Договор

— Эй, принцесса, — его бесцеремонно тыкнули в бок, — утро доброе. Он потер глаза. Прокрутившись вчера на стульчике полночи, он переполз на пол, в надежде, что так будет проще заснуть. Оказалось проще. Заснул. А сейчас почти жалел, что проснулся: не было ни одной детальки в организме, которая бы не ныла. Человеческая оболочка — красивая, но бестолковая. — Доброе? Ты издеваешься надо мной? — со стоном он перевернулся на спину и встретился взглядом с охотником. — У меня все болит, я хочу есть, хочу пить, а еще… — Заткнись, а. Грубо. В этом был весь Роберт — жесткий и грубый. Ну и что, что у охотника были веские причины, нельзя же так с гостем! Хотя и так все прошло лучше, чем ожидалось, пусть и хуже, чем надеялось. Роберт не убил его и даже согласился пригреть у себя. Жаль, не на груди, но так и он не змея. Умничка, охотник. Изловчился и вывернул-таки ситуацию в свою пользу. Это было достойно уважения и крохотной мести. — А еще, — продолжил он многозначительно, — я страдаю от мужских утренних трудностей. Уже и забыл, как это неудобно… У Роберта аж глаза на лоб полезли, а руки, кажется, дернулись к ушам. Не хотел этого слышать, лапуля? Н-на. Надо будет еще чего-нибудь эдакого высказать. Только позже. Не стоило слишком баловать Сингера красноречием, а то еще не выдержат у того нервы. Пристрелит, с него станется. А это пока в планы не входило. Вот поможет ошейник снять — и пусть стреляет, сколь его выдающейся душе, которую в этот раз все же придется вернуть, угодно. Охотник с кислой миной отогнул уголок ковра и соскреб краску. — Больной ублюдок, — пробормотал Роберт себе под нос. — Вот зачем мне это было знать? — Ну нам же нужно учиться доверять друг другу. Я подаю пример. Он потянулся. Похрустел, наверное, всеми суставами, что были в теле, и отправился приводить себя в порядок. Имевшиеся для этого средства были, скудны — вода и мыло. Хоть не хозяйственное, и то ладно. Вскоре шкурка была худо-бедно умыта, оставалось напоить и накормить. Охотник вчера возмущался, но не пожалеет же он кусочка хлеба и стакана воды. — Все, что в холодильнике — можешь брать, — такими словами встретил его сидящий за столом и жующий какой-то унылый бургер Роберт, когда он спустился на кухню. — Кроме пива. Тронешь… — Не трону, душа моя, мне мой желудок еще нужен. Он открыл дверцу, чувствуя спиной неприязненный взгляд. По-хорошему, не надо было провоцировать Роберта. Но как его такого не провоцировать? Разве будут у нормального человека в холодильнике только одинокий хот-дог, наггетсы и, внезапно, дюжина яиц. Он присмотрелся к выбитой дате — месяца два назад просрочены. Гадость. Он вытащил упаковку и без сожаления кинул в мусорку. — Эй! Какого хрена ты там хозяйничаешь?! — Скажи лучше спасибо, теперь не отравишься ненароком, — он взял хот-дог и закрыл дверцу. — Или ты цыплят пытался вывести? — Охотник фыркнул на это. — Где у тебя чай? Сингер махнул рукой куда-то в сторону буфета. Их первый совместный завтрак прошел в тишине. Роберт то понятно, почему молчал, а он сам потому, что если бы начал говорить, то точно бы нарвался. Критику ведь никто не любит, даже справедливую. Но если он, не дай… кто-нибудь, раз уж боже самоустранился, задержится здесь, придется брать вопрос с питанием в свои руки. Он ожидал, что после еды Роберт предложит зарыться в умные книжки, но тот сумел опять удивить. Жестом велел следовать за ним и привел в мастерскую. — Радость моя, только не говори, что ты собрался использовать физические методы вроде ножовок и болгарок… И Роберт взял какую-то крохотную болгарку. А ему где бы взять терпения побольше? — Попробуем сначала самое простое, — пожал охотник плечами, — вдруг сработает. — Ты бы еще мне голову предложил отпилить! — При этих словах лицо Роберта приобрело мечтательное выражение. Скот. — Если бы это была рука или нога, я бы ее себе уже сам отгрыз. Но это шея! — Пробуем