***
Сначала было всё не так и плохо. Случайно подслушанный разговор сотрудниками фабрики угнетал, заставляя поменять свой взгляд на детей полностью. Однако, что лично он мог сделать? Он продолжал давать всем невидимую надежду быть отправленным не под нож, а в любящую семью. Если не из реклам по телевизору, то хотя бы в самую обычную. Пёс сам имел семью, коей являлись ему улыбашки, и даже так понимал, насколько это сокровенная мечта для всех детей в приюте. Сироты чуть ли не постоянно вертелись вокруг него, хвастались достижениями в школе и мечтами быть таким же, как и он сам - самым настоящим лидером, смотрящим на мир через призму оптимизма и своеобразных розовых очков. Дей, в свою очередь, старался поддерживать это в них - прививал им боевой дух и учил видеть меньше негативных сторон в их несчастной жизни. А потом они с блеском в глазах сообщали, что добрые врачи нашли ему семью... и они до неё не доходили. Зато доходили новые сироты, которых компания приводила неизвестно откуда, и неизвестно на каких условиях. И всё повторялось из раза в раз. А потом, в один из дней, он услышал о странном "воображаемом пауке" в Милом Доме, и это положило начало всего того кошмара, что он и остальные пережили. Сначала от него отвернулся чуть ли не самый близкий ему друг, променяв на какого-то фантомного "спасителя", после произошёл час радости, а затем только боль и страх. Всё это пронеслось перед ним, словно ветер, появившийся так же внезапно и забравший вместе с собой если не всё - то большую часть. Однако этот ветер имел более физическую форму, и способность залезать под корку сознания, кардинально всё меняя. Так, пёс был обречён на самое страшное - проживать последние моменты жизни в буквально подвешенном состоянии, оставшись без возможности передвигаться на ногах. Беспомощность первое время сдавливала также сильно, как и тугой ремень чуть ниже пояса, пока она временно не перетекла в более обреченное состояние. Не осталось ни бывалого боевого духа, ни оптимизма. Осталась только сильная горечь, злость и тусклая надежда. Дей ужасно злился на всё это - злился на него, на появившегося из ниоткуда Прототипа, что во всю начал устанавливать свои правила; на уродов, коих нанимала Плейтайм Ко. и которым способствовала в самых мерзких и жестоких вещах и целях. Злился чуть ли не на всё, позже с шоком понимая, что до этого никогда не был способен на такое. Со временем, лениво длящемся, несчастные ремни, коими его закрепили, начали рваться и через пару дней он болезненно приземлился на холодный и мокрый пол. На момент он запереживал, дабы оставшиеся внутри важные органы не вылетели после такого наружу, пускай уже немного потрепанный ремень им и мешал. Одним из первых вариантов был побег, который вскоре пришлось частично отложить. В голову ударили болезненные воспоминания и фантомная боль в нижней части туловища. Повтора пёс не хотел, как и не хотел умирать. Тогда тот думал попросить о помощи, но кроме Поппи тут словно мало кого, из оставшихся в живых, волновало произошедшее. Значит и союзников искать бесполезно. Других просто не осталось. К моменту выбора третьего варианта - продолжать жить тише воды, ниже травы, он уже научился более-менее ползком перебираться на руках. Замену ампутированных ног ему мало кто обеспечит, как и никто не понесёт его в любую часть компании. Приходится приспосабливаться в условиях, где каждый сам за себя. Устраивало то, что у него не было чувства голода, как и даже какой-то возможности переварить в себе что-то - часть органов осталась где-то там, с который год гниющими мохнатыми ногами. Можно было даже не беспокоиться о том, что придётся на кого-то поднять руку ради собственной жизни. Однако всё же тот день вспоминался ему страшным сном в моменты тишины, когда он пытался подавить в себе вечный страх в укромном и тихом месте с помощью сна. Сны вызывали в нём и противоречивые чувства - Дей пытался закрывать глаза, как в тот самый момент под веками возникало прошлое, болезненно прошедшее по его сердцу острым лезвием, заставив рану кровоточить ещё долгие года. Страшнее всего было оставаться в темноте, в которой многие натыкались на две