Катализатор

Тяжёлая затуманенная голова, вакуум, где слышно только собственное поверхностное дыхание. Глеб практически пальцами раскрывает глаза и запрокидывает голову назад, ударяясь затылком о стенку. — Ай, блять! — ругается музыкант и сразу хватается за голову из-за неприятной боли и головокружения, которое начинает вызывать приступ тошноты. Глеб впивается пальцами в корни волос и смутно вспоминает заразительный смех Лизы, её испуганный взгляд, неоновые огни клуба, орущий на кого-то Стас валяется на полу, а Максим пытается его поднять, пока Глеб рассматривает на своих бедрах девушку в откровенной одежде, а теперь лежит в номере отеля, снятого для группы. Он понимает, что попытка отдохнуть от изнурительных концертов в крупных городах провалилась ещё тогда, когда была предложена. Дать Викторову отдохнуть, это был просто повод для него провести день похожий на типичную вписку, где по итогу он опять ещё не вменяемый валяется в квартире на кровати с незнакомкой, которая прикрывает голое тело худи музыканта. Глеб пытается смахнуть последний сон и похмелье, но это мёртвый номер, поможет только два грамма запрещенки или хорошая бутылка виски, но первое было лучше. Парень тянется рукой к телефону, где видит несколько звонков ему от Баслина, а потом одно короткое сообщение: «Поднимай свою задницу и пиздуй в зал! Скоро концерт!» Если участники группы ещё не здесь, и не трусят парня за грудки, значит всё не так плохо и время есть. Он скипает дальше и видит два звонка за вчерашний день, где последний был от Серафима, для большинства он просто МУККА, но для Глеба, один из лучших друзей. Парень не долго думая набирает парня, надеясь, что тот не такой же угашенный. — Это ты или твой ангел хранитель? — Он уже давно от меня съебался, — отвечает с улыбкой Глеб. — Ты адекватный или угашенный? — Мне хуёво. — Значит первое, — через улыбку отвечает парень. — Я вчера хуйню нёс? Чë я тебе звонил? — На поговорить потянуло. Про какую-то кучку фанов говорил, Лизу, или как там её. Ты опять кого-то трахнул и не помнишь? — Та блять, в этом и дело — не трахнул, так ещё и помню нихуя, — говорит солист и встаёт, в попытках найти худи, а потом вспоминает, что оно у девушки рядом и не долго думая принимает бегло решение. — Повиси, — говорит Глеб и на спех будит девушку, отправляя её с вещами на выход, коротко говоря, — Съеби. Девушка не противится, видимо для нее это обычное дело, а музыкант по этому поводу не сильно заморачивался и вернулся к разговору, осматриваясь. — Я по-моему бомбер проебал. — Хуево, — односдожно говорит Серафим, — Так что за Лиза? Я вчера ни-ху-я не понял. — Та блять. Помнишь движ в СПБ пару месяцев назад? — Когда ты угашенный на видео попал в LiVE, и мы тебя всей толпой искали? — Да. Меня же тогда девчонка подкинула и никому ничего не слила, — говорит парень и кладёт телефон, включая динамик, — Короче, это она. — В этом мухосранске? — Да, я тоже охуел. — Ну, отблагодари её, трахни, не знаю, познакомь с кем-то через Серёгу. Чëиты мозг ебёшь? — Да не такая она, — сразу отвечает Глеб и надевает зип-худи. — Я не такая, я жду трамвая, — на рандомной мелодии запел друг, — Если ей ничего не надо, хули ты мозг ебëшь? — Да, блять, я наложал и тогда и сейчас. — Совесть, хуясе! — Блять, да, вот такой совестливый долблоёб. — Ну, брат, подход есть по-любому. Спроси, что она хочет или забей. — Да мне кажется, что я уже всё проебал. — Ничего нового, брат. Кстати, когда концерт? — Через два, сука, часа! — кричит Глеб в трубку и от собственного крика становится плохо. Сидорин смеётся в трубку. — Ты, это, пригласи её на концерт и бахни, для уверенности. — Ебать, точно… — тянет Глеб, — Так, братан, я погнал. Спасибо. — Давай, до связи. Расскажешь как она, — с игривой интонацией говорит Серафим. — Долбоёб,— с улыбкой говорит Глеб и отключается, бегло собираясь, пытаясь найти в телефоне номер одного из группы, параллельно думая, как лучше поступить с новой знакомой. Лиза, тем временем, неторопливо курит, безучастно продолжая смотреть вперёд, на голубое, практически безоблачное небо. День выдался тёплым и солнечный, совсем не соответствовало внутреннему состоянию девушки, которая могла быть прямым описанием для