Правила

      За один вечер Хёнджин нарушил все свои правила, касающиеся поведения рядом с лидером группы — Бан Чаном.       Во-первых, Хван совершенно точно не должен был садиться рядом с Крисом. Во-вторых, он не должен был много шутить с ним. В-третьих, Хёнджин не должен был поддаваться флирту со стороны старшего. В-четвертых, он не должен позволять гладить себя по голой коленке. В-пятых, он не должен был целовать лидера на кухне, прижимая к столешницам, пока остальные участники сидели в гостиной и смотрели какой-то фильм.       Это началось где-то полгода назад. Хёнджин заметил, что слишком часто стал смотреть на Чана совсем не дружеским взглядом. Это был взгляд, излучающий восхищение, уважение и… Симпатию? Он часто смотрел на лидера, что заметили и некоторые другие мемберы, но решили не говорить. Затем и Чан начал проявлять себя по-другому. Он и до этого был невозможной липучкой, но теперь это всё удвоилось. В любой момент он мог подойти, взять младшего за руку, обнять за плечи, за талию. Чан не стеснялся, наоборот, действовал активно, хоть и были видны его милые покрасневшие ушки.       Всё начало выходить из-под контроля, когда в общежитии они остались вдвоём — остальные ребята уехали в магазин (чёрт знает, почему именно все). В тот день Хёнджин старался лишний раз не выходить из комнаты, включив музыку на телефоне и принявшись рисовать очередной набросок. В то время фантазия покинула его, поэтому многие картины так и остались незавершенными. И именно тогда в комнату постучался Бан Чан, предложив посмотреть какую-нибудь дораму, на вкус младшего. От такого любитель слезливых фильмов точно не мог отказаться. Сперва всё было нормально, даже как-то обычно, но когда Хёнджин почувствовал руку на своей талии, то слегка напрягся. Его взгляд упёрся в экран, а брови нахмурились. Лицо Бан Чана же не излучало никаких эмоций, в то время как рука прижимала младшего всё ближе и ближе. В какой-то момент Хван поймал себя на мысли, что хочет, чтобы лидер продолжил эти прикосновения в более интимном ключе, однако они так и уснули на диване, не досмотрев дораму.       Проснувшись рано утром, Хёнджин огорчился, не увидев Чана рядом. У выхода уже было много обуви, а значит, что ребята давно пришли. Хван ушёл к себе в комнату, чтобы придумать, как же остановить то, что между ними происходит. Почему нельзя было просто продолжить, плыть по течению? Они же айдолы, как никак, нужно сохранять образ, а сплетни никому не нужны. Именно так Хёнджин и придумал те самые пять правил.       И теперь, стоя на кухне, где нет дверей, а шумоизоляция на низшем уровне, он целует предмет своих мокрых фантазий в губы, в то время как Чан прижимает его к себе, держась за ягодицы. Боже, кто бы знал, сколько ночей лидер представлял себя и Хёнджина вот так. — Нам нужно в комнату, — шепчет Чан, оторвавшись от губ младшего. Хёнджин выглядит очень сексуально — припухшие красные губы от долгого поцелуя, красные щёки, затуманенный взгляд и тяжёлое дыхание. Бан готов поспорить, что любой сможет кончить только от этого вида. — В твою? — спрашивает Хван, отходя и поправляя длинные волосы.       Чан кивает и берёт Хёнджина за руку, намереваясь незаметно прошмыгнуть мимо гостиной.       Они тихо выходят из кухни, буквально крадясь на цыпочках. Остальные по-прежнему смотрят фильм, только теперь Хан спит на Минхо, Чонин на Сынмине, а Чанбин и Феликс о чём-то шепчутся. Чан и Хёнджин тихо проходят в комнату, закрыв за собой дверь на замок. Отлично, их никто и не заметил. — Как думаешь, нам стоит им сказать, что их отражение было видно в телевизоре? — спрашивает Чанбин, стараясь громко не смеяться.       Феликс машет руками, в попытке громко не засмеяться, но проваливается, как только видит, что Минхо тоже ржёт в ладонь, стараясь не разбудить Хана, мирно спящего на его груди.

