***
Жара на улице стояла страшная и липкая. Андрей курил в тенёчке и болтал с Серёгой, с хохотом вспоминая разные случаи из тех времён, когда сам был оперативным работником. — Не жалеешь, что променял нашу полевую романтику на еблю с бумагами в кабинете? — спросил Серый, ехидно улыбнувшись. — Нет. Я с детства к этому шёл. Знаешь, как внутри всё ликует, когда ставишь точку в последнем томе дела, отдаёшь его в суд и понимаешь, что ещё один урод получит по заслугам? — Ага, если на доследование не вернут. — У меня такого почти не было, — Андрей подставил лицо долгожданному порыву ветра, но тот был жгуч, будто в пустыне. — Мужики, — подошёл к ним Глеб, — у Горшка в субботу день рождения, не забыли? Скидываемся на подарок. В пятницу вечером вручим. Все полезли в кошельки и карманы за деньгами, а Андрей обрадованно задумался. У Мишки день рождения, вот здорово! Значит, он Лев по гороскопу. Андрей, время от времени увлекающийся астрологией, решил, что знак этот Мишке очень подходит, и перешёл к размышлению над другим насущным вопросом: что подарить? В отделе, конечно, Михе вручат какую-нибудь совершенно ненужную безделушку, типа хрустальной вазы, а вот Андрей хотел подарком попасть в самую серединку горшенёвского сердца, чтобы Миша расплылся в улыбке и засветился от счастья. Путём нехитрых размышлений, выкурив ещё пару сигарет, он решил, что лучше всего подарить книгу. Редкую и очень серьёзную. А чтобы было интереснее и забавнее, надеть на неё совсем другую разрисованную суперобложку. Сюрприз получится. Вечером того же дня Миха, потоптавшись возле стола Андрея, улыбнулся как-то наивно-обескураживающе и сказал: — Андрюх, приходи в субботу ко мне. Вернее, не ко мне. У родителей, ё-моё, всех собираю. Ну, не в коммуналке же, в самом деле, да и мама ждёт. Придёшь? — С удовольствием, Миха, — ответил Андрей и подумал, что ради Мишки бросил бы все дела и пошёл куда угодно, хоть пешком на край света, хоть верхом на чёрте за черевичками. Книгу Андрей раздобыл быстро. Пришлось, правда, смотаться в Купчино к букинисту, знакомому по старым связям, но издание оказалось сто́ящим. На обратном пути Князь заглянул в комиссионку к Владлену, который его сразу же узнал и предложил качественную фирменную фотоплёнку, и, вернувшись в свою комнату, полночи рисовал для книги обложку. Выводил линии и думал о Мише. Он теперь постоянно о нём думал. Много лет уже Андрея не захлёстывало настолько сильно, что ни уснуть, ни проснуться невозможно без мыслей о… О любимом, блин. Каждый день Андрей убеждал себя, что ему ничего не светит, хотя бы потому, что Миха живёт по закону и никогда его не преступит, и каждый день, лишь завидев Мишку, Андрей обо всём забывал и превращался в безнадежно влюбленного тупицу. В отделе оригинальничать не стали и подарили Михе статуэтку всадника, такую тяжеленную, что ей без труда можно было проломить кому-то голову. Миша, впрочем, сдержанно обрадовался и накрыл сослуживцам поляну. Отметили, как полагается, поздравили с наступающим днём рождения, наплевав на то, что заранее не празднуют. Собравшихся было не очень много: Глеб, Пашка с Серёгой, Славка-водитель и Гордей. Остальные трудились на благо общества и охраняли народный покой. Мишку в отделе ценили и уважали, несмотря на смешки, что не прекращались до сих пор, поэтому поздравительные речи были вполне себе ничего. Казённые немного, скучноватые, но правильные. Андрей сидел в уголке и бесстыже Михой любовался, пока остальные были поглощены тостами, выпивкой и закуской. Красивый мужик-то, бля. Одни брови чего стоят. Вот бы по ним провести пальцем, подушечкой ощущая шёлковую поверхность, а потом