Катализатор

Утренние лучи солнца, как прожекторы накрывали маленький город на юге страны. Они легко пробирались в дома, чем провоцировали сон закончится раньше желаемого. Лиза, которая привыкла вставать рано, практически каждый день, посещать новый город во время тура, сейчас ощущала себя отдохнувшей после двенадцати часов сна. Наверное, потому что она дома, у себя в родном городе, у родителей, которые ждали её приезда. Лиза с момента отъезда и начала тура, в родные стены не приезжала — работала, как физически, так и морально. Только по его окончанию и по причине, не самых приятных, обстоятельств, ей выдалась возможность приехать, но об этом позже. О насущных делах не хотелось думать, не для этого она ехала к родителям, а потому что скучала и отдохнуть могла только рядом с ними. Девушка уехала от суеты большого города сразу после окончания тура, как только дала концерт в крайнем городе из списка, возвращаясь в родную глушь. Наверное, она никогда так не радовалась утренней тишине в выходной день. Здесь всё ощущалось по другому, поэтому хоть ненадолго отвлечься от проблем удавалось легко, особенно когда тебе поддерживала семья. Лизе повезло. В первую очередь с понимающими родителям, где мама всегда видела творческую жилку дочери и поощряла её. Но как многие, переживая за дальнейшее положение своего ребёнка, под страхом её не состоятельности, было принято решение отдать девушку в медицинский и в этом действительно не прогадали. Лиза свою работу любила, отдавалась полностью, поднялась по карьерной лестнице, получила дополнительное профильное образование, имела уважение среди коллег, но этого было не достаточно. Под гнётом семейной жизни, которая давила не только отсутствием возможности для творчества, но и тяжело зависимого положения со стороны бывшего мужа, девушка увядала, а после развода совсем ушла в депрессию. Поэтому, когда она начала заниматься блогингом, мама против не была, считала, что таким образом дочь переживёт, переболеет и сможет идти дальше. Но даже спустя год, Лиза не бросила это занятие, а наоборот укрепила, когда приняла предложение Глеба Викторова. Тогда Лиза ответила положительно, воодушевленная побежала к маме, с которой решила поделиться такой новостью и к её счастью, мама была согласна. Она не стала останавливать Лизу, а только сказала, чтобы та не пожалела о своём выборе, а если так и случится, то они со всем справятся вместе. Это были самые дорогие слова для девушки. Тогда она иронично посмеялась, когда ей тоже самое сказал Викторов. Если бы Лиза знала, на сколько эти слова будут часто звучать в её голове на протяжении следующих трёх месяцев, но об этом она маме не скажет и попросит Рину молчать. Лиза будет делиться своими достижениями, но не переживаниями, будет говорить о новых знакомствах, но не о стабильных трипах Глеба, расскажет о новых песнях, но не о том кому они адресованы. Лиза будет говорить о Глебе завуалированно и то только с чужой инициативы: — Этот мальчик уже прошёл лечение? — спрашивает мама, наливая Лизе кофе в кружку и ставит ее рядом с дочерью. Лиза молчит пару секунд, понимая о ком спрашивала женщина: о том, что Глеб в рехабе и сейчас лейбл, как в финансовом, так и в рейтинговом смысле, лёг на плечи Лизы, мама знала. Такую информацию скрыть было сложно, но о всех нюансах их отношений Лиза умалчивала. — Да, вчера у группы был камбек, — отвечает девушка и кладёт две ложки сахара в кружку, поджимая одну ногу под себя — вредная привычка. — Чего-чего? — у мамы был очень звонкий голос и чаще всего, высокая интонация, которая напоминала даже детский разговор. Лиза, которая отвыкла от этого, невольно улыбнулась, объясняя сленг: — Это как возвращение после длительного отсутствия. — Напридумают слов, потом разберись. Как оно там ре…ре… — Рехаб, мамуля, — Лиза улыбается подсказывая маме. — На болячку похоже какую-то, — комментирует мама и отпивает кофе, — Кстати, наша соседка спрашивала за тебя. До сих пор вспоминает, как ты её капала. Интересовалась, не думала ли ты опять медициной заняться. — Это ты так завуалированно решила спросить не хочу ли я вернуться? — на вопрос Лизы, мама поджимает губы, но улыбается — по-доброму, любя. Ей не известно, что дочери не прошлось забывать о том, на кого она училась и что её навыки так же хороши, как и были. — Подумала, а вдруг. Хотя, вокруг тебя такой ажиотаж, что у меня скоро незнакомые люди на улице будет спрашивать, не моя ли ты дочь. — Скажи, что не знаешь меня, — смеётся Лиза. — Ты что! Я тобой горжусь и очень