Грегор не помнил, как его потащили к машине, но, оказавшись рядом с ней, он тут же расслабился, плюхнувшись на бежевые кресла сзади. Весь страх и стресс сегодняшнего дня стал постепенно угасать, его веки падали сами от усталости. Он был настолько опустошён сегодняшним днем, что ему было плевать на грязную одежду, на Вергилия, который пребывал за рулем и чьё присутствие уже не внушало чувство опасности.
Через пару минут, как только они покинули границы Холма Еретиков, Вергилий, переставший слышать возню и милое ворчание парня сзади, удивленно оглянулся назад. Грегор лежал, свернувшись калачиком на задних сидениях, и мирно сопел во сне.
Вскоре его разбудили, бесцеремонно толкнув в плечо. Грегор тут же осознал, кто это сделал, и где он сейчас находится, и его сердце забилось в тысячу раз сильнее.
— Вставай, приехали. — нахально произнёс Вергилий. — Не думай, что я буду нести тебя на ручках, как принцессу.
Грегор поднялся, оглядываясь по окнам, и тут же понял, что данный пейзаж ему совершенно незнаком. Вергилий завез его в абсолютно чужой район, где Грегор бывал пару раз от силы.
— Где мы? — запаниковал священник. — Куда ты, ради всех святых, меня опять привез?..
— К нам домой, куда ж еще. — пожал плечами Вергилий.
— Я думал, ты довезешь меня до церкви! — повысил голос Грегор.
— Оо, нет. — в ужасе покачал головой блондин. — Я, конечно, бывал в разных притонах… но вот шляться по церквям после такой-то прекрасной ночки — это уже своего рода извращение.
Он помог Грегору выбраться из машины, хотя это было ни к чему — сон с парня как рукой сняло. Остаться наедине с этим человеком — все равно что обречь себя на медленную мучительную казнь… Вергилий схватил его за руку, повёл его сквозь тихие безлюдные кварталы к кремовому дому с изящной белой отделкой. Высоченный, искушенный, сочащийся своим величием, в нём снимали квартиры самые состоятельные слои населения. Грегор, когда проходил мимо таких домов, всегда думал, что происходит за его стенами.
Он вырос в Швайген-Бри, в деревне, которая еще тогда была крайне бедной. Его родители перебивались одним лишь хлебом, которого постоянно не хватало в неурожайные годы, и теми редкими овощами, что с трудом умудрялись вырастать на безжизненной почве. Некоторым и вовсе недоставало сил, чтобы работать на поле, целые семьи умирали от голода. Село находилось на грани разорения, только лишь в последние годы почва приобрела неслыханную плодовитость. Посевы всходили на несколько месяцев раньше, все, что в неё попадало, приносило в два или три раза больший урожай. Особенно это сказалось на пшенице, которую не успевали вывозить на продажу, и её львиная доля просто гнила в сараях, поскольку люди не были готовы обрабатывать такое количество сырья. Фермеры считали это чудом, Божьим благословением, что свалилось на них с небес буквально из ниоткуда, а умудренные опытом старухи судачили о том, радоваться нечему, ибо во всем вина колдовства. Поселение ведьм, неожиданно появившееся рядом было тому верным свидетельством. Знающие люди говорили, что земля проклята и её дары не несут с собой ничего доброго. Так в итоге и произошло.
Местная пивоварня, чьим владельцем был барон Август фон Эспенберг, который уже готов был объявить банкротство своего предприятия, внезапно получил кучу сырья практически за бесценок. Производство пива приобрело масштабы, о которых небольшое предприятие барона даже не слыхивало. О пиве «Веспен» узнали далеко за пределами Айзенмунда, да и Баварии в целом. Эспенберг стал чуть ли не одним из главных спонсоров Октоберфеста. Озолотившись буквально за год, предприниматель производил больше товара, чем мог продать. Его было настолько много, что если бы рядом с Швайген-Бри текли пивные реки, никто бы этому не удивился. Его излишки предприниматель щедро сбагривал своим работникам, позже — работникам полей, а потом и вовсе начал продавать всему населению по экстремально заниженной цене. Договорившись с Рудольфом Моргенштерном, хозяином местной таверны, они решили раз в неделю устраивать бесплатный разлив всем желающим. Нетрудно догадаться, местные жители, от небольшого знания о том, чем занять себя, стали уделять пенному напитку гораздо больше времени, чем раньше.
Однажды, вернувшись домой после учебы в семинарии, Грегор не узнал своих соседей и друзей семьи. За каких-то пару лет они все превратились в упитанных розовощеких существ, больше напоминающих поросят на убой, чем здравомыслящих людей, занимающихся честным трудом. Люди сделались злыми, постоянно деля между собой доходы, которые свалились на них слишком внезапно. Братья и сестры нередко прибегали к насилию, дети и родители предавали друг друга. Все время они проводили в бессмысленных кутежах и развратных оргиях. Мужчины побросали все работы в поле и развлекались с молодыми девками, те, в свою очередь, предлагали себя заезжим господам в трактире, в том числе те, что считали себя убежденными праведницами или были замужем. Даже молодые парни предлагали себя богатым господам из города, или их дамам — виной тому был вышеупомянутый Рудольф, под чьей крышей проходили бесчинства, и о ком говорили, что он был педерастом. Темные колдовские чары, выросшие прямо из-под земли, пробуждали в жителях деревни все их, даже самые тайные, сокрытые глубоко, греховные помыслы и усиливали их стократно.
