Шесть тысяч и еще четыре года

POV Самаэль Ещё одна сотня лет и ещё больше душ я пожинаю словно пшеницу. Старики, женщины, дети… Я не имею права воспротивиться, не могу проявить к ним жалость и оставить кого-то в живых. Хотя детей забирать всегда особенно мучительно… Да и общество в Аду с годами не то чтобы поумнело. Одно радует, иногда за работой я могу приглядывать за Краули, думаю Он оценил бы… Я тяжело вздохнул. Опять Хастур творит всё, что вздумается. Я молча наблюдал за их с рыжим перепалкой. Хоть какое-то развлечение на такой то работе. В итоге, Хастур получивший по лицу наконец прочел инструкции от Вельзевул и удалился. Я хмыкнул. Ничего необычного. И вот, Краули уже герой и его бежит обнимать его «дама в беде». Хотя я отсюда вижу, что Азирафель ничуть не испугался мелкого лягушонка. Ну конечно, со змеем то рядом. Еще пара секунд и парочка бесследно исчезла. Я постоял ещё пару секунд на прежнем месте, наблюдая уже за пустой крышей. Ну что-ж, шоу кончилось, значит пора снова за работу. К счастью, лягушки и кровь вместо воды пока что погубили не так много душ, людей спасают колодцы евреев, да и земноводные эти даже не ядовитые тропические виды. — Любопытное шоу, да, Самаэль? — послышался за моей спиной голос Эрика. — Они с каждым разом все… хм… занимательней. — Они? — я медленно повернулся на звук. — Что ты здесь делаешь? Есть какие-то новости снизу? — Нет, пока никаких новостей. Хотя Вельзи, конечно, выскажет рыжему за его потрясающую наглость. Они — игры богини и твоего старшего братишки. — Если нет новостей, то зачем ты здесь? Неужели всех твоих паучков съели лягушки Хастура? — я про себя ухмыльнулся. Потому что и так делал это всегда в этом образе. — Я, Сэмми, собираю информацию. Как обычно и делал. Все время своего существования. Хм… хотя пожалуй стоит привыкать к тому, что после той драки у портала я теперь мы. И имя нам Легион. — О чем я и говорю, Легион. Сколько вас сейчас в городе? — Около пары тысяч. Не получается пока пробраться только в личный садик Адоэля. — Если он узнает, что ты его так называешь, сильно обидится. — хмыкнул я и решил приступить к работе прям при Эрике. Парочка спокойных стариков… соберу сразу нескольких и только потом начну сортировать по офисам, так быстрее, чем провожать каждого лично. Мы говорили, а я резал нити и велел душам просто встать позади меня. Все равно они сейчас никого не видели и не слышали кроме меня, а сделать так, чтобы не слышали ничего было просто. — Но ты ведь ему не скажешь, не так ли? Я ведь не могу знать его имя, он никому его не называл после падения. — Тогда откуда ты его знаешь? Даже милашка Вельзи не помнит, а она ним так близка. — хихикнул я, успешно подливая масла в огонь слухов о романе лорда с подчинённым. Эрик может и не поверит, но если какой черт и подслушает… Это тоже забавляло, слегка. — Ну я же не утратил память вместе с белыми крыльями, Сэмми. Твой братишка меня защитил. Сотворил свое последнее ангельское чудо, прежде чем она выдрала с мясом благодать. — Он умеет быть умный мальчиком, когда захочет. — кивнул я. Черт, в этот раз умерших своей смертью не так и много. Придётся перейти на бедняков, умерших от жажды. Удобно, что души проходят сквозь объекты и болтают о своём, при этом мы их не слышим, если я захочу. Но всё же… полностью игнорировать их не получится. — Но чаще он совсем не думает в порыве гнева и гордыни. Самолюбование для него дороже всего. — Есть такое. Кроме того, он идеалист и революционер. Как и Ад. В смысле, Краули, конечно же. Надеюсь, Люц все же придет в себя и прекратит эти регулярные пари с матерью. Я… прости за вопрос, но в Аду я его задать не мог. А