Мир за стеной

– Ах, мой несчастный А-Сянь! Этот невоспитанный мальчишка ему голову разбил до крови, и за это пришлось еще и извиняться! – Причитала госпожа Наложница. – А-Сянь же Наследник, он будущий Лорд! За нападение на него этому наглецу нужно было сломать руку! Юй Цзыюань прикрыла глаза, потому что не могла уже больше смотреть на идиотку. Она бы с удовольствием и уши заткнула, да правила приличия не позволяли. ...Если боги и небожители и давали при рождении людям здравомыслие и хоть немного ума, то на первой наложнице Лорда Цзян мешки с этими дарами были пусты, и ей вручили лишь красоту. С другой стороны, порой Цзыюань не могла понять – дева Су и вправду была такой пустоголовой дурой или лишь качественно притворялась? – Тот мальчишка – первенец Лордов Фэн и их Наследник. – Буркнула Юй Цзыюань. – На Наследников этот закон не действует. – Да? – Повернула к ней хорошенькое личико госпожа Наложница. – Но все равно – это же А-Сянь! И он пострадал от рук чужого невоспитанного ребенка! ...Точно идиотка. Уже столько лет является единственной Наложницей Фенмяня, а ума ни на горстку риса не прибавилось. – Забравшись в закрытое хозяйское крыло, взломав замок на двери и напав на семейного омегу. – Напомнила мадам Юй. Дева Су небрежно повела ладошкой, будто муху отгоняла. – Эти Фэн могли бы быть и повежливей! И потом, гостей перед закрытыми дверями держать неприлично. – Отмахнулась она легкомысленно, будто речь шла про рассыпанные в чужом доме тыквенные семечки. – А омега наверняка сам к А-Сяню выскочил – почуял главного альфу! ...Или притворяется набитой дурой. Цзыюань отвернулась, принявшись рассматривать берег реки, вдоль которого плыла их лодка. На второй, позади, располагались мальчишки, и у них опять разгорелась перепалка. Фенмянь остался в Столице, но обещал вернуться к концу недели. ...Обещал своей первой Наложнице, поклявшись, что все уладит наилучшим образом. ...Гуль поганый. Лицемерный и двуличный гад. Если бы чувства и эмоции вытекали из тела, вокруг Цзыюань уже было бы отравленное озеро. – И потом – они могли бы омегой и поделиться. – Продолжила щебетать дева Су, и от голоса ее, дрожащего будто колокольчик, кровь пульсировала в висках. – Наш Господин ведь друг этих Фэн, пусть у них и невоспитанный сын! Ее хотелось перегнуть через борт лодки и макнуть хорошенькой головушкой в холодную воду. А лучше – подержать так до тех пор, пока она не перестанет пускать пузыри.. Потому что даже находиться рядом во время подобных речей Юй Цзыюань было больно. Что бы не натворил ее «сладкий, маленький карапуз», госпожа Наложница до последнего его выгораживала и повторяла, что ее «добрый А-Сянь просто пошутил!» Это пошутил, то пошутил. ...Дошутился, сломав замок и набросившись на чужого омегу. На собственного сына Цзыюань злилась тоже, но самую малость меньше. (Ей иногда казалось, что в ней попросту не осталось места ни для любви, ни для нежности – все заполонила злость, ярость и ненависть) Цзян Усянь был Наследником и безоговорочным любимым сыном в глазах Фенмяня. Ваньинь же был бы виноват в глазах отца, даже останься один в гостевых покоях. Выбор без выбора. Что не делай – останешься виновен, хотя вся вина состояла лишь в том, что Лорд Цзян не любил сына. ...Не любил с рождения. А возможно, и раньше. ...Вероятно, окружающие думали, что Юй Цзыюань возненавидела Первую Наложницу Фенмяня, едва о ней услышала. Может, они отчасти и были правы. Но Цзыюань прекрасно помнила, какие эмоции обуревали ее, когда ее драгоценный Супруг и Господин, прочитав записку от слуги и поднялся на ноги, не допив чай. – Что-то случилось? – Обеспокоенно подняла Цзыюань на него взгляд, неосознанно прикоснувшись ладонью к собственному животу под слоями пурпурного шелка. Он был уже таким большим, но целитель говорил, что ей носить ребенка еще несколько недель. А лучше – луну. Лорд Цзян Фенмянь мягко отстраненно улыбнулся. – Иди отдыхать. – Сказал он негромко. – Вечером я буду занят, так что вряд ли составлю тебе компанию за ужином. Моя Наложница рожает. После этого он отвернулся и покинул комнату. ...