или нет? Он на секунду задумался. А вдруг и правда сработает. Разве создатель артефакта мог предусмотреть такое варварство? — Ладно, пробуем. Только дай мне вон тот щиток. И на себя надень. — И без него сойдет. — Нет уж, — он скрестил руки на груди. — Раз мы собираемся отколоть такой номер, давай хоть элементарную технику безопасности соблюдать. Я не переживу, если ты останешься без своих прекрасных глаз. Роберт свои прекрасные глаза закатил, но доводам разума все же внял, протянул ему щиток а на себя нацепил очки. — Не дергайся, а то еще ухо отрежу. Диск зажужжал, закрутившись. Отрежет ведь. Он замер, подставляя шею, и невольно зажмурился. Жужжание сменилось звоном металла, а затем треск-вскрик-стук, и все стихло. — Блядь… Он осторожно приоткрыл один глаз и глянул на охотника. Тот подрагивающими руками держал очки, осматривая вошедший в пластик осколок диска. Ну вот, а не послушался бы — и остался бы без глаза. Хоть бы спасибо сказал. Он осторожно ощупал ошейник. Такой же гладкий, как и был. — Знаешь, что, Бобби? Если у тебя нет других больных идей, то давай займемся твоей библиотекой и интернетом. На которые, как и ожидалось, была вся надежда. — Идей нет, но есть газовый резак… Да шучу я, высочество. Оставшийся день они посвятили поискам. Снова молчаливо. И от того ужасно скучно. Охотник листал одну стопку книг, а он — другую. Но ничего пока не находилось. Еще Роберт заказал пиццу. И даже не поинтересовавшись, какую он любит! — А где перец? Оливки, хотя бы? Что за бестолковая кучка мяса на тесте? Ну хоть ананасов нет… — Второе правило этого дома, — невнятно из-за набитого рта пробубнил Сингер, — жри, что дали, и не выебывайся. Или не жри. Мне больше достанется. Ага, сейчас. Он с достоинством откусил от треугольничка и поморщился. Да все настоящие итальянские пиццайоло удавились бы с тоски, попробовав эту жалкую пародию на свой труд. Нет, если он не хочет, чтобы его вместилище померло раньше, чем он разберется с артефактом, ему точно придется брать еду в свои руки. Как-нибудь так, деликатно. Это все же был не ад, хотя по уровню бардака и похоже, сюда нельзя было врываться с ноги и говорить, что теперь тут будет вот так и никак иначе. Дом, правила, упрямый охотник. Тьфу. После ущербного перекуса их поиски продолжились и закончились ничем глубокой ночью. И он не мог позволить, чтобы его вновь положили, как собачонку, спать на пол. Но пока он обдумывал, как бы выпросить себе место на диванчике, не уронив при этом достоинства, охотник, закрасив прореху в пентаграмме, с едва уловимой толикой сомнения в голосе произнес: — Бери ковер и тащи наверх, в спальню. — Вот так, ни цветочка, ни шоколадки, сразу в постель зовешь. Мне это нравится. Но чур я сверху. На скулах охотника заходили желваки, а его кулаки сжались так, что костяшки побелели. Ну все, допизделся, как выразился бы вышеупомянутый охотник. До свидания диванчик, здравствуй пол, и хорошо, если не здравствуй кулак в лицо. — Поза наездника, — поспешил он, как умел, разрядить обстановку. — Как же ты, блядь, меня… — Роберт потер переносицу. — В гостевую спальню. Хрен с тобой, раз уж ты пока как человек. А он ведь уже почти поверил в непоколебимую охотничью суровость: кремень, палец в рот не клади, по локоть оттяпает! Эх, Роберт Сингер, доброе у тебя все же сердце. Слишком. Интересно, получится ли извлечь из этого для себя что-нибудь еще, сделкой не предусмотренное? Но он решил подумать об этом завтра: голова отказывалась нормально соображать, а не подпитываемое силой преисподней тело требовало сна. Охотником было прослежено, чтобы он тщательно расправил ковер под кроватью и лег в нее. Его любезное пожелание спокойной ночи было нелюбезно проигнорировано, ну и ладно. Больше беспокоило, что матрас оказался не таким мягоньким, как хотелось бы, но что имелось, то имелось. Он поерзал в поисках удобного положения. Нашел — и тут