люблю. Ты большая молодец! Лиза смущается и не может сдержать улыбку, когда видит тёплый взгляд мамы, где в случае лишнего слова, это тепло могло стать испепеляющим огнем. Теперь понятно от кого у Лизы такой взгляд. — Спасибо, мамуля, — мама аккуратно касается руки дочери, поглаживая большим пальцем и Лиза берёт её за руку накрывая своей. Между ними тепло и некий трепет, который может быть только между родителями и детьми, это то, что нельзя понять, а только чувствовать, это то, когда все невзгоды и радости вы делите на интуитивном уровне и вам вовсе не нужно об этом говорить. Мама Лизы чувствовала изменения в жизни дочери, ни раз спрашивала о её состоянии, но не было и дня, чтобы Лиза не ответила: «Мамуля, всё хорошо.» Лиза молчала, а мама не тревожила, просто показывая свою любовь как на прямую, так и шутками: — И вообще, что это за шкля! — возмущается мама, глядя на тонкое запястье Лизы, — Бухенвальский найденыш, ей богу. Лиза только смеётся, понимая, как она скучала за этими домашними выражениями. — Смотри, в Москве ветер сегодня, снесёт. — У меня ботфорты тяжёлые, удержат, — отвечает девушка улыбаясь и смотрит рефлекторно на время, отмечая, что ей скоро собирать чемодан в аэропорт. Где-то внутри начинает поднывать, сначала от осознания того, что отъезд совсем близко и видеть мамины слезы, которая она будет скрывать, сложно, а потом от того, что по приезду её будет ждать встреча. Ровно три месяца прошло с момента, как они виделись с Глебом. В начале сентября музыкант устроил взрывной камбек: сначала сутки висел стрим с изображением комнаты Глеба, которая больше напоминала всплеск психоза, где хаотично написанные строчки кричали о состоянии музыканта, после этого интервью о предыстории его решения лечь на лечение, планы на будущее и краткая сводка о его личной жизни. Потом шумный концерт в одном из клубом, где были самые преданные фанаты, друзья, которые поддерживали до, во время и после реабилитации, а также любимый человек — Диана. На кадрах, что мельком Лиза видела, парень выглядел здоровым и счастливым, готовым радовать публику очередными хитами. Лиза поймала себя на мысли, что чуть не забыла, каким действительно парень бывает: весёлым, целеустремлённым, коммуникабельным, заботливым и любимым. У него получилось. Он смог справиться. Да, впереди ещё много работы над собой, как и говорил сам Глеб, но основной шаг он уже сделал. Он сделал правильный выбор и в этом ему определённо помогли, держа за руку в тяжёлые моменты. Лиза не встречала его с рехаба, не поддерживала на концерте, не держала за руку все эти три месяца. Она была близко, но далеко все лето, принимая решение для себя, что после рехаба ее миссия будет закончена — она спасала его всё лето, теперь в этом нет надобности. Девушка не знала, как им общаться и будут ли трудности в этом. Не знала, на сколько изменился Глеб и изменился ли, что он чувствует, но себе Лиза могла сказать наверняка: она изменилась, охладела, закрылась, после чего вспыхнула, как фетиль, разрывая все чарты своими песнями, но не потухла, а продолжила гореть, освещая самой себе путь. Однако, неизвестность между ними её не пугала, но напрягала. Возможно, она переживала сильнее обычного, хотя за последнюю неделю её фокус на парне резко перевёлся в собственную сторону. К сожалению, не по хорошей причине, именно по этому Лиза уезжала на день раньше, написав короткое сообщение Саше, с которым должна была встретиться. Лиза уже сидела в аэропорту и ждала рейс, допивая очередную чашку кофе. В ушах играла последняя песня выпущенная тринадцать карат: «Последний раз её увидеть, обняться или проститься. Все мысли о тебе — это мысли самоубийцы. Скоро прольётся дождь, так низко летают птицы, А я снова набираю высоту, чтобы разбиться Как ты там без меня? Почему ты так далеко вновь? Почему ты так далеко? Мне не достать тебя» Если быть точнее, то первую часть припева написала Лиза, когда Саша кинул ей демку со второй частью припева и куплет, интересуясь мнением девушки. Лиза сказала, что ей не хватает некого эпиграфа и сразу отправила четыре строчки, что одиноко висели в заметках её телефона: «Последний раз увидеть тебя, обняться и проститься. Все мысли о тебе — это мысли самоубийцы. В душе прольётся дождь, там низко летают птицы, И я вновь набираю высоту, чтобы разбиться.» Саша подкорректировал их под себя и сразу же вставил, а Лиза уже во второй демке слышала, как по-новому звучат её строчки. В тот момент, к горлу подступил комок, ведь эти строчки были написаны