пасмурной погоды, сменяющийся на неугомонный тайфун, сносящий всё. Лиза медленно вдыхает никотин и выдыхает, хмурясь от едкого дыма. Она краем глаза замечает взгляд подруги, которая скрутила длинные волосы в пучок и смотрела на Лизу из-под выбившихся локонов. — Что? — Ничего, ты просто куришь. Ты куришь. Днём. Третий раз за сегодня, — отвечает Рина и хмурится, — Что произошло у вас с Глебом? Ты из-за него уехала? — Нет. — Не ври, — хотя желание было сказать совсем другое. — Не вру. — Так из-за него? — Относительно. — Ты можешь отвечать не односложно? — А тебя такой формат не наталкивает на мысль, что я не хочу говорить, —грубее обычного говорит девушка и хмурит брови, а потом ловит себя на этом, — Извини, я не хотела. — Забей. — Всё из-за меня, Викторов просто стал катализатором, — говорит девушка. — Потому-что он был под запрещёнкой? — И дал еë мне, — Лиза хмурится и еë дергает. Девушка не сразу поняла, что приняла. Лишь потом, когда осознала, почему Глеб не хотел давать ей сигарету. Дело было не в их крепости, а в том, что туда уже было добавлено что-то наподобие жидкого метанфетамина. Эффект и близко не зацепил, но стало тошно от самой себя и от флешбеков, которые так же спровоцировал Викторов. — Ты знала? — спрашивает Лиза и делает очередную затяжку. — Да. Стас же принёс, при чем не паль какую-то, а так чтобы угодить. Они угашенные про совместную работу начали говорить, алкашки набрали, да не простой, а элитной. Глеб сначала пузырь виски выпил в один рот, а потом второе колесо принял, а потом за тобой пошёл. Лиза слушая подругу, села на корточки, опуская голову в свободную руку, пока в другой тлела сигарета. Она тяжело вдохнула и судорожно выдохнула, ощущая дрожь в груди. — Я думала, тебя не триггерит уже. Хотела, чтобы ты расслабилась, забылась, отдохнула. Тем более когда нам выпал бы ещё шанс так потусить с ТДД. Скажешь кому, так не поверят. А тут, так классно провели время, — Рина делает паузу, — Точнее, провели бы время, может у тебя появился бы шанс вырваться отсюда, забила бы на работу, занялась хобби. Группе понравились твои каверы, Глеб сказал, что наложить под тебя второй голос и вообще круто было было. — Рин, давай без этого. Я не маленькая, — Лиза перебивает подругу и делает затяжку, — Я понимаю, что это было из лучших побуждений, но во-первых, как ты правильно сказала, скажи кому-нибудь, что тусили с ТДД — не поверят, а почему? Потому что мы просто группа фанов, с которыми было удобно провести время. Во-вторых, я не хочу забываться и носить неоновые очки в придачу с поплывшим от алкоголя мозгом. В-третьих, моё хобби им и останется и мнение Глеба не станет для меня спусковым крючком для реализации. Лиза делает последнюю затяжку и сбрасывает сигарету в урну, вставая. Рина подтягивает края синей, как волосы джинсовки и начинает покусывать губы, говоря с болью в голосе: — А жить ты когда начнёшь нормально? — Лиза на подругу не смотрит, не может. — Я нормально живу. — Да это бред! — уже кричит девушка, — Ты на столько боялась быть слабой, что просто лишила себя чувств окончательно. Раньше была душой компанией, да и сейчас, чего скрывать, мы без тебя некуда, но мы не можем постоянно входить в твоё положение! На одном идиоте всё не заканчивается и если ты думаешь, что такая рациональная жизнь это круто, то нихрена подобного! Рина судорожно выдыхает, а Лиза только спокойно смотрит на неё и говорит: — Я тебя поняла. Спасибо, — Рина поджимает губы, не осмеливается сказать ещё что-нибудь. Глаза Лизы, как поздняя осенняя листва — мрачные, практически чёрные, вовсе не отдают теплом солнца, они холодные, хуже февральских морозов, когда вовсе не хочется высовываться на улицу. Вот и Лиза сейчас была такой же, подойдешь — и оставит порезы на коже, как холодный ветер.