***

      Чан валится на кровать, утягивая за собой Хёнджина, который тут же седлает бёдра старшего, проводя длинными пальцами по его груди. Хван всё ещё не уверен в своих действиях, но взгляд возбужденного лидера, что так и смотрит в душу, заставляет окончательно отбросить все сомнения и впиться страстным поцелуем в губы напротив.       Старший целует мокро, проводя руками по спине, пересчитывая позвонки, пока не добирается до кромки коротких шорт, что сливаются с цветом кожи Хёнджина. Чан отрывается от сладких губ и просит младшего приподняться, чтобы стянуть с него одежду. Хван сам стягивает с себя футболку, откидываясь на спину, позволяя Бану быть сверху. Чан только этого и ждал — он тут же нависает над блондином и проводит дорожку поцелуев от шеи до пупка Хёнджина, вызывая дрожь по телу. — Ты уверен? — спрашивает Чан, поддевая кромку шорт указательным пальцем. Ему крайне важно знать, что то, что они собираются сделать, будет приятно обоим. — Да. Продолжай, Чанни, — шепчет Хёнджин и кладёт свою руку на голову старшего, вызывая у того усмешку. Он и не думал, что Хван такой нетерпеливый.       Бан Чан стягивает шорты вместе с нижним бельём, оставляя Хёнджина совсем голым, в то время как сам всё еще в футболке и спортивных штанах. Ему даже нравится такой контраст тела и ткани, поэтому пока что он оставит всё так, как есть.       Наполовину твёрдый член Хвана требует внимания, из головки уже сочится предэкулянт, что заставляет Чана сглотнуть подступившую слюну и наклониться вниз, вбирая губами головку.       Изо рта Хвана доносится тяжёлый вздох, а рука в волосах лидера сжимается, заставляя взять глубже. Хёнджин тут же получает за это шлепок по бедру, так как Чан, вообще-то, не мастер минета — он никогда не был с парнями. — Прости, — говорит Хван и усмехается. Хорошо, что в комнате темно, и Чан его не видит, иначе второго удара было бы не избежать. — Мы не сможем пойти до конца, — говорит Бан, отстраняясь от члена, обхватывая его правой рукой. — У меня нет смазки. — В моих шортах… Есть небольшой тюбик, — сглатывает слюну Хёнджин и прячет лицо в сгибе локтя, так как Чан неожиданно сжимает его член и начинает поступательные движения. Его сердцебиение ускоряется, а на лбу выступает пот от накатившего удовольствия.       Лидер кивает и хватает шорты, вытаскивая из кармана очень маленький тюбик смазки. Он на сто процентов уверен, что столько им не хватит. Хёнджин, увидев сомневающийся взгляд Чана, только усмехается и тут же раздвигает свои ноги шире, открывая тому вид на мокрую дырочку, из которой вытекает лубрикант. — Я готовился. Просто войди в меня, — Хван поднимается на локтях и стягивает с Бана футболку, откидывая её в сторону. Его взгляд вызывающий, а поза тем более, поэтому Чан еле-еле может держать себя в руках, прежде чем действительно не накинуться на младшего.       Бан Чан улыбается и целует Хёнджина в лоб, откидывая обратно на кровать. Он просит его перевернуться, чтобы было проникновение было не таким болезненным, ведь в первый раз бывает всякое, тем более, когда никто из партнёров не занимался анальным сексом. Чан даже не уверен, что сможет найти простату и доставить действительно удовольствие Хвану.       Хёнджин переворачивается, подкладывая рядом лежащую подушку себе под живот и пряча лицо в руках. Чан снимает с себя штаны, проводя рукой по изнывающему от недостатка внимания и ласки члену, что уже норовит взорваться. Он не торопится; сначала наклоняется и целует правую ягодицу, проводя указательным пальцем по ложбинке между ягодиц, задевая подушечкой чувствительный вход. Хёнджин глубоко вздыхает и проводит рукой по члену, чтобы усилить приятные ощущения. Чан его не останавливает — он знает, что в данном виде секса лучше поддерживать определенный уровень возбуждения, чтобы партнёру не было больно. Лидер вставляет один палец, отмечая про себя, что он входит очень легко, затем второй, третий. Хван действительно очень хорошо подготовился. — В следующий раз я хочу сам тебя подготовить, Джинни, — говорит Чан, нависая над младшим.       Хёнджин быстро кивает и двигает бёдрами назад, упираясь дырочкой почти в головку члена старшего. Бан уже не может медлить, поэтому медленно входит, стараясь не поддаваться желанию войти резко и до конца. Хван шумно выдыхает, его спина напрягается от новых ощущений. Он продолжает медленно себе надрачивать, стараясь не упустить возбуждение. В момент, когда Чан входит полностью, он всё-таки задевает простату, из-за чего Хёнджин очень громко стонет. — Тише, нас не должны услышать, — шепчет Чан на ухо младшему, прикрывая его рот ладонью. Хван тут же хватает губами его палец и всасывает, облизывая языком. — Чёрт, я так долго не продержусь.       Бан Чан приподнимается и кладёт руки на талию Хвана, выходя из него, а затем резко толкается обратно, ощущая, как узкие стенки так правильно и так приятно сжимают его. Хёнджин издаёт немой стон в простынь и сжимает её руками. Его плечи уже слегка болят, но это одновременно и очень приятно. Чан ускоряется, не оставляя времени на передышку, с каждым толчком всё больше и больше доводя до исступления, проходясь по простате Хёнджина. Хван уже не знает куда деть руки, он лежит грудью на кровати, его бёдра уже достаточно высоко, а руки не слушаются. — Не пугайся, — неожиданно говорит Чан и берёт обе руки младшего. Он заводит их за спину, останавливаясь на пару секунд. — Я скоро кончу, — шепчет Хван, перекладывая голову на левую щёку. — Я тоже, — говорит Чан и, держась за запястья младшего начинает снова резко толкаться внутрь, слыша тихие стоны. Как жаль, что они не могут быть громче и окончательно забыться в удовольствии, но даже так лучше, чем шарахаться от каждого прикосновения.       Чан делает пару последних толчков, когда Хван уже обмяк в его руках с тяжёлым дыханием и вытекающей слюной из открытого рта. Лидер выходит из тела Хёнджина и с немым стоном кончает на его поясницу, падая рядом.       Хёнджин медленно переворачивается на спину, наплевав на то, что теперь Чану придётся менять простынь. Он всё ещё старается успокоить дыхание — слишком возбудился из-за невозможности громко стонать и полностью отдаться процессу. Всё-таки, возможность быть пойманным, это адреналин. — Как только у нас будет перерыв, я всех выгоню отсюда, — говорит Чан и поворачивает голову к Хвану. Тот улыбается с закрытыми глазами и кладёт свою руку на руку старшего. Они переплетают пальцы и оба чувствуют невыносимое тепло в теле. — Мы всех выгоним.       Хёнджин, перед тем как окончательно уснуть, отмечает про себя, что все те пять правил были ничем иным, как долбанной ошибкой. Никаких правил не должно существовать, когда это касается Бан Чана.