спуститься на линию скул, потискать за щёки, щёлкнуть по кончику длинного носа, погладить сухие губы и пальцами толкнуться в рот, прямо через щели в зубах. Пиздец… Андрей отогнал слишком откровенные мысли и отправил Славку, как самого младшего, в гастроном за ещё одной бутылкой. Разошлись вечером, в меру пьяные и довольные. Миха, похоже, был празднику рад, много болтал и каждого благодарил, не забывая загрузить какой-нибудь сомнительной телегой. На выходе повстречалась Маша, приехавшая забрать Гордея, тоже поздравила смущенного её вниманием Мишу и поругалась с мужем, или кем ей там Гордеев приходился, Андрей так и не знал. Поцапались они шумно, но быстро скрылись в такси и уехали, а Миша с Князем пошли к своим домам. Миха первым обвил Андрея за шею, жадно притягивая к себе, и ему пришлось подстраиваться под неровный Михин шаг. Пока шли, трепались о чём угодно, а на пресловутом перекрёстке одновременно замолчали, словно застигнутые врасплох. — Ну, я жду тебя, Андрюха, завтра, ага? — с надеждой переспросил Миха, нервно подцепляя пальцами свой ремень. Андрей уверил его, что обязательно придёт, похлопал по спине, плавясь от близости и такого знакомого запаха сигарет, и ушёл домой. Он хотел доделать рисунок, но переоделся, прилёг на диван и, сперва почти бездумно, скользнул рукой под резинку штанов, а чуть помедлив, забрался и под трусы. Погладил, подвигал тихонько кожу, раздразнил головку. Перед закрытыми глазами всплыл Миха. Андрей ещё ни разу не видел его без одежды, не считая ночи в больнице, но тогда было вовсе не до сексуальных фантазий. А вот сейчас… Воображение вовсю разыгралось, член гордо поднялся, требуя внимания. Князь убедился, что комната заперта, и полностью разделся. Сел, развалившись в подушках, смазал руку вазелином, специально припасённым для дрочки, и крепко обхватил себя. Вот бы Миша… взял его так же в свою ладонь. У него ведь такие здоровенные руки. И хуй наверняка тоже большой, длинный. Ах ты ж блять. Картинки под веками Андрея мелькали всё быстрее, словно соревнуясь в скорости с его рукой: Миха голый, Миха на коленях, подчиняющийся его приказам, Миха с его членом во рту. Последняя фантазия ударила по яйцам, обожгла низ живота, Андрей яростно додрочил, выплеснулся на руку и на живот густыми каплями и затих, блаженно улыбаясь. Даже если этого никогда не будет, кто ж ему запретит придумывать жаркие сюжеты самому? Дрочка — дело сугубо личное и никому не подвластное. Андрей вытерся, дошёл до душа, снова лёг и уснул всё в тех же мыслях о Мише. Продрав глаза ближе к обеду, Князь спешно докрасил обложку и заметался между комнатой, ванной и кухней. Бреясь перед зеркалом и начищая зубы, он неожиданно хрюкнул смехом, вспомнив, что даже к важным свиданиям не готовился так тщательно, как к дню рождения Мишки. Ну и ну. Андрей достал из шкафа все рубашки и долго смотрел на них. Вроде серьёзное мероприятие намечается, учитывая личность Мишкиного батяни. С другой стороны, Андрей эти формальности всегда в рот ебал. Измучившись с выбором, Андрей сыграл сам с собой в считалочку и с радостью надел приятную телу и сердцу тонкую цветастую рубашку. Уложил и зафиксировал волосы, чтобы красиво стояли, не забыл захватить шляпу, отлично спасавшую от палящего солнца, упаковал подарок, повесил на шею чехол с фотоаппаратом и выдвинулся к дому Мишиных родителей, полный радостных предвкушений. Возле парадной повсюду росли ромашки, милые красивые солнышки, окаймлённые нежными лепестками. Андрей поддался порыву, нарвал большую охапку цветов, поднялся на лифте и позвонил в дверь, чувствуя, как суматошно бьётся сердце, словно он бежал по