Голубые глаза подруги мутнеют от разочарования и она только спокойно говорит: — Они пригласили нас на концерт в VIP-зону, а потом отдохнуть, — Лиза хмыкает на слово «отдохнуть», — Ты пойдёшь? — Нет, — сухо отвечает подруга, а Рина только кивает. Она не удивлена, но она попыталась. — Макс помогает с оборудованием, я наверное тоже пойду. — Передашь бомбер Глебу? — спрашивает безэмоционально Лиза. — Нет, сама с ним разбирайся, — подруга уходит, а Лиза не бросает даже взгляда. Только когда осознание о произошедшем преподносит ощущение стыда и неловкости, Лиза ищет спину с джинсовкой, но не находит. Они лучшие подруги, для них объятия без причины были обыденностью, как сестры. Где Лиза была старшей и всегда тянула Рину за собой, знакомя скромняшку со всеми прелестями этого мира. Нет, ни с чем плохим и Лиза её не испортила, Рина нашла своё место под солнцем и могла назвать себя счастливой до того момента, пока Лиза не стала разрушать себя сама. Рина не понимала, как на столько сильный человек может так себя съедать, строить планы, исполнять их и при этом оставаться несчастной. Лиза этого никогда не признает, ведь металлический стержень в ней не может дать слабину, не важно в какой сфере, но она признает, что легкомысленно относилась к поддержке подруги и теперь их ссора тяжёлым грузом лежит на ней. Надо будет поговорить с ней завтра, или сегодня, но она будет на концерте, зачем раздражать ещё больше. Нет, это только отговорки, нежелание ломать себя ради другого человека, перед которым виновата. Лиза давит подушечками пальцев на прикрытые глаза, так кажется, что от прикосновения холодных пальцев мозг думает лучше, но это лишь иллюзия. А вот раздающийся звонок и неизвестный номер телефона, вовсе не иллюзия. Лиза хмурится, не долго думая решает ответить. — Да, — говорит девушка звонко, как будто в её голосе вовсе нет грусти. — Привет, — мужской голос на другой стороне знаком, он въедается в память не хуже песен, которые пишет его обладателем. — Даже спрашивать не буду откуда у тебя мой номер, — отвечает Лиза. — Не злись на неё, — говорит Глеб. — Не буду, — говорит Лиза, — Если ты по поводу бомбера, то он у меня. Я передам его. — Значит не проебал, — озвучивает мысли парень, — А лично не получится? — Не хочу. — Значит и на концерт не придёшь? — Не приду. — Почему? — Это важно? — Ммм, да, — Лиза слышит усмешку в голосе и тяжело вздыхает. — Ты похмелялся. — Как поняла? — Слишком весёлый для того, кто вчера бухал. — Ну, это логичное действие помогает после того, как перебрал. — Не знаю, мне похмелье не знакомо. Я не ужираюсь и не закидываюсь запрещёнкой для пущей верности уйти в аут. — Еще разозлись из-за сигареты, я ведь предупреждал. — Что там будет мет, нет. — Водиться с таким, как я не хочешь, но при этом в СПБ помогла. — Боги, да лучше бы я тебя там и оставила, — возмущается Лиза, начиная судорожно ходить, запуская руку в чёрные джинсы с высокой посадкой. — Лучше бы, — подтверждает парень и делая паузу продолжает, — Так ты придёшь? — Нет, — уже с меньшей уверенностью говорит девушка. — Да блять! Чë ты ломаешься?! Неужели так сложно принять предложение?! — Орать будешь на свои подружек в постели. Бомбер тебе передадут, — кратко говорит девушка и отключается. Руки дрожат, как и голос, говори они в живую, парень бы это заметил и его вспыльчивая натура могла раздавить хрупкую девушку. Но это было раньше, сейчас от неё мало, что осталось. И об этом свидетельствует её непоколебимость, когда уже известный ей номер остаётся не отвеченным на безвучном режиме.

***

— Бляять, — тянет Глеб, сжимая в руках телефон. — Что такое? — спрашивает Рина, выходя на крыльцо к Глебу. — Твоя подруга… — Невыносима, — говорит девушка. — Это мягко сказано, — говорит парень и облокачивается на холодную стену, — Вот, блять, объясни, в чем проблема просто прийти на концерт и отдохнуть? Нахуя она мне мозг ебëт? — Давай начнём с того, зачем ты его себе ебëшь? — говорит девушка и выдыхает дым из электронки, — Ну, придёт она или нет, тебя то почему это парит? — Она ничего не рассказывала, да? — спрашивает парень, а девушка хмурится. — Обычно с этого начинаются очень интересные истории, — улыбается Рина, а потом её глаза округлились, — Вы чë с ней… — Да не трахались мы. — Просто тогда её поведение точно было бы понятно, хотя это на Лизу не похоже, — пожимает плечами девушка, — Так чë произошло? — У нас был концерт в Питере, я ужрался, херню наговорил поддатый, на утро нихуя не помню: где, в каком районе, что вчера было. Короче, Лиза меня до группы довезла. Серёга — продюсер наш, ей визитку дал, ну, типа, за молчание, чтобы все в СМИ не вылилось. А она