***
Очередной теплый и солнечный день в Клаудсдейле. Безусловно, столица пегасов была самым красивым городом Эквестрии, по крайней мере, считалась таковой теми, кто там никогда не был. Те глупцы, что решались на ее посещение, обзаведясь эффектом особого заклинания и билетом на воздушный шар, при этом пожалев свои деньги на гида, быстро узнавали второе название города - «Тартар для урбанистов». Весь город представлял из себя несколько слоев облаков, которые могли колоссально отличаться по размерам, назначению и среднестатистическому контингенту. Не всегда с легкостью можно было найти облачный переход на другой слой, зачастую роль перехода играло большое здание, пролегавшее через несколько слоев, например, продуктовый ряд или рабочий офис. Разные точки отсчета этажей в этих зданиях также лишь усугубляли ситуацию. Поэтому нередки были случаи, когда туристы с закончившимся заклинанием хождения по облакам застревали на твердых объектах, по типу лавочек, окруженные обманчиво плотной облачной гладью. Обычные жители не обращали на них никакого внимания, зная, что скоро их найдет и спустит на землю полиция, разве что резвившиеся жеребята могли играть в «подсчет туристов» или спорить о том, с каким цветом шерсти им встретится следующий. Пролетая мимо одного из таких туристов, кобылка светло-кораллового цвета с кудрявой гривой белоснежного цвета и кьютимаркой в виде ферзя цвета слоновой кости воскликнула: «Желтый, я победила!» Но похоже, грустного жеребенка, сидевшего у нее на спине, это не отвлекло от печальных мыслей. — Мам, ты точно уверена, что это обязательно? — с грустью в голосе и глазах спрашивала пастельно-розовая кобылка с кудрявой небесно-голубой гривой и кремовыми веснушками, крепко держась передними копытами за шею матери. — Прости меня, Коузи, я тоже не хочу этого, но ты взрослая и умная кобылка и должна понимать, что маме нужно работать, а тебе нужно учиться и общаться со сверстниками. — с неменьшей грустью прозвучал ответ матери. Приземлившись на очередной облачный слой, кобылка слезла с матери и, быстро ковыляя короткими ногами, пытаясь идти вровень с матерью, продолжила разговор. — Почему, раз я взрослая, то не могу учиться на дому у тети Санрайз? — Ты еще недостаточно взрослая, чтобы сидеть дома одна, тебе всего 5, но ты уже достаточно взрослая, чтобы ходить в детский сад, и скоро тебе придется пойти в школу. Поэтому я хочу, чтобы ты начинала привыкать ко всему этому и начала заводить себе друзей. — Но почему тогда не детский сад, а приют? Разве в приют не отдают тех, от кого хотят избавиться? — Не говори так, Коузи, ты знаешь, что я очень тебя люблю и никогда не брошу! — кобылка остановилась и потерлась носом о щеку жеребенка. — Приют - это не самое плохое место, Санрайз тоже росла в похожем. К сожалению, у мамы нет денег, чтобы ты ходила в детский сад или школу, а тратить деньги, которые предлагает Санрайз, мне не позволяет совесть после всего, с чем она мне помогла после твоего рождения. — Тетя правильно говорила: «Ты не умеешь принимать помощь». — Санрайз не знает, когда надо остановиться, ее чрезмерная щедрость по отношению к нам когда-нибудь создаст ей проблемы. Поэтому теперь, когда у меня появилась работа, мы будем медленно прокладывать путь к нашей совместной самостоятельной жизни. И как только я накоплю на наш собственный дом, я заберу тебя из приюта, только дождись меня и не сбегай. Договорились? — Договорились. — с грустью в глазах, но с легкой улыбкой сказал жеребенок. — Но ты же будешь навещать меня каждый день?! — Конечно золотце! — пегаска вновь остановилась и потерлась носом о щеку жеребенка, попутно одарив ее поцелуем. Они дошли до большого здания, сотканного из плотных, слегка сероватых облаков, рядом со зданием стояла табличка приюта с надписью "Облачные просторы". Поймав на себе взгляд добрых материнских глаз, обрамленных желто-оранжевой радужкой, Коузи выдохнула и уверенно пошла со своей матерью на территорию приюта.***