же уснул. Следующий день был похож на предыдущий, за исключением того, что они не проводили сомнительные эксперименты. Сингер в основном угрюмо молчал, зарывшись в книги, изредка отвлекаясь то на пиво, то на перекусы, то на телефонные звонки. А он решил попробовать вести себя благоразумно и не трогать охотника. Благоразумие благоразумием, но это была скука смертная. Третий день был похож на второй, а четвертый… А на четвертый день его терпение, которое он и так нехарактерно долго проявлял, кончилось. — Так, лапулечка. Куда ты поставил мою детку? — Что? Детку? — охотник оторвался от толстенного фолианта и недоуменно поглядел на него из-под козырька неизменной кепки. — Погоди, ты что, про это, — уголки его губ поползли вверх, — розовое непотребство? — Непотребство? — он состроил оскорбленный вид. — Прекрасная машина. Так куда? — А тебе зачем? — Невежливо отвечать вопросом на вопрос. Хочу съездить за покупками. Охотник, надув щеки, шумно выдохнул, мотая головой. — Твою демонскую мать, за какими еще покупками? — За какими… — он, съедаемый праведным возмущением, вскочил со стула и принялся мерить кабинет шагами. — За какими покупками?! Тебе по пунктам перечислить? — он остановился, выставил ладонь и принялся загибать пальцы. — Пункт первый: еда. Я больше не могу есть то, чем ты меня кормишь. Не хочу бесславно погибнуть от язвы желудка. И, хоть убей, не понимаю, почему ты сам до сих пор от нее не помер. Наверное, тут фокус был в жене охотника, но он скорее бы язык себе проглотил, чем в своем положении о ней заикнулся. Исключительная, должно быть, была женщина, так хорошо в свое время обслуживала Роберта, что тот до сих пор фурычил. — Вот же… Ладно. Давай, — Роберт приглашающе повел рукой, — продолжай. Что еще твое высочество не устраивает? — Второй пункт: одежда, — он потянул за ткань рубашки. — Можно, я не буду комментировать, чтобы тебя лишний раз не обижать? — Ты просрал силы и адский престол, а тебя заботят жратва и шмотки? Ебать… — Престол и силы я еще верну. — Иначе и быть не могло — по его прикидкам, они не перебрали и пятой части обширной охотничьей библиотеки. — А все остальное мне нужно прямо сейчас. У этой шкурки есть потребности, Бобби, и это, кстати, третий пункт. У меня даже зубной щетки нет! И у тебя хватает наглости спрашивать, какие покупки мне нужны?! — Закончил, принцесса? — Да! Роберт поставил локоть на стол и поднял растопыренную ладонь. — Слава богу. Моя очередь. Пункт первый, — если Сингер пытался его копировать, то ему определенно недоставало изящества! — ты про своих сородичей не забыл? Он фыркнул. — Два слова: ведьмин мешочек. И я же уже говорил: они будут искать меня, где угодно, но никак не рядом с тобой. И уж если что вдруг — я сумею ускользнуть от парочки неудачников. — Ну допустим. Пункт второй: а вдруг это предлог, чтобы сбежать от меня? — Бобби, тебя твои тупенькие мальчики давеча не кусали? Прибежал к тебе, понял, что что-то не того, и побежал обратно, ты серьезно? Я надеюсь, третий пункт ты получше придумал. Будет же третий пункт? — Будет. На какие шиши ты собрался затариваться? Потому что я тебе ни цента не дам. А появиться, взять, что понравилось, и исчезнуть у тебя теперь не выйдет. — Ты же не думаешь, что я… — с трудом он подавил желание приложить ладонь ко лбу. Судя по скепсису на лице охотника, тот именно так и думал. — Вот, — он засунул руку в карман и вынул карточку, — тут лимит, который тебе в три жизни не потратить. Прилагалась к душе одного банкира. — Ага, деньги, — Роберт встал. — И про что еще ты мне не рассказал? Разговор внезапно свернул в опасное не туда. — Почему я должен был про них рассказывать? Не думал, что это имеет значение, — пожал он плечами. — Или злишься, что я не предложил оплатить проживание? Роберт хмуро смотрел на него, скрестив руки на груди. — Ладно, приношу глубочайшие извинения и обязуюсь возместить все