Нет конечно, Цзыюань не была наивной дурочкой, верящей в то, что будет для своего Господина единственной. У ее собственного отца было четыре Супруги и семнадцать наложниц. Просто... ...Был же контракт. Договор, который перед церемонией подписал Лорд Цзян и ее отец, Лорд Юй. И в нем Фенмянь мог брать что иных Супруг, что Наложниц лишь после появления первенца от Цзыюань. Но, но... ...Получается, Наложница была у Лорда Цзян не менее девяти лун, и он ничего ей не сказал. И пошел против брачного договора, и, и... ...На самом деле, Цзыюань не помнит, сколько тогда, оцепенев от бури эмоций, просидела одна перед столом. Она очнулась лишь от крика служанки. – Госпожа Юй, у вас кровь! И лишь после этих слов Цзыюань осознала, что ее разрывает страшная боль, будто незримый дух вогнал ей отравленное лезвие в живот. ...Она родила раньше срока. На час раньше, чем разрешилась от бремени Фенмянева наложница. Вот только Лорд Цзян ее не навестил. И ребенка целитель показывать не желал. – Очень слабое дитя, и шансы на то, что он доживет до утра – ничтожны. – Повторял он раз из раза, и Цзыюань, обезумевшая и от стремительных схваток, и от эмоций, и от страха, не удержалась от крика. Она кричала так, что дрожали колокольчики на окнах, и обещала проклясть и целителя, и всю его родню до седьмого колена, если младенца ей не принесут. А его самого она самолично утопит в отхожих местах Пристани Лотоса, предварительно выколов глаза и вырвав язык. – Вы только зря прольете по нему слезы. – Проворчал доктор, но все же распорядился «обреченную кроху» принести. ...Ее дитя было синюшным. Страшненьким, как и положено всем едва родившимся младенцам. Слабым. Мальчик, что даже не плакал, а лишь кривил личико и кряхтел. Утром по Пристани Лотоса прокатилась радостная весть – Первая Наложница разродилась мальчиком. Про первенца Цзыюань не объявляли – шансов на то, что тот увидит закат почти не было. ...Ее мальчик был маленьким, но очень стойким. И он дожил до заката. И до следующего. И через две недели Лорд Цзян все же объявил, что у него два сына. ...Вот только, пусть дети и родились в один день, праздник ста дней первым справили для мальчишки от Наложницы. Цзыюань с горечью ощущала, что словно в один миг превратилась на Пристани Лотоса в призрака. Пусть она была Супругой, что Фенмянь, что все слуги уделяли все внимание лишь младенцу от девы Су. А когда она потребовала ответа от своего Господина, Лорд Цзян посмотрел сквозь нее, словно не замечая проблемы. – Какой смысл мне привечать дитя, которое не мое? ...У Юй Цзыюань была очень скандальная матушка. И она, слушая с детства ее ссоры с остальными Наложницами, обещала себе, что не повысит голос на Господина. В тот день она нарушила свою клятву и впервые наорала на Фенмяня. Потому что обвинять ее в подобном было омерзительно. Цзыюань не знала никого иного, кроме своего Господина, и не позволяла себе ни единого порочащего ее репутацию поступка. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. И обвинять ее в ТАКОМ, да после того, как две недели после рождения Фенмянь ни разу ее не навестил и даже не соизволил взглянуть на собственного сына... Если после этих двух дней у Цзыюань в душе еще осталось крошечное пламя любви к Лорду Цзян, то после того, как он пригласил в Пристань Лотоса Лорда Юй и сообщил ему об «измене и бастарде», оно обратилось ледяной ненавистью. ...