Лизой перед тем, как приехать к Глебу. Она ехала прощаться с этими строками, а уезжала с другими, но и они также одиноко весели в её заметках. Поэтому, когда Саша подарил этому четверостишью жизнь, ещё и такую красивую, она была рада и не было и дня, чтобы девушка её не слушала. Но сейчас её прерывает звонок, из-за чего девушка хмурит брови, но когда видит знакомый контакт, смахивает по экрану, ставя телефон напротив себя на соседнее кресло, дабы её было хорошо видно. — Ты теперь каждый раз будешь мне по видеосвязи звонить? — спрашивает девушка, делая глоток кофе. — А я тебе теперь не доверяю, — говорит Саша улыбаясь, — Ты во сколько встала? Я тебе ещё утром писал. — В час где-то. — Это нормально? — Что я сплю до обеда? Нет. Но я соблюдаю все назначения врача, — на свой ответ Лиза слышит тяжёлый вздох, поэтому добавляет, — Всё хорошо. — Ага, а потом ищи тебя по всем больницам, — парень смотрит на девушку и сразу говорит, — Не закатывай глаза. — Да, мамочка, — улыбается девушка. — Где ты вообще? — на этот вопрос Лизе отвечать не приходится, потому что на весь зал объявляют открытие пасадки на самолёт, — Ты в аэропорту? — Да, — тихо отвечает девушка и даже не смотрит в экран. — Стоп, сегодня какое число? Я что, проебался по времени? — судя по картинке, Саша проверяет заметки в телефоне и свой электронный билет, после чего говорит, — Вылет 7 числа… — Ага, — Лиза загадочно улыбается и не продолжает смотреть в экран, из-за чего парень не выдерживает: — Что ага? Ты че там делаешь?! Ты билеты поменяла? — На день раньше смогла найти только. Прилечу завтра рано утром. — Зачем? Я же говорил, что мы с Серафимом тебя встретим, чтобы со всей IZВой отпраздновали закрытие твоего тура. — Я знаю, но решила приехать раньше. Вообще, я никому ничего не хотела говорить, а приехать молча и просто отдохнуть, — возмущается девушка и отворачивается. — Спасибо, что хоть сейчас соизволила сказать! Ты, блять, опять начинаешь? — Саш… — тянет недовольно девушка и хмурится, когда слышит раздражение в голосе друга. — Что? Скажешь, что хорошо, а потом откачивать тебя будем? Ты вообще знаешь, как я обосрался, когда ты в больницу загремела?! Лиза на его слова молчит — знает, что не права. Она создала ситуацию, в которой нехило заставила понервничать друга и весь продюсерский состав, а всё из-за своей упертости и терпеливости. — Ты одному оленю в башку вбивала про то, что о себе не думает, а поступаешь точно так же, — Саша закуривает сигарету — нервничает. Он вообще редко курит сигареты, в его руках чаще можно увидеть лёгкий вейп. Сигареты — признак того, что нервы начинают сдавать позиции и удержать их сложно, когда у тебя есть такая проблемная подруга, как Лиза. Саша делает затяжку, выдыхает, а Лиза все это время молчит, пока Ясюкевич пользуясь своей проницательностью, задает контрольный вопрос: — Это из-за того, что он вышел с рехаба? — Нет, — Лиза отвечает быстро, из-за чего уверенности в правдивости ответа нет и девушка сама это чувствует, поэтому поясняет, — Я думала, что если приеду сама, то смогу быстро адаптироваться, привыкнуть к мысли, что надо будет работать. Я просто знаю, что во мне нет тех чувств, что всё изменилось не только между нами, но и моё восприятие ситуации другое, поэтому хотела это пережить сама. А последнее время у меня и так много внимания, постоянные перелеты, разговоры… Знаешь, это когда ты долго пьешь алкоголь, а потом резко хочешь кофе, — Лиза смеётся, — Вот тут так же: я хотела отдохнуть от типичной суеты и побыть одной. — А сразу сказать не могла? — возмущается парень, но голос не повышает, — И не надо говорить, что ты не хотела грузить, потому что у меня тур и мне не до этого. Я тебя неоднократно просил говорить по факту, ты делаешь это в любой ситуации кроме той, когда это касается твоего морального состояния. — Я не думая поменяла билеты и решила, что скажу по прилёту, аля сюрприз. — Спасибо, я тронут, очень удивила, — с сарказмом говорит Ясюкевич. — Не нуди. — Не выё… Не выпендривайся, — сразу отвечает Саша, поправляя себя, — То что ты побыла у родоков не говорит, что ты пришла в себя. Тебе нужно восстановление, не заставляй меня объяснять тебе такие вещи. Лиза тяжело вздыхает и гримасничает, на чио получает укоризненный взгляд. — Прости, — говорит девушка чётко, — Ты прав. — Поэтому прекращай геройствовать, оно тебе боком уже обходилось. — Ага. — Ага, — передразнивает её Саша и делает очередную затяжку, не глядя в экран на подругу. — Ты нервничаешь. — Как ты догадалась?! — говорит