Свет в кромешной тьме

«Я видел тысячу звёзд, но никто из них не сиял ярче тебя»

Порой, чтобы понять, что ты на правильном пути, нужно всего лишь прислушаться к собственному сердцу. Есть две ветви — душа и мозг. Намерение — это голос сердца, оно рождается внутри него. Сердце ранимое. Многие исключают его существование из своей жизни, чтобы никто не смог их ранить, но забывают, что это центр, где заключается вселенная человека. Разум — рационален. Но он безжалостен. Многие считают, что мозг гораздо сильнее сердца, но на самом деле всё происходит наоборот. Сердце — хозяин разума. Сигналы от сердца к мозгу намного сильнее, чем сигналы от мозга к сердцу. Но главное — это найти гармонию и баланс между ними. Потому что, если сердце посылает сигналы мозгу, то и мозг посылает сигналы сердцу. Говорят, что душа каждого человека находится в сердце. И именно поэтому, когда что-то нас ранит и болит сердце, мы говорим: «душа болит». Чувства исходят не только от сердца, но и мозга, потому что второй формирует мысли, которые первый чувствует. Влад Разве я — повелитель — должен был стучать в чью-то дверь перед тем, как войти? Я остался недоволен своими мыслями, когда меня начало рвать на две стороны. Светлая сторона появилась, как только я ступил на территорию, где её запах впитался в каждую грёбанную щель. Тёмная сторона была со мной, пока я не дошёл до её двери. Чёрт, мне хотелось рассмеяться. Подумать только, я своими ногами пришёл к покоям чужеземки, чтобы убедиться всё ли с ней в порядке. Дверь открылась перед моим носом, когда я встретился с изумлённым видом Лале-хатун. Признаться, имя Лале мне нравилось больше, чем Майя. Её глаза округлились, и девушка вновь приняла какой-то оскорбленный, но независимый характер. Лале сделала вид, что ей всё равно, но её пульс говорил об обратном. — Господин, чем могу быть полезна? Вам не хватает компании? — язвительно прошелестела она. Я бы отрезал чужому язык, если кто-то набрался смелости говорить со мной в этом тоне, но Она. Она съедала меня живьём. И я не мог отрицать, что это мне нравится. — Следи за словами, Лале-хатун. — пригрозил я. — Иначе я узнаю, что вашему терпению есть предел. Да? Я об этом уже слышала. — румянец сошёл с её щек, как только она заметила мой взгляд, прикованный к ней. — Иначе я могу наказать этот грязный рот и тебе не понравятся последствия. — дрожь пробежала по её телу, но она не двинулась со своей точки. Лале была одета в одну из тоненьких ночных одеяний, которое не прикрывало, практически, ничего. Такими же успехами, я мог поверить в то, что она ждала меня. Я бы мог рассмотреть каждый изгиб её тела, если бы она не спрятала себя своими руками. Одежда на ней была полупрозрачная, волосы шёлком разлились по её плечам, гладко прикасаясь к нежной коже. Груди Лале вздымались и опускались под моим вниманием, и у меня возникло резкое желание сорвать с неё всё, чтобы разглядеть девушку с лучшего обзора. Её глаза засветились желанием, и это стало последней каплей против моей выдержки. Я сделал шаг внутрь, отталкивая её назад и закрыл за собой двери. Если вы спросите, чем именно я думал в этот момент, я отвечу, что не думал вовсе. Я прикрыл глаза на мгновение, пока мои бесшумные проклятия выливались наружу. Бездонный взгляд уставился на меня, пока выражение её лица сотворяло со мной сумасшедшие вещи. Наивная, но такая хитрая. Я не должен. Это чертовски не правильно. Но я совершал столько неправильных вещей, что это казалось мне обыденным делом. И она стала одной из самых моих любимых ошибок. Прошло несколько минут с момента нашего разговора, но я уже чертовски нуждался в её близости. Под «близостью» я имел в виду её присутствие рядом со мной. Но, когда я оставался рядом с ней, я не мог контролировать свои действия, не то чтобы эмоции, которые появлялись друг за другом. Теперь я был не только очарован ею, а зависим. Одержимость. Я нуждался в ней. Я сделал ещё один шаг к Лале, но она не двинулась с места. Некуда было двигаться. Она была так близко ко мне, что аромат её тела просочился в мой разум. Слабый звук её вздоха, послал жар в мой пах. — Нужно спрашивать разрешение перед тем, как войти в покои девушки. — сухо проговорила Лале, но