Пропасть

      Стасу девять. Он влюблен в рыжую одноклассницу с восхитительным смехом и большими голубыми глазами. Он рассказывает об этом Косте. Слышит несколько важных наставлений и слов поддержки. Зовет ее гулять. А она вновь смеется. Над ним. И Стас вновь идет к Косте. Тихо всхлипывает, утыкаясь носом в его плечо. Чувствует его ладонь, успокаивающе поглаживающую по спине. И все становится хорошо.       Стасу двенадцать. Его после школы ловят хулиганы, кажется, на год старше. Смеются над ним. Над его дорогой одеждой. Над хорошим кожаным портфелем. Над его слишком «бабской» внешностью. Нападают. Естественно. Разбивают нос. Пачкают пальто мерзкой грязью.       «Я убью их» — тихо произносит Костя, помогая отмывать с идеально белой рубашки капельки крови. Знает, что Стаса накажут за это без суда и следствия. Смотрит на его дрожащее, слишком хрупкое для их возраста тело. Слишком хрупкое для парня. Как он тихо шепчет: «Не надо». Как натягивает слишком большой свитер Кости. Греется. И почему-то краснеет, втягивая запах оставшийся на свитере. Запах Кости.       Почему-то на следующий день эти хулиганы с виноватыми взглядами приходят, чтобы извиниться. И Стас смеется. Легко пихает локтем стоящего рядом Костю в бок, пока тот демонстриративно изучал стены и потолок. Такой дурак.       Стасу четырнадцать. Он гуляет с девочкой из параллели. Держит ее за руку. У нее восхитительная улыбка. И невероятный голос. Но Стас не думает о ней. О ее голосе или улыбке. Думает о другом. Совершенно. Трясет кудрявой головой, пытаясь отогнать эти мысли. Но уже вечером неотрывно смотрит на него. На то, как он с ехидным смехом обыгрывает Артема в карты. Как Артем от злости кидается на него с кулаками. В шутку, естественно. И вот его улыбка никак не выходит из головы Стаса.       Стасу семнадцать. Он думает о прекрасном будущем. О том, как закончит университет. Как женится и заведет детей. Двоих. Мечтает стать бизнесменом. Смеется, когда Костя отвешивает Артему подзатыльник за его странные сделки со странными людьми. Артем шипит. Ругается матом. Выплевывает пренебрежительное: «мусор несчастный». И уходит прочь. Костя вздыхает. Усаживается на холодный школьный подоконник, прижимаясь спиной к стеклу. Зовет сесть рядом. И Стас соглашается, усаживаясь рядом. Молчат. А Стас старается унять бешено колотящееся сердце. Он думал, что выбросил его из головы. А что в итоге… Стас опускает руку на подоконник, туда, где лежала рука Кости, и касается его пальцев своими. Совсем легко, едва ощутимо. Но Костя чувствует. Хмурится. Но не одергивает руку. Спрашивает. А Стас не может ответить. Даже себе.       Стасу двадцать два. Он уже давно живет отдельно от родителей. Снимает квартиру. Все свое время проводит в учебниках и тетрадях. Он не сразу реагирует, когда в дверь звонят. Думает, что ошиблись, он ведь не ждет никого. Но звонок раздается вновь. И тогда Стас поднимается. Открывает дверь и тяжело вздыхает. Костя. Пьяный. Избитый. Опирается о стену. Замутненным взглядом смотрит в его глаза и заваливается в квартиру. Знает, что Стас пустит. Что усадит на кухне на стул. Что будет заботливо стирать кровь с его лица. С Артемом повздорили. Как предсказуемо.       — Я пытаюсь помочь ему, понимаешь? — с трудом связывая слова в предложения, произносит Костя. Ластится к мягким рукам Стаса. И смотрит так внимательно. Так невинно. И тогда Стас совершает ошибку. Склоняется к его губам. Целует. Совсем невесомо. Чувствует металлический привкус на его губах. Но игнорирует. Как долго он хотел это сделать. Почувствовать его губы. Сухие и искусанные от постоянной нервозности, но такие приятные. Такие желанные. Костя не отвечает. До его пьяного мозга еще едва ли дошло то, что происходит. И тогда Стас отстраняется. Отходит к шкафчикам ровно напротив и шарится в аптечке. Ищет хоть что-то, что могло бы унять боль друга. Находит единственную несчастную таблетку обезболивающего и оборачивается. Замирает. Костя близко. Слишком. Непозволительно. Смотрит в глаза. И целует. Сам.       Стас не отталкивает. Не хочет. По крайней мере до тех пор, пока Костя не опускает руки к бедрам. Пока не поднимает на руки. А потом не усаживает на кухонный стол. Потому что тогда на Стаса обрушивается беспощадное осознание, что Костя слишком пьян, чтобы мыслить здраво. И что слишком велик шанс того, что завтра он будет жалеть об этом. И тогда он отстраняется. Пытается оттолкнуть от себя пьяного друга. Но чувствует его губы на шее и стонет. Совсем тихо.       — Кость, не надо. Остановись, пожалуйста.       