Вот в чем была сила ведьминских даров. Порабощать простые души гордыней и злобой, похотью и алчностью. Пробуждать самое худшее, что может быть в людях… Грегор, уныло плевшийся по ступенькам вычурного дома, ещё раз взглянул на идущего рядом Вергилия. Семена Содома — нового Содома давали свои плоды на его глазах, и лучшей почвой для них были те, кто отчаялся. Верно… эти порочные мужи были такими же жертвами магов, как и жители его родного села. Мать Грегора, которую не свело с пути Истинного ни грехопадение её соседей, ни жажда денег или власти, убеждала его никогда не сдаваться. Он сможет победить темные чары. Нет никакой магии, которая по силам превзошла бы Бога.
И должно быть, Грегор сможет впустить его в сердца тех, кого, казалось бы, уже давно покинули все светлые силы.
Они прошли через пышную длинную гостиную с вышитыми коврами и дорогими кожаными диванами. Как только он пересёк порог ванной, в которую провёл его Вергилий, тот немедленно приказал:
— Раздевайся.
— Что?.. — Грегор растерянно отступил назад, к краю ванны.
— Что слышал. — нетерпеливо поторопил его Вергилий. — И давай поживее… — зевнул он. — Я сейчас усну прям здесь, глядя на тебя.
Грегор так и остался стоять там, не сдвинувшись ни с места и продолжая сверлить блондина немигающим взглядом.
— Ну? — вопросительно поднял бровь Вергилий, в его голосе сквозило раздражение. — И долго мне тебя ждать?.. Слушай, хватит строить из себя обиженную целку. В этом уже правда,
правда нет никакого смысла… — пропел он, приближаясь к парню, сидящему на краешке ванны. Грегор похолодел от ужаса.
— И правда. — невесело усмехнулся Грегор, прикидывая свою судьбу. — Если уж решил обесчестить меня — делай это сейчас. Я все равно грязный и… скоро свалюсь от усталости, так, что сопротивляться не буду.
— Что?.. — озадаченно протянул Вергилий, окинув его взглядом с ног до головы. — Я всего лишь хотел сказать, что тебе не мешало бы принять ванну…
Грегор покраснел от стыда, залившись румянцем от щёк до кончиков ушей, напуганный собственной догадкой. Однако, с чего бы ему понять слова мужчины правильно? У таких, как он, вообще непонятно что на уме. Сплошная неразбериха. Неудивительно, что он живёт по тому пути, которому направляет его нечистый — саморазрушению и деградации.
— Кити что-то говорила о научной конференции завтра утром… Будем обсуждать повторный запуск машины времени. Будет не очень круто, если я приду в грязной одежде. — размышлял Вергилий, общаясь будто сам с собой. Он схватил Грегора за пуговицу на воротнике, расстегивая чёрную рубашку. — А если ещё и буду вонять ладаном, то вообще не знаю, о чем они подумают.
— Но ты ведь… можешь помыться после меня. — Грегор поднял тёмный взгляд на Вергилия, который шарился руками по его одежде, забыв что он вообще хотел сделать — раздеть или просто полапать.
— Неет… боюсь, я устану тебя ждать и просто усну. — проворчал Вергилий, остановившись. — Так что это не лучшая идея.
— Тогда ты можешь сделать это первым. — нашел выход Грегор, надеясь, что ему все же удастся остаться в ванной одному, чтобы справить свои потребности. Но Вергилий вновь отверг его предложение.
— Ты слишком устал. Боюсь, ты отключишься и утонешь. — он пробормотал едва слышно. — Если Баль опять увидит труп в ванной, он точно меня убьет…
Да уж, этого не переспорить.
— Эй, хватит. — Грегор отвёл его руки от себя. Зрачки Вергилия застыли, пока он принюхивался к шее парня. — Я могу раздеться и сам, знаешь ли.
— Слишком поздно. — произнес изобретатель, зловеще блеснув зрачками. — я понял, что делаю это гораздо эффективнее.
Избавив Грегора от одежды (тот не сильно сопротивлялся, понимая, что помыться действительно бы не помешало) Вергилий включил горячую воду. Из-под крана потекла струйка тёплой воды, которая набиралась в ванну с металлическим отливом. Грегор расслабился, чувствуя, как пар наполняет комнату. Он рад был согреться после холодной улицы.
Грегор лег, опираясь на краешек ванны, и стоя на четвереньках. Вергилий коснулся его задницы рукой и металлический нефритовый стержень, сияющий зеленым огнём, мгновенно завибрировал.
— Узнаёт своего хозяина. — усмехнулся он и достал устройство, которое, хоть и сидело там как влитое, выскользнуло без особых усилий. Грегор почувствовал, как приятно это было, настолько, что его ноги вновь гудели от удовольствия и шумящей по венам крови. Если бы его сейчас и трахнули этой штукой, он не сказал бы и слова против. Он даже готов был умолять мужчину это сделать.