Проснувшись, Коузи обнаружила, что проснулась одной из первых, за окном только что начали показываться первые солнечные лучи. Раньше нее проснулась только Малина, еще один пегас-сирота, примерно лет 9, получившая свое имя, видимо, из-за амарантового окраса шерсти, нежно-зеленой гривы и темных веснушек, придававших ей образ одноименной ягоды. — Доброе утро, Сильвер Мист! Всё в порядке, ты плакала во сне? — обеспокоенно, но шепотом, чтобы, не разбудить остальных, спрашивала Малина, заправляя кровать. — Все нормально, просто прошлое приснилось. — сухо ответила Коузи, протирая глаза от слез. Поняв, что до завтрака еще полно времени, Коузи взвалила на колени большую книгу, которую оставляла у прикроватного столика. Открыв ее на закладке, чуть дальше середины, она принялась дальше открывать для себя просторы до этого неизвестной ей органической химии. Сильвер Мист жила в приюте уже неделю. Попав в него, она с самого начала показалась его обитателям странной не только потому, что выглядела как белая ворона, но и из-за своего мистического и манящего образа. Вся покрытая небольшими ранами, с перевязанными бедрами и большой книгой со сложным для жеребят названием. В любом коллективе есть своя иерархия, роли или группировки по интересам, даже в небольшой группе приюта таковые были. Хоть все и считали друг друга своей семьей, все же они не всегда проводили общее время вместе, у каждого были свои предпочтения, кардинально отличавшие их друг от друга. Сильвер Мист умудрилась за неделю подружиться со всеми и балансировать на тонкой грани между интересами каждого, поддерживая дружбу даже с теми, кто большую часть всего времени предпочитал проводить в гордом одиночестве. У Сильвер Мист было странное хобби - она любила знать всё обо всех. Любимая еда, хобби, проблемы в учёбе, внутренние переживания, время сна и слабости — она знала всё о каждом. Что-то узнавала из разговоров, о чём-то догадывалась сама, всех эта черта пугала, но, пока Мист с помощью этих знаний помогала улаживать конфликты в коллективе, при этом оставляя все секреты в тайне, все мирились с этим. Самое странное, что никто не мог узнать что-то подобное о Мист, в еде она была неприхотлива и сдержана, физическому труду она предпочитала чтение книг, которые своими терминами и подачей информации смущали даже взрослых, прекрасно могла ориентироваться в полумраке, но никто не мог сказать о ней большего. Иногда могла всплыть информация о том, что она начинает нервничать в абсолютной тьме или что она плачет во сне, но зачастую эта информация оставалась среди жеребят в разряде слухов, настолько эти недостатки было трудно привязать к ее образу. От своей книги Мист отрывалась очень редко, только ради еды, ванны или сна. Даже на учебе она лекциям учителя или чтению учебника предпочитала свою книгу. Поначалу учительницу, миссис Блоссом, это раздражало, отчего она пыталась преподать ей урок внимательности, периодически вызывая Мист к доске для ответа. Но миссис Блоссом пришлось быстро смириться с подходом Мист к учебе, когда после очередного вызова к доске та с легкостью решила уравнение, оставленное на доске после урока старшеклассников. Иногда у Мист случались проблемы с пониманием некоторых терминов из книги, поэтому она обращалась с вопросами к миссис Блоссом. И они вместе, открыв учебник по химии или биологии, разбирали все интересующие Мист вопросы, такие моменты сглаживали отношения между Мист и миссис Блоссом, так как показывали последней, что кобылка все же не относится к ней как к пустому месту, а воспринимает как учителя. Но все предложения Блоссом к Мист о переводе в старшие классы для поднятия интереса к учебе та отклоняла по непонятным причинам. К середине второй недели Мист закончила чтение своей книги, со стороны могло показаться, что она была этим довольна, ее внешний вид как будто слегка напитался красками, придавая ей едва уловимый розоватый цвет. Но поведение Мист говорило об