парень с сарказмом и сбрасывает сигарету, — Лиз, я всегда удивлялся, как ты, как медики, так безответственно к себе относишься. — По статистике, медики безалабернее всего к своему здоровья, потому-что знают какие препараты нужны, когда совсем скрутит. — А для тебя этот случай был не критический? — Был, но я не инвалид, чтобы за мной всегда присматривать. — Начинаю сомневаться, — на слова друга, Лиза улыбается и машет головой. — Какой же ты… — Лучший и замечательный? — широко улыбается парень и сбрасывает сигарету, а Лиза смеётся, — Да, ты права, херню сморозил. От этого девушка смеётся ещё звонче, прикрывая рот рукой, чтобы весь зал не слышал её, но она всё-таки привлекает внимание небольшой пары подруг, которые недалеко от девушки перешёптывались и Лиза это заметила. — Меня, по-моему, узнали, — говорит шёпотом девушка. — Фанаты? — уточняет Ясюкевич. — Да, они идут сюда. — Давай автографы, местная звезда, — улыбается Саша. — Я напишу, как прилечу, — Ок. Не влипли никуда. — Взаимно, — с улыбкой говорит девушка и отключается, переводя взгляд на двух школьниц. Они робко подходят к арстистке, переговариваясь и не могут сдержать улыбку, когда понимают, что оказались правы. — Здравствуй, — говорит тихо одна из девочек, — Ты же Kim? — Да, — с улыбкой отвечает Лиза и видит, как девочки тихо визжат от счастья. — Можно с тобой сфоткаться? — спрашивает вторая девочка. — Конечно, — Лиза встаёт из кресла и подстраивается под камеру, когда девочки начинают поочерёдно фотографироваться. — Ты такая классная и песня последняя вообще пушка. А когда у вас фит с Глебом будет? — на вопрос девочек, Лиза слегка оторопела, но быстро вернулась в реальность. — Мы ещё это не обсуждали, — деликатно отвечает девушка. — Очень многие ждут, когда вы что-то совместное напишите. Это на заметку, — добавляет девочка и её подруга поддерживает. Лиза кивает и улыбается, а девочка понимает, что эмоции взяли вверх и она начала говорить лишнее: — Ой, извини… Короче, спасибо тебе большое. Будет ждать твоего концерта у нас! — Обязательно и вам спасибо за поддержку, — отвечает девушка и школьницы удаляются, воодушевлённые встречей. Лиза к вниманию привлекла, хотя она редко бывает одна в людных местах, потому что узнают всё чаще, а уделять внимание не получается всегда всем. Из плюсов то, что Лиза приучила своих фанатов к понятию «личное пространство артиста», поэтому в основном ее не беспокоили вне концертов, на которых с Лизой можно было всегда пообщаться перед ним. Из минусов то, что в своё время их взаимоотношения с Глебом демонстрировались больше. В меру эйфории, которая началась во время их знакомства, они не подозревали, что потом все истории, фото и напоминания друг о друге станут такими болезненными. Поэтому, когда Лиза услышала про Глеба, сразу вспомнила, как на одном из стримов, где девушка была с музыкантом, он в порыве эмоций обмолвился про их совместную работу и тогда сразу посыпались положительные комментарии. Тот вечер отложился в памяти не только стримом, но и прогулкой по ночному городу, выпитой на двоих бутылкой вина, шутками и флиртом друг с другом, а к середине ночи они поехали встречать рассвет у Невы, где сделали совместное фото с Глебом. Это фото было единственным напоминанием в галерее Лизы, как в телефоне, так и в ленте её соцсетей, которую сейчас смотрел Глеб. Викторов лежал на диване, в их совместной с Дианой, съемной квартире и докуривая третью по счету сигарету, сбрасывая пепел в пепельницу, которая стояла на столике вместе с банкой энергетика, из-за чего приходилось периодически тянутся. Да, лежать на кровати со всем необходимым было было удобнее, но в спальне Глебу было одиноко — Диана улетела на съёмки, написав последнее сообщение парню: Ди❤️: «Не скучай, люблю тебя ❤❤❤» Глеб: «И я тебя» Это сообщение парень отправил ещё три часа назад, учитывая, что девушка улетела в начале первого ночи, а Глеб до сих пор не спал — его мучала бессонница. Уснуть рядом с любимым человеком на много проще, а после совместного просмотра фильма и неожиданного секса, в сон клонить должно было ещё больше, но не сегодня. Глеб сначала ворочался в тишине, потом полистал Ютуб, а когда не нашёл ничего интересного, решил глянуть две основах соцсети, где чаще смотрел новости, а если быть точнее шортсы и рилсы. Викторов делает затяжку и ловко пускает кольца вверх, не отводя взгляд от экрана, свайпая в сторону и нажимая на свои подписки, где в первых пяти аккаунтах видит знакомый профиль в чёрно-белой обработке. Палец Глеба зависает