Запутанные частицы

Юн-ди ненавидел больше всего одну единственную вещь – терять контроль. Как монарх он должен был всегда все держать в руках - все нити своего влияния. И когда что-то выбивало правителя из колеи, подчиненные сталкивались с разрушительным гневом. Сейчас Император был расстроен - понимал, что раз императрица не удержалась и выложила все здесь на празднике, значит, это уже проверенный факт. Как мужчина он был обижен на свою женщину, которая не хотела дать жизнь их ребенку. Не смотря на все старания, Ци Мейли продолжала дистанцироваться от него. Видимо, все то хорошее отношение, что монарх бросил к ногам этой недостойной, виделось ей лишь шуткой! Почему она так поступила? Юн-ди твердо знал, что их связывали не только потрясающие весенние игры, но и искренность общения. Эта женщина несравнима с другими просто потому, что такого уровня близости Император не допускал ни с одной другой красавицей. Ци Мейли вошла в его жизнь с "черного входа", узнав в начале Мин Лэ Яна как обычного человека. Эта связь образовалась вне гарема, а через ее руку помощи, что девушка протянула раненому. Ци Мейли относилась к нему как к личности, а не как к вершине власти и своих амбиций. Чем ближе она становилась к Юн-ди, тем больше в нем проявлялись эгоистичные и собственнические желания. Впервые в жизни Император был бы рад новости о беременности наложницы. Даже не так... Новости о беременности Ци Мейли его ребенком. Это инстинкт. Так правильно. Вот только эта дикая слива продолжала сопротивляться. Единственная, кто стал интересен и близок Мин Лэ Яну, ничего не хотела - лишь бросить все и уйти. Юн-ди оставалось молча злиться и продолжать поддерживать праздничную атмосферу вокруг. Призывные взгляды разнаряженных прекрасных женщин, наполненные томлением и надеждой после пригубленного вина, не могли пробиться через стену привычного равнодушия. Еда потеряла вкус, а вино не пьянило. Юн-ди хотелось броситься в комнату своевольной наложницы и выбить всю дурь из ее головы. Ци Мейли показывала странное упрямство, Император не мог понять, чем оно было вызвано. Он защищал ее ото всех и от всего: от наложниц в гареме, от обязательного утомительного этикета, от сложной жизни низших девушек как прислуги более титулованных жен, отправлял ей подарки и каждую ночь уже которую неделю проводил именно с ней. Юн-ди так много предложил этой неблагодарной, а в итоге? Так и не смог привязать, не смог достучаться до сердца, тогда как свое все чаще обнажал. Во Дворце такие ошибки могут дорого стоить. Эта девушка Юн-ди казалась непонятной и странной во многих аспектах. Приблажная, словом. Но с ней Император провел самые счастливые моменты своей холодной, опасной, подчиненной многим правилам жизни. Еще будучи принцем мужчина оставался довольно сдержан к цветению персика, он не ласкал цветы и не топтал траву без разбора. Женщины - это не то, о чем пристало беспокоиться монарху, но о Ци Мейли Юн-ди и думал, и беспокоился. Невольно. Уже по привычке. Поэтому такое недоверие к нему как к своему мужу и господину сильно обижало. На лице монарха, которое становилось час за часом холоднее, сохранялась застывшая легкая улыбка. И эта улыбка не несла в себе ничего хорошего. Для Ци Мейли, которая еще пребывала в блаженном неведении своей судьбы, вечер выдался напряженным. Девушка знала, что у Императора сегодня большой прием. Юн-ди приглашал ее туда. Не приказывал, не гнал, а приглашал... Поэтому приглашение можно было отклонить, о чем девушка и сообщила евнуху Дворца. Ци Мейли боялась таких сборищ. Она не умела правильно общаться с другими гостями и наложницами, боялась допустить грубую ошибку, предпочитая покой своей комнаты. Юн-ди не заставлял. Праздничную