***
Сугуру пыхтит под штангой вот уже больше двадцати минут, включая длительные перерывы. У него над душой стоит Сатору и страхует, чтобы его ненароком не придавило. Смотрит ещё так пристально, вроде бы и серьёзно-внимательно, а вроде бы и сожрать хочет. На последнем повторении Гето доходит до отказа, штанга опасно наклоняется вниз, но Годжо её подхватывает и заводит в петли. Немного не рассчитывает, правда, расстояние и касается штанами лица Сугуру. — Яйца свои убери с моих глаз, — прерывисто просит он, поднимаясь со скамьи. — А то потом сам будешь пытаться член из меня вытаскивать, не выпущу. Сатору невинно хлопает ресницами и склоняется к мужчине, опираясь о кожаную обивку. — Будто бы я против. Малыш, я только за. Гето ёжится от прозвища, но не может не признать, что всякий раз оно пускает сладкую волну удовольствия по всему телу. Приятно иногда почувствовать себя чьей-то деткой, будучи высоким широкоплечим мужчиной с очевидно развитой мускулатурой. С Годжо он вообще чувствует себя по-разному в зависимости от ситуации: и сильным мужчиной, который может не напрягаясь подхватить и удерживать на весу свою пару, и принцессой, которую нежно целуют в плечо и у которой забирают все хлопоты по достижению оргазма. Ему до безумия нравится эта способность Сатору раскрывать его самые-самые стороны, о которых он раньше только догадывался. Хотя, казалось бы, уже взрослый мужчина в самом расцвете сил, должен был уже полностью познать себя. До Годжо ни один его партнёр не мог сравниться с ним физически: телом природа одарила весьма внушительным и сильным, — оттого в отношениях он не мог расслабиться полностью и передать инициативу. Конечно, и без конфликтов не обходилось, бытовых и межличностных, но чаще всего из тупиковой ситуации их выводило чьё-нибудь: «я тебя очень люблю, но слишком зол сейчас, поэтому пойду в другую комнату на полчаса успокоиться, а потом продолжим». И после этого – кружки с клубничным молоком и чаем и уже более конструктивный диалог. Не всё идеально, но очень-очень близко к этому, к такому тёплому и нежному, к которому тянуться хочется и руками обхватить, чтобы греться постоянно. Пока Сатору разгружает штангу на пару блинов, Сугуру продолжает: — Мы так никуда не пойдём, а вообще-то две недели планировали. — Я тебя умоляю, — фыркает он в ответ, обхватывая гриф и выводя его из петель. — Время никогда нас не останавливало. — Ага, а когда в раздевалке нам чуть шторку не открыли, потому что подумали, что плохо стало? Штанга у Годжо косится вправо, но он быстро её кладёт её на грудь и сбивчиво просит: — Подожди, сейчас доделаю и отвечу. Не могу думать и делать одновременно. Сугуру хмыкает, но послушно замолкает, позволяя мужчине спокойно закончить. Лицо у того покраснело от напряжения, а локти подрагивают, однако подход заканчивается гладко, даже помогать не приходится. — Но тебе же понравилось? — вытирает лицо, и вопрос больше похож на утверждение. — А как мне потом понравилось мёрзнуть, потому что пришлось твоё пятно на заднице кофтой прикрывать… Райское наслаждение. — Ой, ты ещё отсос в туалете вспомни, — скалится Годжо, хватая бутылку с водой. — Который из? Постоянно же в какую-то сомнительную авантюру втягиваешь. — А ты только и рад втянуться, как я посмотрю. Сам такой же, а делаешь вид, будто бы нет. На это мужчина только поднимает бровь без возражений и принимается снова переставлять вес, добавляя убранные блины. Сатору хитро на него поглядывает, знает ведь прекрасно, что Сугуру и сам это всё понимает, только вот вслух не признаётся, отнекивается. Будто бы в этом есть что-то постыдное, чего Годжо никогда не понять. — Двигай булками со скамейки, моя очередь. Мы такими темпами вообще на час опоздаем. — Какой же ты у меня всё-таки пунктуальный, — тянет Сатору, а во взгляде только океан нежности и плещется. — Люблю тебя, не могу. Сугуру