Возвышение в падении

Вэгги несколько затравлено огляделась по сторонам. Резкая перемена в настроении Чарли была слишком заметна, чтобы просто списать это на не самый хороший сон. Принцесса с самого утра едва что не рвала на себе волосы, маршируя по их комнате и бубня себе под нос полную несуразицу. - Чарли... - не выдержала ангел, - В чём дело? - Ни в чём, - отмахнулась она, - Просто... - глаза стали влажными, - Аа! Это несправедливо, Вэгги, почему жизнь настолько несправедлива?! - она со всего маху дала своим милым кулачком по многострадальной стенке, отчего сверху осыпалась штукатурка, - Извини... - Может расскажешь, что всё же произошло? - Сначала нужно поговорить с папой, да! - блондинка резко перекувыркнулась через себя, и бросилась бежать. В этом она себе никогда не изменяла. Падшая ангел лишь негромко вздохнула, ведь кто как ни она знала: в таком состоянии утихомирить возлюбленную ой как не просто. Люцифера же в этом случае остаётся только пожелать. Хозяин Ада между тем вполне неплохо обустроился на новом месте, и его часть Отеля в точности повторяла предыдущее обиталище. С той разницей, что теперь пагубную меланхолию Несущий Свет старался всячески отбросить в сторону. Он занимался тем, чем должен был всегда, однако в своё время отдал все вопросы на откуп Гоэтии, кои делегировали некоторые права и полномочия Грехам, а те, в свою очередь, некоторым Оверлордам, вроде Зестиала и Кармилы. И теперь со всей этой сумятицей предстояло разобраться, впервые за тысячи лет. Зарытый по уши в бумаги, павший Серафим однако быстро почувствовал приближение дочери и сделал несколько шагов навстречу. - Дорогая, - сжал своё чадо в объятиях, - Хорошо выспалась? - Папа, - медленно и с расстановкой произнесла Шарлотта, - Нам нужно серьезно поговорить. Руки её начала бить мелкая дрожь при воспоминании о письме Эмили, но что же эта за напасть такая?! - Вот значит как... - туча легла на чело Падшего, едва его девочка закончила пересказ, - Этого - то я и боялся. - Ты знал? - воскликнула Чарли, - И не сказал ничего?! - Я не знал, что именно знаю, милая, - хозяин Ада вжал голову в плечи, - И не думал, что даже прохождение сквозь Око Создателя не способно излечить нас, Падших. - Именно поэтому мы не можем... - Верно, - Люцифер сжал дочь в объятиях, опустившись вместе на его рабочий стол, - Поэтому. Мы все в ловушке, Чар - Чар, - ласковое детское прозвище заставило принцессу ещё сильнее зарыться в волосы отца. "Какой же он светлый, чистый внутри" - первые влажные ручейки побежали по щекам. Владыка Преисподней же осторожно поглаживал волосы самого дорогого на свете существа. Даже более дорогого, нежели ушедшая супруга. Падший поймал себя на мысли, что дочка пошла в них обоих, как внешне, так и по характеру, словно соединяя в себе как непреклонный бунтарский дух, так и тягу к изменению всего и вся к лучшему. Вот только они оба разочаровались, и их мечты так просто было разбить. Поэтому он не воспрепятствовал её уходу, а наоборот постарался помочь воплотить хоть в небольшом виде её старую, ставшую новой мечту - возвращение в Эдем. Глупо и эгоистично?! Не ему судить, разве не так и он поступил тогда с братом?... - Не делай этого, Люцифер! - Аграэль высился над ним, что скала, не пытаясь однако давить: в голубых глазах плескался неподдельный страх, - Твоё самоуправство может обернуться страшной трагедией. - Я не могу иначе, это самая моя суть! - воскликнул он тогда, - Я не борюсь с вашими замыслами! Почему, ответь мне, только я вынужден чувствовать себя ущемленным и разбитым, когда остальные купаются в свете своего искусства Творения? - потемнели голубые глаза Старшего. - Хотел бы я знать ответ на этот вопрос, брат, - Аграэль глубоко вздохнул, - Но сейчас, здесь, я лишь посланник и таковы были ЕГО слова, - он развернулся и стал удаляться. - Ты ведь тоже хочешь творить и обделён, как и я! - выкрикнул вослед Люцифер, но Аграэль не обернулся. А далее... - Что ты сделал?! - боль ощущается подобно благословлению в этот миг. - Что должен был, то что вы заслужили... Мятежник не слушал и не мог уже слушать: перед ним стоял лишь океан боли, боли, что разрывала Аграэля изнутри, заставив сделаться палачом для собственного заблудшего и непутёвого братца. И поэтому он покорно принял величайших для любого из Серафимов дар Господа, не стал и пытаться сопротивляться. Теперь, по происшествию стольких лет, он понимал весь фарс разыгравшейся трагедии как никто другой. - Принимай во владение царство, - произносит он вслух таким безжизненным тоном, что Чарли вздрагивает. - Мы справимся, доченька, - шепчет он, вновь сжимая этот лучик света в кромешной тьме в объятиях. Вот только в глубине своего естества он сам в подобное уже давно не верит.