сейчас мы одни. Почему Тадоэля не было на войне? Его единственного. Всех остальных я видел. Я резко замер, занеся косу над очередной душой. Если бы мог, то сглотнул бы комок в горле. Если бы в этом теле были хоть какие-то мышцы. — Почему ты спрашиваешь? — Потому что… Иронично, что именно смертные истинно бессмертны. Их душу невозможно уничтожить, в отличие от нашей. А ты ни разу не показывался в ином из своих обликов. Только в этом. Что произошло, Сэмми? — он легонько коснулся моего плеча. Я увернулся от его руки и сжал косу покрепче, разрубая сразу несколько нитей поблизости одним движением. — Все в порядке. Он жив. Просто остался на Небесах. — Просто? Рыжий отказался воевать, кстати. Но не прямым текстом. Просто притворился, что не знает, с какой стороны держать копье. И всю войну гасал в звериной форме. Ты ведь в курсе, что его яд не смертелен. — ОН тоже не захотел воевать. Но в отличии от брата не собирался даже браться за оружие. Поэтому я стёр ему память и его понизили до писаря, они в войне не участвовали, не считая шайки Бельфегора. — сухо отозвался я. — Кажется, эту партию можно уже отправлять в Ад… — и постарался перевести тему на мою работу. — Мне жаль, Самаэль. Зато они оба живы. Кто знает, как все повернется в конце времени. — Не нужно меня жалеть, ведь я в порядке. И вообще, зачем ты завёл этот разговор, силам Ада это ничего не даст. — я фыркнул. — А о том, что стирать память я могу всем и так прекрасно известно. — Брось, Сэмми. Я не на стороне Ада. Я на стороне твоего брата. А это другое. К тому же, я волновался о еще одном моем друге. Которого не видел с того вечера на Небесах. — Как я и сказал, мы оба в порядке, а конкретно Тадоэль… работает в Раю сейчас, в смертном Раю. — я ещё раз пересчитал и проверил души, если кого-то перепутать перевести его потом в Рай будет сложновато, лорды зубами вгрызаются в каждую душу и готовы драться за них в прямом смысле. — Ну, значит ты можешь с ним видеться. Хоть иногда. Эти двое вон тоже… Сложно быть на той стороне, что против всех. — Эрик, тебе не кажется, что ты перегибаешь с поиском информации и лезешь не в свое дело? — я раздраженно повернулся к демону. — Прости. — он примирительно поднял руки, развернув ладонями ко мне. — Этот разговор был не ради информации. Это личное. И от меня о нем никто не узнает. Как и многие другие факты. — Спасибо. Если не желаешь вернуться в Ад прямо сейчас, то извольте, я вас покину. — я фыркнул и открыл портал, чернее самой тьмы, как и всегда. В душеприемнике стоял привычный шум-гам, черти пользовались отсутствием Вельзевул, как раз готовящейся выпускать мошкару, и даже подобия дисциплины сейчас не наблюдалось. Я привычно игнорировал особенно говорливых чертей, Шакс не удостоила меня даже взглядом, сухо озвучивая. — Чревоугодие. Лень. Похоть. Гнев. — и прочие грехи, на которые отправлялись души. — Привет, Самаэль. Как там дела? — поинтересовался Асмодей, наблюдающий за распределением. — Что-то мало с территории Змия моих клиентов прет. Эх, если б не договор… А ведь какой потенциал! — Тебе мало Греции и остальных стран, рогатый? Дела нормально, пока казни не успели слишком разогнаться привычный темп сбора душ не нужно увеличивать. — хмыкнул я. — Мне всегда мало, как и остальным. — хохотнул он. — Именно поэтому путаницы при распределении недопустимы… ты пришёл сбивать Шакс, Фурфура и остальных со счета? — Я пришел посмотреть, что мне перепадет от Рыжего. Я пожал плечами и удалился. Казни Египетские продолжились и степень их жестокости нарастала всё больше и больше. После безобидных лягушек были мошки, а вот после них уже оводы, которые кусали людей и скот, тем самым