пытается улыбнуться, но из-за веса штанги получается больше страдальческая гримаса, чем полноценная улыбка. Всё равно его правильно считают и поймут, главное – намерение обозначить. Годжо пристально смотрит всё время, пока Гето выполняет упражнение, и даже тёмные очки не могут скрыть направление его взгляда. Кажется, быть более очевидным в наблюдении за тем, как ходят грудные мышцы, уже нельзя. Но он ничего не может с собой поделать: каждый раз его словно магнитом тянет, а сопротивляться желанию прикоснуться или хотя бы смотреть совершенно невозможно. Глаза прилипают постоянно, оторваться сложно. Пока аккуратно принимает гриф, невзначай мажет ладонями по чужой груди, тут же ловя предупреждающий взгляд. Сугуру сразу поставил жёсткое ограничение на тактильный контакт на публике, особенно в спортзале, но Сатору всё равно умудрялся мастерски его обходить. И одёрнуть ведь не получится, по факту же не нарушает совсем ничего. — Это что за покемон? — игриво спрашивает Годжо. — Мачок. — Мужчина мечты, — звучит так сладко-влюблённо, что Гето торопится отпить немного воды. Сатору вообще обожает засыпать его комплиментами по любому поводу, и иногда это так неожиданно, что Сугуру даже ответным флиртом отбиться не может, так и капитулирует под этой яркой улыбкой, алыми скулами отсвечивая. А тому будто это и нужно больше всего: ещё довольнее становится и едва удерживается от того, чтобы всем телом вжаться. Так или иначе, совместная тренировка подходит к концу в запланированное время, и Гето выглядит невероятно удовлетворённым этим фактом. Возможно, оттого, что свидание это они действительно запланировали уже достаточно давно и ждали ещё больше потому, что у Сатору в последний месяц дни были более загруженными, чем обычно. Постоянно таскали по переговорам с партнёрами, которые потребовали сдвинуть сроки сдачи проекта – работы значительно прибавилось. Но вот плед в парке расстелен, фрукты помыты и порезаны, а в теньке лежат бутылки с водой и газировкой. Умиротворение и покой, как же хорошо. Сугуру мягко почёсывает кожу головы, едва доставая до выбритой части затылка, и Сатору чуть ли не мурлычет под прикосновениями. Не ластится даже, и так рука проходится именно так, как ему того хочется, словно считывает все желания, а в сущности просто знает, как надо. Глаза так и норовят закрыться, обдаваемые волнами блаженства, но мужчина всё равно держит их немного открытыми, глядя в небо. Ярко-голубое, то тут, то там прикрытое пушистыми облаками в несколько слоёв. Они медленно плывут, меняя свою форму, выделяясь на небесном фоне. Так красиво, что тепло и непонятная ностальгия накрывают каждую секунду, а в груди только трепет и нарастает. Они не говорят, потому что и так приятно просто находиться в компании друг друга, лёжа светлой макушкой на чужом животе, а тёмной – на подложенной под плед рукой. Ветки деревьев качаются под лёгким ветром, через листья то и дело пробиваются солнечные лучи, бегающие по ногам и лицу. Потихоньку начинает накатывать дремота, но часы на руке слабо вибрируют, и Сатору нехотя открывает глаза и поднимается с Сугуру, потягиваясь руками. Тот косится на него, мол, ну и чего только слез? — Сугуру? — он протягивает ему ладонь, которую тут же обхватывают и садятся рядом. — Что? — Я давно хотел с тобой серьёзно поговорить… Внутри у Гето всё холодеет, ни один разговор в его жизни не заканчивался хорошо после этой фразы. Уголки его губ медленно ползут вниз, но Годжо этого и не видит: отводит взгляд и как-то очень напряжённо молчит, заставляя нервничать ещё больше. Всё же, вроде бы, было хорошо, тогда почему так резко? Сугуру хочется уже побыстрее сорвать этот пластырь с в миг образовавшейся раны, но не находит в себе сил это сделать. Вот так всё и кончается? А ведь он планировал сегодня… планировал…. Ну и хер с ним. Соберёт как-нибудь мозаику из