— Честного человека не красят оправдания. — тихо заметил Грегор.
— А я и не оправдывался, глупый святоша. — ответил Вергилий, хищно прищурившись. — Я всего лишь хотел немного поиграться с тобой.
— Тогда признай. — Грегор поднял голову. Прядь его волос прилипла ко лбу, потоки воды очерчивали простое, идеально сформированное лицо с прямыми скулами. — Тебе просто нужно мое тело. Только и всего…
— Возможно. — задумчиво произнёс Вергилий. — Твоё тело действительно… радует меня этим вечером.
Он разделся и вошёл вместе с ним в ванну. Водичка встретила их радушными объятиями, и Грегор ещё больше размяк от окружившего его тепла. Вергилий прижимался к нему всем телом, касаясь животом его спины, его рука потянулась к гениталиям парня, и Грегор понял, что не может больше сдерживаться. К его ногам и паху вновь прилила кровь, как и тогда, в шахматном зале. Он больше не хотел оттолкнуть его, все внутри него умоляло мужчину не останавливаться.
Вергилий взял в руки его член и осторожно принялся натирать его, пытаясь смыть налипшие остатки выделений. Однако, не успел он что-то сделать, как член парня мгновенно поднялся в его руках.
— Только пытаешься тебя отмыть, как ты вновь норовишь испачкаться. — зашипел блондин ему на ухо. — С вами, церковниками, всегда так?
Грегор молчал, умирая от стыда, все то время, что блондин дрочил ему, позволив излиться в конце. Его часто мучили ночью дурные видения, после которых он не мог даже потрогать себя, поскольку спал ночью в общей комнате с приходскими священниками и другими служителями церкви. Все посторонние мысли о девушках и тем более, мужчинах, только отвлекали от духовных процессов и, как и любые греховные помыслы, могли обречь душу на низменное существование, в коем он и пребывал сейчас. Ещё в семинарии все подобные попытки будущих проповедников жестко пресекались, поскольку все юноши должны были знать, на что идут — человек, несущий людям волю Божью, должен быть чист как снаружи, так и внутри. Наверное, поэтому он, сидя в ванной с учеником Чёрного круга, слугой колдовской свиты, кончил несколько раз. На самом деле, в его руках он готов был кончать, пока его яички не перестанут производить семя. Блондин прижимался к нему сзади своим телом, и Грегор буквально спиной ощущал его самодовольную ухмылку, свидетельствующую о том, что все его догадки сходятся с реальностью. И, хотя Грегор знал, что утром будет ненавидеть себя за это, он был невероятно благодарен человеку, которого ещё недавно считал вместилищем зла и порока — к своему удивлению, он вмиг почувствовал себя лучше, словно избавившись от всех своих грехов. Закончив, Вергилий мыл его ещё немного, гладя нежную кожу, покрасневшую в нескольких местах, натирая мылом разомлевшее тело, грудь, живот и бедра. Он целовал выпирающие ключицы парня, оставляя на них глубокие засосы, этот змей, словно беря плату за свою помощь. Грегор повернулся к нему, всей душой надеясь на продолжение. Но, кажется, мужчина был иного мнения.
— Вставай. — приказал Вергилий, словно разозлившись на себя за внезапную нежность. — Чего расселся? Надеюсь, ты еще не забыл, что должен слушаться меня весь этот вечер.
Они вылезли из ванной. Вергилий переоделся в белый махровый халат, и накинул полотенце на голову, чтобы вытереть волосы.
— Моя одежда… она…
Грегор ещё раз взглянул на собственные штаны и рубашку, лежащую в корзине для стирки. Скомканная, в липких белых пятнах, издающая непотребный запах. Она действительно выглядела не очень хорошо.
— Ты уймешься когда-нибудь или нет? — бросил на него уничтожающий взгляд Вергилий. — Что ещё случилось?
— Можно я постираю её? — Грегор робко бросил не него взгляд карих глаз.
— Я отдам твою одежду горничной. — небрежно ответил Вергилий. — Думаю, она все сделает к завтрашнему дню.
— Нет! Нельзя, чтобы кто-то увидел ее здесь. — возмутился Грегор. — Не хочу, чтобы по городу поползли слухи. Понимаешь… я итак в прошлый раз оставил свою робу в трактире, когда был с Бальтазаром…
— Ох уж этот Бальтазар. — выругался блондин, раздраженно бросив полотенце в корзину для стирки. — Вернется из своего трактира с мужиками, я точно надеру ему зад. Может быть, вполне буквально. — Вергилий хищно оскалился. — Иди уже, бедная овечка. Не испытывай мое терпение. Оно такое же прочное, как и твой обет целомудрия. — он подтолкнул парня к двери. — Рушится с каждой секундой на моих глазах.