вводя им в кровь очередную опасную заразу Чумы. Собственно, после этого последовала смерть скота у египтян. С каждой казнью, с каждым мёртвым ребёнком я чувствовал, что все больше схожу с ума. Дети не боялись меня, но не хотели идти одни, ощущение маленькой едва теплой ручки въелось в мои кости словно кислота. Но это было не все, потом Чума наслал язвы на людей, стар и млад умирали от хвори… Я уже не знал чего хочу больше, прекратить собирать души или наоборот, скосить всех к чёртовой матери, чтобы забирать было просто некого. Резко закончить все самому без боли и страха в глазах. А после насланной мной кромешной Тьмы произошла самая страшная кара. Эту Богиня взяла в свои руки. В каждом доме Египта умер первенец. Возраст был разным, каждый первый ребенок, не успевший родить своего наследника. Каждый первый щенок, котенок, теленок. ВСЕ. И за одну ночь. Одним из них был и названый брат Моисея. Жена принца Египта не успела родить. К лучшему. И вот тут мне крышу сорвало окончательно. Я ещё как-то стерпел вопросы Эрика про Тада, стерпел все эти казни, от которых людей умерло явно больше, чем евреев, которые, между прочим так, к слову, здесь были действительно чужаками и отдувались за волю своего далёкого предка. Кровь младенцев на моих руках… Хуже чем убивать детей меньше десяти лет может быть только смерть младенцев. Мне ведь приходилось носить их на руках, и они никому не принадлежали, ни Раю, ни Аду, а круг перерождений в таком случае мне приходилось запускать самому. Я забрал последнюю душу и просто безвольно оперся на косу. Как хорошо, что в этой форме я физически не могу плакать… А потом я заметил демона сидящего на ступенях храма Анубиса. На руках к него было тело очередного младенца. Змий машинально и явно привычным движением укачивал труп, смотрел в небо и что-то зло шептал. Я подошёл к Краули и сел рядом, отложив оружие в сторону. — Я отнёс его на перерождение час назад, можешь так не стараться больше. Он обрёл вечный покой и больше никогда не заплачет… — я посмотрел на свои руки. Они были чистыми, но я словно ощущал на них кровь. Всегда. А сейчас особенно. — О нем некому позаботиться, оба его родителя уже в том храме. — глухо выдал он, махнув головой за спину. Вокруг нас несмолкающим фоном стоял вой и причитание выживших женщин. — Ты о том, что его некому нести на мумификацию? — тихо уточнил я, и, не в силах больше наблюдать как он трясёт труп, протянул руки. — Дай мне его. — Да. Как же я это ненавижу… — выдохнул он — По крайней мере, душа ребёнка не грешна и это знаем мы оба. — я забрал у Краули маленькое тельце и сглотнул. Машинально хотел было сменить облик на изначальный, но передумал на полпути и в итоге обрели плоть только конечности. Хотя, мои руки в любом случае были холодными… Но не сердце, увы, каждая большая чистка что-то ломала во мне. Я покосился на рыжего. И его лицо рядом ничуть не помогало. — Не грешна. Но ты знаешь, что по договору, ВСЕ дети египтян старше трех лет принадлежат Аду? — он прикусил губу, по подбородку сползла капля крови. — И где эта гребаная справедливость небес? Я перевёл взгляд на небо. — Её нет. Верно. И никогда не было. Ведь он, был не только за свободу воли, но и за справедливость. Мой умный и милый ангел. Интересно, как ты там сейчас? На Небесах… у входа я его ни разу не видел, значит он работает где-то глубоко в Раю. — Именно. Мне нужно выпить. Много. Мне нельзя сейчас вниз. Я не сдержусь. Это же я… это случилось с моей помощью, Самаэль. Если бы я не заслонил тогда, двадцать шесть лет назад своими крыльями одного наивного ангела с одним младенцем на руках… От египтян… Ничего этого не было бы. — Ты