацепило. Личная выгода. По его словам Блэйда планируют отправить в командировку на «гнездо». Меня после случившегося недавно с Келусом и если Вельт будет обеспокоен моим состоянием (как и Наташа) могут легко не допустить на командировку, как бы я ни упрашивал. Но если я буду личным проводником Блэйда, к которому никто больше не может найти подхода, то тогда меня будут вынуждены взять. Это мой билет к смерти. Ради этого можно и постараться в эту пару месяцев. И человеку помогу, и своей цели достигну — неплохой расклад.       — Господин, встаньте, пожалуйста, — я провел по лицу рукой, мне до сих пор было немного дурно. — Я помогу вам, я согласен стать его личным проводником, без метки. Взамен прошу только освободить мне график от остальных эсперов, — последнее условие давало мне возможность не испытывать боль от поддержки так часто и снизить частоту принятия анальгетиков.       Новый договор подписали быстро. Шеф был доволен, Инсин едва не плакал и каждую минуту хватал меня за руку, чтобы выразить мне благодарности. Блэйд все время был где-то неподалеку от меня. Казалось, что он все время хочет коснуться меня, но боится или стесняется. Но его взгляд, в котором читалось неверие в свое счастье и надежда, которая воплотилась во мне, полностью подтвердили слова его брата. Именно из-за этого взгляда мне было стыдно перед ним. Ведь я планирую умереть при первой же коммандировке.