её взгляд упал мне на губы. Она покрылась мурашками. — Я не могу обещать того, что я ещё не делал. — я провёл рукой по её волосам, а после загрёб их в кулак, оттягивая голову Лале назад. Мне открылось больше пространства для прикосновений, но я еще не дотрагивался к её коже. Одно прикосновение, и я потеряю последнюю каплю контроля. Одно прикосновение, и я умру. — Вы хотите сказать, что вы врываетесь ночью к своим пленницам и… — её улыбка померкла. — Продолжай. — мягко приказал я. — Ко скольким вы так ворвались уже? — её вопрос повис в воздухе. — К тебе одной. — я задержал взгляд на мягкой голой коже у её плеча. Искры полыхали в воздухе. Я был самым большим победителем, раз смог устоять столько времени перед ней и не накинуться на неё, как дикий зверь. Но я знал, что она единственная, перед кем я готов проиграть. Шторы в её комнате были раскинуты по сторонам, а окна широко распахнуты, разрешая лунному свету просачиваться внутрь. Было настолько тихо, что я слышал гул её сердцебиения, её вдохи и выдохи. Я не был по жизни терпеливым человеком. Всё, что я хотел, я мог получить вмиг, но с Лале я делал исключение. Я не был сторонником Бога. И не знал, что существуют Рай и Ад. Я не был уверен, сколько мне придётся идти, чтобы добраться до каждого из них. Но когда её цветочный запах окутал всю комнату, я был уверен, что именно так и пахнет Рай. А Адом был, собственно говоря, я сам. Ангел и Дьявол. — Зачем вы пришли? — выдохнула она, сильнее обнимая себя руками, пряча себя от моих глаз. — Ради тебя. — я выпустил её волосы из своей ладони и прижался губами к её уху. — Опусти свои руки, дорогая, я хочу увидеть тебя. — моё горячее дыхание слилось с её кожей. Лале не отвечала и замерла, глядя в мои глаза. В один миг я подумал, что она под гипнозом и обрадовался этому. Возможно, она не услышала меня, и теперь есть выход, но когда тишина начала душить меня, я понял, что жду от неё ответа. Это не было приказом, а просьбой. В её крови пылала нерешительность, и я чувствовал, как сильно она хотела сдаться. Впервые, я не мог понять о чём она думает, хотя чувствовал, что она готова к этому. Она хотела отдаться в мои руки, но её пугала неизвестность после случившегося. Она боялась не меня, а быть брошенной. Но она, блядь, даже не представляла, что она — единственное исключение, которое я сделал с тех пор, как стал правителем. Она — ошибка. Она — мой секрет. Мой главный страх. Моя одержимость. Моя неизлечимая болезнь. И после этого мучительного ожидания, Лале аккуратно опустила свои руки. Её пульс участился, переходя в сумасшедшие удары копыт во время битвы. Я бы за неё завоевал государства. Я бы назвал каждое из них в её честь. Я бы сделал для неё всё, о чём она только посмела бы подумать. Я не сводил взгляд с её лица до тех пор, пока она не опустила глаза от смущения. Щёки Лале загорелись в темноте, и я это почувствовал всем нутром. И лишь после этого я дал волю своему взгляду пройтись по ней и насладиться зрелищем. Небольшие, но упругие груди с твёрдыми сосками, которые так и умоляли прикоснуться к ним, и чёртова ткань, прикрывающая всё это от моего взора. Её изящные изгибы плеч и ключиц были дорогой мне в бездну, куда я собирался прыгать. Мой член окаменел, посылая волну жара в мой живот. Дикий зверь внутри меня бушевал, ломая каждую преграду, чтобы вырваться на свободу. Он рычал на меня, что нужно взять Лале и оставить на каждом сантиметре её кожи свой след. Пометить её. Доказать каждому грёбанному ублюдку, кому именно она принадлежит. Она. Принадлежит. Мне. Я коснулся предплечья турчанки, опуская бретельки её сексуальной ночнушки. Я и так видел её, но прошлый раз был не очень хорошим опытом. Я запомнил каждый её изгиб, но сейчас, как будто, я забыл всё. Шёлк скользнул по её гладкому телу, сделав короткую остановку на её бёдрах, и упал к ногам Лале. Она не привыкла, что кто-то может так долго разглядывать её обнажённое тело, но не могла двигаться под моим взором. — Не стоит стесняться меня. Я не тот, перед кем ты должна чувствовать смущение. — мой голос прозвучал грубее, чем я ожидал, но она не обратила на это внимание. — Я не… Мм-м… Как скажете… — смущение в её голосе никуда не исчезло. Несколько