Имя твоё - ветер на воде

Му Цин не объявлялся уже три месяца. Нет, он не пропадал совсем, выходил на связь, преимущественно с дворцом Линвэнь, и выполнял свою работу, но в небесной столице не появлялся. С ним даже связаться по сети духовного общения не выходило. Ублюдок просто не отвечал. Это ужасно бесило. Фэн Синь долго игнорировал свое раздражение, искусно делая вид, что его не волнует все случившееся, и занимаясь собственными делами. Но в какой-то момент злость начала прорываться наружу. Его плохое настроение начали подмечать все окружающие, и вскоре по небесной столице поползли шуточки о том, что генерал Наньян потерял свою отдушину для агрессии. Фэн Синь подозревал, что автором этих слухов был Пэй Мин, но доказать не мог, а значит и набить ему физиономию не представлялось случая. Однажды он даже затолкал куда подальше свою гордость, и спросил Се Ляня, не связывался ли тот с Му Цином. На что получил положительный ответ, и стал беситься в разы больше. Похоже этот придурок игнорировал исключительно Фэн Синя. Раньше бы это его не беспокоило, но после случившегося, такое демонстративное избегание казалось личным оскорблением. А еще этот Инь Юй! Нет, он ничего Фэн Синю не говорил, и никак не демонстрировал свое отношение, но воспаленный злостью мозг активно выискивал любые кривые намеки или взгляды. Взглядов тоже не было — Инь Юй тихо занимался своими делами, пересекаясь с Наньяном только в случае рабочей необходимости, не демонстрируя какой-либо предвзятости. А Фэн Синь продолжал мариноваться в своем недовольстве, и скоро к нему уже боялись подходить даже с пустяковыми вопросами, опасаясь попасть под раздачу. Когда до дворца Наньяна дошел слух, что Му Цин вернулся на небеса, выдохнули, кажется, даже тараканы, если такие водились. Фэн Синю пришлось сцепив зубы, ждать следующего дня. Ибо если он немедленно отправится в его дворец, то либо разнесет там все к такой-то матери, либо на ближайшие несколько веков станет идеальной мишенью для плоских шуточек Пэй Мина. А следующим утром состоялось собрание, где Линвэнь в очередной раз выносила на обсуждение какую-то дико важную, но совершенно не интересующую Фэн Синя проблему. Он злобно сверлил взглядом затылок Му Цина, который делал вид, что вообще ничего не замечает, и упорно не оборачивался. Несколько часов шумных обсуждений тянулись как несколько лет. Фэн Синь вспомнил, что в тот злополучный день как раз тоже было собрание, но тогда оба генерала активно принимали в нем участие. Они спорили до хрипоты, и так задолбали всех вокруг, что вопрос решили отложить до прибытия Его Высочества Се Ляня, который единственный мог найти достойные аргументы, чтобы свести на нет спор Наньяна и Сюаньчжэня. В конце концов время еще терпело, а нервы небожителей уже нет. От зала собраний они демонстративно разошлись в разные стороны. Но отчего-то в тот день небеса отвернулись от Фэн Синя, и в очередном переулке он нос к носу столкнулся с Му Цином. — Ты! — оба выкрикнули синхронно. — Какого хрена ты за мной тащишься? — все еще на взводе выпалил Фэн Синь. Му Цин в своей любимой бесящей манере закатил глаза. — Ты эту улицу в личное пользование выкупил? Я по своим делам иду, так что свали с дороги. Фэн Синь уже восемьсот лет пытался понять, как в одном человеке может сочетаться такая утончённая привлекательность и отмороженный характер. Му Цин всегда был спусковым крючком для его агрессии, но никак не получалось разглядеть в нем чего-нибудь мерзкого, отталкивающего. А вот стоило ему открыть рот, и у Фэн Синя перед глазами опускалась красная пелена. — Ты же специально, да? Спорил на собрании только потому, что это была моя идея? Му Цин насмешливо выгнул бровь: — Не моя вина, что твоя идея полное дерьмо. — Сам-то ничего толком предложить не мог, но выступал больше всех! — Даже собрав всех богов с верхних и средних небес, невозможно патрулировать все потенциально опасные территории на фестивале Голодных Духов. И ты называешь это хорошей идеей? — Му Цин в очередной раз закатил глаза, и терпение Фэн Синя повисло на тонком волоске. — Это же всего на одну ночь! — В которую может случиться что угодно, а все небожители будут болтаться невесть где. Тем временем мы понятия не имеем, где этот демон объявится. — Но мы можем... — Не маяться дурью. В этот день выползет куча нечисти, и нам придется