вечернюю трапезу сегодня девушка заканчивала в компании Син Шихон. Юная служанка была очень общительной, ориентировалась во Дворце отлично и уже успела подружиться с некоторыми людьми на кухне, в прачечной и парочкой евнухов. Особенно девушке нравилось видеть императорских гвардейцев – они всегда подтянуты и мужественны. Син Шихон очень старалась облегчить жизнь своей хозяйке, принося новости и сплетни, но мозг Ци Мейли отказывался запоминать эту информацию. Она хотела лишь положения соленой рыбы. Когда Син Шихон, наконец, забрала поднос с посудой и вышла, в открытое окно комнаты влетел странный предмет. Ци Мейли, подняв его, увидела нефритовую подвеску, которую прошлый раз отправила Лю Бохаю с другими безделушками для продажи. Девушка испугалась. Она никогда не рассказывала Лю Бохаю до конца о себе правду, предпочитая отмалчиваться. Но, кажется, мужчина ее нашел и, видимо, уже знал, кто она. Храбрости помощника капитана оставалось лишь поражаться – так смело просить о встрече наложницу Императора. Глубоко вздохнув, Ци Мейли попыталась унять дрожь в руках. Она подошла к столу и загасила свечу, погружая комнату во мрак. Через несколько ударов сердца в окно проскользнул мужской темный силуэт. Ци Мейли все еще могла видеть неясно его очертания в сумраке. Лю Бохай без привычных доспехов и в легкой темной одежде выглядел моложе и худее. - Помощник командира Лю, – тихо позвала девушка, напряженно застыв возле стола. – Что случилось? Почему Вы здесь? - Прошу простить мою наглость, госпожа... Этот несчастный не мог усидеть в такой вечер на месте. Сегодня прекрасный праздник. «И ты пришел подарить мне подарок, подвергая себя и меня такой опасности?» – мысленно ругалась Ци Мейли. - Прошу, не извиняйтесь. Вы знаете мое искреннее расположение к Вам. Но столь поздний визит заставляет беспокоиться. Не случилось ли что-то? - Вы вновь официальны и так далеки... – грустно покачал головой Лю Бохай. – За то время, что мы не виделись, этому солдату не хватало Вашей улыбки. Но этот несчастный даже не знал титула обращения к наложнице Ци. Не оскорбило ли это Вас, госпожа? Титул. Наложница. Он точно все знал... Хотя это было делом времени, на самом деле. Ци Мейли не пряталась и не скрывалась. Вокруг Императора всегда есть охрана. Девушка просто надеялась, что не ошиблась с выбором Лю Бохая. - Господин Лю, – тихо обратилась Ци Мейли. – Эта наложница совершенно не хочет видеть дистанцию между нами, поэтому никогда не говорила про свое положение. Я поставила Вас под удар и искренне прошу прощения. Этой ничтожной так была нужна помощь, что эгоистичные стремления взяли верх над разумом. Все это моя вина... - Не говорите так, госпожа... Я всего лишь солдат, который готов защитить Вас. Ци Мейли облегченно выдохнула. Боже, какие же архаичные слова! Какие старомодные подходы! Их даже слушать немного смешно, не то что верить. Но Ци Мейли помнила, где находится, к тому же, в реальности такое услышать от мужчины было очень мило. Располагало. Именно поэтому она решила прекратить этот затянувшийся словесный пинг-понг и пойти ва-банк. - Господин Лю, я просто хочу выбраться отсюда, – раскрыла карты девушка умоляющим жалким тоном, ошарашив застывшего солдата. Раз этот человек так рисковал, влезая в ее окно, значит, он не отступится просто так. – Гарем душит меня. Я не хотела быть здесь. Поэтому усиленно коплю деньги. Эта ничтожная понимает, насколько смешны просьбы о продаже драгоценностей господину Лю. Но обманывать Вас эта недостойная никогда не хотела. Однако, – уже тише и более несмело добавила Ци Мейли, опустив глаза. – Эта наложница очень боялась... Помощник командира императорской гвардии молчал и долго смотрел на девушку в скромной одежде. Ему не