обратном, она стала какой-то подавленной и нервной, подолгу могла что-то обдумывать с пустым взглядом или нервно перечеркивать только что рассчитанные химические формулы, причитая о чем-то себе под нос. Несмотря на то что Мист дружила со всеми, она предпочитала не участвовать в чужих хобби. Поэтому большим интересом для других стало то, что она внезапно вышла из своего подавленного состояния и начала интересоваться модой и косметикой, попутно начав больше общаться с главной модницей в приюте - Пепперминт. Малина рассказывала всем, что это началось после того, как Мист одним утром увидела, как Пеппер, пользуясь тональным средством, подаренным ей на день рождения Санфлауэр, заставила свежий синяк слиться с основным тоном ее зеленой шерсти. Тем же днем Мист вернулась из библиотеки с очередной толстой книгой со странным названием «Фармакология и фармацевтика». В один из дней Сильвер Мист выказала желание поучаствовать в одном из походов Малины и Скай Рифт на поле, где Скай учила Малину летать. Признавшись им честно о том, что хочет набрать растений для какой-то из своих нужд, она не получила никаких возражений на эту тему. Поэтому в один из погожих дней, когда ветер был крайне слабым, они отправились в поле. Добравшись до центра цветочной поляны, они разделились: Мист с садовой лопаткой и небольшим журнальчиком, в котором были указаны необходимые растения с их отличительными знаками и небольшими зарисовками, побрела по цветочному полю в поисках материалов, а Скай с Малиной на спине отправились на заранее подготовленные облака. — Итак, вспомним о том, что мы уже умеем. — говорила Малине Скай, попутно поглядывая вниз на рыскавшую в траве Сильвер Мист. — Не закрывать глаза, не махать беспорядочно крыльями, сохранять спокойствие и угол наклона. — проговаривала себе под нос Малина, поглядывая на другое облако, которое было далеко под ней. — Хорошо, тогда давай вместе разогреемся и попробуем. Проделав несколько физических и дыхательных упражнений для разгона крови и разогрева мышц, оба пегаса расправили крылья и начали медленно и синхронно махать ими. — Хорошо, а теперь ускоряйся и двигайся к краю. Из-за того, что у жеребят пегасов крылья были сильно меньше, то и махать ими приходилось чаще, принцип тот же, что и у птиц. Набрав крыльями скорость, она в прыжке оторвалась от облака и медленно, качаясь и пытаясь помогать себе копытами, полетела на парившее в отдалении на том же уровне, что и стартовое, облако. Обрадовавшись тому, что в этот раз у нее получается гораздо лучше, она совершила ошибку и посмотрела вниз, из-за чего сбилась с ритма и начала падать. Из ее груди вырвался крик, который быстро исчез в мягком облаке, когда она упала на него, разворошив всю верхушку. Высунув голову из пушистого облака, она встретилась взглядом со Скай, которая копытами вытянула ее наружу и вновь понесла вверх, на стартовое облако, попутно нахваливая ее попытку и давая советы. Так прошло несколько часов, во время которых Малина постоянно падала и поднималась, лишь изредка прерываясь на небольшие передышки. Во время передышек они осторожно поглядывали вниз, на то, как Сильвер Мист бродила под ними. Оказываясь то на середине поляны, то приближаясь к лесной опушке, она срывала цветы и выкапывала корни, обрывая при этом с хирургической точностью ненужные части и укладывая свои находки в бумажные рулоны. После очередной неудачной попытки Скай, поднимая Малину, обнаружила Мист, слегка испачканную в растительных соках и грязи. Она сидела на стартовом облаке и глядела куда-то вдаль. — Уже закончила? — спросила Скай, опуская Малину на облако. — Да, даже нашла все что мне было нужно, а как у вас с тренировками? — Думаю нам тоже пора закругляться. — Нет, пожалуйста, последний раз после отдыха, и всё! — жалобно просила Малина, лежа на облаке и глубоко дыша. — Хорошо, последний раз. После этих слов они все приняли удобные позы и стали ждать готовности Малины. — Мист, а во сколько