лестнице. — Андрюха, привет! Ты последний, как всегда, ё-моё! — встретил его Мишка, улыбаясь безумно широко. Андрей оценил его идеально белую рубашку и торжественный галстук и, пьянея от избытка эмоций, вручил ромашки. — С днём рождения, Мишка! Мишины брови поползли наверх, да так там и остались, пока в прихожую не высунулась из кухни его мама. — Андрюша, что же вы стоите в дверях, проходите, будьте как дома. Князь хлопнул ресницами, увидел наконец красные Михины щёки и поспешно выдернул букет обратно из его судорожно сжатых пальцев. — Это вам, Татьяна Ивановна! Мих, блин, я чё-то… — он рассмеялся, пытаясь сгладить неловкость, Миха, всё ещё похожий на переспелую помидорку, смех подхватил и подпихнул Андрея в комнату. Во главе накрытого длинного стола чинно восседал Юрий Михайлович, по бокам — незнакомые мужчины и женщины, видимо, родственники Горшенёвых. На диване расположились Лёша, Балу с Поручиком и кинолог Санька Леонтьев. Князь хотел сесть с ними, но Миха потянул его за руку и усадил рядом с собой, по правую руку от отца, судя по всему, на заранее приготовленное место. Андрей улыбнулся этой заботе, поздоровался со всеми, подавив желание отдать честь Юрию Михайловичу, который даже сейчас, в кругу семьи, излучал офицерскую монументальность, и смиренно сложил руки на коленях, придерживая подарок. — Ну, что ж… Теперь все в сборе, Миша? — отец встал, откашлялся и с чувством, с толком и с расстановкой произнёс длинную поздравительную речь. Андрей половину её пропустил мимо ушей, залипнув на Мишу, который слушал, поджав губы, а в конце поднялся и сказал как-то деревянно: — Спасибо, пап. Князь нутром почуял тревогу и, когда Миша сел, по наитию тихонько взял его под столом за кончики пальцев. Миха вцепился в них, как в спасательный круг, и благодарно сжал. Звякнули рюмки, голодные гости набросились на еду. Андрей с сожалением отпустил горячую Мишину руку и тоже положил себе побольше обалденно вкусного салата с печенью. Следующие поздравления были более веселыми и душевными. Мишина мама эмоционально прочитала свои стихи, Балу вспомнил школьные прогулки и проказы, Поручик и здесь ввернул историю про мазафакеров и отважного Мишу, Лёшка просто поздравил брательника от души и крепко обнял. Леонтьев, неожиданно оказавшийся старым Лешиным знакомым, пошутил как-то особенно удачно, и плотину неловкости прорвало, превращая званый обед в обычное советское застолье. Андрей расслабился и, когда очередь дошла до него, встал и бойко сказал: — Мишка, мы знакомы всего год, а такое чувство, что всю жизнь. И я очень этому рад. С твоим днём, дружище! Секунду подумал и тоже заключил Мишку в горячие объятия, устроив подбородок на его плече. Чем он хуже Лёши, в конце концов? — Подарок потом развернём, ладно? — успел шепнуть в горячее розовое ухо, понимая, что пора уже отстраниться. Но до чего же хорошо было прижимать Мишу к себе вот так, просто чудо какое-то! Андрей сел и даже поёжился: без Мишки посреди жаркой духоты комнаты стало не по себе. Князь хватанул водки и опять уставился на него, а потом выхватил фотоаппарат, чтобы незаметно смотреть через объектив. Вскоре среди гостей начался разброд и шатания. Говорили, как водится, все разом, гудя и перекрикивая друг друга. Юрий Михайлович рассказывал свои служебные истории и жёстко обрывал Мишу, когда тот пытался вклиниться и добавить что-то своё. Миха сник и помрачнел, Андрей вскочил как ужаленный и потащил его курить. — На лестницу, или на балконе можно? Миха кивнул в сторону входной двери и вышел первым. Возле перил уже дымили Шурики. — Мих, давай между ними встанем? Желание загадаем. Ты тут, а я тут. Слушайте, где