ничего не слила, так ещё и не вышла на связь. Рина многозначительно хмыкает и лезет а карман, протягивая толстый картон с лаконичным притом: — Этот? — Глеб видит в руках девушки узнаваемую визитку Сергея–продюсера и Рина сразу объясняет, — Она отдала мне её, чтобы я попробовала себя в продюсенге, хотя я этим просто увлекалась. Сказала, что получила её в обмен на молчание. При каких обстоятельствах так и не объяснила, а из неё, последнее время, тяжело что-то вытянуть. Глеб держит в руках визитку и выпускает воздух через щеки. — Была бы у неё цель поймать хайп, она бы слила информацию, шантажировала, требовала пиар за молчание. С того момента прошло почти два месяца, это больше, чем слова объясняет её намерения. Она не будет продавать свою работу незаслуженно. — Она обиделась на такую мелочь? — Для неё это не мелочь. Знаешь, сколько она тренировалась и перезаписывала кавер-версию на LP, Люмен, на твою песню «Отпускай»? До сих пор помню, как её бесил собственный голос и не нравилась тональность. — Она же классно лавирует по тональности. Диапозон большой. Парень вспоминает, как смотрел один из первых каверов Лизы, записанных на шортс, где она пела «Отпускай». Сначала он смотрел без энтузиазма и видел в этом только попытку друзей Лизы продвинуть девушку по карьерной лестнице, но когда он начал вслушиваться, понял, что за хрипловатым голосом следуют высокие щебечущие ноты, которые, как будто, расщепляются, создавая невероятное звучание. Он уже видел, как её голос ложится на низкие басы его гитары и их фит взрывает чарты, но на смену этому пришло неумолимое желание забить на всё, когда и без того тяжёлая голова начала дико болеть от отсутствия допинга. Поэтому он забил и кинул в рот запрещенку, запивая ее алкоголем, который только ускорил расщепление. Поэтому, когда парень вышел за девушкой и раздражающий его гость решил покусится на личное пространство Лизы, уже начинающая действовать запрещенка взбодрила спящую агрессию на столько, что Глеб был готов разорвать парня прям там. Поэтому, когда холодные пальцы коснулись его руки, горячее дыхание обдало шею, а карие глаза игриво смотрели на него, планка самообладания начала падать вниз с неизмеримой скоростью. Лиза, как-будто чувствовала это, прекращая взаимодействие, а Глеба что-то отдернуло, как шестое чувство. Он понимал, что дальше будет хуже, так и оказалось. Он опять наложал. Он опять бесится от осознания зависимости и того, что Лиза ломает его хуже отсутствия веществ. Она, как антидот для его мыслей, его полная противоположность, которая манит непринуждённостью и холодом. Он привык быть в центре внимания, привык быть любимым даже в полном невминозе, а когда тебе говорят нет, но при этом не упрекают, а просто молча уходят, бесит до раздражающей дрожи. Лиза не тянулась к нему, как фанатка, не висела на шее, как упоенная эгоизмом и веществами девчонка на вписке, не вела за собой в неоновую комнату, чтобы поставить галачку напротив очередной известной фамилии, под обладателем которой она будет неутомимо стонать. Лиза просто однажды помогла, не осознавая того значимого масштаба помощи и влияния, которое оказала на музыканта. Это оставило незримый след у них обоих. Глеб соврет, если скажет, что не всматривался в салон такой же модели мерседеса, когда подобная проезжала мимо, хотя он знал — её он не увидит. А Лиза соврет, если скажет, что не слушала последний альбом группы и не смотрела короткие эдиты с выступлений. Это могло стать началом для нового этапа в их жизни, но есть слишком много нюансов. Всё портит укрепляемая зависимость Глеба и непоколебимые предубеждения Лизы. Он привык мешать алкоголь с веществами, а она кофе с молоком, он знает что принять, чтобы никто не прознал о его похмелье, она знает сколько ей нужно кругов по городу, чтобы завтра выйти на работу с привычной приветливой улыбкой. Глеб знал, зависимость — медленно съедающий ад, Лиза знала, зависимость — результат слабости при безысходности. Глеб живёт по принципу «живём один раз», Лиза «жизнь –возможность упорядочить свои желания». Один живёт в моменте, другая с логическим подходом. Но есть то, что их объединяет — они оба несчастны. Они оба стали катализатором противоречий, который