над экраном и он думает, стоит ли ему заходить и напоминать о том, как выглядит та, которую он любил. Викторов поджимает губы, сбрасывает пепел, делает глоток энергетика и нажимает на экран. Перед ним сразу появляется знакомый, оформленный профиль, где есть каждая отдельная категория для просмотра, всё аккуратно и лаконично — сразу видно, что это аккаунт Kim. Глеб не долго думая нажал на актуальное, где была сборка видео с её первого тура и убедился в очередной раз, что девушка придерживается правила: «Или делать хорошо, или не делать вообще», — сам концерт, как и обработка истории была на высоте, его можно было пересматривать, как фильм, где каждый момент был невероятно ярким, даже контрастным, но при этом одним целым. Глеб выходит с актуальных и спускается ниже — к постам с фотографиями, где их было всего шесть. Два из них Глеб видно впервые: на них у Лизы была фотосессия в двух разных стилях, где на одной фото были неоново яркие, практически ядовитые, на других чёрные, с серыми и кровавыми оттенками. Парень сразу догадался, что это были фото в честь её первого альбома, который она назвала «Эй (Дис)фория», — в которых все песни соответствовали названию: динамичные, но с глубоким больным смыслом. Этот альбом поднял фурор не меньше чем его альбом «Байполар» и некоторые фанаты даже начали строить теории на факте сходства названий, но если послушать альбомы, то они были абсолютно разные, но когда их объединяли в одну общую песню, делая из них ремикс, казалось, что песни были написаны совместно. Возможно, из-за этого многие ждали их фит. Глеб об этом знал, но пока не мог представить их работающих вместе. Выходя с рехаба он не задумывался о их сосуществовании рядом, но на эту мысль его натолкнул вопрос Серёжи, когда он сам поинтересовался, какие у Глеба планы и предложил сделать фит с Лизой. Тогда Викторов впервые подумал о том, что всего через пару дней он её увидит, им придётся начать разговор и налаживать контакт заново. Восстановить то, что сгорело не получится, но отстроить заново, вполне. Парень за время в рехаба отвык от мысли о девушке, с каждым новым днём она всё меньше занимала его мысли, приходя лишь спонтанно в очередном видео, которое ему показывала Диана, рассказывая последние новости. В рехабе это казалось таким далёким и забытым… Тогда почему сейчас, когда он смотрит на единственную их совместную фотографию, которая висела на странице Лизы, это вызывает у него дрожь? Он помнит тот день, помнит, как обмолвился о фите на стриме, как они гуляли ночью, как встречали рассвет у Нивы. Фото было в чёрно-белой обработке, они стояли на мостике, а из-за спины виднелись облака, которые разводами напоминали мрамор. Пара стояла напротив друг друга, на Глебе был только чёрный объемный худи, потому что на Лизу, как чаще всего бывало, был надел его бомбер. Они оба слегка улыбались друг другу, как губами, так и глазами, где проскакивала теплота и любовь. Кто мог знать, что по итогу, напоминание о любви останется лишь эта фотография. К удивлению Глеба, Лиза её не удалила с профиля, а оставила краткое описание: «Скучаю.» Всего одно слово, а воспринимается по разному. Сразу возникает вопрос: за кем?За тем моментом? За музыкантом? За чувствами между ними? Глеб не стал думать за девушку, но себе он мог ответить точно, что скучает за ней и даже не знает, сейчас если бы они встретились, чтобы он почувствовал? Может это остатки привязанности и действие меланхолии в четыре утра, или что-то тлеющее начинает искриться вновь, но парень упорно пытается этого не признавать? С чего ему вообще скучать за той, что попрощалась с ним, оставляя о себе напоминание лишь в новостях, когда его посещали друзья. Опять же, не она. С чего ему скучать, если тепло, поцелуи и любовь дарила не она, а Диана, которая была с парнем всё это время. С чего ему скучать, если после рехаба не она поддерживала его на камбеке, а Диана и друзья. Если всё так очевидно и Лиза должна была стать перевёрнутой страницей, прошедшим этапом, почему его пальцы нависают над их старым диалогом, где парень видит большое количество не принятых от него звонков? Последний звонок был совершен 6 июля, в день, когда концерт в Екатеринбурге был сорван. А сейчас, спустя три месяца, хочется, чтобы в истории сообщений появился новый вызов, датированный 6 сентября. Глеба посещает мысль, что этот звонок, как и последующие могут быть не отвеченными, поэтому он тяжело выдыхает и сбрасывает истлевшую сигарету, ругаясь: — Блять, — парень проводит по лицу