Хищное лето

Лучше отгрызть, чем не отгрызть. © Рейх       Беларусь должен был приехать за день до того, как они сядут на самолёт. И приехал.       Но несмотря на то, что Союз и Пруссия были настроены не радужно, ссоры не вышло. Беларусь был странно тихий и задумчивый, непохожий сам на себя, почти блеклый.       Медно-рыжие колечки кудрей покаричневели, зелёные глаза покрылись болотистой тиной.       — На змею, — сказал ему Рейх, протянув обнимаемого им перед длительной перевозкой Мотю, — не грусти.       Ночевать Беларусь положили в гостиной на диване, походную сумку оставили в коридоре.       Встали в четыре утра. Рейх не переставал шутить по этому поводу, но как-то вяло. Постепенно тихое, таинственное настроение Беларуси передалось им всем.       — Паспорта́, пять штук, — сонно зачитывала Пруссия.       — Есть, — монотонно отвечал Россия, пересчитывая паспорта.       — Билеты, пять штук.       — Есть.       — Ключи от дома, три комплекта.       — Есть.       — Кошельки, пять штук.       — Есть.       Наконец, всё проверили.       — Моцарта отправили на перевозку? — вздохнула Пруссия, потирая слезящиеся глаза.       — Угу. Посидим на дорожку?       Посидели, помолчали. И выдвинулись в аэропорт. Было четыре тридцать. Ручной клади взяли немного, всё остальное уже перевезли отдельно — Россия и об этом позаботился. Рейх выпросил себе пачку чипсов в зале ожидания. «Начинается посадка на рейс…» — бубнил усталый женский голос.       Сели на самолёт. Бизнес-класс. Союз не переставал задаваться вопросом, откуда у России столько денег.       Первый час полёта Рейх проспал, а потом его мутило. В зоне турбулентности у Союза заложило уши, и так и не разложило обратно. Беларусь съел что-то не то и застрял в туалете. Пруссия весь полёт была бледная — боялась высоты, а Россия ударился лбам о переднее сиденье во время взлёта, и у него набухла шишка. Благо, обслуживающий персонал быстро принёс лёд.       Рейх перебрался к Союзу на колени и спрятал голову в его грудь. Союз гладил его по спине и приговал: «Потерпи, мой хороший, чуть-чуть осталось». На всякий случай держал рядом пакет.       Перелёт был три часа с лишним, но вымотал их всех так, словно летели все трое суток.       В аэропорту наконец-то поели нормально. Их забрал мужчина на белом трансфере и куда-то повёз.       — Сколько ехать? — спросил тихо Рейх, прижимаясь к союзовому боку.       — Два часа. Поспи, — ответил Союз, обнимая его одной рукой. — Самое худшее позади, правда?       — Угу, — Рейх уложил голову ему на колени и в самом деле закрыл глаза.       Беларусь сидел на переднем сидении и о чем-то тихо разговаривал с водителем, а они вчетвером были сзади. У Пруссии от недосыпа покраснели глаза. Россия потирал шишку на лбу. Союз ва прострации смотрел в окно и перебирал волосы Рейха.       Уши всё ещё были заложены. Реальность вокруг замерла, и ещё больше так стало казаться, когда они выехали загород. Шум Петербурга теперь был далёк, он виделся чужим. Пустым.       Наконец, они доехали до посёлка. Союз из окна видел и большой аквапарк, и дельфинарий, и даже парк развлечений с огромным колесом обозрения оранжевого цвета.       Их подвезли к коттеджам — те стояли вдоль пляжа и издалека казались обычными домиками, но когда подъехали ближе, Союз увидел, что они внушительные, пусть и высотой в один этаж, но в ширину, наверное, с их семикомнатную квартиру, а может и побольше.       — Ваши вещи доставлены, — сказал им сопровождающий, когда они, уставшие, ввалились внутрь. — Еда на первый день есть в холодильнике. Алкоголь, кофе, наполнители за барной стойкой принадлежат вам.       Море шумело. Чайки кричали. Союз ощущал себя в прострации. Кухня и барная стойка находились под крышей, но одной стены не было — открывался вид на бассейн и кусочек пляжа. Солнце стояло на самом верху, жаркое и палящее. Было только двенадцать.       — Надо намазаться кремом, — сказала Пруссия, и Рейха намазали, но про себя взрослые коллективно забыли, а потому ближе к вечеру у Пруссии на лице отпечатались солнечные очки, у России шелушился нос, а Союз чуть не схватил солнечный удар. Беларусь на солнце не выходил, усевшись за барной стойкой.       Спальни было всего три. Союзу с Россией было нормально на двуспальной кровати, как и всегда. Рейху досталась отдельная комната с небольшим расправляющимя диваном — там было, куда поставить террариум для Моти, а Пруссия и Беларусь друг друга чуть не убили, пытаясь решить, кто будет на кровати (тоже двуспальной, кстати), а кто на раскладушке. Пруссия, конечно, выиграла.       — Твой дайкири, — сказал Беларусь, и Союз вздрогнул. Он моргнул, посмотрел на коктейль, который ему, добродушно улыбаясь, протягивал Беларусь, и осторожно взял его.       — Там же нет красителя? Который, знаешь, — Союз внимательно осмотрел бокал с трубочкой, — красит рот в фиолетовый, например.       — Неа, — беспечно ответил Беларусь, немешивая новый коктейль. — Я красители с собой не брал.       — Хм, — Союз отпил чуть-чуть. Вкусно.       — Хэй, Рейх! — крикнул Беларусь мелкому, сидящему у бассейна. — Иди сюда!       — А?! — и Рейх понёсся к барной стойке, чуть ли не виляя хвостиком. — Чегось?       — Держи, — Беларусь поставил перед ним прозрачный высокий стакан, — мохито. Безалкогольный, специально для тебя.       — О! — Рейх осушил стакан сразу наполовину. — Вкусно! Спасибо!       — Ага, — Беларусь уже мешал следующий коктейль в широком пузатом бокале. Рейх убежал обратно к бассейну. «Надо бы в плавки переодеться, — подумал Союз, — и хоть один заплывчик совершить».       — Беларусь, –произнёс Союз, поднимаясь с барного стула.       — А?       — Правда очень вкусно, — Союз улыбнулся.       Этот отпуск обещал быть неплохим.       Когда Союз открыл дверь в их с братом спальню, Россия натягивал плавки, светя голой задницей.       — Хоть бы дверь закрывал, — буркнул Союз. Россия засмеялся и обнял Союза за талию, навалившись всем телом. — Ты уже пил что ли?       — Нет, дорогой, — Россия отпустил его, неловко улыбнувшись. — Купаться не хочешь?       — Хочу.       — Ну переодевайся, жду тебя, — Россия смешливо пихнул его в плечо и вышел из спальни. Союз фыркнул ему вслед в смешанных чувствах.       Союз подошёл к краю и потрогал море ногой. Волна омыла его ступни. Он вдохнул солёный воздух всей грудью, прищурился на опускающееся рыжее солнце, потом прикрыл глаза, вслушиваясь в крики чаек. Море дуло прямо в лицо.       — Как хорошо, — сказал Россия, стоящий слева и позади, с нежностью, и непонятно — к чему это нежность относилась — к солнцу ли, к морю ли, к Союзу или к ним всем?       — Да, — согласился Союз. Рейх справа тоже начал осторожно подходить к воде.       — А медузы там водятся? — спросил он с лёгкой настороженностью.       — Только маленькие и далеко в море, — ответила ему Пруссия.       — Великолепно выглядишь, — сказал ей Россия, будто бы только заметив. Пруссия и правда выглядела весьма впечатляюще в чёрном открытом купальнике с тонкими верёвочными завязками.       — Ты тоже ничего, — фыркнула Пруссия, пройдясь взглядом по чужим кубикам пресса.       — А я? — внезапно возник из-за её плеча Беларусь, и Пруссия от испуга дала ему поддых.       — Уй! — вскрикнул Беларусь, согнувшись пополам. — Жестокая красотка!       Пруссия опять фыркнула — на этот раз надменно. Беларусь улыбнулся ей извиняюще, будто был виноват в том, что она его ударила.       — Теперь все здесь? — спросил Союз, наблюдая, как одна пенистая волна наплывает на другую.       — Да! Пошли-пошли-пошли уже?! — завизжал Рейх, и они, конечно, наконец пошли.       В Анапе отношения с морем у них не сложились — оно было слишком мутным, илистым, всё в тине и мусоре. В нём даже купаться не всегда было приятно, а зачем ещё море нужно, если не купаться?       А здесь вода была прозрачной настолько, что Союз чётко видел тело брата, погружённое по поясницу. Рейх взвизгнул в очередной раз и брызнул Беларуси в лицо водой.       — Это война! — закричал Беларусь и опрокинул Союза с головой в солёную воду.       Союз вынырнул через секунду, отплёвываясь, а вокруг уже летали брызги.       — Я тебе щас! — вопил Россия и щекотал Рейха под водой. Рейх тоненько повизгивал и смеялся. Пруссия бегала от Беларуси, пытаясь не попасть под атаку. Союз улыбнулся и повалил брата вместе с Рейхом в воду.       Отпуск обещал быть великолепным.       — Ну как? — спросил Россия, когда они с Союзом устроились на балкончике их спальни.       — Даже лучше, чем я представлял, — шёпотом ответил Союз. На балкончике были два плетёных стула и небольшой столик.       — Хм? — Россия поднял свой бокал с голубой лагуной, и Союз чокнулся с ним своим бокалом. С балкончика открывался чудесный вид на море, его берег, уходящий вдаль — их коттедж был крайним. — Всё понравилось?       — На комплименты напрашиваешься? — фыркнул Союз и повернул к нему голову. Лицо брата внезапно оказалось прямо напротив.       — Может и так, — прошептал Россия и прижался губами к его губам.