минут назад меня заводила её дерзость, а сейчас — смущение. Каждое её движение сильнее возбуждало меня. И я не мог контролировать это. Напряжение между нами усилилось. — Напомни, кому ты принадлежишь? — мягко спросил я, дотрагиваясь до её груди. Она издала слабый вздох. — Себе. — удовольствие пронзило меня, хотя я ожидал от неё другого ответа. Я провёл ладонью по мягкой части её груди, а потом большим пальцем коснулся её соска. Был слишком занят, чтобы придумать ответ, но, думаю, я получу то, что хотел в скором времени. Соски Лале стали твёрже, и улыбка коснулась моего лица, когда я услышал желание в её вздохе. Во дворе стали слышны голоса, и я мгновенно узнал один из них. Ноэ Локид. И женский — его любимой целительницы. Затуманненый похотью, взгляд Лале изменился. Чёрт. Появилось волнение. Мои прикосновения огрубели, и я ущипнул её за сосок, возвращая внимание Лале к себе. Поток ревности в моей крови увеличился, когда капля её внимания рассеялась от меня. Она застонала и схватила меня за запястье, отталкивая мою руку от её груди. — Влад… — в её голосе слышалась мольба. Желание вновь вернулось к ней, но уже с ноткой тревоги. Одно упоминание моего имени с её уст, сводило меня с ума. — Тс-с… Ты же не хочешь чтобы нас услышали, верно? Мои мысли были такими распутными и грязными, как грех, который хочется совершить, несмотря ни на что. Я хотел войти в неё так глубоко, измазать её своей спермой, раскусать, поцарапать, оставить следы того, что она принадлежит мне. Собственничество во мне пылало. Я прижал Лале к стене около окна так грубо, что её голова мягко ударилась об неё. Мой член пульсировал от желания так сильно, что я был готов взорваться от одного её прикосновения. Мои губы обрушились на неё, вырывая измученный стон с её уст, проглатывая его. С каждой миллисекундой я одичал всё сильнее. Поцелуи превратились в покусывания, пока мои руки безжалостно мучали её прикосновениями. Она выглядела, как королева, пред которой я был не прочь преклонить колени. Я застонал, когда прикоснувшись к самому интимному месту Лале, нашёл её уже взмокшей и готовой для меня. — Ты такая мокрая, цветочек. — вожделение в моём голосе сделало его до неузнаваемости грубым. Её стон пролетел по всей комнате, когда я вошёл в неё пальцем. Ей однозначно нравилось моё внимание, а больше всего ей нравилось, когда я доставлял ей удовольствие своим вниманием. — Тебе это нравится? — ответом мне послужил короткий кивок. — Нравится, когда я тебя так прикасаюсь?.. — ещё один кивок. Лале так тяжело дышала, что я позабыл о Локиде внизу. Они ничего не услышат. А если услышат, я отрежу им уши до того, как она посмеют вспомнить стоны Лале. Она принадлежала одному мне. Она это тоже поймёт вскоре. — Влад… — простонала она, когда я вынул палец и вошёл в неё двумя. — Тебе нравится? — Я… Мх… — её глаза закрылись, а губы приоткрылись. — Я задал тебе вопрос. — мои губы схватились за её сосок, и она измученно сдалась под настиском страсти. Её пальцы впились в мои волосы и прижали моё лицо к её груди. Блять. — Боже… — Я спрошу ещё раз. — одной рукой я схватил её за горло, прижимая к стене, а другой трахал её пальцами, пока она сдерживала свои крики. Крики будут. Голоса снизу стали слышны громче. Где-то вдалеке прогремел взрыв. Алое пламя окутало лес, заставляя горожан просыпаться от неестественного света. Прозвучали горны, подавая сигналы о нападении. Воины начали копошиться, собираясь на защиту крепости. Лучники встали на готове, натягия стрелы на тетиву. Вокруг слышны были лишь тревожные оповещения, гул мужчин и крики капитанов гвардии. Женщин прятали в подвале крепости, стараясь укрыть их от опасности. Всё случилось именно в тот миг, когда никто этого не ожидал. Лале испуганно поозиралась и схватилась за сердце. Она выбралась из моих рук и теперь её окружала паника и страх. Я схватил её и прижал к собственной груди, пытаясь защитить от всего жестокого. Я бы не дал, чтобы с ней что-то случилось. Я бы не простил себе этого. — Лале, всё будет хорошо. Успокойся. — попросил я её, крепко сжимая девушку в своих объятиях. Я не заметил, как она стала мне дорога за такой короткий промежуток времени. Но я знал одно. Я не дам её