ярких, белых точки пришедшей на их голову смерти. Неизвестно, что с ним сделают сейчас, и слава богу если просто убьют на месте. Но также сны прочно ассоциировались с тем беззаботным временем, когда банально трава была зеленее, без следов засохшей крови и грязи. Когда можно было прилечь на родной диван, в окружении спящих друзей на полу, и видеть под веками полчища звезд и чувствовать запах лаванды всю ночь напролёт. Не всегда, по крайней мере в его доме, по комнате витал напрягающий посторонних красный дым. Да что уж сказать - он сам в нём нуждался. Но теперь, долгий и крепкий сон мог стать роковой ошибкой, после которой можно проснуться разве что на том свете. Находясь в очередном укромном месте, пёс с горечью вздохнул. Спасаться бегством, когда из относительно уцелевших конечностей у тебя две руки да шея с головой, до сих пор сложновато. Ему приходилось почти что каждый месяц менять "укрытия", так как он не совсем желал к себе гостей. Он всё ещё в чужих глазах тот, кто посмел бросить вызов, и сейчас незаслуженно - по их скромному мнению - продолжает дышать и заставлять сердце биться, перегоняя кровь по половине тела. Однако с каждым новым местом, за ним словно наблюдали, и в итоге срок в месяц начинал сокращаться до его половины. Дей опёрся назад на руки, раздумывая о возможности наконец-то научиться как следует обороняться, находясь в таком крайне неудобном состоянии. Всё же постоянно бежать тоже не в его стиле - он должен защищать себя, перестать выглядеть трусом в этих безжизненных пластмассовых глазах. И всё же это давалось ему трудно. Не хватало даже малейшей поддержки. Кого-то, кто мог хотя бы помогать ему с мишенями или манекенами, наспех собранными из подручных материалов. Хоть кто-то. Внезапно сбоку раздались тихие, но увесистые шаги. Пёс мгновенно напрягся, его нашли даже быстрее, чем он мог себе представить. Он всматривался в полумрак, готовясь постараться убежать на своих двоих как можно дальше. И тогда, Дей поднял взгляд наверх. И увидел те самые две точки. Всё. По уцелевшей части позвоночника прошёлся склизкий страх, он моментально напрягся и не до конца мог поверить в происходящее. Тело словно парализовало, хотелось бежать, но руки продолжали стоять в готовом для бегства положении, не сдвинувшись хоть на миллиметр. Устрашающе длинная фигура остановилась, держась на небольшом расстоянии в тени. Пёс старался дышать как можно тише, пытаясь понять, с какой целью к нему пришёл конкретно он. Но к его удивлению, вместо окончательной расправы тот словно.. рассматривал его? Словно он смотрел на его грязное, с впитавшейся на конце кровью тело, растрепанные руки с остатком ремней, и то, как тот буквально боится его, и его возможных действий. Ведь ничего же не изменилось. Он - всё ещё верит в вымышленного бога. А он - всё ещё еретик, что винит этого бога в своем и чужом несчастье. Дей сбежал из темницы, отбывая своё вечное одиночество в пустующей и разгромленной фабрике, территория которой просто огромна. Он как мышь, в бегстве от смерти от родных рук, меняет места для какого-никакого спокойного бытия уже меньше, чем раз в месяц. И постоянно остается при своем мнении, даже когда на него замахиваются. Зачем к нему могут ещё прийти, кроме как не размазать остаток органов и крови по полу одним сильным движением. Но судя по тому, как кот продолжал стоять и смотреть на него с нечитаемой из-за темноты эмоцией, его смерть возможно снова отсрочена на какое-то время. И тогда пёс решается на самое глупое решение в своей жизни - вернуться в исходное положение, в котором он был и до этого, слегка расслабляя плечи. В нём продолжает бить тревога, но появившееся из ниоткуда любопытство и затоптанная надежда заставляют его оставаться здесь. Смотреть, что тот предпримет. Кот, в свою очередь, воспринимает это как какое-то разрешение, и медленно, уже более легкими шагами, идёт к тому за спину. Дей опять напрягается, но лишь следит за чужими действиями, пытаясь обнаружить в них какой-то подвох. Неп мордой немного подталкивает его вперёд, практически сразу же подставляя тощее тело под его спину, а сам лениво укладывает морду перед телом пса, накрывая