ошибаешься. Небеса не столь безвольны… — я выдохнул. — Давай отнесем этого малыша на мумификацию и пойдём выпьем? Мне тоже нужно… — Давай. — он поднялся. — Есть одно место, где нам никто не помешает. И никто не услышит. Очередной мертвый ребёнок… в этот раз он имел вес в моих руках, но был без свойственного душам лёгкого тепла, такой же ледяной как и я сам. Поначалу я поймал себя на мысли, что хочу испуганно отбросить его, но потом… наоборот. Захотелось прижать, обогреть и защитить это маленькое создание. Жаль, что уже поздно. Я прихожу всегда, когда уже поздно… Сам того не осознавая я полностью принял свой настоящий облик и вошёл в храм, оставив косу на ступеньках. Рыжий молча шагал рядом, пока резко не метнулся в сторону, через секунду возвращаясь с одним из жрецов Анубиса в маске шакала. — Вот. Он сделает все как нужно. Я молча кивнул и протянул жрецу ребёнка. Точнее… его труп. Тот поклонился нам и принял тело. — А теперь идем. Ты будешь последним, кто увидит это место, Самаэль. — демон совершенно спокойно, как в далеком прошлом, схватил меня под локоть и перенес. Мы оказались в саду. Я сделал одну руку костяной, задумчиво посмотрел на неё и снова покосился на Краули, прикусил губу. Черт. Это некрасиво, но… Я не стал менять облик, наоборот лишь призвал косу издалека, спрятал и снял капюшон, по сути, полностью отрываясь демону рядом со мной. Тэдди, надеюсь, ты не сочтешь это за измену, но… мы так давно не виделись. Я мимолетно коснулся руки Краули и сел на ближайшую лавку, призывая вино первым. Он сел рядом. Потер лицо. И тоже призвал вино. — Скажи, Сэм, ты тоже не знаешь ответ на главный вопрос? — он мрачно усмехнулся и приложился к горлышку сосуда. — В чем смысл жизни? Смертные часто им задаются… или ты о другом вопросе? — я тоже глотнул вина. Скоро оно станет для меня совсем как водичка… Чем больше пьёшь, тем медленней пьянеешь, чтоб его. — Я о вопросе: «какого хуя?!». Кажется, из-за него я и пал. Слишком уж часто он у меня возникает, когда я смотрю на все происходящее. И второй вопрос: За что она так ненавидит детей? Особенно старших. Я горько улыбнулся и сразу же выпил ещё. — Ты сам только что ответил на свой вопрос… — Думаешь они взаимосвязаны? — он тоже приложился к бутылке. — В этом может быть смысл. Он все еще так легко ведется на ее подначки. — Он ведётся, она мстит тем, кто на его месте среди людей… знаешь, это по-своему похоже на месть. И зависть. — заметил я. — Она потеряла своего первого сына, как она сама считает, самую яркую и любимую звезду Небес… так пускай и другие не имеют их. По моим наблюдениям получается именно так. — я снова приложился к сосуду. — Самая любимая звезда небес жива здорова и тоже наивно рассчитывает отомстить. И она ведь прекрасно знает, что я сделал во время Потопа, испытания Иова и с еврейскими младенцами. Видимо, ей любопытно наблюдать, когда именно я проколюсь. А рано или поздно это случится. Знаешь, чего мне стоило сегодня ночью не дорисовывать символы на домах египетских бедняков? Они то не виноваты в разборках фараона с Моисеем. А ведь он был таким милым мальчишкой! — Он лишь пешка в её руках, как и твой милашка ангел. — хмыкнул я и подвинулся чуть ближе. Если подрезать и перекрасить его волосы и глаза, то можно представить будто Тад тоже видит всю эту красоту Земли. Среди всех приятелей моего брата он единственный не познал каково там — за порталом. Да, был Эдемский сад, но ведь с тех пор столько изменилось… — Все мы пешки в ее руках. Однако, я все же надеюсь однажды обрезать ниточки. Пусть это и будет последним, что я сделаю. — Не стоит думать о таком. — я снова помрачнел ещё больше. — Не думай о Смерти, я