свету погаснуть. Лале была самой светлой душой, самой чистой, а я по уши погряз в крови и грязи. Её глаза были широко распахнуты от ужаса, сердце бешено колотилось от волнения. Ярость всплыла во мне и пробудила желание защитить её. — Закрой двери, окна, запрись и не издавай ни единого звука. Не выходи из комнаты, слышишь? — Лале ужаснулась моим словам. — Нет! Влад! Нет, не уходи! Тебе не нужно туда, там опасно. Прошу тебя… — взмолилась турчанка. Её глаза наполнились слезами, и она сжала мои руки. — Я должен идти, Лале. Но я вернусь, я обещаю. Никто не причинит тебе зла. — пообещал я. — Ты веришь мне? — Верю. Я верю, но Влад! Прошу, не иди туда… Не оставляй меня, я боюсь за тебя… — мне стало так больно в груди от её переживания, но я не мог оставаться с ней. Это было недопустимо. — Я не могу, цветочек. Я должен защитить свой народ. Я должен защитить тебя любой ценой. — я сжал её ладони и потянулся к ней за поцелуем. — Хорошо… Умоляю, береги себя и не дай тьме обуздать твоё сердце. — она резво сняла со своей шеи нежный кулон и всучила мне в руки. — Держи это у себя, пусть будет с тобой. Что-то тёплое разлилось по моему телу. Я не был её достоин. Но это не означало, что я отдам её кому-то другому. Она была моей. — Я верну его тебе. Вот увидишь. Доверься мне, я не подведу тебя. Последним, что я увидел, была её обеспокоенная улыбка. А потом я оставил её, заставив запереть каждую щель в её комнате. Лале Вокруг всё пылало. Я закрылась в покоях, предварительно прикрыв все окна шторами и каждую дыру чем-то, потушив все свечи, чтобы в комнате было темно. Сердце сходило с ума. Я не могла сосредоточиться на чём-то другом, кроме страха и переживания. Плохое предчувствие скользнуло по моему позвоночнику, когда внизу послышались голоса, но Влад заставил меня забыть про это в мгновение. Тошнота подкралась к горлу, заставляя меня дрожать от холода. Мне было так страшно. Люди умирали. Дети кричали. Матери теряли своих сыновей. Я чувствовала их боль… Ужас пробрался в мою кровь и превратил его в лёд. Руки замёрзли. Тело дрожало. Я смутно осознавала, что Влад это правитель, а не просто прислуживающий. Не просто воин, а один из сильнейших господарей, которого боялись все государства. Я верила в каждое слово, которое он мне пообещал. Хоть и Влад разозлил меня, я знала, что он придёт ко мне. Я была удивлена, когда он явился ко мне так быстро, хотя я чувствовала это. Я специально надела эту ночнушку. Я хотела вывести его на эмоции и сделала это, даже если план был провален посередине. Мне было не по себе, конечно, но его потемневший взгляд, поднял меня до облаков. Влад до последнего держался. Держалась и я, но я заставила его почувствовать столько всего в один миг, что видела его удивление насквозь. Я никого не хотела так сильно, как Влада. Его прикосновения к моей коже, обжигали меня дотла. Это не из-за того, что он в постели был Богом, (о, Боже, мне стыдно было осознавать этот факт) а именно потому что он заставлял меня чувствовать себя самой настоящей рядом с ним. И эти прикосновения так резко обрушились… Если бы он просто ушёл, было бы намного лучше, чем то, что сейчас происходит. Меня опять вернуло в те мысли, и я обняла себя руками, чтобы не умереть от холода. Мне послышался гром, и небо взревело. Всё сотряслось, и я услышала как начался ливень. Тяжёлые капли бились об окна, поднялся ветер. Ветви страшно трескали по стеклу, и по моему телу пробежали мурашки. Завыли собаки. Сталь ударилась друг об друга. Крики стали учащаться, превращаясь в визги. Я прикрыла уши. Мне было так страшно слышать это всё. Я должен защитить тебя любой ценой. Его слова всплыли в моей голове. Тепло разлилось по моему телу и согрело меня. Несмотря на то, что произошло между нами, я не забывала тот факт, что я принадлежала именно ему. Напомни, кому ты принадлежишь? Я ответила: «себе». Я солгала. Я принадлежу тебе. Я собрала волосы в тугой хвост и оделась. Запах чёрного мускуса и полыни припечатались к моей коже. Он пометил меня своим запахом. Его тьма не была мне страшна. Я освещала нашу тропинку, по которой мы шли с ним рука об руку. Мы были на начале пути, и нас ожидало много трудностей, но я была готова к каждой из них.