Грегор прошёл по гостиной. Она действительно была обставлена дорого и со вкусом, хотя достаточно скромно. В ней не было кучи украшений, которыми любят заваливать себя богатые дамы или мужчины, кичащиеся своим достатком. И хотя хозяева дома были не бедны, им было глубоко плевать на все материальное. Должно быть, если б не неустанно трудящиеся горничные, здесь вообще бы царил жуткий бардак. Но с ними все вещи лежали строго по местам и нигде не было видно ни пылинки. Грегор слишком устал, чтобы разглядывать комнату, к тому, здесь совершенно не за что было зацепиться взглядом.
— Ищешь элементы поклонения дьяволу? — прочитал его мысли Вергилий. — Не волнуйся. Они все в комнате Бальтазара. Он даже меня туда не пускает. — он подтолкнул Грегора к спальне. — Пошли. Не стой на одном месте, не то замерзнешь.
Несмотря на то, что на Грегоре не было ни единой одежды, он не чувствовал холода. На улице стояла середина лета, прогревшиеся за день стены сохраняли жар. К тому же он и без того горел от смущения. Мужчина пристально глядел на него сзади, рассматривая его округлости под худой спиной, ещё влажную бледную кожу с редкими волосками. Залитый лунным светом, абсолютно голый, в чужой комнате, он чувствовал себя как призрак, полностью усомнившись в реальности происходящего.
В спальне блондин нашел длинную чёрную ночную сорочку и кинул её Грегору.
— Держи. — хрипло произнёс он, глядя в окно на ночную улицу. — В этой комнате жуткий сквозняк. Будешь так и дальше расхаживать с голой задницей, простынешь.
Грегор, находящийся в прострации по поводу планов мужчины, не знал, как благодарить его. Он ожидал, что так и проведет всю ночь с ним, раздетый, словно раб, или мимо проходящая жрица любви, в весьма унизительном виде.
— Почему ты заботишься обо мне? — спросил Грегор, одевая ночнушку. — Разве тебе не в радость мои страдания?
— Не перегибай палку. — заявил Вергилий, закуривая сигарету. — Зачем бы мне видеть, как ты болеешь и умираешь от насморка? Я ж не Виктора, в конце-то концов. — в голосе блондина явно была слышна доля сарказма, но основную мысль Грегор все же уловил.
У его присутствия в их жизни одна программа, одно назначение. Истечь кровью мученика, быть разорванным римскими львами, стать достойным зрелищем. Однако, Грегор не был простой жертвой. Он готов был рискнуть собой, чтобы узнать истину.
— В чем смысл жалеть меня? Играете, как кошка с добычей. — невесело усмехнулся Грегор. — Растягиваете удовольствие, выжимая из своей жертвы последние соки. Вы все равно планируете убить меня, когда вам надоест развлекаться.
Грегор услышал хриплые звуки, перерастающие в истерическое хихиканье. Вергилий, согнувшись в три погибели, едва не выронил сигарету.
— Ха-ха… «Планируете»?.. Я не знаю, буду ли я сам завтра жить или захочу умереть. — воскликнул Вергилий, вытерев слезы с глаз. — Прости, но я не настолько заинтересован в твоей судьбе, чтобы думать, что делать с тобой завтра… не говоря уже о том, чтоб «планировать» её конец. — он вновь мерзко захихикал. — Если ты, конечно, не хочешь покончить со всем сразу.
Он достал из тумбочки небольшой револьвер, и, покрутив немного барабан, наставил его на Грегора.
Грегор отрицательно помотал головой.
— Нет. Простите меня, господин. — как можно мягче прошептал брюнет, садясь на постель ближе к вооруженному мужчине. Чёрная шелковистая сорочка очерчивала стройные ноги и закруглённые бедра, блестящая ткань ниспадал с изящного мальчишеского стана, обнажая сияющую в темноте грудь цвета слоновой кости. — Мне правда хорошо с вами. Пожалуйста, пощадите меня.
— То-то же. — удовлетворенно произнёс Вергилий, чувствуя, как от приближения парня по телу разливается нездоровое тепло. Он убрал оружие в тумбочку. — Мы еще успеем повеселиться… — низко прошептал он, погладив бедра разгоряченного Грегора.
— … А сейчас ложись спать. — он внезапно отключил ночник, и завалился на бок, ворча. — Ещё пара минут с тобой, и я точно сегодня не усну.
— Я… должен спать с тобой? — Грегор растерянно смотрел на спину лежащего мужчины. Он не мог поверить, что даже ночью его не оставят одного.
— Нет, на улице, в собачьей будке, черт тебя подери. — выругался Вергилий, поправляя подушку. — Кончай трепаться, и ложись, пока я сам тебя не уложил контрольным в лоб.
Грегор мигом затих, вслушиваясь в шум деревьев за окном. Судя по гулу ветра, там разыгрывалась настоящая буря. Он закрыл глаза, лёжа на спине и пытаясь успокоиться. Кажется, ученый был прав. Помещение постепенно охладевает из-за пропускающей холод оконной рамы. Боже, храни идиотов — хозяев этого жилища. Двое взрослых мужчин, которые не способны даже починить окно. Они беспомощнее детей. Грегор со смехом представил, как быстро его убьёт Вергилий, если он прямо сейчас начнёт стучать по раме молотком… хотя трудно представить сей предмет в столь богемных апартаментах.
