А что если...

«Sometimes i just wanna run away, Run away I only wanna disappear… Far from here…» Three Days Grace — Right Left Wrong Наступило утро. Шура, наконец — то выбравшись из — под Андрея, решил пойти на балкон, чтобы покурить. Добравшись до места назначения, он увидел там Дарью, которая держала в руках некий квадратный предмет, периодически поднося его ко рту и вдыхая, а потом выдыхая пар.Вокруг витал запах ежевики. — Утро доброе. — поздоровался Ширвиндт. — Доброе, доброе. — сегодня девушка, почему — то, была более спокойной, чем прежде. — Как спалось? — Вам правда интересно или это так, для галочки? — спросил артист. — Интересно, конечно. Извините за моё поведение, просто… На это есть причины. — вздохнула Грозовая, выпуская пар. — И какие же? — глаза Александра беспокойно сверкнули. — Мне нельзя сближаться… С вами. Моя задача — помочь вам, и не более… Даже если я хочу познакомиться поближе, мне просто нельзя. — Но почему? — раздалось сзади. Миронов уже с минуту наблюдал за их диалогом, стоя в дверном проёме. — Мне нельзя заводить отношения — ни дружеские, ни романтические.Ни с кем.Иначе я…умру! — Даша стремительно побежала в свою комнату. Её глаза застилало слезами. Чего греха таить, ей нравились эти двое, как собеседники, как друзья, но… Условия есть условия. В глазах потемнело, а сердце стучало очень быстро, словно отбивая марш. Она бы хотела уволиться из этого несчастного института, работать, как и хотела, авиаконструктором, но нет. Всё из — за какой — то генетической наследственности! Дарья очень любила родителей, и особенно отца, но он умер, когда ей было четырнадцать… От онкологии. Эта же болезнь одолевала и её. Взамен на работу институт обеспечивал её лекарствами, с помощью которых она могла нормально жить, и где — то в глубине души теплилась надежда на спасение, но больше девушку беспокоило, что она постоянно видится с разными людьми, но даже поговорить с ними не может… Грозовая рухнула на кровать и свернулась калачиком, коротко всхлипывая. Вдруг она почувствовала чью — то руку на своём плече. Открыв глаза, она увидела Андрея, сидящего на краю кровати. — Я не могу смотреть, как вы плачете. Всё это… очень печально — с горечью в голосе произнёс Миронов, поглаживая Дашину руку. — Спасибо, конечно, но это мне вряд ли поможет. — ответила рыжеволосая, дрожа от его прикосновений, поскольку она отвыкла от такого за годы работы в ИВА. Это было чертовски приятно, но от понимания, что это запретное чувство, становилось ещё хуже. — Уходите. Не пытайтесь меня утешить. Я никогда не смогу ни с кем сблизиться! — сквозь слёзы прохрипела рыжая, зарываясь в одеяло. Андрей понимающе кивнул и с каменным лицом вышел из комнаты. — Шур, а что бы ты делал на её месте? — Не знаю. Но неужели у неё совсем нет друзей? — задумчиво ответил Ширвиндт. — Ты же слышал. Нельзя и всё. Видимо, боятся утечки информации. Организация же секретная. — Миронов чиркнул спичкой, поджигая кончик сигареты. Сделав затяжку, он изрёк: — Надо ей помочь. — Как именно? — скептически ответил Александр. — Ты же сам сказал… — Сказал, не спорю. Будем просто хорошо к ней относиться. Она не должна слушать каких — то шишек с работы! Ей двадцать девять, ей жить надо! , а не сычевать… — И как ты собираешься совмещать это и нашу работу, к которой мы должны вернуться через три дня? А Лариска? А мама твоя? А Ната? Мы же с ними тоже увидимся… И как мы будем объяснять, где живём и почему?! Какого чёрта вообще происходит… — Не волнуйся, друг мой — пропел Андрей с абсолютным спокойствием. — Я всё уже придумал.