нужна свеча, чтобы видеть ее – зрение воина было острее обычного человека. Да, Ци Мейли ему нравилась. Но еще больше мужчине было жаль ее – этот весенний цветок не уживется здесь. Наконец, он прямо спросил: - Вы любите Императора? Ци Мейли задохнулась. «Люблю ли?» Все существо тянулось к Мин Лэ Яну, наверное, она очень привыкла надеяться на этого мужчину, но: - Я не имею право любить Императора. Эта наложница – минутный интерес, другой вкус привычных блюд, – довольно жестко ответила девушка. – Я просто хочу выйти отсюда живой и оставить Дворец позади. Лю Бохай ощутил искру радости. Отбросив сомнения, он шагнул ближе: - Госпожа Мейли, этот солдат может увести Вас отсюда. Этот солдат может помочь. Сердце Ци Мейли забилось с надеждой и страхом. Но эти слова она слышала и прежде. От Мин Лэ Яна. И где в итоге оказалась? - Что Вы хотите от меня взамен? Лю Бохай негромко рассмеялся ее прагматичности. - Останьтесь со мной. - Что? – Она ослышалась? - Позвольте этому солдату заботиться о Вас. Не имея титула, я, все же, могу дать госпоже дом, еду, уверенность в завтрашнем дне. Я уже стар, правда. Но искренне буду заботиться о Вас, если получу немного доверия и тепла. Ци Мейли опешила. Пара закусок, немного добрых улыбок и несколько встреч... Этого достаточно, чтобы влюбиться? Девушка именно поэтому избегала громких слов или намеков. Однако, если подумать, получить такого союзника и друга как Лю Бохай было бы очень неплохо. Иначе девушка снова останется одна-одинешенька. Сердце ныло все сильнее. - Господин Лю Бохай хочет взять эту скромную женщину в наложницы? Его не волнует ее прошлое? - Мне не шестнадцать лет, чтобы волноваться о чем-то. Вся жизнь – служба, раны, поле боя. Этот солдат устал. Впервые в жизни я хочу рискнуть и попросить счастья себе. Госпожа Ци получит мое имя, официальный статус и все мои сбережения. В любом случае, все перейдет к нашим детям... «Детям? Вы все помешаны на детях здесь? Но при этом так легко убиваете даже их». Важно другое – Лю Бохай собирался официально жениться на ней. Мысли Ци Мейли мрачнели. Камень на сердце давил уже неподъемным грузом. - Как же господин Лю сможет помочь мне? - Пусть моя госпожа не волнуется. Момент представится. Все выходы и входы, смена караула, охрана, как можно стать незаметным - все известно этому скромному солдату. Однако сам путь - это легче всего, есть много вариантов. Прежде всего необходимо основание Вашего ухода. Госпожа ведь не хочет стать беглой наложницей? За это преступление вырежут всю семью, - выпалив все на одном дыхании, Лю Бохай, волнуясь, осторожно спросил. - Вы согласны? - Эта наложница даст ответ через пару дней, позвольте мне обдумать и где-то раздобыть необходимую храбрость в собственной душе. Син Шихон найдет Вас. И, господин Лю, – вдруг добавила она после небольшой заминки. - Не появляйтесь здесь – это опасно. Ци Мейли к концу говорила совсем тихо. На глазах собирались слезы. Если она согласится, и все получится, это значит, что ее мужем станет именно Лю Бохай. А Мин Лэ Ян растворится в небытии. Разум холодно кивал, а сердце кричало от нежелания отпускать. «Это просто страсть. Все пройдет», – твердила себе девушка. Вдруг она ощутила крепкие объятия и легкий остаточный запах кожаных доспехов. Вскинув голову, Ци Мейли почувствовала вкус сухих и теплых губ на своих собственных. Поцелуй был трепетным и аккуратным. - Прости меня, – Лю Бохай вдруг заговорил свободно и неформально. – Прости за эту наглость и нетерпение. Но доверься мне – я не подведу. Знаю – страшно. У нас есть время. Помощник командира резко разжал руки и отступил. Через мгновение он исчез в раскрытом окне, оставляя смущенную девушку в темноте комнаты и с не меньшей темнотой в душе.

