После тьмы

Листая нотные тетради серебряных фей, Лили погружалась с головой в неизвестную историю Бист-Иста. Это было просто поразительно! Знания, о которых она даже и не догадывалась, таились в неизведанном ранее континенте. Ни в одной из прочитанных ею книг, за все эти десятки лет, не было сказано ни слова об прошлых древних героях. Магия, история, взаимосвязь с ведьмами… Прошлые владельцы соулджемов, обратившие мир в хаос, запечатанные прямо у них под ногами… С каждой прочитанной страницей, Вайт теряла дар речи, чувствуя сколько всего было ею не изучено — сколько ей придется изучить! Сильвербелл, устав от длительных разговоров, отправился спать, прося не засиживаться долго за книгами и дать себе отдохнуть. Мальчик был ужасно вымотан и Лили не могла его винить, она и вправду пыталась узнать абсолютно все за один день, что для такого крохи, явно было непосильной задачей в роли помощника. Но он так старался, желая сделать для нее все что можно, помочь всем чем можно, рассказав и показав. Даже когда Сильвербелл едва ли мог порхать своими серебряными крылышками, он вставал на ноги и шел пешком, лишь бы еще немного быть полезным. Король Фей был прав, он все еще ребенок, хоть и пытается быть взрослым. Она с некой грустью наблюдала за тем, как он покидает королевскую библиотеку, оставляя ее наедине с собой. Лили умиляла его непосредственность и детское любопытство, которое с возрастом пропадает у многих взрослых, в том числе и у нее. После стольких лет путешествий, она потеряла это чувство. Оно стало пресным и безвкусным, как закономерность ее характера — она должна любопытствовать, но наслаждаться этим? Не имело смысла. Лили и не помнила каково это — чувствовать азарт в легких, забыв обо всем мире, погружаясь с головой в неизвестность, где ты, лишь читатель, впервые открывший оглавление. После долгой поездки, она наконец смогла ненадолго забыть о тяжести на сердце, о пролитых слезах и коме в горле. Но стоило только подумать об этом, как Лили до боли прикусила нижнюю губу. Перед глазами вставала картинка заплаканного лица сына, кричащего и тянувшегося к ней крохотными ручками. Их крики с Какао разбудили и напугали Чоко, отчего он невольно тянулся к ней в поисках защиты. Но она продолжала стоять в проеме дверей, желая покинуть это место. Она смотрела, как Какао взяв его на руки продолжал настаивать на своем, прося опомнится. Малыш цеплялся за отца крохотными пальчиками, захлебываясь в слезах, то шмыгая, то крича, но никто из родителей не стал его успокаивать, игнорируя попытки хоть на секунду обратить на себя внимание. Они были поглощены потоком ругательств в адрес друг друга, что едва ли могли сами успокоиться, что уж говорить о Чоко. Вайт никогда бы не подумала, что может кричать на Какао так громко и озлобленно, будто он ее злейший враг, а не супруг. Что может сказать столько лжи и уйти. Просто взять и уйти, игнорируя крики сына и молчание мужа. Она не хотела видеть его. Она хотела больше никогда его не видеть и забыть обо всем что между ними было. Лишь сев на корабль и отправившись на Бист-Ист через лакричное море, Лили успокоилась и с горечью во рту, наконец осознала, сколько лишнего ему наговорила. Но было слишком поздно. Корабль отчалил от причала. Вайт лишь могла наблюдать, как знакомые стены дворца становятся все меньше и меньшее, растворяясь на горизонте. Она пыталась себя успокоить, оправдывая тем, что это был ее единственный шанс поговорить с ведьмами, она не могла упустить его. Но лучше от этого не становилось, чувство вины росло и не давало покоя. Она не должна была быть здесь, она должна была быть на другом континенте вместе с сыном и Какао. Но она… Лили сморщилась, глотая чувство вины, как колючки, вцепившееся ей в горло. Девушка могла бы написать ему письмо, но она прекрасно понимала, что он его не прочтет. Ей нужно было вернуться и поговорить лицом к лицу, все объяснив и извинившись. Схватившись за голову, Лили пыталась успокоиться. Она так и сделает, как только попадет на банкет. Она вернется домой к нему и Чоко, она… Горячие слезы мешали читать дальше, смазывая ноты и строчки. Боясь испортить книгу, Вайт отстранилась и старательно стирала их с лица, но как на зло, они появлялись снова и снова. Ее дыхание сбилось и рвано задышав, древняя захныкала, не веря себе. Если у Какао и было сердце, то после Лили… От него остались крошки, которые едва ли, могли чувствовать что-либо, кроме боли. Лилии не растут в снегу… Верно?..