твои расходы. Роберт все так же молча сверлил его взглядом. Какие мысли бегали внутри его черепушки? — Ну что еще ты хочешь услышать? — Я тебя вообще не хочу слышать. — Так в этом и суть! — воспользовался он возможностью выложить козырь: — Отдохнешь от моего общества пару часов. Довольный ты, довольный я, а довольный я — это тихий я, а тихий я — это довольный ты. Ага, кажется, аргумент достиг цели. Из злобно-задумчивого Роберт превратился в просто задумчивого. — Туда и обратно, — сказал, наконец, охотник. — Кредитку потом отдашь мне. И если ты натворишь в городе какую-нибудь херню… — Не натворю, вот те крест, — для пущей убедительности он осенил себя знамением. — Так где моя машина? — охотник опять от чего-то развеселился. — И дай что ли шарфик какой-нибудь… И, разумеется, шопинг занял не два, не три и даже не четыре часа. Если продукты он купил в фермерской лавке, товары разных степеней необходимости — в Волмарте, то с подбором одежды было сложнее. Где же сейчас его нынешний портной? Тоже небось сожран, как и предыдущий, а ему страдать во всяком ширпотребе. А еще теперь приходилось учитывать такие низменные материи, как стирка, глажка, и чтоб нигде не натирало. Может, пока он катается, Роберт найдет что-нибудь про ошейник, и вся эта муть станет неактуальной? Как же. Наверняка охотник сейчас от радости одиночества козлом скачет по своей лачужке и ни черта не делает. Пусть понаслаждается, ладно уж, он милостиво не будет торопиться. Наконец, после утомительного и долгого поиска баланса между комфортом и стилем, осложненного отсталостью городишки, его гардероб пополнился несколькими костюмами, черными, разумеется, один из которых он сразу же и надел, шейными платками заместо привычных галстуков, парой более повседневных футболок и джинсов — надевать он их не собирался, но на всякий случай, и черной шелковой пижамкой. Теперь можно было ехать слушать охотничье брюзжание. — Пару часов, говоришь? Тон встретившего его на крыльце Роберта был обманчиво спокоен, но опытное ухо с легкостью уловило в нем желание убивать. — Я не виноват, что ты живешь в такой дыре, где днем с огнем ничего приличного не сыщешь. Кстати, вот, — протянул он охотнику кредитку. — Видишь, я соблюдаю договоренности. Роберт взял карточку, закатил глаза, но, судя по всему, нудить больше не собирался. Попросить, что ли, помочь с разгрузкой? А то он чувствовал себя уставшим как собака. Нет уж, только опять разозлит. Вздохнув, он принялся выставлять пакеты на крыльцо. — Напокупал дерьма, — дал свою бескомпромиссную оценку Роберт. — А ты, смотрю, снова как пижон разоделся. Перед кем ты здесь собрался красоваться? — Что за глупые вопросы? Перед тобой, радость моя, ты этого достоин. Поработай над самооценкой что ли. И вообще, не надо недооценивать важность стиля. — Стиля? — охотник внезапно совсем не по-охотничьи хихикнул. — Тебе ли говорить? А вот сейчас он не понял и нахмурился. Ему еще ни разу не пеняли на стиль. — Ты на что намекаешь? — На это, — Роберт пнул колесо. — Нельзя ездить на этом и вещать о стиле. Не мог взять что-нибудь приличное? — Ох, душа моя. Я мог угнать большой черный Рэм, но я уже когда-то докомпенсировался, и ничем хорошим это не закончилось, — в глазах охотника блеснул интерес, который тот сразу же спрятал, сдвинув вниз козырек кепки. — Но эту историю надо рассказывать только за рюмкой. — Еще я с тобой не пил. Роберт скрылся в доме. А он усмехнулся, перетаскал часть пакетов в кухню и принялся раскладывать содержимое. Это и это — в холодильник, это — в тумбу, это — в буфет, и какой же везде был бардак. Прибраться тут что ли? Хоть у него не было возможности сделать это одним щелчком пальцев, это не значило, что можно было валяться в грязи на пару с Робертом и задорно похрюкивать. — Я вот чего не понимаю, — охотник встал в проеме, засунув в карманы руки, — ты вроде еды грозился купить. И где