или разрушит всё, или укрепит неразрушимую связь. — Всё нормально? — тихий голос Рины выводит Глеба из раздумий. Сигарета в руках почти истлела самостоятельно. Он так и не покурил, не унял вредную привычку, которая больше была автоматизмом, но это мелочи, по-сравнению с осознанием. — Значит, она примет предложение, если её оценят заслужено? — Глеб вопрос девушки игнорирует и сразу задаёт более его интересующий. — Можно и так сказать. Тебе её не купить, — улыбается девушка. — У каждого своя валюта, — хмыкает Глеб и делает небольшую затяжку, избавляясь от сигареты. Он чувствует, как алкоголь его расслабляет и начинает жалеть, что не взял двойную дозу у Стаса. — Почему тебе важно, чтобы она пришла? — Хуй его знает. Она мне помогла, я ей должен, — девушка усмехнулась, но ничего не сказала. — Знаешь, она по-другому к вам относится. Не из-за того, что она высокомерная, просто считает, что должны быть люди, который уважают личные границы артиста. — Это ты её стервозность оправдываешь? — Нет, подумала, что тебе нужно знать, если ты хочешь вернуть долг. Внезапно раздаётся звонок и Рина видит вызов от Лизы: — Да, — отвечает Рина и слегка хмурится, — Зачем? Ладно. Девушка отключается и Глеб заинтересовано сморит на неё, девушка поясняет: — Вспомнишь солнце, вот и лучик. — Как ты хорошо думаешь о подруге. Как по мне, она ядом плюётся, — отвечает Глеб. — Вы друг друга стоите, — отвечает девушка и уходит, скрываясь за колонной. Викторов сморит на чистое небо и понимает, что такую чудесную погоду он хотел бы и в своей душе, но будь это так, то он получил бы синдром отторжения, как при инородном теле. Он привык истязать свою душу, не зная как научиться это делать по-другому. Для него трезвость становилась пыткой, а наличие волшебного порошка или таблетки сглаживали навязчивые мысли, который потом выстраивались в строки из песен. Хотя, если он начнёт ещё и песни писать, то объем выпитого алкоголя возрастёт до 1,5 литра виски, а такое количество отрезвить запрещёнкой сложнее. Парень иронично улыбнулся на собственные мысли и покачал головой. — Шиза? — на вопрос парень оборачивается и видит в проёме Лизу, которая вскинула левую бровь и подозрительно его осмотрела: чёрный капюшон зип-худи натянут на кудрявую голову, в руках знакомая зажигалка, которую парень периодически прокручивает, чёрные джинсы сидят на нём слегка мешковато, но под образ подходят, — Люди, регулярно прикрывающие лицо патологически ментально нестабильные. Знал? — Нет, но я теперь знаю на сколько душные врачи в государственных наркушках. — Я не врач. — Ты доебаться решила? — Типичная реакция на раздражитель, — пожала плечами девушка. — Давай без психоанализа, или как эта хуета называется. — Давай, только закрой ловочку матерных афоризмов. Разговаривать невозможно, хотя, я ненадолго, — девушка протягивает бомбер. — А я уж подумал, ты на концерт пришла. — Ты материл меня в трубку, кто адекватный придёт после этого. — Не… — «пизди» хотел сказать парень, но заменил слово, –… ври, я матерился на ситуацию. И вообще, что в мате плохого? — Он мерзкий и чаще всего неуместен, — бегло отвечает девушка с лёгким раздражением, — Забери, и я пошла. Лиза протягивает бомбер, но Глеб в руки не берёт. — Бери. — Не хочу. — Ты прикалываешься? — Я доëбываюсь, — Глеб сказал слово по слогам и улыбнулся, а девушка прикрыла глаза и тяжело вздохнула. — Я обещала Рине, что отдам бомбер лично, забирай, — девушка не врала. Разговор с Риной действительно выдался хорошим, Лиза всё-таки решила извиниться сразу, подруга обиды не держала, но обещала простить, если та лично отдаст бомбер Викторову. Лиза поинтересовалась, есть ли в этом подвох, но загадочная улыбка сказала сама за себя. — Это не мои проблемы, — пожимает плечами парень, не убирая улыбки. — Тебя вообще что-то волнует? — Да. — Удиви. — Тебе какой рейс до Москвы удобен, утренний, дневной, вечерний? — девушка хмурится и внимательно смотрит в глаза музыканта. — Ты опять запрещенку у Стаса взял? — Глеб закатил глаза. — Ты не воспользовалась визиткой, потому-то тебя таким образом заткнули, хотя уже тогда имела парочку хороших каверов. Раз такая честная, поехали со мной, покажешь себя. Понравишься — спродюсируют, нет — поедешь домой. Лиза распахнула глаза, моргнула несколько раз, а потом зажмурилась и распахнув глаза, бегло поспешила уйти, но парень берёт её за запятье и останавливает. — Хватит. Кто тебя так сломал, что ты от всего бежишь? — в этот момент взгляд Лизы меняется и немой холод бежит по её лицу, она набирает воздуха и выпаливает: — Так, всё. Нахрен это всё! Говорила себе: «Я не последний человек в этом мире, который ему поможет». Нет, поперлась со своей грëбанной неравнодушностью. Идите вы все нахер со своей заботой, правильностью, обидами, помощью, зависимостями! — Лиза впечатывает бомбер в грудь Глеба и вырывает руку, парень легко ловит вещь и сразу перехватывает руку девушки, выругавшись. — Да угомонись! — Глеб прижимает Лизу к себе, обхватывая плечи, прижимая лицо к груди и сразу получает удар по груди. — Отпусти, — бормочет девушка, продолжая сопротивляться, пытаясь отойти. — Ага, блять, чтобы ты мне в приступе врезала ещё? Тебе ведь херово, так пореви, заори, не знаю, обматери. — Тебе не привыкать? — глухо отвечает Лиза и парень только крепче прижимает к себе, когда она упирается руками в его грудь. — Я много хуйни делал, а чужие истерики были результатом этого, — спокойно отвечает Глеб и девушка последний раз толкает его в грудь, но останавливается. Она судорожно выдыхает, чувствуя, как плечи начинают дрожать — не от слез, от накопившихся эмоций. Лиза пытается расслабиться, но дрожь только усиливается, она сжимает руки в кулак на груди Глеба и стараясь не касаться его ещё больше, сжимается. Она чувствует подступивший комок слез, но купирует его гордостью. Глеб чувствуя напряжение, но отсутствие сопротивления, слегка отпускает девушку и перемещает обе руки на плечи, поглаживая их. Ему состояние девушки знакомо только из одноимённых истерик, но с большой агрессией и огромным количеств проклятий в его сторону. Сколько раз он испытывал стыд и вину перед теми, кого любил и не смотря на это лишь повторял ошибки, а они лишь прощали. Тогда он знал, что делает, всё было как по шаблону, который создавал иллюзию отношений. Сейчас он понимал, что обнял больше рефлекторно и успокаивал по этой же причине, а что ему говорить в этой ситуации не знал. Он понимал, что Лиза не плачет, поэтому дрожь всё ещё гуляет по её телу, содрогая каждую клетку. — Отпусти, всё нормально, — еле выговаривает девушка, но не отходит. — Ты дрожишь, — констатирует Викторов, а Лиза молчит, он решает спросить, —Почему ты пытаешься быть сильной? — А я и не слабая. — Своим слезам в подушку тоже так говоришь? — Они почти год это не обсуждают, — с усмешкой говорит Лиза и дрожь унимается. — Так может подушку стоит сменить на чьё-то плечо, а не заниматься самоедством? — Глеб чувствует лёгкий удар в грудь, — Согласен, не такой долбоëб как я должен об этом говорить. — Глеб. — Ммм? Голос Лизы звучал больше как укор, хотя нотки наивной лёгкости были слышны, девушка рассчитывала, что он просто замолчит, а он протянул как будто они триста лет знакомы и ведут какой-то обыденный диалог. Лиза поймала себя на мысли, что уже пятый раз прокручивает в голове имя музыканта в разной интонации, а Глеб отметил, что ему понравилось как девушка произнесла его. Возможно это из-за того, что это впервые и он находился в определённом состоянии, но об этом думать не хотелось. Сейчас музыканту было важнее, что Лиза практически не дрожала и уже просто положила руки ему на грудь. Глеб взял в кольцо её плечи, придерживая запястье свободной рукой, обнимать не перестал, а наоборот положил острый подбородок на её макушку. — Я не знаю какой гондон тебя пытался сломать, или может тебя абьюзили в семье, или всё сразу. Короче, нет ничего, что тебя должно разрывать до неузнаваемости. — Почему ты решил… — В клубе, — Глеб не дал договорить, — Ну, типа… Ты как будто была другой. Конечно, всё ещё стервой. На это Лиза сдавленно рассмеялась и Глеб сам усмехнулся. — Ого, это улыбка? — говорит парень, когда девушка прячет лицо, отворачиваясь. — Отстань, — через улыбку отвечает девушка. — Поедешь в Москву и отстану, — Лиза отстраняется и Глеб убирает руки. Лиза хмурится, Глеб её передразнивает и получает лёгкий толчок в плечо. — Перестань, — повторяет её манеру