— Не лежи на самом краю, свалишься. — зловеще зашептал Вергилий, открыв глаза. — Свернешь себе шею или тебя съедят монстры. Пойдем-ка лучше ко мне. — он подполз к Грегору, сжимая замершего парня в объятиях и утаскивая к себе. Вергилий прижался к его горячему телу, его одолевала дрожь. — Здесь слишком холодно спать без Бальтазара…
***
Проснувшись рано утром то ли жуткой боли в костях, которые ломили так оттого, насколько сильно в него вцепился Вергилий, то ли от сквозняка, хотя о спокойном сне в данном месте не могло быть и речи, Грегор поднял глаза. Солнце уже встало и вовсю светило в окно, обжигая сонные глаза. Вчерашней бури, казалось, и след простыл. В окне сверкало ясное небо.
Грегор, поморщившись от промозглой сырости в комнате и недавних ощущений в теле которые он теперь считал лишь мерзостью и лишь временным помрачением ума, вышел из теплой постели. Он был только рад покинуть это уютное змеиное гнездышко, ибо здесь неимоверно воняло алкоголем и табаком, на который он вчера даже не обратил внимания. Вергилий валялся рядом в расстегнутом халате, в весьма странной позе с раздвинутыми ногами и запрокинутой головой. Он спал настолько крепко, что даже не пошевелился, когда Грегор брезгливо оттолкнул его от себя. Кажется, кое-кто опаздывал на научную конференцию. Но Грегор не рискнул его будить.
Он скинул с себя чужую ночнушку, и прошёл в ванную. Там, как и ожидалось, не произошло абсолютно никаких изменений. Его чёрные брюки, трусы и рубашка так и остались лежать грязными вместе с общим бельём хозяев дома. Похоже, горничная спала так же долго, как и её наниматели и всё ещё видела десятый сон.
«Что же мне делать?» Грегор в панике окинул комнату. Возвращаться обратно в храм в грязной одежде нельзя — к тому же, ему придётся идти через весь город. Его знает большинство людей, а если кто-то встретит его в грязной одежде, словно какого-нибудь пьяницу, да ещё и с пятнами в таком месте… Боже правый.
Недолго думая, Грегор залез в шкафчик в спальне. Тот угрожающе скрипнул несмазанными петлями. Грегор покосился на кровать, но даже это не пробудило хозяина дома от мертвого сна.
Грегор нашёл в шкафу одежду Вергилия, который не сильно отличался ростом и комплекцией, и его вещи оказались парню впору. Он оделся в странную полосатую рубашку с бабочкой, больше характерную для какого-нибудь модника или ресторанного музыканта, и белые широкие брюки с подтяжками. Зайдя в уборную, Грегор ненароком оглядел себя в зеркало, и покраснел, только встретившись лицом к лицу с собственным изображением. Он привык видеть себя лишь в чёрных одеяниях, но белый цвет невероятно ему шёл. От мрачного и таинственного существа, несущего высшую миссию во имя Господа не осталось и следа. Он увидел молодого человека, юного и прекрасного, одного из тех, что гуляли по улицам с юными девицами, смеясь и не думая ни о чем. Напоследок он схватил с вешалки соломенную шляпу, видя, как образ всё больше оживает на глазах, после чего покинул дом. Разумеется, воровать было нехорошо, но Грегор счёл это достойной платой за ночь, в которой он выступил в роли то ли секс-куклы, то ли подопытного кролика на электрическом стуле.
Идя по улицам с лёгким сердцем, Грегор замечал, как юные леди заинтересованно оборачиваются в его сторону, будто его мысли воплощались одна за другой. Неужели они больше не узнавали в нём местного священника?.. Что такого братья могли сотворить с ним? Знакомый всем Грегор был уже мёртв, а вместо него на свет появилась новая личность, совратившая всех в округе… Верно. Он больше не чувствовал тяжестей, скопившихся на душе в последнее время. Он — младенец. Новорождённый.
Так или иначе, Грегор больше не чувствовал ничего. Ему было плевать на внимание девушек. Сейчас его заботила только одна мысль, и он намерен был в скором времени привести её в исполнение.
Идя по оживленным в выходной день улицам Айзенмунда, он внезапно наткнулся на Влада, который тоже шёл вперёд, словно в дурмане, не замечая ничего вокруг. Впрочем, в отличие от Грегора, Йенски явно куда-то спешил. Под его глазами залегли серые круги. Он напоминал ходячий труп.
— Эй! — позвал его Грегор, когда Влад, не заметив его, пошёл дальше. Влад обернулся, поглядев на него мертвенным взглядом.
— Это же вы… Тот, кто спас меня тогда ночью. — Грегор внимательно вгляделся в его черты лица и улыбнулся. — Вы мне правда очень помогли. Спасибо.
— Священник?.. — неверяще поглядел на него Влад, слегка помотав головой, точно пытаясь избавиться от какого-то наваждения. — Что вы здесь делаете?
Грегор открыл рот, пытаясь придумать хоть какую-то убедительную легенду насчёт пребывания в противоположном конце города от храма, да ещё и в таком непотребном виде. Но у Влада, похоже, не было ни секунды на его оправдания.
