Удовлетворять мужа

— Вару… — протяжно сказал Пик, аккуратно подкрадываесь к пятому. Внутри разгоралось нетерпение, хотелось больше. Намного больше, даже не смотря на то что он за столько лет сумел изучить каждую часть тела. Внизу живота тянуло, гон давал о себе знать. Хотелось дотронуться абсолютно везде, обнять и прижать к себе. Обвести спину ладонью и впиться губами в шею, не давая пасси вздохнуть. — Тише, тише… — пятый схватился за массивные плечи, слегка откидывая голову. Холодные губы короля всегда казались чем-то до одури приятным. Вызывающим мурашки по телу. По его горячему в отличие от восьмого, телу. Первый томный вздох вырвался из уст. — Я весь твой… Вару подался полностью, и уже в конце концов позволят снять чёртову повязку. Пик осторожно прижал пятого к себе, снимая мешающие разглядеть глаза возлюбленного полностью. На вид открылся глаз, что словно затуманено смотрел на него. Шрам, что был теперь отчетливо виден по мнению Пика лишь украшал столь привлекательное лицо. Восьмому всегда нравилось всматриваться в глаза мужа. А эти сиреневые глаза, подобные алмазу. В ответ пятый влюбленно и искренне улыбался, и все так же подавался ему. * * * Вход оказался резким, пятый сумел лишь выгнуться и издать первый протяжный стон. Руки Вару вцепились в спину лорда, сильно сжимая от неожиданности. Пик никак не обратив на это внимание, сделал несколько толчков. Пятый прижимается к мужу, уже не находя место от нахлынувших чувств удовлетворения. Стоит признать Вару любит когда у его родного начинается гон. Восьмой в такой период не выходит из своих покоев и проводит время только в присутствии Вару, по несколько часов вбивая того в кровать. Зеленому нравилось когда в такие дни, Пик становится грубее обычного и без сомнений не дает даже выдохнуть. Голова кружится от того как восьмой вдалбливает его в кровать. Пятый без сопротивлений подставлял шей как открытую зону, дабы его муж снова мог оставить метку. Восьмой всегда в такие дни терял чувство собственного контроля, хотелось забыться. Восьмой впивается в губы напротив, жадно и собственнически покусывая. Пятый подаётся, не смей даже возражать. Ему это нравится, до одури. Раньше, с его бывшим мужем такое было. Но сколько пришлось сделать Вару чтобы тот его полюбил, и в конце концов каждая проведённая ночь вместе походила на насилие. Дрого был груб даже когда смог полюбить пятого, но что было до — вспомнить не хотелось. Стоило пройти свадьбе и каждый день Вару чувствовал себя изнасилованным, истерзанным. Возможно он и любил Дрого, но сейчас он понимает что вряд ли это было любовью. Лишь навязчивое смирение и отчаяние, отсутствие выбора. Его продали как кабылу, и все этим воспользовались. Дрого может и был ласков в первую ночь, но все остальное похадили на насилие. Ночи и крики оставались в памяти даже сейчас, слово кошмар. Он почти всегда плакал от боли, ему хотелось спрятаться от него. От грубого и огромного дикаря, что не знал слова «ласка». Но сейчас все не так, Дрого мертв. Рядом любимый и родной Пик, котрый даже во время гона не посмеет тронуть его, без разрешения. Вару чувствовал что о нем заботиться, думают и лелеют. Пик рывком входил глубже, без остановки толкаясь. Пятый выгибается в спине, крепко хватаясь за плечи мужа. С ума сводящее ощущение заполненности ловило на разум и тело, заставля стонать во все горло. Тело ныло от удовольствия. Пик схватился за широкие бедра, податливо входя глубже. Ладони восьмого плавно с бедер перешли на ягодицы, сильно сжимая. Все это казалось сном для обеих, никто не хотел остановки. Восьмой продолжал двигаться в податливом теле, но разрядка оказалось близка. * * * — Родной… — пятый устало вздохнул, смотря на мужа и ласково улыбаясь. — Люблю тебя… Восьмой приобнимает Вару и оставляет поцелуй на лбу. Хоть они и провели некоторые время в утехах, его гон просто так не уйдет. Совсем скоро начнется новая волна, и пятый снова будет под ним в порыве удовольствия. — И я тебя…