Деда- няша

***

      Вячеслав тихо вошёл в класс химии. Тихий и холодный, пропахший спиртом, который так сильно бил по бедным рецепторам. Таким же был и временный хозяин столь неприветливого помещения. Молодой химик уже около десяти минут стоял около окна, облокотившись на несчастный принтер, до последнего не желающий печатать самостоятельную для бедных учеников, которых поджидает такой сюрприз после трёх месячного затишья на фронтах великой и беспощадной химии, ведь учительница, что отвечала за этот безусловно важный предмет, вставляла палки в колёса не тем людям, за что и поплатилась рабочим местом.       Тяжко вздохнув, Славик протиснулся между учительским столом, заваленным папками, и электронной доской, которой тоже не помешал бы его «техосмотр». И наклонившись над принтером, ныряя в него взглядом, спросил:       – А в чем, собственно, проблема? Вроде повреждений нет, – хмурясь промычал информатик.       – Целый, да не печатает. А если и печатает, то заплëвывает весь лист чернилами, – не отрывая взгляда от принтера, грустно буркнул химик.       – Ладно, сейчас посмотрим.       Славик нехотя открыл содержимое машины и начал перебирать его составляющие. Все элементы струйного принтера оказались в чём-то вязком: сопла, из которых должна была распыляться краска, были залиты непонятной жижей, из-за чего принтер и плевался краской, а не наносил её тонким слоем; головка, к которой были прикреплены сопла и которая обеспечивала их подвижность относительно листа бумаги, была вымазана тем же составом, отчего печать могла быть некорректной; резервуары, из которых поступали чернила, были частично наполнены самими чернилами, а частично – неизвестным веществом. По всей видимости, проблема была именно в чернилах, так как они явно были разбавлены или замешаны хрен пойми чем. Если чернила были произведены с нарушением технологии, то они могут сгубить принтер оттого, что засорят или повредят каналы, по которым чернила поступают к соплам. В таком случае, проще купить новый принтер, чем оплатить дорогой ремонт или чистку чернильных каналов.       Вывод напрашивался сам: юный химик-энтузиаст, поверивший в свои силы, решил провести лабораторную работу над школьным имуществом либо для экономии средств, либо в угоду лени или любопытству. А учитывая, что он даже не полноценный работник, а лишь временная затычка должности, то ему за это прилетит по полной.       – Чернила бракованные. Тут либо прочистка, либо замена. И то, и то дорого. Срочно распечатать надо? – вынес вердикт Славик, допрашивая взглядом химика.       – Вообще да, – почëсывая затылок, ответил химик, чувствуя, что крупно попал.       – Пошли в класс информатики, я там тебе и распечатать, и с бумагами о поломке разобраться помогу, – уже идя на выход, печально говорит Славик, предвкушая огромное количество работы, за которое ему, конечно, не доплатят.       Химик молча пошёл за коллегой, в надежде что ему действительно помогут, а не заставят всë разгребать самому, так как только выпустившись из крепкой хватки МГУ, где ценят твои знания и умения, сложно реабилитироваться бесконечно заполнять бумаги, разбираться в которых никто конечно не научит.       Он уже больше ста тысяч раз успел пожалеть о своëм смелом решении поиграться с составом чернил. Мало того, что принтер сломан, он ещё и выглядит так, как будто в него полкласса спермотоксикозных подростков спустили, что делало ситуацию не только более неловкой, но и мерзкой.       Кабинет информатика был полной противоположностью класса химии. Тëплый, ни чем не пахнущий, по-своему уютный. Именно в такой обстановке можно без угрызения совести забить на несчастных учеников и задать им задание на другом языке программирования, наплевав на изучаемый материал.       Приземлившись на мягкое кресло, Славик начал что-то быстро набирать в компьютере, а после жестом указал химику на «войти в систему», дабы получить доступ к файлам с вариантами злосчастной самостоятельной. Тогда доступ был получен, а принтер уже во всю печатал титанически огромное количество листов. Оставалось только ждать минут двадцать или тридцать, так как принтер печатал медленно, но качественно.       Первые десять минут прошли в абсолютной тишине, если исключить звуки принтера, старающегося изо всех сил не подвести своего хозяина.       Вдруг, стук в дверь, и робкое и нежное «можно?». Получив одобрение, девушка тихо зашла в класс, поправив очки и красные волосы. Игриво присев на колени к информатику, начала чуть ли не мурлыкать:       – Вячеслав Вячеславович, а как там насчёт моих оценок по информатике? Я могу расчитывать на хороший бал?       – Можешь, но до пятёрки ещё постараться надо, – ухмыльнулся Славик, закатывая глаза.       – А, да? Хорошо! Могу ли я, взять тогда дополнительное задание, чтобы под конец триместра не бегать? – облокотившись на информатика, стелила Мэр.       – Сейчас вряд ли, – сказал Славик, посматривая на химика, – Завтра подойди, хорошо?       – А, ну ладненько! Как вам удобно!       После этого диалога школьница упорхнула из кабинета, тихо прикрыв дверь.       