ведь и так здесь. — и горько хохотнул, открывая новый сосуд. — Пхе. Ты всегда здесь, Сэмми. Не волнуйся. Я люблю жизнь. Однако, если у меня будет выбор побыть полностью свободным хотя бы несколько мгновений или оставить все как есть… Если с этим мелким идиотом что-то случится, ни я, ни Тад мне этого не простят. Я сжал бутылку и понизил голос. — Азирафелю не понравится, если такой ценный соперник уйдёт из жизни. — Я знаю. А еще без меня он обязательно вляпается. Так что я буду за ним присматривать. Столько, сколько получится. Если повезет, до конца времени. А потом уже будет все равно. Я хмыкнул и постарался улыбнуться не так вяло. — Я слышал, этот ангел тоже неплохо спасает твою задницу. Это произошло уже дважды, кажется? — Это произошло гораздо больше раз. Если бы в этом мире не было Стража Восточных врат… У меня не было бы смысла сдерживаться каждый раз, когда мне дико хочется послать девяносто процентов населения Ада. Думаю, ты понимаешь, как бы это для меня закончилось. Ты знаешь, что мой яд не смертелен. А свое копье я надежно спрятал. И запечатал. — Я многое знаю, Краули. Даже слишком много по мнению многих демонов, но они просто не в силах со мной тягаться. Даже если нападут всем Адом… И на вашу беду и беду Небес, я в добавок довольно наблюдателен в плане Земли, работа вынуждает. — Я знаю, Сэмми. Ты третья сила. Тень творения. Иначе, я бы так спокойно с тобой не разговаривал. Ты ведь не сказал, что во время Потопа несколько душ чудесным образом исчезли из списков, что дети Иова с тобой не встречались. Ну и так, по мелочи. — А ещё ты мне важен не просто как друг… — я нарочно приобнял демона, и изобразил пьяную улыбочку и взгляд. — Поэтому то мне и не нравятся твои плохие мыслишки. Он фыркнул. — Ага. Я тебе кого-то напоминаю, да? — Напоминаешь. — я фыркнул. — Одного белобрысого долбодятла, что сидит в клетке над льдом. Знаешь такого? Тоже идеалист до мозга костей с шилом в одном месте. — я отстранился так же резко и вернулся к вину. — Но он тебя не помнит. А он твой брат, да? Прости, можешь не отвечать. Просто это логично. Он несущий свет, а ты тень. Я кивнул. — И он никогда меня не слушал, так что теперь… я даже не пытаюсь с ним говорить. — я замолчал на долгие несколько минут и даже перестал пить. — Это больно, знаешь. Быть практически единственным, кто все знает и все помнит. У кого не изменились ни силы, ни внешность… И быть этой третьей силой. Я всегда был и остаюсь чужим на Небесах, а те, кто раньше меня принимали, теперь работают в Аду и боятся доброе слово кому сказать или обняться… Те кого я любил, забыли меня, им хотя бы легче. А я не забыл. И вижу их всё реже… — я так разговорился, что не заметил, как прямо в моё вино упала солёная капелька. Черт, зря я не сменил облик, когда пришёл сюда! Но тогда и выпить я бы не смог… у скелетов нет желудка и мозга, чтобы разум помутился. И внезапно ощутил, как рыжий нагло притянул меня к себе, обнимая и накрывая крыльями. — Знаешь, мне плевать на правила. Я уже говорил Вельз, что люблю ее, как друга, но это факт. И ты мне тоже всегда нравился. Ну и я ничего никому не скажу. Так что можешь выговориться, Сэм. Мне обычно это сделать некому. Вельз я все сказать не могу. А Ази… Он не поймет. Я завис на несколько секунд, но всё же обнял демона в ответ. — Прости меня, Адоэль. Простите меня все вы… Если бы я смог тогда отговорить Люцифера от его затеи, то всем вам не пришлось бы испытать Падение, а потом вечные муки в Аду. Это я все вовремя не прекратил, я даже в войне не участвовал… — я обнял его крепче. — Ты не виноват. Это все ее план. — он погладил меня по спине. — Да… план, которому я не смог помешать.