— Впрочем, это все неважно. — пробормотал Влад. — Похоже, мне тоже нужна ваша помощь. Фрида мертва.
***
Грегор и Влад сидели дома у Хенкель, сестры Фриды. Миранда не так давно была похищена членами Чёрного круга, а её дочь Хельга переехала к Йенски. Теперь их квартира временно пустовала.
— Так вы — муж Фриды? Готов поклясться, что видел вас с ней раньше.
— Она очень любила вас. — ответил Влад потухшим голосом. — Каждый раз, возвращаясь из храма, она говорила, как сильно ваши проповеди влияют на нее. Говорила, что царствие Божие воскресает в умах людей Айзенмунда. Благодаря вам, они становятся сильнее. Она до последней минуты отказывалась пригласить вас к себе… Боялась, что её хворь заразна. Однако, когда мы выяснили, что хворь магической природы, стало уже слишком поздно.
— Думаю, ее душа будет счастлива, когда она узнаёт, кто будет отпевать её. — улыбнулся Грегор.
Влад кивнул.
— Люди говорят, она была непростым человеком. Она была упрямой женщиной. Всегда действовала, как считала нужным, всегда боролась за справедливость. Но теперь её душа заслужила покоя. Я знаю это, как никто другой.
— Это правда. — задумчиво произнес Грегор. — Она была простой сельской учительницей. Но несла волю Божью подобно нам. Её сердце всегда жаждало порядка. Такие люди, как она, поистине заслуживают единства с Богом.
Что Грегор знал о Фриде? Ее нельзя было назвать мягким человеком, это точно. Сильная, уверенная, не привыкшая пасовать перед трудностями — это всё было про неё. Кажется, она когда-то служила на войне в стрелковых отрядах, где и приобрела свой характер. Нельзя было сказать, что опыт боевых действий сломал её — казалось, она была не подготовлена разве что к мирной жизни. Вернувшись домой в село, она ужаснулась разрухе, творящейся там. Она загорелась идеей построить школу, где в итоге сама стала преподавать вместе с другими учителями из города. Она также помогала сиротам, оставшимся без родителей в голодные годы. Когда из-за недостатка финансирования школу закрыли, она часто не могла найти себе места и Грегор часто мог видеть, как её беспокойная душа мечется, ища пристанище у Бога. Что-то влекло его к этой женщине, хотя отрицать это было глупо — Фрида была крайне харизматична, её уважали и любили многие в их селе. Грегору тайно льстило, что столь амбициозная особа ищет его покровительства.
— Она была такой крепкой… Я сразу заподозрил неладное, когда она заболела. — вспомнил Влад. — Её не брала зараза даже в стужу, в голодный год, когда дети умирали во сне, а скот насмерть мерз в загонах. Всё подтвердилось, когда белые маги пришли в нашу деревню… Один из них сказал, это была порча. И тут без вариантов.
— И ты веришь в это? — отчего-то занервничал Грегор. — Веришь, что адепты Чёрного круга и впрямь владеют магией?
— Я верю в то, что видел собственными глазами. — твёрдо ответил Влад. — И это точно было заклятье. Белые маги даже не смогли снять его, хотя были способны вылечить любую болезнь. Один из них сказал, что порчу навела сильная ведьма. И это подтвердилось.
— Ведьма?
— Верно. Подданная Чёрного круга по имени Виктора Гордевич. — произнёс Влад, его голос зловеще сорвался, когда он произносил это имя. — Она создавала страшнейшие яды для своих господ. И она действовала через нашу служанку, Марину.
— Почему ваша служанка помогала ведьмам? — заинтересовался Грегор. Вся эта история с ведьмами и ядами повергала его в неистовую тревогу. Что-то здесь было не так.
— Марина сумасшедшая. — небрежно бросил Влад. — Умственно отсталая. Моя сестра. Я взял её с собой из Польши, потому что наши родственники умерли, и за ней некому было приглядывать. Она работала у нас в качестве горничной. Мыла полы, стирала, ухаживала за скотом. В общем-то, херовенько работала, но мы не жаловались. Что меня правда в ней бесило — уж больно прилипчивая. Хотела быть со мной. А вот Фриду не любила.
— Получается, не служанка помогала ведьмам, а наоборот! — воскликнул Влад. — Наша идиотка-служанка нашла ведьму, чтобы она убила Фриду. Но что, черт побери, взять с больной бабы…
Гораздо интереснее понять, какого дьявола Чёрный круг начал брать заказы за убийства. — помрачнел Влад, сжимая кулаки. — Что будет дальше, если самой дрянной ведьме ничего не стоит убить человека?.. Что будут делать маги высших эшелонов? Обратят всех в рабов?.. Превратят в скот? Я не хочу даже думать об этом…
— Прошу, успокойся.
Вкрадчивый, тёмный голос Грегора остановил агрессию Влада. Влад посмотрел на него ошалевшим взглядом. Похоже, парень застал его врасплох посреди столь яростного монолога.
— Человек был лучшим творением Бога. — твёрдо заявил Грегор. — На Земле нет никого выше человека. И уж тем более нет никакой магии, способной превратить его в скот, кроме его дурных поступков.