отвлекаться на прорву мелких происшествий. — не стал даже дослушивать Му Цин. Проблема была не то чтобы колоссальная, но уже несколько лет подряд какой-то демон на праздник Голодных Духов устраивает беспорядки, нападая в самых разных местах. Выследить его до сих пор не получилось, и Линвэнь вынесла вопрос о том, как лучше справиться с этой тварью. Но как раз из-за того, что в эту ночь духи, призраки, демоны и прочая мелкая нечисть выползают в мир живых, отследить одного из них все равно, что искать иголку в стоге таких же иголок. Фэн Синь предложил организовать патрули в самых потенциально опасных местах. Однако таких мест насчитывалось великое множество, даже задействовав сразу всех небожителей, было бы трудно успеть всюду. Тем не менее, других предложений ни от кого не поступало, возможно идею Фэн Синя с горем пополам вышло бы воплотить, но тут вмешался Му Цин со своим вечным недовольством всеми вокруг, и в результате никто так ничего и не решил. — Предлагаешь ждать пока погибнет еще кто-нибудь из смертных?! — огрызнулся Фэн Синь. — Кто-нибудь погибнет в любом случае. Пока мы будем таскаться в патрулях по всяким захолустьям, упустим больше, чем предотвратим. — Да ты просто не хочешь участвовать в этом, потому что идея была моя! — В отличии от тебя, я привык думать головой, а не задницей. Фэн Синь стиснул кулаки, готовый самому Му Цину натянуть задницу на голову, но тот внезапно со смешком добавил: — А может ты просто хочешь таким образом отыскать свою жёнушку? Фэн Синя словно ушатом холодной воды окатили. После исчезновения Цзянь Лань, он потратил много времени на ее поиски, все еще чувствуя свою ответственность за нее и их сына. Он даже просил помощи у некоторых богов, если тем вдруг станет что-то известно. Результатов пока не было, но он не оставлял попыток. В праздник Голодных Духов действительно была вероятность встретить Цзянь Лань в мире смертных, уж Цоцо точно попытается удрать и натворить бед. Му Цин никогда прежде не бил по этому больному месту, и Фэн Синь совершенно не ожидал такой подлости. Жгучая ярость застила ум, и он с бешеным взглядом схватил противника за грудки. — Ах ты сволочь! Что ты знаешь об этом, чтобы трепаться?! Но Му Цин ни на мгновение не потерял присутствие духа, только взгляд его стал слишком уж недобрым. — Что от такого кретина как ты, даже любовница удрала. Это стало последней каплей в чаше терпения Фэн Синя. Что было дури он впечатал Му Цина спиной в ближайшую стену, с твердым намерением раскатать по ней противника. Но занесенный кулак впечатался в кирпич — Му Цин ловко уклонился от удара, попутно попытавшись освободиться, и двинул Фэн Синя в живот. Удар оказался сильным, но злость была сильнее — Фэн Синь не ослабил хватку. Встряхнув противника посильнее, он опять приложил его о стену так, что каменная крошка брызнула во все стороны. Му Цин едва заметно поморщился, стараясь не демонстрировать ни капли слабости. — Скотина! Возомнил, что можешь меня осуждать?! — А что я сказал не так? — Му Цин тем больше плевался ядом, чем сильнее распалялся противник, — Видимо выдержать общество такого тупицы, как ты, дольше пары часов не способен ни один человек. Со всего размаху Му Цин ударил лбом в челюсть Фэн Синя — метил в нос, но уж куда дотянулся. И челюсть, и лоб взорвались вспышкой боли, но эффекта выпад не возымел. — По крайней мере меня выдержать можно, а с твоим дерьмовым характером никто не хочет даже связываться! То-то ты за всю жизнь ни разу отношений не заводил. На бледной коже Му Цина проступили алые пятна, а на губах заиграла злая улыбка, больше смахивающая на оскал. — Было бы идеально, если бы со мной не связывался и ты. Осточертело наблюдать твою рожу на каждом углу. — Можно подумать мне это сильно нравится! Если так не хочешь находиться в обществе — свали уже куда-нибудь. Тебе самое место в дремучем лесу, подальше от нормальных людей. Му Цин сделал еще одну попытку вырваться, толкнув Фэн Синя со всех сил, а тот в свою очередь встречным движением хотел еще раз приложить его о стену. В результате столкновения Му Цин припечатался лицом о чужое плечо и зашипел: из рассеченной губы потянулась тоненькая струйка крови. Не обрати Фэн Синь на это внимание — возможно последующих событий никогда бы не случилось. Но он обратил. В нескольких цунях от лица Му Цина он не мог не заметить эту ярко-красную полосу на белой, словно нефрит, коже. Это выглядело изощрённым издевательством, когда на выдохе кончик языка медленно прошелся по нижней губе, слизывая алые капли, оставляя на коже влажный след. В гробовой тишине Фэн Сить тупо пялился на чужие губы. Когда он смог оторваться от созерцания этой увлекательной картины и поднял голову, Му Цин смотрел на него нечитаемым взглядом. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, пока Му Цин, против собственной воли, не бросил быстрый взгляд на губы Фэн Синя. В голове щёлкнуло — мозг отключился. В следующий момент Му Цин оказался уже без сопротивления прижат все к той же стене крепким телом. Губы запечатали жадным поцелуем. Фэн Синь действовал почти агрессивно, обхватив талию одной рукой, а второй придерживая затылок, не позволяя отстраниться. Му Цин стоял истуканом, широко раскрыв глаза, сжимал кулаки, да так и не пустил их в ход. Вместо этого, спустя несколько ударов сердца, руки обхватили чужие плечи — не то объятия, не то попытка устоять на ватных ногах. Язык скользнул по губам, и Му Цин со слабым стоном приоткрыл рот, впуская его глубже, позволяя отбирать дыхание, ласкать свой язык горячо и требовательно. Пальцы на затылке стали аккуратно массировать кожу, расслабляя одеревеневшее тело, рука на талии притянула ближе, и Му Цин, полностью потеряв связь с реальностью, начал оглаживать плечи, обнял сильнее, почти повиснув на шее Фэн Синя. Эти легкие ответные ласки распаляли еще больше. Фэн Синь, оторвавшись от вылизывания его рта, втянул, слегка посасывая, нижнюю губу, прикусил и тут же обвел языком. Но едва Му Цин вздрогнул, как поцелуй тут же углубился, не давая шанса собрать в кучу расплывшиеся мысли. Они вжимались друг в друга так крепко, что Му Цин явственно ощущал биение чужого сердца, а может это заполошно стучало его собственное. Этот шум отзывался в голове, закладывал уши, кровь почти вскипала. Му Цина обдало жаром, когда бедром он ощутил чужое возбуждение. Собственное тело предательски остро реагировало в ответ. Губы уже пылали, но ни остановиться, ни тем более оттолкнуть сил не было. Как и желания. Хотелось удержать еще крепче, стиснуть сильнее. И Му Цин позволил своим желаниям брать верх. Когда он, полный неожиданно проснувшейся решимости, попробовал перехватить инициативу, Фэн Синь легко поддался. Впускал его язык, сплетая со своим, позволил в ответ искусать свои губы, чередуя ласку и лёгкую боль, едва слышно сладко постанывая в поцелуй. В какой-то момент безумия что-то неуловимо изменилось. Оба ощутили чужое присутствие. Фэн Синь резко обернулся, встречая спокойный взгляд невольного свидетеля. Это оказался Инь Юй. Он выглядел слегка озадаченным, но не выказывал никаких особых эмоций. Только сейчас Фэн Синь сообразил, что они стоят у поместья Цюань Ичженя, где временно обитал его шисюн. — Прошу прощения, — смущенно отозвался он, — не хотел мешать. Продолжайте, я уже ухожу. Му Цин за пару ударов сердца сменил целую гамму красок: от ярко-малинового, до мертвенно-бледного. — Стой! — выкрикнули оба в один голос. Инь Юй послушно замер. — Это... — Фэн Синь хотел сказать "не то, что ты подумал", но вовремя сообразил, что подумать тут что-то другое было фактически невыполнимо. — Все в порядке, — заверил Инь Юй, — меня это не касается. Му Цин, все еще крепко хватающийся за плечи Фэн Синя, не смог подобрать слов. Видя на лицах перед собою полное замешательство, Инь Юй продолжил так же доброжелательно и спокойно: — Я никому ничего не скажу, не беспокойтесь об этом. И пока оба генерала свыкались с новой реальностью, поспешил ретироваться. Стоило переулку опустеть, как Му Цин, словно ужаленный, отскочил от Фэн Синя. В глазах его плескалась абсолютная паника. Не сумев подобрать слов, он резко развернулся и почти бегом скрылся из виду. Фэн Синь тоже соображал не слишком ясно. Он дернул себя за ворот, будто страдая от удушья, с силой провёл ладонью по лицу, но так и не сумел понять, как все дошло до этого момента. На нетвердых ногах он вернулся в собственный дворец, долго отмокал в горячем источнике, выпил несколько кувшинов вина, но прозрение его так и не настигло. А утром другого дня он узнал, что генерал Сюаньчжэнь покинул небесную столицу в неизвестном направлении. Следующие три месяца стали настоящим испытанием его выдержки.