Договор

Бобби с трудом разлепил веки. Перед глазами плавали два пятна. Он сфокусировал взгляд — пятна превратились в лица. Джоди и незнакомый мужчина в белом халате. — Вы очнулись, мистер Сингер. — Ага… Бобби обвел взглядом помещение. Больничная палата. Значит, Кроули его все-таки вытащил… — У вас сотрясение мозга второй степени и… Доктор продолжил что-то говорить, но Бобби вместо того, чтобы слушать, наморщил нос и попробовал вспомнить обстоятельства охоты. Когда они откопали игошу, Бобби подумал — фу, блядь. Когда, после пары неудачных попыток воткнуть в него нож, игоша из маленького омерзительного подобия младенца перекинулся в полутораметровую тварь, Бобби подумал — хорошо, что он не пошел один. Когда игоша ударом своей… Чего? Лапы? Ноги? … отправил попытавшегося пырнуть его сзади Кроули в свободный полет, у Бобби промелькнула недостойная мысль, что предложение взять закуску было не таким уж и отвратительным. Потом игоша подскочил к самому Бобби и, прежде чем тот успел выставить руку с ножом, схватил за грудки и швырнул оземь. И Бобби, ударяясь затылком о какой-то камень и выпуская нож из пальцев, подумал — пиздец. Монстр с рычанием вцепился клыками ему в бедро. А дальше Бобби смог выцепить из памяти только разрозненные образы. Боль. Предсмертный хрип рассыпающейся в прах твари. Глаза Кроули заливает красным. На коже загораются и тают символы. Кроули зажимает ему рану на ноге и умоляет не помирать. — … так что, если бы не ваш друг… — доктор покачал головой. — Но уже завтра, если не будет осложнений, вы сможете отправиться домой. — Спасибо вам, доктор, — произнесла Джоди. — А теперь вы позволите мне задать мистеру Сингеру несколько вопросов о произошедшем? — Конечно. Оставляю вас, — доктор вышел из палаты. Джоди ободряюще сжала руку Бобби. — Как ты себя чувствуешь? Бобби прислушался к себе: во всем теле ощущалась слабость, но болели только затылок и нога. И то терпимо. — Бывало и хуже. Где К… э-э-э… Джон? Бобби волновался за самого Кроули. И волновался по поводу него. Демон что-то сделал. Что-то с их договором. — В другой палате. У него сломаны два ребра и ключица, — Джоди вдруг расплылась в озорной улыбке. — Он, кстати, очень за тебя беспокоился. Я бы даже сказала — слишком. Грозился всех врачей на их собственных кишках развесить по больнице, если они тебя на ноги не поставят. Бобби почувствовал, как к щекам приливает краска. А с Кроули ведь сталось бы… — Мне нужно его увидеть, — Сингер сел на постели, отчего в глазах на несколько секунд потемнело. Дождавшись, пока зрение вернется, охотник попросил: — Проводишь меня? Джоди улыбнулась еще шире и, придерживая Бобби за плечо, провела его по коридору к нужной двери. — Спасибо, — Бобби кивнул с признательностью. — Дальше я… это, сам дойду. Она лукаво подмигнула. — Конечно. Звони, если что. Бобби, пытаясь не показывать своего смущения, пожал ей руку на прощанье и вошел в палату. Полулежащий на кровати демон повернул голову в его сторону. — Любовь моя! — он радостно помахал не зафиксированной рукой. — Тебе идет этот халатик. И разве ты не должен лежать и выздоравливать? — Должен бы. Сингер доковылял до его койки и присел на край, внимательно вглядываясь Кроули в лицо. Бледное и уставшее, но в глазах горели ласковые огонечки. Бобби почувствовал укол вины. — Как ты, принцесса? — Отвратительно. Зачем бог сделал человеческие тушки такими слабыми, а монстрячьи — такими сильными? — Не знаю, — Бобби пожал плечами. — Ты, кстати, убил эту пакость? — А ты ничего не помнишь? — Нет. — Во взгляде демона промелькнуло облегчение. Блядь. Но Бобби дал Кроули шанс: — Расскажи, что было после того, как я стукнулся башкой. — Игоша прокусил тебе ногу. Я его зарезал, как собаку. А потом зажимал тебе артерию до приезда скорой, чтобы ты не сдох. Кто молодец? — Кроули сделал паузу и указал на себя пальцами: — Я молодец. Можешь начинать благодарить. Не рассказал. В груди завязался тугой холодный узел. Что ж… — Пока рано. Демон недовольно поджал губы. — Мне кажется, или ты обнаглел? Я, значит, рисковал своей драгоценной шкурой… — Не переводи тему, — твердо сказал Роберт. — Что еще ты сделал? Кроули с досадой стиснул зубы, зажмурившись. А когда вновь открыл глаза, во взгляде была обреченность. — Говоришь, не помнишь? Он взмахнул