— Есть. — зашипел Влад. — Есть магия, способная на превратить человека в животное — буквально или фигурально. Есть та, что сломит его волю. Перекроит его сознание. Заставит его умереть тысячью разными способами, даже теми, что были не виданы ранее.
— Не сходи с ума! — нахмурился Грегор. — Тобой овладел страх и отчаяние. Вся «магия», что ты видишь — лишь морок. Иллюзия, порождённая твоим собственным горем.
— Ошибаетесь, отец. — стоял на своём Влад. — Их магия способна на всё что угодно. Если не верите мне — человеку, который видел это сам, то продолжайте в том же духе — вскоре вы увидите её собственными глазами, когда адепты Чёрного круга захватят наш город.
Грегор и сам не знал, зачем спорил с ним. Он ведь сам ещё вчера был в Хереси-Хилл. Повезло еще, что не встретил ни единого колдуна, иначе не унёс бы ноги живым. Его тело и разум всё ещё помнили события вчерашней ночи. По ногам священника словно полз мрак. Он никогда ещё не чувствовал себя таким уязвимым… Проклятая магия. Он до конца не хотел верить в её существование.
— Ты
видел магию, Йенски? — продолжил Грегор, немного смягчив тон.
— Да. — ответил Влад. — Видел. Белые маги Сферы приходили к нам в Швайген-Бри. Один из них, агент Кобра, умел владеть светом, и извлекал энергию из солнечных лучей, с помощью которой мог перемещаться сквозь стены. Его подружка могла лечить человека одним прикосновением руки. Они рассказывали мне многое про Чёрный круг, от чего волосы на спине встают дыбом. Но пока душа моей жены не упокоилась, мне не хотелось бы говорить и даже думать о таком.
Влад замолчал. Его одолевали тяжёлые мысли, которые вот-вот готовы были сорваться с языка.
— Вижу, тебя все ещё что-то гложет, Йенски. — разглядел его замешательство Грегор. — Поделись, и быть может, я смогу тебе помочь.
— Так ли это, отец? — засомневался Влад, все еще опасаясь чего-то. — В любом случае, мне не даёт покоя одна мысль. Вы единственный, кто способен дать разумный ответ. Все, кто у меня остался — лишь дети, да несмышленные деревещины, которые сами ждут моего решения. Это моя Фрида была смелой и ни на секунду не задумывалась о своем выборе. А я… я всего лишь дурак, одержимый страхом неопределенности. Вы были правы.
— Выкладывай. — велел Грегор. — Я не тот, кто будет осуждать твои страхи.
Влад кивнул, собираясь с мыслями.
— Тот агент, о котором я говорил… Он принадлежит некоему Ордену, что уже несколько сотен лет подряд сражается с ведьмами.
— Орден? — заинтересовался Грегор. — Значит, есть кто-то, кто способен бороться с Чёрным кругом?
— Да. — мрачно ответил Влад. — И вы не поверите, как сильно я желаю присоединиться к ним.
— Однако, это сделать крайне непросто. — продолжил он. — Это тайный орден, который не принимает кого попало… Я должен доказать им свою силу в борьбе с магом. Кобра сказал мне, что если я хочу стать агентом Белого круга, я должен убить Виктору.
Влад неловко отвёл пристыженный взгляд от священника, проскользив глазами по полупустой комнате.
— Сами понимаете, это невероятно сложно… Хоть я и уверен, что она заслужила мести. На войне я видел много несправедливости. Ты никогда не знаешь, совершаешь ли благое дело. Сначала ты убьешь придурка, который бежит на тебя с ружьём. Потом для кого-то этим придурком окажешься ты, а он — уважаемым человеком, у которого были семья и дети… У
неё есть дети, отец. Маленький мальчик, который лишится последнего родителя. Кому, как не мне, знать, каково это — терять самого близкого человека.
— И потом… Чем для меня обернется схватка с ведьмой?.. Я ведь мало знаю, какими силами она обладает. — произнёс Влад, все больше зарываясь в сомнения. — Если так подумать, я гораздо сильнее рискую оставить своих детей одних. Либо ее сын, либо мои дети останутся сиротами. Подумайте, отец, разве здесь есть правильный выбор?..
— Не забывай об Айземунде. — он услышал холодный голос Грегора. Влад ошарашенно распахнул глаза, прозрачно-голубые, точно одинокое небо над безлюдной пустыней.
— Ты подумал, сколько ещё детей погибнет, если мы не начнем вмешиваться? — надменно произнёс Грегор. — Если Чёрный круг захватит наш город?! Да узнай ты о них чуть больше, то понял бы: они не ограничатся лишь Швайген-Бри или Айзенмундом! Это дьявольские силы, Йенски… Борьба с ними — не зло, а величайшее благо! Раз Бог даровал тебе возможность присоединиться к светлым силам, ты должен сделать это, не медля!
Влад долго молчал, словно две некие силы боролись в нём, взвешивая аргументы «за» и «против».