вас, Александров, делают? На заводе на каком-то штампуют? А давайте сфотографируемся все вместе! — Андрей, как мог, пытался развлечь Миху. Наверное, очень обидно, когда в тебя не верит родной отец и считает чем-то вроде пыли на подошвах сапог. Блин, ну неужели даже в день рождения нельзя придержать свои принципы?! Покурили, вернулись. Миша взял свёрток и поманил Андрея за собой. Заперся в комнате, где, видимо, раньше жили они с братом, и сел на кровать. — Можно уже открыть? — Конечно, Мишка! Он заулыбался, подковырнув ногтем обёртку. Интересно ему, стопудово! Андрей щёлкнул фотоаппаратом и остановил его: — Подожди! А попробуй угадать. — Вроде, книжка, — примерился Миша, взвесив её в руке. — Ё-моё, дай-ка я открою! Андрей сел рядом, плотно-плотно, обнял Мишу за шею. Внутри что-то пело и кувыркалось, словно скоморохи на царском празднике. — Ого… — Миша недоверчиво уставился на разрисованную обложку. — Слышь, Андрей, не бывает таких книг… Про меня. Это ж я? — Ты, — не стал отпираться Андрей и притёрся ещё ближе. От спиртного и перебора ощущений его выносило куда-то за пределы разумных границ, но Миша не отодвигался. Рассматривал самодельный комикс и улыбался, а потом всё же решился и заглянул под суперобложку. — Ух ты! Юрген Торвальд! Блин, Андрюха, офигенно! Всегда хотел почитать труды этого автора! Спасибо, ё-моё! Миша обрадовался, как ребёнок, вскочил и возбуждённо пересёк комнату, едва не подпрыгивая. Андрей смотрел на него, вообще не скрываясь, влюблённо и нежно. Миша остановился напротив, присел зачем-то на корточки. Князь уже протянул руки, чтобы взять его лицо в ладони, но в дверь стукнули. — Мишка, пошли, торт сейчас будет. Андрей уронил дрожащие пальцы на колени, разглаживая ткань на брюках, Миха резко встал и открыл дверь, впуская Лёшу. — А ч-чего это вы тут? — весело спросил он. — От отца гаситесь? Мишка, слушай… Насчёт моего сюрприза. — Ну говори скорее! — опять нетерпеливо подпрыгнул Миша, цепляя Лёшку за чёрную футболку. — Приглашаю на квартирник мой. Сегодня вечером. Бесплатно, конечно. Андрей, ты тоже приходи. Шуриков я спрашивал, у них дела. Князь обрадовался не меньше Миши. Он очень любил записи группы Алексея и был счастлив услышать его вживую, тем более в компании Михи. Расставаться с Горшком совершенно не хотелось.***
Миша старательно отламывал ложечкой торт и не смотрел на сидящего рядом отца, который, в свою очередь, испепелял его взглядом. — Мишка, чего ты опять нос воротишь, как сыч? Не дуйся, не баба же, — вполголоса наконец сказал он и чуть пригасил тон. — Что ж, сын, вот и стал на год старше. Надеюсь, и ума прибавилось. Женить бы тебя, а то как бобыль, ни кола ни двора. — Пап, это я сам как-нибудь решу, ладно? — Миша протолкнул в горло кремовую розочку и швыркнул чаем. Начинаются разговоры за жизнь, приехали. Сраться не хотелось, чтобы не расплескать радость, что бурлила внутри. Миха еле дождался, пока все гости разойдутся, зашёл к маме на кухню и увидел там возле раковины Андрея, деятельно вытирающего тарелки. — Я думал, ты домой ушёл. — Решил здесь подождать вас, зачем лишний раз мотаться, — легко пожал плечами он и невзначай придавил Миху к холодильнику. — Андрюша, спасибо тебе, я уж сама, — выпроводила их мама, потому что выстроенная Князем пирамида из тарелок подозрительно закачалась, и они оказались в коридоре вдвоём напротив Юрия Михайловича. — Не люблю дома о работе, но всё же спрошу. Что с маньяком? — Всё делаем, как надо, — Андрей не дал Мише открыть рта и даже как будто попытался заслонить его собой. — И как не надо, тоже. Максимальные усилия. — Ну, смотрите. У нас это дело на особом контроле, — погрозил он