Фенмянь брал сына на руки лишь для того, чтобы целители сличили их кровь. Ребенок был от Лорда Цзян. Отец, прибыв в гости, привез трех своих целителей, с нечитаемым лицом послушал их вердикт о том, что младенец – не плод измены, и задав лишь один вопрос самой Цзыюань, криво усмехнулся, выслушав «версию» ее Господина. – Фенмянь, не утруждайся. Ты думаешь, что я поверю в сказочку о том, что твой личный слуга, который вырос с тобой с пеленок и предан тебе до последнего вздоха, вдруг за твоей спиной решил распутничать с твоей же Супругой, при этом провернув все так что ни один гуль не прознал, а потом побежал тебе каяться в подобном проступке? Что тебе сказал Императорский Целитель, которого ты неделю назад соизволил пригласить на свои болота? И не делай вид, будто его душной физиономии в Пристани Лотоса не было, иначе ты упадешь в моих глазах еще ниже. Хочешь назначить сына от крестьянки Наследником – валяй, но имей яйца открыть сундуки и выплатить неустойку. Хочешь дать моей дочери развод – без проблем. Но будь добр вернуть ее с приданым и изобразить версию поприличней, нежели измена. Иначе я тебя засужу за клевету. ...Отец всегда был практичным человеком, которому выгода была важнее низменных чувств или привязанностей. И глупо было надеяться, что ради дочери от Наложницы он пожелает измениться. Юй Цзыюань было плевать на Наложницу, которую тайно до разрешенного срока взял себе Фенмянь. Она планировала никогда с ней не пересекаться в резиденции, и надеялась, что раз уж ее существование скрывали девять лун, то так продолжится и дальше. Наложнице, очевидно, было не плевать. И она с ослиным упрямством принялась таскаться следом за Цзыюань. Без приглашения являлась на чай. Приходила любоваться цветами в сад у ее павильона. Настырно, будто базарная торговка, набивалась «в гости». Приходила на обед, и пусть была незваной гостьей, вела себя по-хозяйски и сыпала Цзыюань в суп перец. – Чем богаче Лорд, тем больше специй он может себе позволить! – Словно делясь сокровенной тайной, выдала дева Су. – А наш Господин очень, очень богат! (Слуги судачили, что Лорд Цзян взял Наложницей девицу, что пусть и обладала нежной красотой, была из крестьянской семьи низшего сословия и весьма слабо была обучена вежливым манерам) ...Цзыюань не хотела с ней общаться. Едва терпела ее общество. Старалась не пускать «госпожу Наложницу» в свой павильон (та надувала губки и выдавала что-то о том, что перед гостями неприлично держать двери закрытыми), избегала как могла. ...Возненавидела она ее, когда дева Су, вновь бесцеремонно явившись в середине обеда и будто радужная хозяйка, принявшись разливать чай (запачкав Цзыюань подол платья в процессе), очень мило улыбнулась. – Цзыюань, ну мы же подружки! Обещаю, я никому никогда не расскажу твой секрет, но умерь мое любопытство – твой мальчик ведь сын личного слуги нашего Господина? (К слову, тогда Цзыюань впервые швырнула посуду в стену. Могла бы и в голову идиотки, да промахнулась от злости) Фенмянь навещал ее лишь в те дни, когда его Наложница испытывала недомогание, и, пусть бы Цзыюань желала прибить Господина, она не могла ему отказать. ...И через два года она родила дочь. А через луну дева Су потеряла свое второе дитя, и целители сказали, что больше та не сможет забеременеть. – Ты тоже не будешь. – Между делом заметил Лорд Цзян, заглянув посмотреть на малышку. – Не желаю смотреть, как дева Су расстраивается. (И проигнорировав А-Чена, что уже давно научился ходить и теперь стоял, спрятавшись за юбками Цзыюань) ...Пусть это и было жестоко, но Юй Цзыюань вздохнула с облегчением. Она не желала больше вынашивать детей от человека, которого ненавидела. – Ты будешь давать мою дочь моей Наложнице. – Равнодушно приказал Господин. – Это моя дочь. – Напомнила Цзыюань. – Не ее. У Наложницы нет прав на подобное. – И моя. – Холодно заметил Фенмянь. Перевел взгляд на А-Чена, что продолжал прятаться за ее юбками. – Или я прикажу отобрать у тебя сына. ...Пришлось подчиниться. Наверное, Цзыюань была слишком бесчувственной и жестокой к дочери, и испытывала угрызения совести, что не сумела ее отстоять. ...Но Фенмянь тогда насовсем отобрал бы у нее и дочь, и первенца, к которому был полностью равнодушен. Юй Цзыюань не могла этого допустить.