рукой и давит на глазницы, возвращая взор к экрану. Он поджимает губы, смотрит на иконку и не спеша набирает сообщение: «Я скучаю по тебе» Его палец зависает над иконкой «отправить» и голову разрывает делима, внезапно сердце пропускает удар, когда парень видит, что возле иконки Лизы появилась отметка «в сети». Глеб тяжело сглатывает и опускает палец на экран, нажимая на клавиатуру — секунда и сообщение будет отправлено, но вместо этого строки начинают пропадать: «Я скучаю по тебе» «Я скучаю по…» «Я скучаю…» «…» Глеб стирает сообщение в ноль и сразу выходит из приложения, отбрасывая телефон в сторону. Он встаёт с дивана, закуривает очередную сигарету и выходит на балкон, дабы остудить мысли утренней прохладной. Горькая затяжка и лёгкий осенний ветерок бодрят, но от мыслей о девушке не спасают. Он сбросит это на усталость и одиночество, ведь будь тут Диана, подобные мысли вообще не посетили. Но сейчас он один и одно из действенных средств для борьбы с настольгическим приступом — поездка на студию. В ней Глеб мог творить, студия принимала все его строчки и мысли, не требуя ничего взамен, она давала возможность раскрыть душу и дать себе ответы. Для музыканта это был некий сеанс психотерапии, на который он хотел с большим энтузиазмом. Поэтому, не долго думая, Глеб принимает решение поехать на студию, дабы отвлечься. На улице его ждал прогретый Porshe Cayenn в модели Panamera, купленный недавно. Наверное, это первое его обдуманная и логическая покупка, так считал сам музыкант, решая взять машину сразу после рехаба. Глеб закуривает сигарету, приоткрывает одно окно и убирает ногу с педали тормоза, плавно выезжая с парковки. Музыкант лёгким движением одной руки ловко прокручивает руль и выезжает на автомагистраль, на которое едва ли можно было увидеть десяток машин. Глеб выдыхает дым в приоткрытое окно и смотрит в сторону рассвета, где замечает белые хаотичные разводы на небе — всего пару часов до полного рассвета и город опять будет шумным до головной боли, а когда в нём так тихо, то боль возникает уже в груди от постоянных мыслей. Нужно от этого избавиться и как можно быстрее, поэтому Викторов сразу принимает решение нажать на педаль газа, поднимая стрелку спидометра до 130 км/час. С высокой скоростью, по пустому городу, не смотря на дальнее расположение офиса студии, музыкант добирается быстро. Глеб выходит с машины и слегка ежится, ощущая холодный воздух под, болотного цвета, бомбером, из-за чего его посещает мысль о том, что стоило надеть кожанку. Глеб проверяет количество сигарет в пачке, дабы хватило на время пребывания в студии и прихватывает банку энергетика, которые сейчас всё чаще были в его рационе — из-за длительное приёма алкоголя организм привыкает к постоянному высокому уровню адреналина, из-за чего после кодировки организм ищет знакомое состояние. Увидь это Диана, то недовольно бы посмотрела, но ничего не сказала, принимая очередной, смягчающий ситуацию, поцелуй. А Лиза, молча бы забрала его и вылила в ближайшие кусты, ссылаясь на то, что растениям оно и то нужнее. Глеб неосознанно трусит головой, когда понимает, что мысль о шатенке продолжает его преследовать. Глеб неспешна поднимается по ступенькам большого комплекса, понимая, что сейчас явно напугает охранника, который отвык от внезапных утренних визитов, но какого было его удивление, когда на рецепции он увидел уже бодрого знакомого: — Не спится? — спрашивает Глеб. — О, здравствуй. С выходом, — отвечает высокий мужчина лет тридцати пяти, а Глеб только коротко кивает — не нравилось ему это выражение, внутри были лишь отрицательные сравнения в местом лишения свободы, но объяснять он этого не хотел, слушая охранника дальше, — Студия открыта, если что. — Я думал, что разбужу тебя своим приездом. — Нет, тут не только нам с тобой не спится, — Глеб на ответ охранника вскидывает брови и слегка хмурится, он решает больше ничего не говорить, удаляясь в глубь здания, чтобы быстрее утолить свой интерес. Кто мог приехать так рано? Гриша? Он вчера пол ночи провёл на студии, вряд ли остался с ночёвкой. Даня? Он после концерта уехал отдыхать с девушкой. Коля? Он только вливался в группу, как барабанщик, мало знал студию и в кокой-то степени стеснялся, поэтому так же мало вероятно. Серёжа? Ему тут вообще делать нечего. Глеб опять решил, что гадать нет смысла, тем более дверь студии уже виднелась из-за угла и он мог увидеть такого же ненормального, кто в начале пятого утра будет зависать на студии. Парень касается ручки двери, замечая, что