и отвлёкся на Алексея, а Миша с Андреем выскользнули в парадную. Плюхнулись на лавку, касаясь друг друга плечами, и Князь сказал: — Знаешь, Миха, а я считаю тебя самым классным следователем из всех, кого знаю. — Бля, Андрюх, — мысли у Миши лениво растекались и путались, — и я тебя. Мы отличная команда, ё-моё. — Вот именно. Поэтому, — Андрей повернулся к нему и повёл рукой по воздуху, — не обращай внимания. Радуйся жизни, Мишка. Тем более такой хороший день сегодня. Вот как бы я жил, если б ты не родился? — Что? — удивлённо заржал Миша. Он не ослышался? Андрей пытается к нему… подкатывать, что ли? Не может быть. Ерунда. Миша точно что-то не так понял. — Без тебя всё было бы не так, — перешёл вдруг на откровенный шёпот Андрей и обдал Мишкино ухо и щёку влажным дыханием с нотками спирта. Он просто пьян, вот в чём дело. Но Мише-то что делать, когда рядом с таким Князем мир переворачивается с ног на голову и сердце готово сломать рёбра, вырываясь наружу? А Андрей творил что-то совсем невероятное: ослабил узел Мишкиного галстука, потянул и уверенно снял, повесив ему на руку. — Сейчас он тебе не нужен. — Андрюха, ты… — Миша не смог прочистить как следует горло, хрипя, Андрей встрепенулся, натянул шляпу и засмеялся, а из парадной очень вовремя выскочил Лёша. — Идём! Миша скрутил галстук, убрал в карман, заткнул сбоку за пояс книжку, которую успел завернуть обратно в подарочную бумагу, и встал. Голова кружилась, сама не своя. Андрей шёл рядом, щёлкал фотоаппаратом и постоянно касался его рук, плеч и туловища, то случайно, то нарочно, а Миша сходил с ума, разрываясь от счастья на кусочки. Было слишком хорошо, словно во сне: теплый летний вечер, Андрей и море любви. Ею был пропитан весь Ленинград. — Мишка, если соседи ментам настучат, прикроешь ведь нас? — заговорщически спросил Лёша. Вот хитрюга. — То есть ты меня для этого позвал? — Мишк, ну я на всякий случай. Никому не нужны неприятности, ни нам, ни зрителям. — Не ссы, Алексей Юрьевич. Если понадобится, впрягемся, — пообещал Миша, чем очень порадовал Андрея, который сказал на входе в квартиру, уже переполненную неформальным народом: — Мих, а они ведь живут не по правилам, а по-своему. — Им можно. Они не преступники. Почти, — Миша стушевался под взглядом Андрея, завозился с ботинками. — Ну, ё-моё… Да, я не настолько принципиален, как батя, и что? — Мне это нравится, — рассмеялся Князь и пошёл за Мишей на кухню. Там сидели одухотворённые пацаны и девчата и ждали, пока в духовке подогреются Три топора. Под потолком висело зыбкое знойное марево. — Лёх, а это кто? Дяди, вы откуда будете? Мы ничего не нарушаем, отдыхаем культурно. — Это брат мой, Миша, с другом. Не узнаёте, что ли? — крикнул из комнаты Лёша. — Если к-кто-то что-то вякнет, будет иметь дело со мной. — Да кто их трогает, Лёш. Привет, Миша, Андрей, — отозвались сразу несколько голосов, а Миха, ответив, потянул слегка выпавшего в осадок Андрея в комнату, прихватив бутылку киндзмараули. Устроился там на полу в углу, удобно согнув в коленях длинные ноги, и приготовился внимать песням брата. Андрей привалился рядом, опять закинул руку за шею. Миха постарался максимально впитать его касания и спросил, вспомнив: — А ты нахуя мне днём цветы подарил? — Захотел. А чё? — Смешно получилось, — расхохотался Миша, сам от себя не ожидая такого громкого ржача, и хлебнул вина. — Понижаем градус? — выгнул бровь Андрюха и перехватил бутылку. — Да и похер. Он пил крупными глотками, и Миша видел, как передёргивается его кадык. Блять… Лёша со своим бас-гитаристом Димоном уже настроились и готовы были начинать программу. Все сгрудились в комнате, рассевшись, где