***

С самого утра Син Шихон принесла последние сплетни – Император провел ночь с двумя присланными наложницами Северной Сун. Ци Мейли, не успев толком проснуться, сидя перед зеркалом, застыла. Он не пришел вчера, потому что его уже развлекали новенькие? Стиснув зубы, девушка пыталась унять разочарование и злость. Ревность губительна для нее. Но, в конце концов, не этого ли она добивалась - надоесть и раствориться в гаремном планктоне? Видимо, надоела. Ци Мейли швырнула заколку в бронзовое зеркало – этот кобель не продержался долго в своих симпатиях! - Ненавижу! Общественный пользователь... - Госпожа, что с Вами? Вы так расстроены? Ничего страшного, он ведь Император. Главное, что Ваше положение стабильно, и вновь обратить внимание на себя монарха – дело времени. Вансуйе и так слишком долго оказывал Вам свою милость – жены и наложницы могут уже затаить мстительные мысли на Ваш счет. Ци Мейли ударила себя рукой по лбу и, подперев голову, закрыла глаза. Настроения не стало никакого, поэтому в обед она не пошла привычно донимать Императора едой. Его Величество так и не пришел. День. Второй. Третий. Мин Лэ Ян словно исчез – девушка даже края мантии императорской не наблюдала. Так понравились новые подарки от сестренки? Она злилась, ревновала, скучала. И ответ Лю Бохаю никак не могла дать. На четвертый день Ци Мейли узнала, что вскоре состоится новый военный поход – армию поведет сам Император. Интуитивно девушка понимала, что надо решать уже свою судьбу, но упорно держалась за ранящую неопределенность. Вечером вдруг прибыл евнух из покоев Императора и заявил, что монарх ожидает ее на аудиенцию. Ци Мейли, которая припасла сегодня на вечер себе вина, намереваясь предаться жалобам на свою несчастливую звезду, вновь разозлилась. Неужели новые подстилки надоели? Но не поговорить с Мин Лэ Яном перед отъездом не могла. Крикнув свою служанку, девушка так и не дождалась ответа Син Шихон - видимо, куда-то вышла. Поэтому наскоро собравшись, Ци Мейли прибыла в покои монарха ровно за две чашки чая. Ци Мейли гадала, что в итоге может услышать от Императора, и немного волновалась. Однако кататься на простынях он явно сегодня будет с кем-то другим. Увидев Императора, девушка поняла – что-то случилось. Она достаточно неплохо изучила мужчину рядом с ней. Его лицо могло оставаться спокойным, но вот ауру холодности или гнева скрыть было невозможно. Мужчина стоял в черном лунпао с вышитым золотой нитью драконом, заложив руки за спину, и смотрел в окно. Небольшая золотая корона пин тянь гуань, инкрустированная россыпью мелких драгоценных камней, аккуратно поддерживала длинные собранные в пучок волосы. Даже стоя спиной, он заставлял опасаться подходить ближе. - Ци Мейли приветствует Императора, – обозначила свое присутствие девушка. - Неверно, – холодно поправил Юн-ди. – Наложница Ци Мейли приветствует Императора, – исправил он. – Ты забыла свой статус? Когда мужчина обернулся, Ци Мейли заметила затаенный гнев в темных выразительных глазах. Девушка растерялась. - Зачем Его Величество вызвал эту непочтительную служанку-наложницу? Новенькие надоели? – съязвила в ответ она. Император лишь покачал головой: - Наглая... Чжэнь, действительно, разбаловал тебя. О каких новеньких говорит Ци гуйжэнь? - С которыми Ваше Величество после праздника хорошо развлекались, конечно. Прелести дам из Северной Сун лучше? Не смотря на свое прескверное настроение, где-то в глубине души мужчины