она? — Перед тобой. Просто еще не приготовленная. — Я ничего тебе готовить не буду, демонское ты!.. — А я тебе и не доверю, — перебил он распалившегося было охотника. — Хочешь сделать хорошо, сделай это сам. Он, сопровождаемый теперь откровенно изумленным взглядом, повесил на крючок прикупленный фартук. Тут он пока что закончил. Обойдя застывшего в дверях охотника, он пошел облагораживать ванную. К одинокой баночке на бортике, предназначенной, очевидно, для мытья всего Роберта, он присоседил несколько других, а на полочках разместил свои гигиенические принадлежности. Затем отправился разбираться с одеждой. Разложив, что ложилось, и повесив, что вешалось, он упал на кровать, вытягивая руки за головой. Кто бы мог подумать, что шопинг забирает столько сил. Надо было полежать, отдохнуть, и пойти доделывать сегодняшние дела: ужин — приготовить и поесть, — и копание в древних текстах на пару с охотником. Кстати, что там с охотником то? Интересно, отвис, или так и стоит, не в силах прогнать из головы образ короля ада, стоящего в фартучке за плитой? Или что там Роберт мог еще представлять? Эх, лапуля, сколько тебе открытий чудных… Он вообще много чего умел… И был хорош во всем, что умел… — Ну и чего ты разлегся? Надо же, он и не заметил, как задремал. — Отдыхаю, не видишь, что ли? — Ах отдыхаешь? Ты что, по-твоему, — процедил охотник сквозь зубы, — в отпуске? А Роберт ведь выдал интересную мысль. Пребывание здесь вполне можно было рассматривать как отпуск. Хотя он предпочел бы пятизвездочный отель у моря, охотничий пансионат в глуши тоже сойдет. Никакой адской бюрократии, черноглазых ушлепков и нескончаемой вереницы грешников, которых надо расфасовывать по котлам. Может, ему стоило действительно попробовать насладиться своим, на первый взгляд, незавидным положением — невольной передышкой? — Нет, блядь! — Роберт верно истолковал его молчание, — Поднимай свою жопу и иди работать! — О, ты — моя злая мачеха, а я — твоя Золушка? Так и знал, что ты ценитель ролевых игр. Он, однако, шустро встал с кровати. Лучше сам, чем заалевший от злости Роберт поднимет его за шиворот. Все же, стоило придерживаться благоразумного поведения и молчать в тряпочку. Или же просто не подначивать охотника? — Как ты смотришь на минестроне? — А? — Сингер опешил от внезапной перемены темы. — Ты правда думаешь, что я притронусь к твоей стряпне? — А почему нет? В первую очередь она будет для меня любимого, а значит, на высшем уровне. Ты… — он проглотил вертевшуюся на языке подколку, — тебе тоже должно понравиться. Охотник презрительно поморщился. Скотина неблагодарная. — Готовь, раз уж неймется. Но потом ты прижмешь задницу к стулу и будешь искать информацию, ясно? — Куда уж яснее, радость моя. Вечер прошел в соответствии с грубо набросанным планом. Он приготовил прекрасный, если не сказать — божественный, суп, и он так его охарактеризовал не потому, что до этого питался охотничьими изысками! Просто минестроне получился действительно хорош. Роберт же старательно делал вид, что ему плевать, но он не мог не увидеть, как часто тот начал сглатывать слюну. Тоже надоела пицца, бургеры и макароны с сыром. Но разве же признается, упрямый осел? — Может, хоть попробуешь? Я старался. — Еще чего. Хозяин — барин. Закончив с трапезой, помыв тарелочку и убрав оставшийся супчик в холодильник, он присоединился к охотнику в кабинете. День закончился, а новый начался так же, как и предыдущие. Почти так же. Теперь он мог привести себя в безупречный вид и поесть по-человечески. Завтрак, конечно, придется делать самому, но теперь хотя бы было из чего. Полный английский, или просто яичницу с беконом? Он, спустившись на кухню, открыл холодильник. Попытался, но не смог подавить расползавшуюся по лицу довольную улыбку. Роберт за ночь съел половину кастрюли его супа. Может быть, у него все же получится подобрать к вредному охотнику ключик.