она даже не была прикрыта до конца и открывает дверь, застывая в проёме. Сердце пропускает первый удар, когда он видит тёмную макушку. Сердце пропускает второй удар, когда мысль о том, что он ошибся, пробегает в голове. Сердце пропускает третий удар, когда оголённое левое запястье из-под рукава чёрного худи, даёт рассмотреть знакомую татуировку. Сердце пропускает четвертый удар, когда, под приглушённым светом студии, он видит знакомый профиль. Сердце пропускает пятый удар, когда на него смотрят, до боли знакомые, карие глаза. Глеб не двигается, продолжая стоять в проёме и смотрит на Лизу, которая сидела в большом чёрном кресле перед мониторами. Девушка смотрит на него и молчит, прибывая ни в меньшем шоке, что даёт Глебу перевести дыхания, осознавая, что это действительно она. Лиза не двигается, по-моему даже не дышит, не зная, как реагировать. Она приехала утром в аэропорт и не долго думая, сразу заказала такси, указывая адрес студии. Она решила, что поедет сюда спонтанно, по наитию, думая, что здесь её мысли будут прозрачнее и собрание, но кто мог подумать, что всё будет с точностью наоборот. Она скрывает свою растерянность, видя в парне напротив её не меньше. Как начать разговор, что вообще говорить и кому сделать первый шаг, она не знает. Лиза встаёт с кресла, сама не зная зачем и убирает короткую прядь за ухо — вредная привычка и признак того, что она нервничает. Викторов, что замечал эту черту за девушкой, её понимает, у самого от ступора немеют кончики пальцев и он лишь рефлекторно вспоминает о банке энергетика в его руке, которая вообще не нужна — сейчас адреналина в нём предостаточно. Глеб поджимает сухие, от волнения, губы в доли секунды, смачивая их слюной и чётко говорит: — Привет, — Лиза пропускает удар через сердце из-за голоса, который так давно не слышала, но сразу отвечает так же тихо, но чётко: — Привет, — не самое плохое начало, исходя из ситуации, поэтому Глеб идёт дальше, закрывая дверь и ставя банку с энергетиком на деревянный подлокотник большого дивана. — Ты, вроде, должна была прилететь завтра, — говорит Глеб, вспоминая, что Серёжа говорил о прилёте Лизы и планировании вечеринки в честь её первого тура. Это была одна из причин, почему парень не забивал себе голову по поводу их встречи — думал, есть время. Как же он был наивен, собственно, как и Лиза. — Решила прилететь пораньше, — отвечает девушка и ели заметно улыбается, опуская глаза вниз и сразу поднимает их на парня. Глеб хмыкает, давая понять, что принял информацию к сведенью и что неловкость между ними сохранилась. Он осматривает девушку в свете доступного освещения студии: чёрное объемное длинное худи до середины бёдра, из-под которого виднеются чёрные легенсы, а ниже тяжёлые шнурованные ботфорты. Она, что так приехала? Заболеет же. Стоп. Почему сейчас Глеба это интересует? Просто человеческое отношение, так он объясняется перед собой. Наверное, по этой же причине, он отмечает её выразительные скулы, аккуратно уложенные брови и лёгкий блеск на пухлых губах, карие глаза не были обрамлённы густо прокрашенными ресницами, но это и не нужно было, чтобы Глеб в них начинал тонуть, отвечая на вопрос Лизы с задержкой: — Тебе не спится? — Да, бессонница мучает, — Глеб делает шаг вперёд, сокращая расстояние. — Диана, наверное, будет беспокоиться, — Лиза не знает зачем сказала это и стоило ли вообще, но во всём виноваты нервы. — Она уехала на съёмки, — отвечает Глеб, добавляя, — Но да, нужно будет её предупредить. Теперь очередь Лизы многозначительно хмыкать, осматривая Глеба: чёрные зауженные джинсы с различными клемами, которые были заправлены в новые Мартинс на платформе, под бомбером с логотипом группы виднелась футболка, которая сейчас была, минимум, на размер меньше — похудел. Сброшенные пару килограмм можно было оценить по впалым щекам, что подчёркивали острые скулы и карие глаза с чёрными густыми бровями. Кожа была светлая, но здоровая, не гусиная*, как во время зависимости, даже виднелся румянец и яркие контуры покусанных губ — плохая привычка и его признак нервозности. Сейчас он их кусает спешно и Лиза это замечает, зная об этой привычке, поэтому решает разрядить ситуацию. — Видела концерт, круто получилось. Камбек удался. — Твои не хуже, видел актуальные в инсте — на высоте, как всегда, — Лиза робко улыбается, а Глею пытается найти причину, по которой девушка приехала на студию прямо с аэропорта, — Может, стоило отдохнуть, а не ехать сразу на студию? — говорит парень и подходит ещё ближе, нервно разминая