вдруг немного стало теплее - его дикая слива ревновала. Зря только. Юн-ди сейчас бы точно не стал уточнять, что время он провел не так, как разошлись сплетни. Ци Мейли нахмурилась. Мин Лэ Ян никогда не называл себя официально при ней, когда они были одни. Что могло такого случиться? Или он хочет сообщить таким образом, что время его милости окончилось? Собственно, Ци Мейли никогда не понимала того, насколько комфортной делал ее жизнь Мин Лэ Ян. Постичь сложную иерархическую структуру гарема на своей шкуре девушке не довелось по одной простой причине – защите Императора. Ци Мейли никогда не сталкивалась с этим, не росла в этом – откуда такое знать обычной детдомовке? Кто ее защищает, кто ее ненавидит, кто ее обсуждает или хочет использовать... Вся грязь внутренних интриг никогда не касалась "любимую наложницу". Осознание приходит лишь при потере, верно? Между тем Юн-ди медленно приблизился к ней, не размыкая рук за спиной, и долго смотрел в глаза растерянной гостье. - Ся Яозу! – вдруг громко крикнул он. - Ваш слуга здесь, Бися, – тут же отозвался главный евнух за дверью. - Приведи этих храбрецов. Через некоторое время, наполненное тягостным молчанием, два охранника втащили тщедушного человека неопределенного возраста в запыленной зеленой мантии. На его перекошенном лице читался испуг, а гуань съехала набок. Следом еще один стражник втолкнул в покои... Син Шихон! Ци Мейли похолодела. - Ты... Хуаншан, – быстро исправилась девушка. – В чем вина служанки этой наложницы? Юн-ди подошел и взял в столе темный пузырек. Могла ли Ци Мейли не узнать его? Это были ее противозачаточные таблетки, которые она хранила в своем тайнике... - Узнаешь эти таблетки? – обратился Император к тщедушному мужичонке в руках стражей. - Бися, этот несчастный ничего не знает о них... Этого слугу оклеветали! – лепетал пленник. Он обильно потел. - Неправильный ответ, – спокойно отметил монарх. Один из стражников, словно получив не озвученную команду, тут же схватил пленника за руку и уверенным движением сломал несчастному указательный палец. Послышался отчетливый хруст. Мужичонка заорал от боли. Вместе с ним и вскрикнули от ужаса девушки. Пленника вновь поставили прямо перед монархом. - Еще одна попытка, – абсолютно спокойно поднес к бледному искаженному лицу бутылочку с лекарством Юн-ди. – Расскажи Нам про эти таблетки. - Этот несчастный несправедливо обвинен, Бися! – кричал отчаянно пленник. – Этот помощник аптекаря не имеет отношения к ним... В следующее мгновение были сломаны два других пальца. Крики боли оглушали. Син Шихон упала в обморок, а Ци Мейли в немом ужасе смотрела на весь процесс, словно одеревенев. - Чжэнь прикажет сломать тебе все пальцы, а затем и ноги... Все это будет продолжаться до тех пор, пока Чжэнь не услышит правды. Сломленный помощник аптекаря упал в ноги Императору. - Этот подчиненный не знал... Он не хотел ничего плохого... - Ты узнаешь эти таблетки? – снова повторил спокойно свой вопрос Юн-ди. - Да, этот аптекарь узнает их. Это таблетки от нежелательной беременности. - Тогда ты знаешь, что в пределах Дворца этого Императора такие таблетки – под строгим контролем и учетом. Это ты изготовил их? - Нет, – дрожащим голосом признал стоящий на коленях мужчина. – Их официально имеет права изготавливать лишь императорский лекарь У. - Тогда что с ними делаешь ты? - Этот недостойный продал их за вознаграждение... Этот недостойный – лишь помощник в