кровавую дыру концом длинного хвоста. И на этот раз он действительно не понимает, что происходит. Когда-то давно оставивший его одного, лишивший ног и упорно игнорирующий слова Дея кот - пришёл к нему снова, чтобы... улечься спать калачиком?.. Послышался едва слышный, хрипловатый, жалобный скулёж, а две белых точки устремили свой взгляд в бездонные глаза другого. И с сжимающимся, израненным сердцем, от противоречивых чувств и мыслей пёс, медленно тянет слегка трясущиеся руки к чужой голове, приобнимая. Помимо бесконечной беготни и вопросов "Чем я это заслужил?", долгое время имелся и вопрос "Почему я не могу его отпустить?". Он носил обиду под сердцем кучу лет, старался поставить крест на всём светлом, всплывающем в редких снах как напоминание о былом времени; и всё никак не мог простить ему... многое. Но всё та же надежда и, по правде сказать, неозвученные мысли спустя время стали понемногу действовать и на мозги. Примерно таким образом, кот из устрашающего образа жестокого фанатика, что лишил многих спокойной жизни и его самого обрёк на вечное странствие в достаточно уязвимом состоянии - превратился в образ сломленной душной давнего друга, которому запудрили мозги и превратили в подвластную куклу. Он правда считал, что ничего в нём светлого более не осталось - Неп оставил его последним из их компании, заставил мучаться и оставил без банальной возможности хотя бы пошевелиться, или узнать, что случилось потом. Но он слышал предупреждение пришедшему, правда слышал. И сейчас, вместо того чтобы выпустить когти - словно пытается попросить прощения. И оба понимают, что он не может этого сделать должным образом. Такова религия. Такова вера в того, кто непременно спасёт и всех. Обезопасит от гнёта и жестоких людей, столько лет портящих их и чужие жизни. Все еретики - лишь те, кто не видит в действиях Прототипа спасения, кто нагло отвергает протянутую им руку помощи. Это неправильно. Это надо лечить. Надо внушать. Надо заставлять это принять. Дей лениво поглаживает слегка дрожащей рукой чужую голову, в ответ чувствуя очень слабый намёк на мурчание. Фиолетовые веки прикрыты, собираясь отдаться миру сновидений. И только сейчас пёс понимает, что он - единственное, что у него осталось. Все его друзья давно разобраны по частям, как какой-то конструктор. Всех, кого он знал, жестоко убили в ту злополучную дату по приказу сомнительной клешни. Здесь никого, кто был ему дорог, не осталось. Только он - изуродованный душой и оболочкой, от которого совсем не осталось ничего из светлого прошлого, и которому завязали глаза. Он не видит ничего, перед своим носом. И Дей виноват в том, что не смог никого защитить. Ему доверяли, он был лидером. Тем, кто пустым надеждам и мечтам предпочитал оптимистичный взгляд и ясность ума. И в итоге каждый из его окружения умер, а он никак этому не помешал. Все они кричали в агонии, явно пытались ухватиться за ускользающий шанс выжить. Они получали чудовищные травмы, умоляли о помощи, параллельно захлебываясь если не в крови, то в болезненных стонах и криках. Закрытая тканью плоть рвалась с таким же треском, а кровь булькала и реками сочилась из многочисленных ран, пока тела судорожно дергались в последние секунды жизни. Горы трупов, которые позже были унесены куда-то вниз, и послужившие выжившим едой. И он, однажды увидев это, позже сделал вывод как ему повезло. И вот они последствия - тот, кого он правда любил, сильнее всех, лежит в его руках и впервые за долгое время спит. Он ужасен - выпирающие кости, грубая и короткая шерсть, и бесконечный запас нынче опасного макового дыма. Дым преследует кота везде, даже сейчас находится где-то поодаль от них, полупрозрачными клубами и струйками витая, и растворяясь в воздухе. И он всё ещё не может ничего сделать. Тусклый свет слабо освещает их обоих, благодаря чему Дей словно светится, как больное солнце, давая чудовищной темноте себя приласкать и охранить её сон. И всё же они похожи в одном - они во что-то верят. Только пока один верит в выдуманного бога, и следует каждому его слову, возводя алтари и поклоняясь ему, Другой верит в то, что рано или поздно он сможет всё изменить.***