Химик был, мягко говоря, в ауте. Даже если они не говорили прямо о своих планах, сразу было понятно, что дело пахнет нездоровым интересом к несовершеннолетним и девочкой, которой уж очень нужны хорошие оценки. Возмущению не было предела.       – Я, конечно, всë могу понять, но зачем вы малолетних развращаете? Могли бы просто им тестики давать, а развлекаться с учительницами. Разве риски оправданы? – с искренним непониманием спросил химик, ища в глазах информатика хоть каплю добра, но в этом тёмном омуте был лишь азарт и звенящая пошлость.       – Так-то ты прав, но учительницы все замужем, а на разовые мероприятия не согласны. Я тебе больше скажу, я сам женат, – сказал мужчина, указывая на кольцо на пальце, – но видимо мне это не особо мешает. Здесь почти все себя обманывают, только я и эта девка честны перед собой, – пожав плечами, информатик, потягиваясь, встал с кресла.       – Да как вы не понимаете? Честность перед собой – это одно, но делать, то что гласит животное начало – не правильно! Подобное никак не вписывается в рамки нормы и морали! – до последнего протестовал химик, чуть ли не напрыгивая на Славика.       Увидев реакцию коллеги, он решил не медлить: взяв его запястья в свою руку и прижав его к рабочему столу, нагнулся к нему, придерживая за талию, и прошептал прямо на ухо: «Раз уж ты такой моралист, то готов ли ты взять на себя роль избавителя этих невинных детей от такого плохого меня?»       Химик минуту назад думал, что хуже быть не может. Что ж, он ошибался. И ладно, если бы он был хоть немного опытен в делах подобного рода и уже провёл свой первый раз с любимым человеком, но нет, МГУ рубил все его попытки на личную жизнь на корню.       – Ну так? – фраза Славика вернула химика в реальность.       – Э... Слушай, давай ты остановишься, я признаю, что погорячился, так как я молодой и ничего в подобном не смыслю, ничего никому не скажу, а ты меня отпустишь, я заберу самостоятельную, заполню бумажки, напишу объяснительную, и мы разойдёмся, как в море корабли – нервно сказал химик, в попытках хоть как-то спасти своё плачевное положение.       – А вот нет. Я понимаю, ты хочешь выйти сухим из воды, но поверь, если сейчас тебе урок никто не преподаст, что всë-таки надо думать головой, а не головкой, то в дальнейшем ты попадёшь в куда бóльшие проблемы.       Химик даже пискнуть в ответ не успел, как Славик, убрав руку с талии, стянул с химика штаны и нижнее бельё, закинув его ноги себе на плечи. Надменно посмотрев на уже алого практиканта, информатик, растянув ширинку, вогнал в коллегу свой половой орган, не обращая внимания на болезненный крик и полные слëз глаза несчастного юноши.       Славик, в принципе, не особо заботился о своих партнёрах. А зачем? Жена вышла за него лишь из-за её строгих родителей, которые считали Вячеслава лучшим кандидатом на роль её мужа, чему девушка возражала, но и поделать ничего не могла, ведь выходить замуж за её насильника было делом сохранения репутации семьи среди соседей. Ученицы же приходили к нему не за удовольствием, а за оценками, пусть хотя бы теперь поработают и потерпят. Что касалось химика, то он тоже обнаглел: сломал принтер, а потом ещё и получать решился, закончил МГУ и теперь думает, что самый умный, но Вячеслав любезно спустит его с небес на землю, а может, потом, химик сам под неё захочет провалиться от стыда. Славик никого не жалел, он был груб почти со всеми. Исключение составляла лишь одна ученица, которая, несмотря на хорошие оценки, приходила их отрабатывать.       Тем временем внутри химика всë не то что ныло и болело, а сгорало и вопило о помощи, потому что стенки прямой кишки и кольцо мышц были сильно повреждены и кровоточили от постоянного трения и вдалбливания инородной части тела в и без того истерзанный стрессом и бессонными ночами организм.       Этот ад, казалось, длился вечность. Каждый толчок отзывался болезненным стоном практиканта, плачущего от приобретённых моральных и физических травм.       Вдруг Славик начал ускоряться, вследствие чего, тело химика начало чуть ли не буквально разваливаться. И вот ещё пара мгновений, и информатик излился внутрь химика, замерев на пару минут.       – Надеюсь, урок усвоен, – холодно сказал педагог, застëгивая ширинку и поправляя укладку.       Ответа не было. Химик потерял сознание после такого опыта. Заметив это, Славик, тяжело вздохнув, натянул на беднягу бельë и штаны, усадил его в кресло и вышел из класса, да бы покурить и обдумать содеянное, а может, и поймать пару школьниц, которым опять позарез нужны оценки по его предмету, или договориться на совместный проект .       Спустя N-ое количество времени химик пришёл в себя. Внутренности адски болели, напоминая о произошедшем, а при попытке подняться ноги предательски подкосились, из-за чего практикант чуть не упал. Но окончательно стабилизировавшись, он нашёл в себе силы встать, взятьй проклятые листки и отнести их в класс химии, а после – наконец пойти домой и отдохнуть от этой трешанины.       К счастью, химик и Славик больше не виделись, так как во время последних занятий, которые проводил юноша, были экзамены, на которых был обязан присутствовать технический специалист, в роли которого и выступал информатик.       Да уж, такой жизненный урок химик и его тело запомнят очень на долго.