здоровой рукой. Бобби от неожиданной боли зашипел сквозь зубы и посмотрел на свои лодыжки, на которых проступили алые знаки. — Вот. Все, что осталось от старого договора. Пункт про ноги. От остальных ты свободен. Свободен… Значит, демон вернул ему душу? Бобби потер пальцами виски, пытаясь понять, что он сейчас чувствует. Радость? Злость? Благодарность? Обиду? Боль? Или все, мать его, сразу?.. И так ноющую голову как будто сдавили тисками. — Давай! — зло выплюнул Кроули. — Говори, какой я ублюдок, лживая тварь, что еще придумаешь? Да, будешь прав. Но ты должен меня понять! Мы оба знаем, что бы ты сделал, хоть заикнись я, когда пришел, что могу разорвать договор. От мысли о том, что бы он сделал с демоном тогда, сейчас свело желудок. Но, справедливости ради, и сам Кроули тогда был тварью бездушной. Таким и остался, но уже не для Бобби. И Бобби, дураку последнему, начало даже казаться, что не просто не для него, но и не с ним… Но теперь… — Ну скажи ты что-нибудь, а? Скажешь проваливать — уйду, захочешь убить — даже это пойму. Но не смей пытать меня молчанием! — Почему вернул? — Бобби, наконец, сформулировал вопрос. — Разве не очевидно? Я испугался. Ты ведь мог умереть. — Ага. Испугался, что моя душа попадет не в твои руки? Не доставайся ж ты никому? — Что?.. Нет! Я за тебя самого испугался, кретин! Бобби, хотя и поздновато, вспомнил одну из главных охотничьих аксиом: все демоны лгут. Никаких исключений — Кроули сам ему это доказал. И сейчас говорил то, что охотник хотел бы услышать. — Не хочешь признаваться, не надо. Испугался, пусть будет так. Но если мне покажется, что в этом был какой-то хитрый умысел, покажется, что у тебя остались еще какие-то фокусы — я тебя просто убью и все, — Бобби ясно осознавал, что это будет совсем не просто. — У меня больше нет причин этого не делать. Кроули приложил пальцы к губам. — Позволь мне… объясниться. — Навешать мне еще лапши на уши? Ну попробуй. — Я не видел для себя резона возвращать тебе душу досрочно. Думал об этом, но так и не решился. То, о чем бы ты не узнал, не могло тебе навредить. Но вчера я понял, насколько ты на самом деле хрупкий, насколько ты смертный, — он посмотрел Бобби в глаза тем взглядом, от которого все внутри выворачивалось наизнанку. — Мне стоило сказать раньше, сделать раньше. Но тогда у меня ничего бы не осталось! И, тем не менее, я это сделал. Ради тебя, Бобби! Господи, блядь, боже… Как же хотелось… простить. Поверить. Опять нырнуть в это сладкое болото, взять Кроули за руку и сказать, что он его, балбеса, понимает. Но… Демон обманет его, самым гнусным образом предаст, так или иначе. Это его природа. И нужно было вырвать его из сердца сейчас, пока Бобби еще был способен попытаться. — Звучит мило, но ничего не меняет. А теперь слушай внимательно. Наш договор в силе, я сделаю, что обещал. Но я с тобой наигрался, — Бобби стало тошно от самого себя, но он напомнил себе, что поступает правильно. — Забудь о вольготной жизни. Ты адская тварь, и относиться я к тебе буду как к адской твари. — На цепь посадишь? Что ж… Наверное, я этого заслуживаю, — тихо сказал Кроули, опуская голову. — Но мне правда жаль, что… Вдруг он скривился, зашипел и вцепился пальцами в металл на шее. Артефакт с тихим щелчком соскользнул с нее и остался в его руке. Сердце охотника бешено заколотилось. Кроули посмотрел на ошейник и поднял алые глаза на Бобби. Из того будто выбило весь воздух: в них пылал воплощенный ад. Охотник сглотнул, прощаясь с жизнью, но взгляд не отвел. Кроули щелчком пальцев испепелил на себе повязки, сел, и придвинулся к Бобби, чуть ли не нос к носу. Вгляделся в его глаза, что-то прочел для себя и усмехнулся, без тени веселья. — Спасибо, любовь моя, — он вложил в руку охотника артефакт, сжимая на нем его пальцы, — и прощай. Кроули подался вперед, приоткрыв рот словно для поцелуя, но исчез, не коснувшись губ охотника. Бобби несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь унять бившую все тело дрожь. Поднял руку с ошейником и прочитал гравировку на внутренней стороне. «Domare naturam tuam» Все закончилось. Так, как и должно было. Радоваться бы, прыгать от счастья. Хвастаться всем, что самого короля ада укротил. Но Бобби чувствовал только ледяную пустоту в груди. И желание нажраться до беспамятства.