разбитого сердца, ещё красивее, чем раньше, будет. Склеит серебром, и вот уже на полку выставлять можно, смотреть на самую больную несостоявшуюся историю. — Мы с тобой уже давно вместе, и я ценю всё, что ты для меня сделал. Ты просто невероятный, не знаю, что я такого сделал в прошлой жизни, чтобы заслужить тебя. Спас мир, наверное, не меньше. Но я не хочу быть твоим мужчиной. Вот и оно. Всё действительно кончится вот так, спустя три года совместной жизни бок о бок, утренних поцелуев, бесчисленных фотографий и перманентного ощущения щекочущего счастья. Оборвётся, как по щелчку пальцев, в случайную солнечную субботу. Сатору касается его пальцев и ловит чужой ошалевший взгляд. — Я хочу быть твоим мужем. Сугуру, ты выйдешь за меня? Он достаёт откуда-то коробочку, в которой на фиолетовом бархате лежит чёрное кольцо. Гето на это хочется сказать только: «какого хуя?». Мужчина бегает глазами от кольца к Сатору и обратно, краснея и бледнея лицом. Отворачивается и тянется к рюкзаку, стоящему неподалёку, не в силах выговорить ни слова от контрастных эмоций. — Блять, я сейчас заплачу, если ты мне не ответишь. Сугуру заканчивает копошиться в вещах и поворачивается обратно, смотря прямо в требовательные глаза Сатору. Выводит из-за спины руку, на которой лежит аккуратное белое кольцо с небольшим камнем. Глаза у Годжо округляются невероятно комично, и он становится похож на удивлённого лесного козодоя. — Да ты ёбу дал, — неверяще лепечет Сатору. Сугуру немного нервно улыбается и подгибает под себя ноги. — Да, я выйду за тебя. А ты, Годжо Сатору, согласен ли быть моим мужем? Тот быстро-быстро кивает, лишь единожды хрипло выговорив своё согласие. Непослушными пальцами достаёт кольцо, чуть ли не теряя его в траве, и надевает его на чужую руку, сразу же протягивая свою в ответ. У Сугуру тоже пальцы дрожат, но чуть меньше. Совместная тряска в полнейшем рассинхроне только усугубляет ситуацию, но ничего, бывало и хуже, да? Сатору порывисто притягивает мужчину к себе за шею и жадно целует, все запреты послав в пешее эротическое и сгребая в такие крепкие объятия, что выбраться совсем невозможно. А Гето и не пытается это сделать, только обнимает в ответ и расслабляется в руках, позволяя Годжо все чувства на себя выливать. От этих эмоциональных качелей – а ещё немного от недостатка воздуха – кружится голова и слабеют ноги, и на это тоже уже всё равно. Какая разница, что там вообще с устойчивостью происходит, когда на лопатках жаром пышет чужая рука, губы покалывает от настойчивости, а единственный вечно свободный от колец палец наконец занят оказывается? Сильных чувств хватает на несколько минут, после чего Сатору отстраняется и съезжает чуть вниз, укладывая голову Сугуру на плечо. Тот трётся щекой о чужую макушку и тихо зовёт: — Сатору? — М-м? — Не начинай предложения с «нам надо серьёзно поговорить», ладно?***
Сёко тихо вздыхает и заправляет за ухо выбившуюся чёрную прядь коротких волос. Та то и дело лезет в глаза и мешается, и как только Сугуру свою терпит всю жизнь? А ещё ведь и занимается с ней, вечно качающейся и запутывающейся в ресницах. Некоторые наклонности у него явно есть, – приходит к выводу Иери. Она шатается из стороны в сторону, пока едет по дороге парка на скейтборде, ежеминутно опасно накреняясь то вправо, то влево, и чудом удерживая равновесие. Чёртов Сатору, нужно было действительно так заморачиваться? Ладно, спасибо уж, что хоть отделалась париком и скейтбордом, да одеждой около-подростковой с маской, были идеи и похуже. Первая была уж совсем слишком: надевать хиджаб в парк, при всём уважении к другим религиям, Сёко не была готова. Она так скорее больше внимания бы привлекла, чем слилась с толпой, а это совершенно некстати. Тут уж Годжо слишком нервничал и переживал, что её сразу заметят. Вторая была уже гораздо лучше, и она честно нравилась Иери