аптеке, он не изготавливает лекарств, а ведет учет и убирает... Но этот несчастный не продавал их наложнице Вансуйе! – отчаянно оправдывался пленник. – Только слугам... Очень жалкое оправдание. Юн-ди выжидающе посмотрел на Син Шихон, которую уже привели в чувство. Бедняжка дрожала как лист на ветру, ожидая приговора. - Ей продал? – кивком указал на служанку монарх. - Этот недостойный просит прощения! Этот недостойный виноват, Бися... – начал биться об пол аптекарь, признавая вину. – Он заслуживает наказания... Пощадите... Император посмотрел на стражников. - Отрубить все пальцы и выкинуть из Дворца. Избавьте его от жадных рук. - Бися, – заорал помощник аптекаря. – Пощадите! Пощадите.... Для такого маленького человека это был смертный приговор - он просто не сможет зарабатывать больше себе на жизнь. Несчастного выволокли из комнаты. Он продолжал надрывно кричать, но лицо Императора совершенно не изменилось. Он обернулся вновь к Син Шихон и Ци Мейли. - Моя любимая наложница, конечно, не знала, что верная служанка постоянно кормит ее такими таблетками, – веско заметил Юн-ди. – Моя любимая наложница так старалась подарить Чжэню хорошую новость, но до сих пор у нее ничего не получалось. Чжэнь нашел причину. Эта наложница рада? Ци Мейли не могла вымолвить ни слова. Этот человек - Мин Лэ Ян? Ее страстный любовник? Ужас от наблюдаемой картины сменился паникой о судьбе Син Шихон. Одно ее слово – и маленькая служанка обречена. - Кто приказал тебе кормить свою госпожу этими таблетками? – сурово спросил Император у дрожащей Син Шихон. - Н-никто, Вансуйе, – бледная кожа девушка стала почти прозрачной. – Эта служанка взяла таблетки для себя. - Для себя? Ты предалась запрещенным отношениям и нарушила правила служения в гареме? - Д-да, Вансуйе... Накажите эту недостойную! – отчаянно и храбро взяла вину Син Шихон. - Конечно, накажу, - снисходительно пообещал Юн-ди. - Пятьдесят ударов тебе и твоему любовнику. Тридцать – если сама его назовешь. - Нет! – воскликнула Ци Мейли, сбрасывая оцепенение и хватаясь за голову. – Стойте! Она не вынесет тридцати ударов! За что? За что Вы так поступили с тем несчастным? Что Вы делаете? - Один продал таблетки от зачатия моей женщине. Другая внесла их в ее комнату и травила хозяйку день за днем. А последствия долгого приема этих таблеток моей наложнице известны? Видимо, нет... Ты считаешь, Чжэнь должен закрыть на это глаза и отпустить их? - строгий голос звучал веско и уверенно. Ци Мейли в тот момент поняла – Император все знал. И давал ей варианты: выбери себя, но оставь на растерзание служанку, либо признай вину. Жертвовать Син Шихон девушка не собиралась ни при каких условиях. - Отпустите Син Шихон, Хуаншан. Она не сделала ничего из того, в чем ее обвиняют. Эта недостойная наложница отдала ей приказ достать такие таблетки, – твердо глядя в глаза своей смерти, призналась Ци Мейли. Юн-ди долго смотрел на свою любимицу, а затем рассмеялся. В этом смехе слышалась злая обреченность. - Наверное поэтому тебя называли «приблажной Мей». Из всех женщин в гареме ты, наверное, единственная, кто возьмет свою вину на себя и не воспользуется предоставленным шансом переложить эту вину на своих слуг. Такому учат с пеленок. В гареме именно слуги расплачиваются за некомпетентность хозяев. Но ты... Мы восхищены твоей глупостью и благородством. Уведите, – приказал холодно Юн-ди оставшемуся стражнику, державшему служанку. – Приговаривается к черновой