abstinence

хюка проскальзывает бесшумной кошкой через весь коридор, слишком большой, но незаметный в нужные ему самому моменты, такие как этот, когда нужно попасть в северную часть отеля, потому что только там осталось ещё одно свободное место, которое тэхён любезно взял себе, ссылаясь, что он, в отличие от них, самостоятельный, и сможет сам о себе позаботиться. «да не умру я, нас разделяют буквально сто метров. что вам мешает просто прийти ко мне в номер?». да, хёны слишком настойчивы, но тэхён-и сам предложил остальным навещать его, несмотря на то, что в последний раз они виделись за ужином в ресторане. кай успел соскучиться. от мысли в каком именно плане он соскучился, блондин ехидно хмыкает, что, наверное, выглядит глупо со стороны. хотя он смотрится довольно спокойно, но только внешне. внутри паника, в животе ураган, в голове ультрапротивный звук, который включают при технических работах на телеканалах. можно сказать, что он не ведает, что творит. так и есть. как хорошо, что не только он долбаёб. есть ещё один в триста тринадцатом номере, который не представляет, что его ждёт. небольшая заминка перед дверью, чтобы перевести дух. стучит быстро, но громко, затем дёргает ручку, зная, что та заперта. он показывает свое нетерпение быстрее хён видишь как срочно. кан открывает дверь сразу, даже не спрашивая, кто там, потому что никому, кроме мемберов, он не нужен. на тэхёне серая футболка, на носу круглые очки в серебряной оправе — значит до этого читал, ну и хуй с этим, значит не отвлек, — выглядит мило и очень по-домашнему, а потом спускает взгляд ниже и видит, что тот в серых трениках ох блять ну это провокация. кай молчит, даже не собираясь озвучивать цель визита, тупо пялясь. тэхён ждёт. ясен хуй, зачем он пришёл. но смотреть как их лось мнётся — весело. — чего пришёл? — не выдерживает старший. голос таакой грубый, с лёгкой хрипотцой от долго молчания, так отличается от того, каким он поёт их песни. у него на это отдельный фетиш. — как грубо, где твоё гостеприимство? — хюнин выходит из транса и без разрешения заходит в глубь комнаты, попутно пиная дверь ногой, та захлопывается сама, без нужды закрываться. блондин со слишком большим интересом рассматривает интерьер его номера, будто за этим он и пришел. останавливается возле кровати и ждёт, пока тэхён подойдёт к нему. — чай? кофе? сок? воду? мини бар в твоём распоряжении, хотя у тебя точно такой же стоит, но я же гостеприимный. — он шепчет это куда-то в затылок, от чего волосы по всему телу встают на дыбы. хюнину уже хочется хныкать. но он достойно держит себя в руках целую пару секунд, а потом поворачивается к старшему, хватая того за плечи, и опрокидывает на кровать. пользуясь заминкой, садится сверху, придавливая собой нижнюю часть тела, а руки фиксируя у изголовья крепким охватом запястьев. выражения недовольного лица тэхёна — бесподобно. оно не такое глупое как на лайвах, где тот строит из себя хуй пойми какую невинность. наедине — все их эмоции настоящие, как сейчас, — кан реально охуел. — я соскучился. — выдыхает честно и горячо прямо в лицо, специально наклоняясь близко-близко, чуть-чуть не касаясь носом носа. — я чувствую. — немного усмехаясь, хрипит тэхён, все-таки макнэ уже не пушинка, и весь его вес так хорошо ощущается. кай же, на его усмешку, только сильнее вжимается пахом о пах, мол, «смотри что у меня тут для тебя есть ну так давай исправляй». тэхён чувствует, как у него кружится голова, тёмные пятна пляшут по лицу хюнина, превращая того в дьяволенка, тянущего злую лыбу, приходится проморгаться, чтобы от них избавиться. да, теперь он видит ясно, но от кая-чёрта это не избавляет, наоборот, блондин во всей своей дьявольской красе, рассматривает лицо под собой, наслаждаясь эмоциями старшего. он словно п о т е р я н и это невероятно. только кай может сделать его таким. по-настоящему, а не наиграно. — ты же знаешь, по чему конкретно я соскучился? — в голосе хюнинкая слабость и жажда. ему нужно как можно скорее. нетерпеливое животное. тэхён не отвечает, а просто целует. наконец-то целует. даже несмотря на то, что это всего лишь лёгкое прикосновение губ к губам, у хюнин-и волосы на загривке встают дыбом, а низ живота скручивает похлеще чем перед выступлениями. кан же нагло использует расслабленного во время поцелуя блондина, освобождая руки, но не резко, а плавно, ведёт ими вниз, оглаживая крепкие плечи, спину, оставляет на талии пару секунд, крепко сжимая, .