choice

— Вас можно сравнить с мухами: сколько ни убей, все равно появится другая. — грум нервно теребил свою старую шляпу. Он выглядел измотанным и вставшим. — Твое тело даже искать не будут, поэтому, не доводи меня, а просто уйди. Сейчас же. — грум, не отвечая, сразу же развернулся и выбежал вон, громко захлопнув за собой дверь. В тихом доме хлопок раздался громогласно, но никто не появился на шум: практически все были наверху. У Дохван первым поймал грума, который, почему-то, вернулся лишь сейчас, расспросил о том, что случилось после его ухода, и лишь потом выпнул вон. После того, как он удостоверился, что омега лишь сидел на берегу, не позволяя к себе прикоснуться, альфа успокоился, — ему ни к чему истеричный муж. Потеряв всякое терпение, У Дохван направился наверх. Он мурлыкал себе под нос, надеясь заглушить бередящее душу раздражение: ну искупался омега в озере, не помрёт же. Чего так суетиться-то! Надо поскорее забрать отсюда омежку, заполучить опеку над вдовой и ее детьми, и распродать все земли. У Дохван человек современных взглядов, он дитя зарождающегося капитализма, поэтому лучше вложится в городские предприятия, нежели станет клевать поля и озера. — Вам сюда нельзя. — на пороге его встретил лакей. Высокий, не выше него, но крупнее. Лакей смотрел прямо, ничего общего с испуганным взглядом грума. — Это покои младшего господина. — Моего супруга, получается. — У Дохван попытался обойти слугу, но тот шагнул в сторону, перекрывая путь. Раздражение обещало смениться злостью. — Господин Пак дал однозначный приказ, не пускать вас сюда. — Где этот господин Пак? — лакей кивнул назад, мол, внутри. — Немедленно отойди в сторону, иначе вниз скатится не ты сам, а твоя голова! — вскричал господин У. — Вы чего разорались? — дверь с тихим скрипом открылась и за спиной лакея появился господин Пак. — Притащили сюда кусок бумаги, думаете, имеете хоть какое-то право хоть на что-то? — То, что эта глупая омежка разорвала договор, суть не меняется: то была лишь копия! — Мне все равно. Таких женишков, как ты, в этом доме появится еще с десяток. И к молодому господину, и к вдовствующей госпоже. Полагаете, они станут с вами няньчиться? — господин Пак презрительно усмехнулся. — Лучше подобру-поздорову удалитесь. Сами. — затем вновь повернулся к лакею. — Проводите господина до дверей и проследите, чтобы он больше не переступал через этот порог. — Если вы меня вынудите, я вернусь сюда с судьей! — Хоть с королём, желаю вам удачи. Как будто граф позволит вам буйствовать. — и захлопнул дверь. — Не смейте даже дотрагиваться до меня! — прорычал господин У и стрелой направился вниз. Он этого так не оставит, ни за что. Даже если доберётся до самого короля! Заполучит то, на что подписался: и омегу, и все его состояние! Оседлав коня, он рысцой направился в деревню. У Дохван снимал апартаменты в дорожном отеле. Ему уже пора возвращаться в город, дел полно, но черта с два он отправится обратно без омеги! Отдав коня конюху, У Дохван сразу зашел в отель. Отдал приказ, чтобы ему подали горячий ужин, и уже собирался подняться наверх, как его окликнули. — Господин… у вас посетитель. — молоденькая дочурка владельца встретила его с широкой улыбкой. Глупую девчонку покорили лишние монетки и мягкий шлепок под попу сверху, — природа омег понятная и простая. Дай им внимания, и только. У Дохван как раз собирался позвать эту дуреху к себе, чтобы снять напряжение, как раз вовремя под руку попалась. — Кто? — Не представился. — девчушка кивнула в сторону зала. Первый этаж отеля был отведен под регистрационную стойку, пивную и столовую. Было много народа, но У Дохван среди них выцепил смутно знакомое лицо. Мужчина выделялся и ростом, и одеждой, и манерой держаться. Встретившись взглядом с У, тот даже не стал сдерживать чувство отвращения, что исказило красивые черты лица. Понятно. Граф сразу по пути из столицы заскочил сюда, значит еще не в курсе произошедшего дома. Тем пикантнее. — Ваша светлость! — насмешливо воскликнул, намеренно громко, обращая внимание на них всех присутствующих. Он медленно приблизился к угрюмому графу и сел напротив. — Простите, что заставил вас ждать, я был у своего супруга. — Я все понимаю. — граф не выглядел