— Бог? Даровал мне возможность?.. — усмехнулся он, словно пытаясь пошутить. — Да я неверующий. Если Бог и есть на самом деле, то точно меня не любит. Во всяком случае, он до сих пор мстит мне за мое прошлое.
— Перестань убиваться, Йенски. — Грегор тепло улыбнулся и взял его за плечо. — Я знаю, ты пережил многое. Но у тебя есть шанс восстановить справедливость. Спасти город от вторжения. Наказать убийцу…
— Но ведь убийство само по себе — это грех, не так ли? — поднял на него беспомощный взгляд Влад.
— Не так. Убийца действует лишь из соображений собственного эгоизма и желания забрать жизнь. Ты же хочешь защитить своих близких. — заявил Грегор. — Если твои дети также погибнут от рук ведьм, кем ты будешь считать себя — трусом или праведником? Запомни. В мире есть силы, к которым не применима милость Божья.
— Может, вы и правы… Но она не применима и ко мне тоже. — упрямо стоял на своём Влад. — Иначе Бог не забирал бы у меня близких. Не применима она к несчастным матерям, чьих детей похитили ведьмы. Не применима она и к священнику, которого пытались изнасиловать какие-то придурки посреди ночи. Да, представьте себе, она не применима даже к вам, отец!
Отчаянный взгляд Влада пересекся с пылающими яростью глазами Грегора. Черноволосый парень стоял, возвышаясь над ним и держа Влада за подбородок.
— Йенски… — зашипел Грегор. — Не гневи того, кто столь любезно дал тебе шанс восстановить справедливость. Представляя Всевышнего единой силой, что ответственна за все бедствия в мире, ты упускаешь из виду другие силы, о которых я и говорил… Виня во всем одного Бога, ты лишаешь себя его любви!
— Он никогда и не любил меня! — закричал Влад.
— Опасное заблуждение. — взгляд карих глаз Грегора сверлил его душу изнутри. Влад поежился, почувствовав себя некомфортно на многих уровнях ментального тела, о которых сам не подозревал. — Он любит тебя, как сильно бы ты ни старался заслужить его немилости.
— Чем докажешь?! — поднял глаза порядком рассвирепевший Влад, окончательно забыв о субординации духовному лицу. Через секунду он пожалел об этом.
Неожиданно для последнего, Грегор с силой прижался к его губам. Влад будто сквозь невидимое облако чувствовал, как нежные юношеские губы ласкают его, подчиняя и даря какую-то неведомую мудрость, что было странно для парня, который младше его на десять лет. Он был одет в белый костюм, подобно столичному моднику, хотя за все время Влад даже не задался вопросом, куда делась его церковная роба. Опомнившись, Влад вцепился в его плечи, но у него не хватило решимости оттолкнуть его от себя. Напротив, прикоснувшись к нему, он только больше ощутил, насколько нежным было его тело. Грегор едва слышно простонал сквозь дыхание, прижимаясь все ближе к Владу и обвил его за шею. Задыхаясь, Влад ощутил в себе желание трогать все больше и больше… Он почувствовал, что его психика парализована.
Грегор таинственно ухмыльнулся, стирая рукавом слюну с губ и посмотрел на раскрасневшего Влада, который с трудом пытался восстановить дыхание. Он ожидал, что мужчина ударит его, закричит или выгонит из дома. Но ни того, ни другого не последовало.
— Прошу, отец. — Влад обнял его, уткнувшись в его плечо, по его щекам стекали горячие слезы. — Помогите мне все исправить! Я совсем запутался, я не знаю, как дальше быть…
Мужчины покинули квартиру безвестно пропавшей Миранды Хенкель, и с ближайшим извозчиком отправились в Швайген-Бри. По пути Грегор заехал в храм, чтобы переодеться в черную сутану и брюки.
По приезду к Йенски он увидел дом, облаченный в траур. Все окна и зеркала были увешаны черной тканью, у дома уже дежурила бригада могильщиков и другие жители деревни, которые, перешептываясь, стояли у дверей. Крестясь при виде священника, одна старуха принялась яростно сообщать что-то своей молодой подруге. Кажется, она говорила что-то о покойнице, но к счастью, Грегор не расслышал ни слова.
Грегор вошёл в спальню. У стены молча, опустив голову, дежурила длинноносая девушка в чёрной монашеской рясе, известная как Лайтер. Рядом, у постели стоял её брат Найф. Йенски, словно окаменевшие, не шевельнулись ни на миг, когда Грегор и Влад вошли в комнату. На постели лежала женщина, в коей Грегор с трудом узнал Фриду: одетая в чёрное платье, острые скулы обтягивала зеленовато-серая кожа, а вместо век были впавшие синяки. Грегор сел на постель, взяв покойницу за руку.
Но не успел он прикоснуться к ней, как та тотчас схватила и сжала его руку с неестественной силой, до хруста костяшек. Фрида распахнула глаза, в которых отражались невыносимый ужас, боль и злость души, которая уже побывала за порогом жизни. Извергая жуткие хрипы из груди, она использовала последний воздух, что остался в легких:
— Тварь… Иуда… будь ты проклят!.. — прохрипела Фрида, и склонила голову, чтобы замолчать навсегда.