попало, большой дружной семьей, и тихонько зааплодировали. — Сегодня все песни, — объявил Лёша, — я дарю своему брату. У него сегодня день рождения. Поздравляю, Миш. Зрители захлопали сильнее, Мише пришлось встать и всех поблагодарить, а потом снова нырнуть в тень, к Андрею, который сразу же обнял его, обхватил поперёк корпуса, и просидел так весь вечер, покачиваясь в такт музыке. Миша плыл по волнам, не пытался вырваться и терялся в догадках. Не может быть, чтобы Андрей ничего не чувствовал. Друзья так не обнимаются. Неужели он тоже… Миша до сих пор боялся надеяться на взаимность, но с каждой минутой, с каждой нотой всё сильнее влюблялся в Князя. В один момент он вдруг подумал, что больше не выдержит, повернулся, нашёл взглядом губы Андрея. Наверное, так классно с ним целоваться, пиздец. Впиваться в эту нежную мякоть и облизывать, прикусывать, всасывать, играясь. Миха с силой сжал кулак, приговаривая про себя, что он не педик, и отвлёкся на песню: Знаю, что несёт меня, Всё срывая, всё бросая. Нет, лучше пусти меня, От себя отрывая. Вот братец, удружил текстом. Миша вздохнул и через силу отодвинулся от Андрея. Но тот так просто не сдался, снова обвил Мишу руками и сказал с железобетонной уверенностью в голосе: — Всё хорошо, Мишка. И Миха поверил. Лёша закончил петь свои песни и, по многочисленным просьбам, стал играть каверы на рок-клубовских друзей и завсегдатаев. Ради хохмы спародировал даже БГ, а песню опять выбрал такую, что у Миши затряслись поджилки: Но я не терплю слова «друзья», Я не терплю слова «любовь», Я не терплю слова «всегда», Я не терплю слов… Мне не нужно слов, чтобы Сказать тебе, что ты — это Всё, что я хочу… Из квартиры вышли уже заполночь. Миша был пьян то ли от вина, то ли от любви, то ли от пульсирующей в жилах радости. — Андрей, — доверчиво сказал он, поджигая сигарету, — у меня… Ещё ни разу не было такого охуенного дня рождения. Спасибо тебе. Огромное, блять. Вот просто отсюда и до луны. — Так ведь я ничего… — Ты просто был. Был рядом. Будь всегда, пожалуйста, ладно? Можно, я?.. — Миша сгрёб его в медвежьи объятия, пошатываясь, зарылся носом в мягкие волосы, вдохнул и будто вознёсся. Летел среди ангелов, которых не существует, и беззвучно орал о любви. Всё, что я хочу, — это ты. Андрей чуть отстранился, улыбнулся плутоватым лисом. Миша увидел ямочку на его подбородке, тихонько коснулся большим пальцем и замер. Их губы были совсем близко, сигаретный дым перемешивался и щипал глаза. Одно лишь движение, и… — Пойдём, — Андрей отступил, потёр веки и почти повис на Мише, — провожу тебя. — Нет, лучше я тебя, — возразил он, и спорил всю дорогу, заворачивая в ненужные подворотни, а оказавшись у своей коммуналки, хотел уже поворачивать обратно, но Князь силой втолкнул его внутрь. — Зайдёшь? — дурея от собственной смелости, спросил Миша. — В следующий раз, — Андрей встал на верхнюю ступеньку, чтобы сравняться с Мишей в росте. — Да? — Ага, — зачарованно протянул Миша, не спуская с него глаз, и они снова утопили друг друга в тесных объятиях. Ладони Князя сдавливали Мишу, как змеиные кольца. Разве мужики так делают? Вдруг кто увидит? Миха очканул и задёргался. — Пойду, слышь? — Иди, — Андрей, ловко крутанувшись вместе с Мишей, развёл руки в стороны и перескочил на нижнюю ступень. — Ушёл, — Миша попятился, едва не запнувшись. — Не ёбнись, — предостерёг его Андрей и побежал вниз. Вскоре хлопнула дверь парадной. Миша, уронив на себя в коридоре соседские удочки, выпутался из лесок, добрался до комнаты и упал на кровать. Щёки горели вместе с пылающей душой, а в голове адскими факелами складывалось: ты — это всё, что я хочу.