И Костя вдруг слушается. Резко отстраняется и уходит в гостиную. Падает на диван и практически моментально вырубается. А Стас пытается успокоиться. Хоть немного. Он должен забыть об этом. Забыть. Потому что нельзя. Даже думать об этом. К счастью, Костя на утро все забывает. А Стас… Стас убеждает себя, что забыл.       Стасу тридцать один. За плечами высшее образование. У него семья, маленький сын. Довольно успешный бизнес. И он вполне счастлив. Или он просто внушил себе это? Они собираются семьями на праздники. Общаются. Пьют. И Стас вновь ловит себя на мысли о нем. Грязной. Абсолютно отвратительной мысли. Выходит на улицу. Подышать. А он там. Курит. Смотрит в небо. Стас разворачивается, чтобы вернуться домой. Не оставаться с ним наедине. Но вдруг слышит его голос.       — У тебя не было чувства, что ты живешь какую-то не свою жизнь? Как будто давным давно в жизни была развилка, а ты повернул не туда?       Костя вздыхает. Оборачивается на Стаса. Ждет ответ. Но какой? И какой ответ он может дать? Что может себе позволить сказать?       — Нет.       Ложь. Слишком очевидная. Потому что для него это не просто чувство. Он уверен, что свернул не в ту сторону. Но этот снежный ком уже настолько огромен, что он продолжит катить его. Продолжит лгать всем вокруг. Лгать самому себе.       Стасу сорок пять. И его снежный ком наконец развалился, снося лавиной всю стабильность к чертям. Его длительный роман с парнем выплыл наружу. Его жена ненавидит его. Старший сын — исчадие ада. А младший… Младший убил того самого парня, которого Стас так любил. И Стас чувствует себя разбитым. Абсолютно сломаным. Он сидит на террасе, потягивая из стакана виски. Его нынешние попытки контролировать жизнь как-то слишком похожи на алкоголизм. Но Стас смеется. Нервно. Все хорошо ведь. Он все еще богат. И теперь он мэр. А что там с его жизнью… А кого вообще волнует, что там с его жизнью? Если даже ему самому все равно.       — Ты мэр всего два дня, а уже крыша едет?       Костя. Любит он, как снег на голову… Но Стас улыбается ему. Смотрит плывущим взглядом. За тем, как он подходит. Как усаживается рядом на стул. Они разговаривают о чем-то бессмысленном. Стас даже не думает, когда отвечает. Первое, что приходит в пьяную голову. А потом вдруг замолкает. Залпом допивает виски. И ставит стакан на столик.       — Мне вот интересно, Кость, — Стас смотрит в стену перед собой, совершенно игнорируя недоумевающий взгляд друга. — Ты правда настолько тупой или очень профессионально прикидываешься?       Костя хмурится, но вопрос озвучить не успевает, потому что Стас вдруг подскакивает. Ходит из стороны в сторону. Зарывается руками в волосы и сглатывает. Главное, чтобы паническая атака на эмоциях не решила все испортить. Потому что хуже уже точно не будет. Куда уж хуже.       — Я влюблен в тебя, мудака, с четвертого класса. И все, понимаешь, все видели это. Кроме тебя. Ну и Темы. Но ему не положено, с его мировоззрением.       Костя замирает. С какой-то дикой смесью эмоций смотрит на Стаса, по-прежнему мельтешащего перед глазами. Пытается вспомнить. Хоть что-то. Хоть какую-то деталь, которую он упустил. Которую не заметил. Которую должен был понять.       — Я пытался забыть, Кость. Правда. О тебе. О том гребаном поцелуе, еще когда я учился в универе. Ты не помнишь. Пить меньше надо. Но я помню. И думаю о нем слишком часто. Скажи «нет». Ударь меня. Оборви связи. Сделай хоть что-то, чтобы эта гребаная неопределенность наконец отпустила меня и дала моей жизни развалиться спокойно. Потому что я цепляюсь за тебя. Как за веревку над огромной пропастью. Просто, блять, дай мне упасть уже. Пожалуйста.       Стас замолкает. Всхлипывает. Задыхается. Нет. Не сейчас. Так невовремя. Он закрывает глаза. Пытается считать. Вслух. Но язык заплетается. По спине катятся капли пота. Пытается подумать о чем-то важном. Смешно. В его жизни едва ли осталось что-то важное. А потом его вдруг останавливают. Силой. Он чувствует его руки на щеках. Такие родные. Такие теплые. А потом и его губы. Горячие, сухие, но такие необходимые. Как он целует. Нежно. Как опускает руку к талии, притягивая ближе. И Стас вновь цепляется за него. Но теперь физически. Дрожащими пальцами хватается за его куртку. И наконец отстраняется, переводя дыхание.       — Прости меня, — тихо шепчет Костя, покрывая его побледневшее лицо крошечными поцелуями.       Стас молчит. Обнимает. Утыкается носом в шею. Простит. Всегда прощал. Любую хрень, которую творил Костя. Потому что у Стаса нет никого. Только Костя. И он продолжит цепляться за него. За эту чертову веревку. До тех пор, пока последние ниточки не оборвутся.