затем разрывает их «детский» поцелуй, чтобы провести мокрым языком по нижней губе, заставляя кая млеть ещё сильнее и, наконец, схватить за волосы, резко и грубо, потянуть назад, чуть ли не отрывая от себя так, что глаза младшего просто слезятся от такой боли. кроме полного оленьего застывания, не следует никакой реакции, потому что кай знает, что тэхён знает, что макнэ любит пожёстче. — тэхён-а, несмотря на то, что плохим мальчиком всё это время был именно ты, — парень слегка приподнимается, чтобы ткнуть пальцем хёну в грудь, намекая на его безразличное повдение и полный игнор в сторону макнэ на протяжении всего их тура, — я хочу, чтобы ты наказал меня. — хюка смешно морщит нос, его тон серьёзен, но вид так жалок, по-милому, конечно же. тэхён хочет облизать его всего. ничего не отвечая, старший отпускает волосы лишь для того, чтобы поменять их местами, резко переворачивая и подминая под себя блондина. его хмыканье, как он считает, напоминает радостный вопль. папочка вот-вот вручит ему подарок. брюнет целует, но уже нормально. глубоко и властно, как умеет только тэ. у хюки под веками салюты взрываются, когда тэхён ласкает его язык своим языком. он никогда не любил поцелуи, до того момента, как кан не показал ему насколько вкусными они бывают, теперь не оторвёшь. когда влажный рот грубо обсасывает кончик языка кая, как в самых мерзких японских порнухах, а руки сминают ягодицы, обязательно оставляя синяки, хюнин думает, что бог есть, и он с ним трахается. кан спускается на крепкую шею, облизывая выступающую артерию снизу вверх, чтобы слегка прикусить линию челюстей. видные места лучше вообще не трогать, тем более в разгар тура, но удержаться так тяжело. брюнет уже месяца два почти не прикаслася к нему. до что там не прикасался, они даже не общались лицом к лицу бог знает сколько. как же кан соскучился, но в жизни об этом не скажет. нет, не гордый, просто не из сопливого теста сделан, чтобы о своих истинных чувствах трепаться. но хюка и так знает, что чувствует тэхён по его кротким взглядам, которые он ловит случайно во время выступлений, по жадным и вкусным поцелуям сейчас. как же старший хочет его. камал готов рычать от удовольствия, от того, как тэхён не может оторваться от его кожи, как грубо сжимает, как хорошо трутся их бёдра. он так давно не чувствовал себя таким желанным. кай даже боится, что сейчас они оба кончат от простого трения и его выставят за дверь. Но, конечно же, этого не случится, это же тэхён. пока он не вытрахает из кого-нибудь душу (кай имеет в виду себя, естественно), миру не разрешается крутиться вокруг своей оси, только вокруг макнэ. — тэхён-а, — вымученно стонет младший, его член сейчас взорвется, он никогда не поймет, как хён может столько держаться, — у меня в заднице пробка и я хочу твой язык вместо неё. .кай произносит это так, будто просит брюнета заварить ему чай, а не отлизать. он в принципе всегда просит трахнуть таким тоном, что, если вдруг хён сиюминутно не исполнит, то камал зарыдает. парню ничего не остаётся, кроме как исполнить просьбу-приказ. и кан делает это с удовольствием. через мгновение хюнинкай уже без одежды в коленно-локтевой, любезно поставленный тэхёном. блондин подрагивает бёдрами, будто от холода. поза навеевает воспоминания и мурашки, он в очередной раз убеждается в том, что нет ничего лучше времяпровождения с подлым кантэ. про себя упомянутый с секунду любуется картиной, не желая терять драгоценное время, и как зверь впивается в копчик, вгрызаясь, разминая пальцами уже вдоволь перемятые им самим же ягодицы. на ощупь находит торчащую пробку и без нежностей вытаскивает с характерным мокрым звуком. кай смазки не пожалел, тэхён надеется, что она хотя бы съедобная. хюнин шипит, когда из него чуть ли не вырывают затычку, и уже оборачивается, чтобы грозно обматерить, как на место пробки в него толкается язык. ох блять, старший реально исполняет просьбу, вбиваясь в него так глубоко, на сколько это может позволить уздечка языка. а она у главного вокалиста, как говорят, охуенная. — блять, веном ёбаный, — проскуливает макнэ, за что получает смачный и нихрена не возбуждающий шлепок по измученной ягодице. рука у главного вокалиста тоже мама не горюй. тэхёну не нравится мат из речей младшего (ну и что, что на год), но так как не может запретить ему пользоваться им (он же не абьюзер какой-то), то остаётся только всеми силами показывать, что он не доволен использованием ненормативной лексики, хоть сам тоже порой грешит подобным. поэтому кан спешит искупиться, вылизывая стенки изнутри, кончиком особенно нежно оглаживает растянутое