больше всего: притвориться матерью, гуляющей в парке с коляской. И стиль одежды даже не нужно было менять, а Сатору был готов купить для неё новую коляску, платье и вообще всё, что захочет. Но потом ему в голову пришло это, и переубедить было уже невозможно. Чёрные кеды с каким-то белым рисунком, колготки, мини-юбка, майка в тон образу и клетчатая рубашка. Ну и бейсболка сверху для полного счастья, как же без неё. Типичная девочка-подросток, направляющаяся в местный скейт-парк субботним днём. Идеальная история. Почему Сатору попросил именно её, а не профессионала, оставалось загадкой, но она совершенно не могла ему отказать, когда увидела восторгом и предвкушением горящие глаза. Сразу же договорилась о дне и конкретном времени, взяла законный и редкий выходной и потихоньку начала готовиться вместе с активно помогающим Годжо. Сёко находит скамейку прямо напротив оговоренного места – идеальный угол обзора. Камеру доставать не спешит, и так в запасе около часа, а эти двое всё ещё милуются на траве. День и вправду чудесный, такой размеренный и тёплый, что женщина невольно засматривается на яркое небо и проплывающие по нему облака. Съезжает чуть ниже по спинке и выуживает из рюкзака сигарету, неспешно затягиваясь. Сизый дым утекает вверх по тонким пальцам, растворяется почти сразу же, как только отлипает от бледной кожи. — Девочка, а ты не слишком мала, чтобы курить? Иери спокойно встречается взглядом с мужчиной, чуть старше её самой. Глубоко вдыхает дым и медленно выдыхает его в сторону, не сводя глаз с незнакомца. Тот покрылся пятнами – то ли от гнева, то ли от смущения, понять трудно, – но продолжил смотреть почти немигающим взором. — Мне тридцать один, — флегматично отвечает Сёко на заданный вопрос. Мужчина очевидно тушуется и спешит уйти, бурча что-то про общественное место и запрет курения. В ответ получает сухой кивок, сделанный скорее из вежливости. На второй сигарете, за пять минут до положенного, Иери выставляет штатив и настраивает камеру. Регулирует фокус, ищет подходящий ракурс, приближает ровно до того момента, чтобы было хорошо видно и двоих людей, и часть парка вокруг них. Чтобы по красоте совсем, она же хороший друг всё-таки. Когда Сатору встаёт и потягивается, начинается съёмка. Сёко берёт в руки вторую камеру и щёлкает ей достаточно часто, стараясь запечатлеть всё происходящее и на фото тоже. Вот они сидят друг напротив друга, но почему-то смотрят в стороны. Вот Годжо протягивает яркую коробочку и наклоняется чуть ближе. Вот Гето с нечитаемым лицом отворачивается и собирает вещи. «Да ладно…» — растроенно думает женщина, но всё равно продолжает фотографировать, приближая чужие лица. Сатору выглядит так, будто ещё секунда – и у него потекут слёзы. И Иери его прекрасно понимает, очень сложно отреагировать по-другому, когда твой родной человек вот так отворачивается от тебя в такой момент. Сердце сжимается от этого взгляда, полного растерянности и непонимания. А потом Сугуру поворачивается обратно, и через линзу объектива Сёко видит, как в ладони сверкает небольшое кольцо. Когда Сатору начинает кивать, закусывая губы, ситуация доходит до неё полностью. — Охуе-е-еть, — тянет она бездумно и тут же ойкает и извиняется, вспоминая про видеозапись. Такой поворот был очень неожиданный. Женщина знала, что Сатору собирается это делать, он вообще давно планировал предложение, только смелости долго набирался, но чтобы и Сугуру тоже? Сошлись две родственные души, это было ещё в их первую общую встречу видно, да и слышно несколько месяцев из восторженных речей Годжо. Ещё с минуту она на автопилоте продолжает делать фотографии, а когда понимает, что ничего сверх произошедшего уже не случится, опускает камеру, оставляя только видео. Когда мужчины наконец отлепляются друг от друга, Иери тихо говорит: — Поздравляю вас, женатики. Видеозапись обрывается.