Виктор, получая укоризненный взгляд, а потом продолжает, — Я серьёзно, про Москву. — И как ты себя это представляешь? — Тебе прям поэтапно всё рассказать? — с усмешкой спрашивает парень, а Лиза закатывает глаза. Парень достал последнюю сигарету из упаковки и выругнулся, поджигая её. Лиза сразу полезла в карман своего пиджака и протянула начатую пачку. Глеб вскинул брови, вопросительно глядя на Лизу. — Были в твоём бомбере. — Я уже подумал, курить начала, — парень открывает пачку, проверяя хватит ли ему на концерт. Он смутно смотрит на содержимое пачки, а Лиза замечает взгляд и говорит: — Я нервничала. — Сколько ты скурила? — Три. — А, ну норм. — За раз. — Ебать, — а Лиза пучит карие глаза, — Что? Назвал вещи своими именами. Лиза слышит, как стучит обувь о деревянный пол, поэтому оборачивается и видит Даню. — Привет, — здоровается парень и девушка приветствие повторяет, — Половина зала забита, готовься, ещё VIP-зал ждём и начинаем. — Понял, — говорит Глеб и быстро скуривает сигарету в три затяжки, сбрасывая её. Глеб смотрит в сторону кулис, откуда выходит Гриша. — Глеб, пять минут, — говорит друг и вокалист кивает. Он обходит девушку, но задерживается и поворачивается к ней: — Подожди меня после концерта, — Лиза с легким удивлением смотрит на парня, но не возражает. — Я буду за кулисами, — она показывая в сторону старых занавесов. Глеб берёт бомбер и накидывает на плечи девушке, поверх чёрного укороченного худи, — Зачем? Не холодно. — Чтобы не слиняла, — усмехается парень, а девушка только качает головой, но так же улыбается. Глеб слышит кричащих фанатов и понимает, что если к нему сейчас ещё раз выйдет кто-то из группы, то они точно не будут довольны отсутствием Глеба на площадке. Внезапно ему приходит мысль в голову, которую озвучивать он не собирание, а просто говорит: — Подожди здесь, — музыкант скрывается за занавесом, через пару секунд выходит вместе с одни мужчиной из личной охраны группы, — Проведи её в VIP-зал. — Мне и тут хорошо, — сразу говорит девушка, отходя назад. — Поверь, там будет лучше, — Глеб слегка тянет её за локоть. — Поверить? — вскидывает брови Лиза. — Не заставляй меня вспоминать, в очередной раз, о твоём не самом привлекательном качестве. — Так тебя стервозность привлекает? — усмехается девушка. — Только когда она подлинная, — улыбается парень, а усмешка с губ девушки пропадает и она опускает глаза. Она мнётся, поджимает губы и делает шаг в сторону охранника. — Уговорил, — парень собой доволен, улыбается и командует, в какую часть зала её лучше отвезти, а сам скрывается за кулисами. Лизу проводят с чёрного входа, огибая шумных фанатов, которые уже собрались, как в основном зале, так и на балконах, VIP-зона вся заполнена и девушка не знает, как она вообще туда пройдёт. Большие экраны воспроизводят логотип группы, фанаты скандировали её название и среди них Лиза рассмотрела подругу, которая также присоединилась к ним. Рина была в VIP-зоне, приготовив фотоаппарат для съемки, и Макс, который ждал начало концерта. — О, пришла всё-таки, — говорит Рина. — Ага, — поджимает губы Лиза, Макс приобнимает девушку отмечая на ней знакомый бомбер. — Ты стиль сменила? — Нет, — усмехнулась девушка, — Это страховка для Глеба, — друг хмурит брови, — Потом расскажу. Как себя чувствуешь? — Нормально, только похмелье сушит, — парень делает глоток пива с банки. — А Стас? — В говно. — Я не про вчера. — Так я тоже, — говорит Максим и Лиза вопросительно смотрит на Рину. Синеволосая наклоняется к уху подруги: — Мы вчера уехали, а Стас навернул ещё запрещенку. Его разнесло по-крупному, галюны поймал, они с группой его еле из клуба вывели. Он утром навернул алкоголя и отключился. — Он хоть живой? — Лиза спросила из вежливости и хоть какой-то доли человеческой морали. — В наркушку не заберут. — Жаль, — отвечает Лиза. Стас шёл давно к тому, чтобы стать наркоманом со стажем и его эта перспектива устраивала. Лиза, как и друзья, говорили, что он себя загубит, но после случая, когда она откачивала его от передоза, девушка сказала, что «больше в это дерьмо не полезет». Рина и Максим, всё равно пытались оградить его, Макс просто был рядом с угашенным другом, а Рина отпаивала его, пока тем временем Лиза