лет ты научилась летать? — неуверенно спросила Малина. Ответ Мист дала только через несколько секунд раздумий, которые заставили ее вздрогнуть, побледнеть и поморщиться. — В 6 лет. — Вау, а как ты училась летать? — попыталась неуверенно продолжить свой расспрос Малина, она была прервана холодными словами «тебе лучше этого не знать», после чего в силу своей робкой натуры оставила всякие попытки продолжить разговор. Скай Рифт не поддержала попытку Малины разузнать в разговоре об истории летных навыков Сильвер Мист, от того, что успела задремать на мягком и прохладном облаке. Сидя в тишине, Коузи смотрела в пустоту перед собой, погружаясь в ненавистные воспоминания.***
Очередной теплый и солнечный день в Клаудсдейле. Сироты из "Облачных просторов" были отправлены на летную подготовку в лагерь юных летунов. Такие мероприятия были обязательными для всех жеребят Клаудсдейла и оплачивались из городского бюджета, поэтому пропустить их у Коузи не было никакой возможности. Коузи уже год жила в приюте, как она и предполагала с самого первого дня там, она попала в немилость к большинству сирот в приюте. По большей части ее ненавидели из-за того, что она не была сиротой, все знали, что у нее была любящая мать, которая регулярно навещала ее в приюте. Зависть, детская склонность к насилию и ненависти для самоутверждения и поврежденная психика некоторых из сирот склоняла их к физическим и психологическим издевательствам над миниатюрной и хрупкой кобылкой, которые та терпела и скрывала от матери и воспитателей. Сегодняшний день не был исключением, недавно из-за случайной ошибки Коузи у одного из старших сирот нашли и изъяли запрещенные вещи. Таких сирот все в приюте называли «неликвид», из-за того, что те переросли возрастной порог, после которого их шансы на усыновление падали до нуля. Переходя в пубертатный возраст, ярость в них закипала особенно сильно, из-за чего те становились очень опасными и непредсказуемыми. Услышав за спиной грубый ломающийся голос, Коузи обернулась и увидела группу подростков, среди которых был тот, кто держал на нее обиду. Она попыталась обернуться и позвать на помощь взрослых, но, поняв, что стоит на облаке совершенно одна, была почти мгновенно окружена фигурами подростков, которые были почти в 2,5 раза ее больше. Начав без разбора молить о пощаде с инстинктивно выступившими слезами, она услышала фразу, которая заставила ее временно прекратить мольбы и начать дрожать в безмолвном ужасе. — Коузи, мы же все здесь друзья, и, как твои друзья, мы хотим поучить тебя летать сегодня. — говорил с ядовитой улыбкой ее преследователь. Когда чужие копыта взяли ее подмышку и поволокли к краю облака, она вышла из оцепенения и начала в истерике просить пощады у своих обидчиков и помощи у взрослых, которые были слишком далеко, чтобы услышать ее. Всё было бесполезно, под общий смех и улюлюканье ее, брыкающуюся изо всех сил, тащили к краю, под которым простиралась земля без единого намека даже на самое миниатюрное облачко. Она так истошно просила о помощи, что не смогла расслышать разговор между одним из хулиганов и главарем банды. — А мы не переходим черту, а вдруг... ну того? — Успокойся, просто припугнем соплячку, чтобы знала свое место, она все равно ничего взрослым не рассказывает. Поднеся ее к пропасти, они начали раскачивать ее над несколькими километровой высотой, заставляя ее сердце больно бить в грудь, виски пульсировать, а голосовые связки слабнуть от постоянного крика. Истерически размахивая задними ногами, Коузи случайно попала в челюсть одному из державших ее жеребцов. Его хват ослаб от того, что он потерял сознание, увидев это, второй державший ее жеребец, сделав очевидный выбор между Коузи и своим другом, тоже ослабил хват, подхватив жеребца, начавшего крениться в сторону пропасти. Видя, как своими действиями они обрекли маленькую кобылку на свободное падение навстречу смерти, половина хулиганов встала, как истуканы, захваченные