Смычок

Утро. Такое короткое слово, но имеет разное значение у каждого. Юнхо не особо ценил этот промежуток времени. Даже не обращал внимание на такую, как он думал, мелочь. Оно казалось ему обычным и непримечательным, и очень часто, это было просто ужасным временем. После крепкого сна, это утро было приятным. Казалось, скрипач еще не спал так спокойно, как в эту ночь. Взъерошенные волосы, приоткрытый рот, невероятно милое зрелище. Темные пряди светились на солнце, а слегка опухшие глаза было тяжело открыть из-за прямых лучей. Хо невольно трется о подушку щекой. Сонливость совершенно сошла на нет, когда в этой тишине слышалось не только шуршание постельного белья, но и, что странно, чье-то дыхание. Юнхо побоялся открывать глаза, хоть  и предполагал, кого он увидит. А Минги бесстыдно рассматривал немного опухшее лицо.  — Юю? — скрипача слегка дернуло от этого оклика, так его еще не называл, но слышать было как-то по детски приятно? — спишь еще? У тебя уши красные, ты не заболел? — Минги хотел прикоснуться к пудрово-белому лбу ладонью, но лицо Юна ускользает, — ну-ну, и как давно ты не спишь? — Пару минут, — бурчит себе под нос музыкант, и возвращает голову в исходное положение, давая рассмотреть сонное лицо еще ближе, так и не раскрыв глаза полностью, — у меня что-то с лицом? Может, действительно температура? — кого ты обманываешь, щенок. Ты даже по утрам выглядишь таким милым, ты вообще бываешь  не милым? Не поверю. Если я укушу тебя за нос или щеки, ты соберешь вещи и при этом не забудешь позвонить в полицию. Вот меня в обезьянник и посадят, как домогателя. Как же тяжело…— Минги? —  Юнхо проводил рукой перед лицом Сона, который даже не моргая уставился на лицо скрипача, с улыбкой на одну сторону, наверное, он правда выглядел как маньяк. Юн не сдержался и слегка прогладил того по руке, от чего Мин вздрогнул, будто по тело прошли все 220 вольт, — Что-то не так, Минги? — уже сейчас Юнхо был для него чертовым кукловодом. Сон признавал свою слабость в первые перед этим музыкантом, внутри все дико чесалось от того, как он произносит его имя.  — Все хорошо, — просто великолепно, ты не представляешь, насколько, — вставай умываться, я приготовлю завтрак, особые пожелания?  — Я не привередлив, съем что угодно, — Мин встал перед ним в позу официанта, и сказал что-то вроде «заказ принят», оба тихонечко посмеялись, Юнхо блаженно зевает, потянулся открывая низ живота, и ведь Минги замер, так и не дойдя до кухонного стола, боковым зрением наблюдал за парнем, который с громким зевком усердно растягивал плечи и спину. Сон Минги, ты влип по полной.  — Завтракая за столом, Минги детально рассматривал каждое движение Хо, будто записывая у себя в голове. Все еще розоватые щеки набитые едой казались еще более мягкими. Скрипач, хоть и старался, но его довольство едой было нескрываемым. А Минги довольствовался тем, что Юнхо чувствовал себя хорошо, по крайней мере, он так надеялся. Он не был тем, что утверждал свою ценность за счет чужого мнения, просто ему было приятно видеть кого-то счастливым. И не просто кого-то, а музыканта, который смог коснуться его души. Юнхо, сам того не подозревая, дергал за ниточки в нужное время и в нужный момент, и Минги поддавался. Он еще никогда не чувствовал те волны, которые создавали штормы на его душе, и все это происходит сейчас, под влиятельным образом музыканта. Юн отложил палочки рядом с тарелкой, а парень напротив будто и не притронулся к еде. Либо Сон сидел так слишком долго, либо скрипач быстро все умял, в прямом смысле, за обе щеки. Я слишком пристально смотрю?  — Спасибо за еду, было очень вкусно, — Юн обратился немного обеспокоено, дожевывая пищу, крутил прозрачный стакан с водой, — почему ты не ешь? — Если честно, я обычно не завтракаю, и сразу иду на работу, рад, что ты остался доволен, — Сон признался себе, что был готов всю жизнь не есть, смотря на чудо перед ним. Да, сейчас он готовил этот омлет только для Юнхо, да, он позвонил Хонджуну, слушая очередной поток сложных предложений о том, что кафе не должно стоять на месте, и отпросился с работы для Юнхо и будет позже отрабатывать этот день еще несколькими, — сходим, прогуляемся, чуть позже. По дороге домой, зайдем в кафе, я познакомлю тебя с ребятами, если ты, конечно, не против, — скрипач боялся новых знакомств, следуя собственным принципам, но находясь рядом с Соном, он мог позволить себе отказаться от них. Он ведь поймет меня, если я вдруг передумаю? — Хорошо, я не против, — скрипач мягко улыбнувшись поджал плечи, собрав со стола грязную посуду и сложил ее аккуратно в раковину, закатал рукава, оголяя тонкие запястья, и даже сейчас, в глазах Минги он выглядел таким особенным, изящным, подобен самой музыке скрипки, тонкой и мягкой. Мин даже не надеялся вздохнуть полной грудью, его тело связывалось цепями несчастной и пустой судьбы. Совсем не так, как сейчас. Ты даже когда моешь посуду такой обворожительный,  — Ты что-то сказал? — я опять сказал это в слух?! К счастью или к несчастью, но он не услышал этого, из-за шума воды, бьющейся об белоснежную посуду.  — Нет, ничего, — Минги смешит сам себя, — сам с собой разговариваю, — парень хихикнул в ответ на улыбку, сложил посуду сушиться, и вытер руки, — в мой комнате на постели вещи для тебя, примеришь? Это снова мои, но я их, если что, еще не надевал, не ношу такое, так что не переживай, тебе должно понравиться, — и снова чертенок под левым ухом Минги, издевательски смеется, повторяет сказанные им «в моей комнате на постели», это уже слишком! Юнхо коротко кивнул и поспешил переодеваться. Тем временем Сон заправил временное спальное место его гостя, бережно разглаживая простынь, укладывая мягкую подушку, и накрывая пушистым одеялом. Не дождавшись, он присел на подлокотник, открывая телефон и набирая номер Хонджуна, но на удивление трубку взял не он.  — Здравствуй, Минги, Хонджун отошел, чтобы принять продукты для кафе, что-то случилось? — это был Сонхва, с Кимом они находятся в близких отношениях, и работал он шефом по настоянию Джуна.  — Я уже говорил ему, что не смогу сегодня выйти на смену, у меня появились очень важные дела, но я зайду вечером, и познакомлю вас кое с кем, — Мин улыбался зубами так, будто собирался познакомить свою вторую половинку с родителями.  — Минги, я готов, — Юн как-то неуверенно говорил это, но достаточно громко, что его могли услышать с другой стороны трубки, оставаясь за закрытой дверью.  — Хей- у тебя кто-то в гостях? Или, скорее, кое-кто? Смею спросить, к чему же готов наш кое-кто…— голос Пака очень заинтересованно звучал с другой стороны трубки, но Ги не мог рассказать обо всем прямо сейчас.  — Слушай, меня тут срочно, — он замешкался, раскидывая взгляд по всей комнате, ища где-нибудь слова, — в общем, до вечера! — он быстро завершил звонок, даже не слушая, что ему могли ответить на такую неожиданность, и отбросил телефон в сторону, громко вздохнув, а дверь, тихо скрипя, открылась, Юнхо, стоявший за ней, мялся на месте. Мин был готов поспорить, что на нем будет прекрасно сидеть любая одежда. Джинсовый костюмчик, со слегка укороченным пиджаком, брюки, сидящие невероятно ровно по талии подчеркивали и без того стройные ноги. Юн даже заморочился над прической, разделив челку и открывая светлый лоб и брови, — чертовски прекрасный, — Сон снова бормочет себе под нос. Он замер с тех пор, как дверь открылась, и, кажется, даже не дышал.  — Мне немного непривычно в таком, — скрипач мял рукав кончиками пальцев, — не очень, да? — Еще как очень! Ну-ка покрутись, — он так и сделал, но уже не с кислым лицом, а с улыбкой. Это восхитительно, Юнхо. Минги мысленно буквально пускал слюни, — тебе очень идет. Особенно брюки.  — Спасибо, — его слова действительно придали ему уверенности, и Хо уже не смущался, принимал это теплотой. Такое ощущение, будто мы на свидание собираемся, а не на прогулку. Минги широко улыбался и показывал большим пальцем вверх обеими руками, и сам поспешил собираться. В отличии от своего нового друга, готов он был быстрее и буквально пулей вылетел из комнаты, прихватил с собой сумку, кошелек и телефон, который безобразно валялся на диване. На экране светились уведомления от Сонхва, толком он не разглядел, но было что-то вроде «будь осторожен со своими желаниями», за кого он меня принимает вообще? Придется изрядно постараться объяснить всю ситуацию при встрече.  — Неплохо, правда? — Сон демонстративно повернулся боком, позировал, а Юнхо активно кивал головой и натягивал тонкую улыбку. На Минги были широкие штаны, водолазка, которая выделяла его спортивное тело, мышцы так и хотелось потрогать, пощупать, а может и попробовать на вкус, и кофейное теплое пальтишко. Под рукой висел и пуховик для скрипача, он остался ждать в прихожей, придерживая куртку за воротник с обеих сторон, — надевай, так точно не замерзнешь.  *** Ветер слегка покалывал холодом, а щеки, уши и нос покрылись розовинкой. Снега так и не было, чему Минги был немного даже рад. Он хотел получать удовольствие от снежной холодной красоты, но не мог побороть отвращение к ней. Все связанное с холодом - казалось страшным, непонятным. Приятнее было согревать красные замерзшие руки, попивая что-нибудь горячее, может даже стоило подмерзнуть, чтобы наслаждаться этими моментами. Не смотря на низкий градус, Сон не чувствовал холодного воздуха, и он даже подозревал, почему. Юнхо был подобен чистому лучу солнца, своей улыбкой теплом добирался до темных уголков души. Это и есть радость? Такой она должна быть? Скрипач был простым. Простым музыкантом, с простой душой, до которой было тяжело дотянуться. И простой не плане «ничего не имеющий, ничего не представляющий». Если спросить влюбленного, любящего или любимого человека, что значит «простота», каждый расскажет о своем. И это нормально. Она не измерима, не имеет рамок. Она просто есть и существует. Она вечна.  Не смотря на холодную погоду, на улицах было достаточно тесно, наталкивая Минги на мысли взять тонкую руку, чтобы ненароком не потерять скрипача из виду, но не стал.  Спросить было бы странно. Поэтому он ограничил себя и лишь придерживал спину, охраняя и указывая правильное направление. В заполненном автобусе было невероятно тесно и сложно двигаться. Юнхо был прижат к стеклянной перегородке крепким плечом, Минги рассказывал что-то шепотом, шутил над рядом сидящими, и оба тихо смеялись друг другу на ухо. Отношения между ними были подобны болоту, не в плохом смысле, они безвозвратно затягивали: хотелось окунуться в них с головой, вместо противной грязи укутывало что-то такое же густое, что называют «комфортом» и остальными его синонимами; вызывали зависимость, заполняя легкие не ядовитым дымом, а чем-то, что позволяет дышать полной грудью.  *** Прогулка в такой компании по лабиринтам  торгового центра доставляла удовольствие, несравнимое еще ни с одной другой. Мин тащил своего скрипача почти в каждый магазин одежды, настаивая на том, чтобы тот присмотрел себе что-нибудь новенькое, но тот лишь отнекивался со словами «мне не нужно», «это слишком дорого» и «не нужно тратиться на меня», хотя в конечном итоге раздвигал шторы с долей стеснения в примерочной перед Соном, который вальяжно развалился на кресле и, как мамаша своему сынишке, делал комплименты на каждый подобранный им образ, а потом собирал все с возгласом «берем!», выходил с не маленьким пакетом, гордый и счастливый, таща за собой Юнхо, который уже отблагодарил Мина всеми способами, словами и, наверное, на все языках мира. С точностью до целых и десятых они оба были довольны проведя это время вместе. Смотря на лучистое лицо музыканта, его милые улыбающиеся полумесяцем глаза, ощущалось как в крови огромных количествах бурлит серотонин. Долгий одинокий путь стоил этих невероятных моментов. Каким бы этот день ни был хорошим, такой выплеск эмоций выбил силы из обоих, особенно Юнхо.  — Теперь можно и домой, — они остановились рядом с выходом, у Минги в обеих руках висели большие пакеты, скрипач оглядывался по сторонам, перекатываясь с пятки на носок,  остановив взгляд на чем-то непонятном, — еще что-то пригляделось? — Нет, ничего такого, — Хо отряхнул голову, и продолжал искать что-то глазами, но встретил настойчивый взгляд Сона, — там, — он аккуратно показал тонким пальцем, — музыкальный магазин. Хочу посмотреть.  — Идем, — Юн с детской радость быстрым шагом направился в отдел с инструментами, как маленький мальчик за мороженым в жаркий день, это заставляло широко улыбаться.  Минги во всей этой теме не разбирается, лишь идет по проходам между полок с верящими на них скрипками и слушал непонятные для него вопросы к консультанту, наблюдал за завороженным взглядом скрипача. Мужчину позвали с другого угла магазинчика, тот извинился и обещал подойти через пару минут.  — Цены здесь так изменились с моего последнего визита, — он уже с грустной улыбкой, но с теми же искрами в глазах разглядывал одну и ту же скрипку, — чуть позже вернусь сюда и точно возьму ее, — кажется, у Минги возникла идеальная идея для подарка, — пойдем домой, — Юнхо потянул парня за рукав пальто, и направился к выходу. *** С наступлением темноты на улице становилось все холоднее. Руки у Сона сильно замерзали, но он не подавал виду. Вместо этого он попросил рассказать о тонкостях музыки, но особо ничего не понял и Юнхо мило смеялся над его вопросами из разряда «а почему так, а почему сяк», объяснял все заново, но в ответ все равно получал те же вопросы. Кафе, в котором работал Мин, находилось неподалеку от торгового центра, всего в пятнадцати минутах, поэтому дошли они, к счастью, быстро.  — Видишь вывеску «Сorner»?  — Уголок? — Юнхо пытался сдержать смех, но потом увидел смеющегося Минги и сам не смог удержаться и залился хохотом, — Чьей это было идеей? — он утер слезы, которые собрались в уголках глаз, и слегка кашлянул, прочистив горло.  — Ну, вообще-то, — Сон хрюкнул, предвещая новую волну смеха, — моей, — и они оба снова начали гоготать, от чего мышцы на животе заболели, на них оборачивались прохожие, но, кажется, их это не заботит. И никто из них не понял, от чего именно было смешно.  — Прости-прости… — Все в порядке, — Мин толкает стеклянную дверь перебрасывая пакеты одну руку и пропускает музыканта. Тот заходя, сделал маленький поклон, словно принцесса, заставляя парня перед собой мило хихикать, и сделать поклон в ответ, — проходи вперед.  — Минги, твои руки! — скрипач обеспокоено схватил широкую ледяную руку и поглаживал красную кожу обеими своими, стараясь согреть, — сложно было надеть перчатки? — Да ерунда… — А вот и наша парочка, — Что значит парочка?! Сонхва встретил их за кофейной стойкой, в белоснежном кителе и сероватом берете, как-то по-лисьи улыбаясь, рассматривая незнакомую для него персону, и когда парочка подошли еще ближе, удивился куче пакетов. Юн так и не отпустил руку Мина, сплел их пальцы вместе, свободной рукой взялся за шероховатую ткань на предплечье и немного отошел, прячась за широким плечом, — и как же тебя зовут, мистер «кое-кто»? — Юнхо непонимающе взглянул на Минги, но тот молчал, строго уставившись на Сонхва.  — Юнхо, — произнес это на выдохе, выходя вперед, пытаясь вспомнить, как зовут человека перед ним из рассказов Сона, — А ты… — Сонхва, шеф-кондитер этого кафе, — он дружелюбно протянул руку для рукопожатия, но почти тут же ее убрал, заметив на себе пристальный взгляд Ги, — очень приятно познакомиться. Эй, Хонджун, — из конца зала послышалось короткое «Ау», — тут Минги пришел, — к ним подошел парень со злой гримасой невысокого роста, в костюмчике, на что Мин пошутил о том, что Ким похож на ученика младшей школы, заставляя музыканта хихикать, — знакомься, это Юнхо, — владелец сначала недоумевающе взглянул на Минги, потом новое здесь лицо.  — Добро пожаловать, Юнхо, — тот с легкой улыбкой кивнул, а скрипач поклонился все так же не отходя от Сона. Владелец продолжил с тем же злым лицом, — У меня просто прекрасные новости! Чонхо сегодня выступает в Olympic Hall, Уен уехал к родителям и взял с собой Сана и на ближайшие несколько дней у нас нет официантов! Юнхо, если не будешь против, я украду Минги ненадолго, нужно обговорить кое-что. Хва, присмотри пока за нашим гостем. — Ким  позвал жестом руки Сона за собой, но тот двинуться с места не собрался, что-то его держало. Он чуть опустился к уху скрипача и прошептал низкое «Юю», от чего тот вспыхнул краской и тут же отпустил руку чуть ли не отпрыгивая вызвал очередное хихиканье.  *** — Признавайся, что за любовный приворот ты на него сделал?! Только честно! — Сонхва с удивленной улыбкой рассматривал Юнхо, который даже не понимал, о чем идет речь.  — Я ничего не делал! Какой еще приворот? И почему сразу любовный?! — музыкант отмахивался своими тонкими руками и отстранился от пристально глядящих глаз.  — Да брось! Хочешь сказать, что он ни с того ни с сего, выглядит так, будто ему элексир любви в баз залили? — на Пака смотрел с тем же непонимающим видом, немного помолчал и засмеялся, переведя все в шутку, — Ладно-ладно, шучу. Я впервые вижу Минги таким. Неужели не замечаешь, как он смотрит на тебя? Да у него буквально звездочки в глазах! Как и когда вы познакомились вообще?  — Он буквально спас меня и приютил у себя дома, не знаю, как так совпало. Не ожидал от себя, что я так легко смогу с ним подружиться. Он долго следил за мной, а я думал что это не к добру. Но потом убедился, что был неправ. Он добрый и заботливый, не знаю, как мне его благодарить, — с тонкой улыбкой Юн присел на невысокий для него стел за кафетерием.  — Он правда хороший парень, но, поверь мне, эту доброту и заботу могут увидеть только избранные, и я тебе очень завидую. Таким спокойным рядом с нами он никогда не бывал, особенно с Хонджуном, — Хва произнес это шепотом, прикрыв рот  рукой, и тут же послышался громкий голос Мина, и оба парня за стойкой повернули голову в сторону сидящих и вновь ругающихся, — сам посмотри. Смотря на него я уверяюсь, что любовь меняет людей. В любом случае, если этот гигант обидит тебя - всегда можешь ко мне обратиться. Кофе будешь? — Хо только кивнул и отметил чтобы было что-нибудь сладкое, и принял визитку с номером телефона и именем, — Тогда, нам нужен наш бариста, я тут только «духовка», как бы смешно не звучало. Предлагаю круассан с персипаном и миндалем, тебе понравится! — кондитер тут же подбежал к Сону, сидящим с не очень добрым лицом, сказал ему то, что расслышать не удалось, и Мин скрылся за дверью одного из служебных помещений. Сам Сонхва из далека подмигнул музыканту и направился на кухню. Вышел Минги подворачивая рукава черной водолазки уже в сером фартуке и очках, которые подчеркнули его и без того острые скулы.  — Сделаю то, что тебе определено подходит, — мягко улыбнулся и приступил к работе. Тяжело было оторвать взгляд от крепкой спины и рук, полная сосредоточенность и наслаждение своим делом ощущались  в воздухе, — Бомбон, к слову, интересное сочетание эспрессо со сгущенным молоком. Сечение сладкого и сладкого - тяжесть в самостоятельном принятии решения. для жизни требуются особенные условия, словно идеальная температура для взбития молока. Эспрессо - спокойствие в душе и ее мягкость в сгущенном молоке. Творчество - отдых. Искусство, музыка - свобода душевной глубокой личности. Неисправимо романтичный характер и нежная внешняя натура подобна воздушно густой молочной пенке. Подается в прозрачной посуде чтобы подчеркнуть цветовой контраст ингредиентов, как открытость и честность, — Сон поворачивается со стеклянным стаканом, и прокатывает его по столешнице, на мягкой молочной пенке был незамысловатый рисунок щенка. Бариста отошел на кухню за уже готовым и пряным круассаном, посыпанным сахарной пудрой, — Все за мой счет. Приятного аппетита.  — Спасибо, Минги, — теплая улыбка от уха до уха согревала лучше, чем любой горячий напиток, но зависимость вызывала даже хуже сигарет. Будь оно так, было бы прекрасно  — давай присядем за столик? — Мин коротко кивнул и быстро снял фартук.  ***  За короткое время они узнали друг о друге больше, казалось, будто они были знакомы всю жизнь. Со стороны Сонхва и Хонджуна, которые все это время наблюдали со стороны, они казали неопытной парочкой, которые сто лет уже как не мог признаться в любви друг другу.  — Слушай, Юнхо, я хочу спросить у тебя кое-что, — он взглянул на скрипача, поймав его горящие глаза, — если ты против таких откровений, то скажи сразу.  — Я слушаю, — Хо подпер ладонью мягкую щеку, и та, словно зефир, помялась под тонкими пальцами.  — Сколько раз я видел, как ты играешь, замечал твои слезы, — Мин слегка погрустнел и опустил взгляд на руки, играясь с пальцами, — меня беспокоит это с самого первого раза, как я увидел тебя.  — Минги, знаешь, у скрипки тоже есть душа, — скрипач протянул ладонь к рукам Мина, и накрыл их, поглаживая и слегка смущаясь, — Ее струны подобны нервным окончаниям, а смычок- словам. И каждое правильное движение стрункам переходит во звучание. А звучание - это и есть чувства скрипки, исходящее из души. Оно может быть красивым, веселым, ритмичным, мрачным. Каким угодно. Только вопрос в том, в каких руках она окажется, — Юнхо поймал зрительный контакт, смотря мягко и утешающим видом, — Если смычок будет двигаться не так, как нравится скрипке, она будет издавать больные звуки. Музыка и мелодии это результат слияния двух душ: скрипки и скрипача. Если скрипач опечален, скрипка будет лить слезы вместе с ним. — Значит, печаль скрипача нужно снять, так?  — Возможно, но бывает ведь так, что человек будет вечно обречен… — Ты не из таких, Юнхо. Совсем.