шею. — Да, возможно, но здесь разряжаешь голову, думается лучше, — Лиза спешно жестикулирует и складывает руки в замок, начиная растирать пальцы — подсознательно закрывается. — Понимаю, — отвечает Глеб и уже думает над своим новым вопросом, как Лиза задаёт свой: — Как ты? — в этот момент Глеб видит в глазах девушки тревогу, которая объяснима, ведь вопрос был задан не из вежливости, а потому что действительно волнуется. Поэтому решает не шутить, отвечая, как есть: — Лучше, чем было, — парень слегка улыбается и неловко поджимает губы, опуская глаза вниз. Сказать, что «Хорошо», — не мог, это вранье. Он находится у края неоднозначных чувств и недосказанности, которая его не должна тревожить, уже как три месяца, но сейчас эти месяцы выпадают из его жизни, возвращая к прежней ноющей боли. Он смотрит на Лизу из-под густых кудрей, замечая, как девушка обнимает себя и смотрит в сторону, стараясь не поймать прямой зрительный контакт, а Глеб сейчас наоборот хочет засмотреться. Хочет почувствовать тепло, которого ему и так давали предостаточно, но оно было не от той, что стояла перед ним. В этот момент, парень подумал, что людям чаще всего хочется того, что не доступно. И будь эта ситуация три месяца назад, он бы сорвался с места и заключил Лизу в объятиях, но сейчас он не мог себе позволить. Он понимал на сколько далеко они были — такой его шаг только напугал бы девушку и оттолкнул еще больше, поэтому решает спросить разрешение, прежде чем действоватья, как бы странно это не звучало. Глеб ловит момент, когда Лиза прячет глаза, понимая, что при прямом зрительном контакте, задать вопрос не осмелиться и говорит: — Можно тебя обнять? Лиза от такого вопроса, сразу переводит взгляд на парня, пытаясь осознать суть вопроса и ответить на него хотя бы себе. Она моргает пару раз и думает, что в обычном дружеском жесте нет ничего страшного, но потом её как будто что-то отдергивает и теперь она думает, а стоит ли, раз им даже говорить сложно. Делема, с которой Лизе нужно справиться, в очередной раз. Принять или оттолкнуть. Какой знакомый выбор и почему трепет в сердце на пару с дрожью ей сейчас не чужды. Неужели, она тоже этого хочет? Лиза смотрит на Глеба безотрывно, как и он, не сокращая расстояние. Девушка видит в его глазах тревогу и надежду, из-за чего решает дать свой ответ действиями: она делает шаг к парню и заносит руки ему за шею, практически невесомо кладя их на широкие плечи, к её удивлению, Глеб был менее расторопен, поэтому сразу обнимает девушку и прижимает к себе, боясь упустить этот момент. Он замирает, понимая, что поддался порыву и даже этим мог спугнуть, но девушка успокаивает его, когда обнимает крепче и опускает голову ему на плечо, пряча нос между краем бомбера и кожей, что позволяет Глебу прижать девушку ещё больше и уткнуться в тёмную макушку лбом. Он обнимает ее одной рукой за талию, другой в районе лопаток, напоминая себе на сколько же она маленькая и хрупкая. Глеб ощущает знакомый аромат ванили и кокоса, который пробирается под кожу, Лиза знакомый парфюм с древесными нотами и табак, который сейчас пропитывает ее душу. Глеб чувствует, как в груди растекается щемящая знакомая тёплая боль, Лиза чувствует давящую, парализующую, но такую же тёплую. Глеб понимает, что как бы он не отговаривал себя, как бы не пытался выбросить мысли и чувства, которые сопровождали его всё это время, он не мог от них отказаться. Он говорил с собой в мыслях, напротив зеркала — пытался разобраться и убедить себя в банальной привязанности, которую девушка не удовлетворила и вот, когда у него это получилось, лишь пара карих глаз разрушила его самовнушение. Он оказался слаб перед ней, как и говорил раньше. Он не соврал о своих чувствах. Лиза понимает, как бы она не пыталась держать расстояние, взывать саму себя к здравому смыслу, она не могла врать. Она не верила ему, хотя все это время обманывалась сама. Она пыталась забыть, закапать свои чувства вместе с воспоминаниями о трипах, панических атаках и признаниях, но стоило увидеть его, как все вернулось на первую стадию. На стадию любви, стерпящей все. Он не смог отпустить. Она не смогла избежать. Все их старания были зря. Они любят с той же силой, понимая, что им обоим страшно. Страшно от любви друг к другу. «Еле дыша, откроешь мне двери, Мне нужно знать, что за ними теперь. Я хочу, честно, правду внутри тебя, Но, похоже, соврал сам себе. Все ещё нет красивее тебя людей, Самая прекрасная в танце теней. Я не знаю, что будет потом, Но мне нравится, что ты здесь»