страхом, в то время как остальные предпочли скрыться с места преступления как можно быстрее. Завладевший телом Коузи первобытный инстинкт, смешавшийся со страхом, прервал ее воспоминания о короткой, но счастливой жизни с матерью, заставив ее тело машинально выровняться и начать махать крыльями, заглушая адреналином боль в мышцах. Как только она поняла, что свист ветра в ушах начал стихать, а она вместо того, чтобы падать, начала медленно подниматься обратно на облако, небольшое ощущение радости от первого полета, присущее всем пегасам, возникло у нее в голове, придавая ей сил для завершения этого полета. Вновь поставив копыта на облако, с которого уже успели сбежать все хулиганы, она моментально потеряла равновесие, подкосившиеся ноги опрокинули ее тело. Небольшое ощущение радости и эйфории испарилось, заменив себя рвотным позывом. После того как она, бледная, как труп, освободила содержимое желудка, обрушив его осадками над местом, которое могло стать ее могилой, ее разум покинул тело, оставляя его лежать в бессознательном состоянии. Ее нашел и разбудил один из воспитателей, она, все еще слегка бледная, выслушала все его наставления и причитания по поводу ее «лени», из-за которой она проспала всю тренировку. Она мягко парировала несколько из его доводов доказуемыми фактами и смягчила его грубый настрой новостью о том, что она научилась летать, подкрепляя свои действия небольшой, слегка неуклюжей демонстрацией, после которой, как ей показалось, он остался удовлетворенным. В этот же день ее навестила мама, она выглядела уставшей, но счастливой от того, что видит своего жеребенка. Коузи не любила видеть свою маму расстроенной или плачущей, поэтому она обычно скрывала факт того, что над ней издеваются в приюте. Эта встреча не была каким-то исключением, на вопрос о том, как Коузи провела свой день, она, сдерживая в себе слезы, улыбнулась самой искренней своей улыбкой и сказала: — Мама, представляешь, я сегодня научилась летать!***
От воспоминаний у Коузи вновь закрутило живот, она так увлеклась своим прошлым, что не заметила, как Малина уже встала на изготовку под чутким взором проснувшейся Скай. Начав свой очередной полет, она, уже намного увереннее и стабильнее державшаяся в воздухе, пролетела три четверти расстояния между облаками. Как только Малина почувствовала, что начинает снижать темп махов, она вложила всю оставшуюся выносливость в свои крылья, заставляя их трепетать с бешеной скоростью, что позволило ей пролететь остаток расстояния. Зацепившись за край другого облака, она подтянулась на него и закричала. — ПОЛУЧИЛОСЬ! До приюта они добирались пешком: Сильвер Мист с травами в свертках на спине, а Скай с выбившейся из сил Малиной. Дойдя до приюта, они разошлись по своим делам: Скай пошла домой, Мист вывешивать травы на сушку, а Малина, опьяненная своим первым полетом и успехами, хвастаться всем подряд о своих успехах, совершенно забыв о своей скромной натуре. Через несколько дней, проснувшись рано утром в нетерпении от сегодняшней тренировки по полетам, Малина обнаружила, что проснулась не первой. Она почувствовала, как откуда-то исходит приятный аромат, которого она до этого не замечала, — смесь запахов их дворовой черемухи и соседской сирени. Своим пробуждением она обратила на себя внимание красных глаз, после чего услышала довольный шепот Сильвер Мист. — Доброе утро, соня. Малина начинала замечать, что чем дольше Мист жила в приюте, тем более красочной она становилась. Списывая такие изменения на улучшения в настроении после побега от отца-мучителя, ее крайне удивляла подавленная реакция кобылки на эти изменения. Но сегодня утром, когда она увидела Мист такой же бледной, как и в день ее прихода, с опухшими глазами, читающую книгу по фармакологии, ее удивила улыбка, зловещая и победоносная. Она никогда не видела Мист с подобной улыбкой, она вообще не помнила, чтобы Мист когда-нибудь была такой радостной. Все это почему-то слегка пугало ее.