удивленным, оно и ясно, У Дохван точно знает, что среди документов покойного Кана есть копия их брачного договора. — Заскочили поздравить с браком? — граф смотрел на него с прищуром. Непонятное выражение таилось в глубине его глаз, и оно полыхало пугающими искрами. Затем граф закинул голову и рассмеялся. Громко, с оттяжкой, но совсем не весело. А напротив, жутко и пугающе. У Дохван вдруг почувствовал, что не знает этого графа достаточно хорошо, и тугой канат необъяснимого страха скрутил живот. Но У тут же себя успокоил: он тут не один, тут достаточно свидетелей, которые не допустят нападение аристократа на скверта. — О, была такая мысль. — граф достал из нагрудного кармана пухлый конверт и бросил на стол. У Дохван, окончательно успокоившись, с хищным любопытством кинулся проверять, что внутри. — Сначала я хотел просто поздравить, пожелать счастья…сломать тебе пару костей. — У Дохван хмыкнул, не воспринимая всерьез угрозу Ким Сокджина. — Заявить свои права на Кан Хосока и попытаться откупиться от тебя. — адвокат не обращал внимание на фамильярность графа, напротив, поощрял. Он краем глаза заметил, что тот начал доставать из другого кармана еще кое-что, и внутренне начал ликовать. — Ну, омега есть омега, плевать, какую иметь. Я деловой человек, поэтому всегда открыт к выгодным предложениям. — У Дохван достал из конверта даже на ощупь дорогую бумагу, отделанную исключительно в королевском стиле, пахнущую роскошью и влиянием. Услышав от кого-то подобное, адвокат лишь рассмеялся бы, но почувствовав на кончиках пальцев ценность бумаги, он мигом оробел. — Но выгодного предложения не будет. — на стол с глухим стуком опустился пистолет. У Дохван застыл. — Даже при наличии королевской лиценции, — граф кивнул на бумагу в руках адвоката, — я хотел все решить мирно, клянусь, боясь, что иной исход лишь оттолкнет от меня Хосока. Но… — граф склонил голову вбок, и то самое непонятное клокочущее чувство на дне глаз моментально вырвался испепеляющей яростью. У Дохван медленно приподнялся, понимая, что даже свидетели ему не помогут. — Странное дело, когда навстречу тебе скачет грум семьи Канов, чтобы рассказать о… — граф жестко усмехнулся, не в силах заставить себя произнести это слово вслух. — Всяком. — Я имел полное право! И до сих пор имею! — вскричал адвокат, громко, заливисто, чтоб все слышали! — А взять силой или нет, это уже мое решение! — граф молниеносно схватил пистолет и выстрелил. Раздались короткие испуганные вскрики, и тут же наступила гробовая тишина. Адвокат смотрел на графа огромными глазами, даже удивленными. Он некоторое время ничего не понимал и не чувствовал, пока одуряющая боль не пронзила в зоне паха. У Дохван с воплем упал навзничь, дрожащими руками пытаясь дотронуться до паха, но из-за боли не смея даже прикоснуться. Граф встал и склонился над ним. — Не родился еще альфа, которому я бы разрешил дотронуться до моего супруга. — У Дохван мучался, адски мучался. Его глаза закатывались от нестерпимой боли, но граф всякий раз наступал на рану, разрывая всю его сущность новой вспышкой адской боли. Так он с искренним наслаждением пытал адвоката несколько минут, вкушая его крик и слезы. Граф вздохнул громко. — Мне надо спросить у мужа, разрешит ли он убить тебя, но… — граф наступил на правую руку адвоката и выстрелил в ладонь, затем, не давая передохнуть, точно также выстрелил и в левую. — Это на тот случай, если моя жизнерадостная кроха не даст добро на твою смерть. — но адвокат его уже не слышал, так как потерял сознание. Отвернувшись от него, граф забрал королевскую лицензию, не простую, а специальную, которая дает много привелегий молодоженам. Граф был вынужден обратиться к старшему брату отца, герцогу, после того, как выяснилось еще об одном брачном договоре Хосока. При выходе, господин Ким Сокджин оставил на стойке регистрации внушительную сумму денег. — Это мои извинения за пятна крови. — Что…что нас с ним делать, милорд? — с долей страха в голосе, спросил владелец отеля. — Что хотите. Совесть графа перед Хосоком чиста: он не убивал. Если этот выродок сдохнет, то так тому и быть, если нет, — Сокджину не составит труда прийти по его душу еще раз. И еще раз. И еще. Пока этот ублюдок сам не полезет в петлю.