только смотрела на безрезультатную спасательную операцию. Стас был героиновым наркоманом и тот факт, что он поймал прилёт, а Глеб нет, её напряг. Она знала, что музыканта обвиняли в зависимости, но назвать его неадекватным, буйным или угашенным не могла, он или слишком хорошо знает свою дозу или уже повысил свою толлерантность на столько, что организм определённую граммовку не воспринимает. И эти оба факта её не радовали, когда она начала задумываться о возможности поехать с ТДД в Москву и испытать судьбу. Она действительно должна рискнуть или оставить всё как есть, оставаясь на уровне кавера с неразвитым талантом и с морально уничтоженным ментальным здоровьем, из-за рационального решения? Почему, когда тебе дают возможность, так сложно ею воспользоваться? Она не знала, интуиция или неуверенность и сомнения заставляли её поймать трудность в дыхании или же внезапный звук от басс-гитары, который привлекает внимание публики. Карие глаза устремились вперёд, когда солист группы прошёлся костяшками по струнам и фанаты завизжали. — Всем привет! Ебать вас много, — обращается Глеб и осматривает зал, а публика визжит, — Как вы, народ? Охуенно? Естественно, мы же здесь. Лиза только закатывает глаза — показушник. Фанаты сзади неё буквально ликуют, а Глеб ещё раз осматривает зал и говорит: — Ладно, вы классные, спасибо, что пришли. Мы начинаем! — ДА! — вновь кричит публика и звонкий голос Рины глушит Лизу, но она улыбается. — Погнали! Перезаряжай! Концерт поглотил Лизу ажиотажем, возгласами, игрой света и дымовых завес, создавая своеобразный вакуум, из которого не хотелось выбраться. Лиза, которая, стояла практически в центре, не снимала артистов, как многие другие, из-за чего зал залился однобразными белыми огоньками, она наслаждалась самой атмосферой. Она изредка подпевала, невольно улыбаясь эйфории, когда видела, как они сами отрываются, особенно Викторов, который так подходящее упал на колени, играя на гитаре и подтверждая слова своей песни: «Как в последний раз, я падаю на пол Казалось, что сейчас я играю в рок-н-ролл» Заключительный аккорд и зал взрывается овациями. Не успев отойти от одной разрывающие песни, Викторов нагоняет новую волну эмоций на фанатов, в том числе и Лизу — из колонок доносятся аккорды песни «Отпускай». Лиза подпивает, увлечённо глядя на Глеба, который играя на гитаре, пел в микрофон на стойке. На её губах появляется грустная улыбка, но она продолжает петь текст: «Однажды всё пройдёт — ты запомни эти слова: Тоник и лирика. Отпускай! » Зал просто зависает в какой-то эйфории, подпрыгивая в такт музыке, как и сам музыкант. Глеб играет партию перед бриджем и останавливается, он опускается глаза вниз, моментально находя девушку. Он улыбается, а Лиза ничего не подозревая продолжает смотреть на Глеба. «Вслед за мечтами Куда-то туда, где мы снова играем, Играем с тобой, будто бы в детстве, Поздней весной, снова за руки, вместе» Первый бридж растворяется по залу, как дурман, а игра света это только усиливает. Глеб снимает микрофон, не переставая петь и в пару шагов оказывается рядом с Лизой. Он тянет ей руку, а девушка неуверенно смотрит на протянутую ладонь. Рина сразу начинает толкать подругу, а окружающие фанаты разделились на два лагеря: одни тянулись к Глебу, другие толкали Лизу. — Давай, — кратко говорит парень и Лиза протягивает руку, в одно лёгкое движение оказываясь на сцене. Парень её руку не отпускает и отдаёт ей свой микрофон и говорит: — Отпускай! — после расщепляющийся голос Глеба и Лизы расходятся по помещению, где Глеб взял роль второго голоса, а Лиза звонкими нотами добавляла какой-то сказочности. Они прекрасно интонируют вместе, создавая некий вакуум. Их противоположные голоса создают невероятно красивый диссонанс, из-за чего звук ударяется о стены зала, разлетаясь расщепляющим звуком. «Чужие голоса, Из памяти слова, Которые нельзя никому сказать. Глаза сменили тон, Ты отпусти ладонь Мой дом теперь закроется навсегда!» Лиза смотрит на Глеба, а он на неё. Девушка тянет последние ноты и не может сдержать улыбки. Глеб делает шаг к ней, продолжая так же улыбаться. Они смотрят друг на друга, пока звенящие звуки и визжащие фанаты продолжают скандировать название группы.