работе на кухне до помилования. - Хуаншан! – воскликнула Ци Мейли. В своем состоянии девушка не могла понять, что, фактически, Император сохранил несчастной жизнь таким легким по меркам Дворца наказанием. - Госпожа, простите... – плача, выкрикивала Син Шихон, пока ее не выволокли из комнаты. Когда покои вновь опустели, Ци Мейли с испуганно колотящимся сердцем смотрела на мужчину, с чьими жесткими методами только что столкнулась впервые. Он и есть такой настоящий? - Мы дадим тебе шанс объясниться, Ци Мейли, прежде чем очередь дойдет до тебя. Эти таблетки с другими травами были найдены в твоей комнате в совершенно дурацком тайнике из нижнего белья, – холодно высмеял девушку Юн-ди. - Зачем? – только и спросила она в ответ. - У Нас тот же вопрос. Зачем? Мы дали тебе все, защитили от всего плохого, предоставили все условия. Что в итоге дала Чжэню ты? - Господин считает, что раз нет ребенка, то эта женщина Вам ничего не дала? Мое отношение измеряется только функцией размножения? Император нахмурился – эта приблажная всегда говорит странными словами, когда волнуется. - Мы просили тебя остаться с Нами и подарить Нам ребенка. Это была лишь небольшая просьба. - У Вас уже больше десятка детей... - У этого Императора нет ребенка от той, которая ему действительно нравится. Неужели ты настолько глупа, что не понимаешь будущих перспектив для него, рожденного принцем? - Я не собиралась рожать от тебя ребенка, Мин Лэ Ян! – грубо припечатала девушка. Он устроил целый трагичный спектакль только из-за этого?! – Не собиралась обрекать свое дитя на жизнь здесь! И говорила об этом. Но ты слышишь лишь себя и свое «хочу»! Ты – жестокий и жадный человек, Император Юн-ди... От вспыхнувшего гнева у мужчины потемнело в глазах. Щеку Ци Мейли обожгла хлесткая пощечина. Юн-ди не вкладывал силу в удар, но даже этого все равно было достаточно, чтобы сбить девушку с ног. - Чжэнь дал тебе так много... – Юн-ди сжимал кулаки в широких рукавах. Голос сочился обидой. – Но ты совершенно этого не ценила, показав свое безразличие к Нашей просьбе. Ци Мейли, до этого ты видела лишь Нашу милость. Теперь уравняем шансы. Чжэнь позволит узнать, что такое жизнь в гареме без Нашей защиты, – Ци Мейли, держась рукой за красную щеку, смотрела на него с ненавистью. Взгляд девушки ранил подобно остро заточенному ножу спрятавшегося в своей обиде Юн-ди. – Через несколько дней этот Император уходит на границу государства Цинь вести переговоры или воевать – как пойдет. Поход займет около полугода. Все это время проведешь как служанка в прачечной – титула ты лишена. Во главе государства встанет императрица и кабинет министров. Если ты выслужишься, то, возможно, она помилует тебя и повысит до служанки при какой-нибудь наложнице. Император медленно склонился и помог подняться девушке с пола, затем он отряхнул юбку оцепеневшей Ци Мейли. Вдруг на лице мужчины отразились все спрятанные эмоции – злость, обида, решимость - словно Юн-ди хотел донести свои чувства до упрямицы, что волновала сердце. Девушка невольно отпрянула. - Я не дам тебе уйти, Ци Мейли. Ты сама виновата в своем состоянии - не сопротивляйся мне. У тебя будет шесть месяцев подумать над своими ошибками. И когда я вернусь и вспомню о тебе, надеюсь, ты немного поумнеешь и оценишь то, что было в твоих руках до этого. Сейчас я не желаю больше видеть тебя до отъезда. Уходи, - вымученно приказал Юн-ди, отворачиваясь. Вот и все... Это был конец?