Мои Кошмары

Разум оцепенел, стоило телу двинуться в полуобороте. Немое, больное, слепое томление. Кожа затрепетала неприятным холодком. Мурашки начали кусаться, оставляя на руках неприятные следы, будто маленькие кровоподтёки. Сознание гремело серым шумом о том, что здесь небезопасно. Вокруг всё выглядело, казалось таким , как и всегда: комната утопала в нежном свете фонаря, и даже виднелся след от лунного луча, что падал на постель. На прикроватной тумбочке почему-то истлевала свеча. Странно. Сознание помнило, что свечу перед сном потушило. Но вокруг исходил запах пачули и табака. Явственный. Настоящий запах свечи, которую сознание помнило, что потушило. "Бог с ней" - мелькнуло где-то в отрезке сознания и разумение расщепилось на миллиарды мыслей, сводящих в одну: разум понимает, что спит? Тело неестественно подхватилось с кровати и босые ступни одолел холодный пол. Неестественно талый. Вокруг царил полумрак. Настигала далёкая ночь. Руки зудели. Глаза оглядели ладони и заострили внимание на пальцах: красные костяшки чесались, а суставы, словно пытаясь выкрутиться, двигались. Тело запищало изнутри и заставило глаза закрыться. И открыться вновь, взглянув на пальцы. С ними всё было в порядке. А с головой? С ней творилось что-то неестественное. Заледеневшие ноги устали от холода и пошлёпали на кухню, сами не понимая зачем. Шлёп-шлёп. Вокруг было всё темнее и темнее. На кухне царил настоящий мрак. Голова задавила дикой болью. Тело издало почти бесшумный стон и рука сама потянулась к изнывающему виску. Казалось, что в ухо заливают горячий свинец, прокручивая всё кочергой. Мозг ломался от этой боли, а уши начали скручиваться в трубочку. Звуки скручивающихся хрящей загремели на всё пространство и губы оскалились в новом стоне. Но сколько бы тело не стенало легче не становилось. Телу было больно. Тупая изнемогающая боль разрывала на куски. Невозможно было сдвинуться с места. Но разум пытался. И кое-как удалось пробраться в прихожу. Просторную и такую же тёмную, как и всё вокруг. Голова чуть угомонилась, в нос снова ударил запах свечи. Её огонёк виднелся сквозь витраж на двери, ведущей в спальню. Стало спокойнее. Но мгновение и всё сменилось животным страхом. Ноги снова заволокло ледяной прохладой. Руки обняли тело, а истерзанные уши пустили по шее струйки крови. Глаза вперились во входную дверь. Там, за ней, было нечто. И это нечто пришло, чтобы забрать. Подсознание это понимало, но сдвинуться не могло. Приятный табачный запах свечи сменился сладкой патокой. Тело словно облили чем-то сладким и запах этот невозможно было отмыть. Разум скандировал, что нужно убегать, но тело приросло к полу и не смело двинуться. В полусонном сознании промелькнуло: "я умру". И на мысль эту ледяной голос, звучащий в голове ответил тихо, но пронзительно: "конечно, ты умрёшь". Стало страшно. Замыленный разум уменьшался в размерах, как уменьшается сдувающийся шарик. Входная дверь с лязгом открылась. На ногах почувствовалась лёгкая теплота и глаза инстинктивно поглядели вниз. На ногах были белые тапки. Какие-то совершенно нелепые. Почти дырявые. Но мысль эта сменилась рваным действием. Тело подхватил неуправляемый вихрь и отшвырнул прочь. Со всего размаха сознание поняло, что влетело в дверь спальни. Витраж чуть пошатнулся, а лёгкие сдавило. Лежащее на полу дрожащее нечто в виде собственного тела дёргалось в тупой боли. Болел каждый участок. Кровь из ушей полилась с новой силой по краям попадала на лицо. Во рту стало тесно. Телу инстинктивно захотелось выплюнуть всё, что мешало. Но сил едва ли хватило, что имитировать плевок. Во рту зудел привкус сырости и мха. Язык прирос к нёбу. Вихрь снова поднял подбитое тело в белых тапках и потащил ногами вперёд к двери. Вышвырнув прочь, в темноту. Пару секунд были сознанию совершенно непонятными. Пока разум не осознал, что просыпается. Уён понял, что проснулся. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку и не мог пошевелиться. Дикий страх тарабанил босыми ногами по всему нутру. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Ноги выкручивали судороги. Было больно. Руки неестественно ровно лежали по швам, ладонями вверх. Он никогда не спал вот так, а сейчас его будто кто-то специально уложил. От подступающих вновь судорог хотелось вскрикнуть и подхватиться. Но тело не могло ни одного, ни второго. Лицо, прижатое в подушку не могло открыть глаз. Казалось, словно сон продолжается, но Уён-то понимал, что проснулся. И животный страх пронизывающими иглами прошёлся по телу, когда парень понял, что он ощущает нечто постороннее слева. Встрепенуться захотелось ещё сильнее, но жуть, дрожащая в жилах, сидела глубоко. Она затаилась. Застыла. А в левом ухе в мгновении ока Уён отчётливо услышал женский шёпот: -Послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай. Разум разрывался от этого леденящего шёпота. Уён не понимал, какого чёрта он не спит, но слышит этот голос у себя в сознании. Слепое нечто, шептавшее в ухо, отбивалось голосом в его затравленной ужасом душе. Он не просто боялся пошевелиться, он попросту не мог. Дикость происходящего сменялась раз за разом новым чувством внутреннего хаоса, и неизвестно, сколько это шептание ещё продолжалось но... послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай, послушай... Для Уёна это были самые долгие минуты. Но так же внезапно, как слепое нечто появилось, так же внезапно оно и исчезло, оставляя лишь неприятную резь в левом ухе. Тело отпустило. Из-за новых судорог, как бы страшно не было, парень подхватился и стал прыгать то на левой, то на правой ноге. Зажмурив глаза. Потому что боялся встретить это. То самое, что шептало ему на ухо. Как только судороги прошли, он уложился в постель и натянул одеяло с головой. В сознании промелькнула мысль, что эта единственные минуты, когда он жалеет, что живёт один. Сейчас бы кто-то смог просто успокоить его. Но жаться в холодной кровати не к кому. Нужно было успокоить разум и... уснуть. Куда ночь, туда и сон. Куда ночь туда и сон. Так он и уснул. На утро же, проснувшись с сознанием совершенно спутанным, Уён понял, что левое ухо ноет и стреляет. Оно болит. Выпив крепкого кофе, парень ещё долго просидел со спутанными мысли на кухне, покуда рассвет нежно касался его сонного лица, играя лучами на полузакрытых веках.