колечко мышц, снова и снова ввинчиваясь внутрь. это происходит на каком-то рефлекторном уровне, он постоянно балует кая риммингом, выставляя это как одолжения, как истинный альфач, ведь альфасамцы никогда не стелятся перед своими пасиями. вот только хюнин прекрасно осведомлён, что кан кайфует от этого чуть ли не сильнее, чем он сам. это чувствуется по ритму — умеренно-страстному, по рукам — то как сильно он впивается пальцами в ягодицы, сдерживая себя от поглаживаний собственной эрекции, ну и, естественно, по стонам — грудные протяжные стоны в момент, когда воздуха в лёгких почти не остаётся, потому что оторваться тяжелее, чем простоять в планке три минуты. дарить наслаждение любимому — самый настоящий наркотик, который может позволить себе вокалист-альфач. кай любит и ненавидит римминг тэхёна одновременно, потому что во-первых, это охуенно, но во-вторых, старший вылизывает только зад, абсолютно не касаясь чрезмерно возбуждённого члена. для кая это просто пытка: у него стоит колом, обильно истекая смазкой, яйца тяжело висят, опухшие от возбуждения, а сам он проклинает парня на всех языках, которые знает. в то время как для кана это проверка на стойкость младшего, которую тот постоянно проваливает, начиная умолять быть внутри него буквально через минут шесть после начала. он находит это милым. вот только сегодня планирует потрогать не только дырочку. хюка чуть ли не вопит от стимуляции языком, тэхён так хорош в доставлении удовольствия, так же как кай хорош в его получении. порой он думает, что, наверное, был рождён, чтобы кончать сзади. и уже хочет сказать о том, что он более, чем готов для большего, как чувствует, что подходит к грани, низ живота сводит тяжестью, а член дёргается, немного пугаясь такой реакции, ведь раньше он не кончал от римминга, как бы это не было хорошо, но просто недостаточно, чтобы достичь пик. наверное виноват недотрах, а ещё грешный язык брюнета. тот отстраняется от дырочки, только для того, чтобы спуститься ниже, к яичкам, проводя по ним языком, вбирая одно в рот полностью, кай давится своими же слюнями, кашляя и задыхаясь в подушку, которая уже достаточно намокла, как и отельное одеяло под его членом. кан проделывает то же самое со вторым, параллельно массируя первое, которое только что сосал, оно мокрое и горячее и ему это нравится. хюнин не знает, почему тэхён решил изменить своей привычки поддразнить его, но кто он такой, чтобы возмущаться? брюнет думает, что каю пора кончать и хватает того за член, оттягивая одной рукой к себе, чтобы пососать красный кончик, второй всё так же массируя яички. и да, это финиш. хюнинкай кончает струей прямо в рот парню, содрагаясь всем телом. тэхёну не нравится сперма, поэтому он отстраняется от кая, позволяя ему лечь на кровать, чтобы отойти от оргазма, а самому уйти в ванну, чтобы сплюнуть и прополоскать рот. тэхён думает, что кай опять нарушил диету и ест что-то сладкое по ночам, иначе нельзя по-другому объяснить его приторную сладость. не только во рту. в голову лезут дурацкие подкаты по типу «а ваши родители случайно не кондитеры?» боже, любовь делает его по-тупому сентиментальным. когда он возвращается в комнату, скидывая по пути с себя футболку, то видит растянувшегося младшего по всей кровати вверх ногами, его голова свисает с края, а ноги упираются в спинку. — вау, ну прямо-таки кадр из порно. — почти без сарказма оценивает кан, немного зависая на широкой грудной клетки, с вставшими розовыми сосками, которые тоже хочется зализать. — я подумал и решил, что хочу, чтобы ты выебал меня глубоко в глотку. — кай произносит хоть и уверено, но немного заторможенно, промаргиваясь три раза, будто пытается вернуть себе чувство реальности. по нему видно, что он немного устал, хотя уставать тут должен как раз таки тэхен. — нет. — нет? — нет, — повторяет брюнет, нависая над лицом кая. «какой же он красивый.» – думает тэхён, смотря как заварожённый в оленьи глаза. — «красивый и нежный, как лепесток.» – не удерживается и целует в родинку на носу, — переворачивайся, будем ебать тебя глубоко в жопу. кай смеется или лучше сказать гогочет с тона, которым это говорит страший, всегда поражаясь тому, как различаются тон голоса — глубокий и мягкий, с тем, что он произносит — отвратительную похабщину и неважно, что кай сказал то же самое секунды назад смеётся, но просьбу выполняет, поднимаясь на локтях, отталкиваясь ладонями, чтобы поменять голову и ноги местами. теперь он почти касается пальцами ног коленей тэхёна. перед тем как заползти на кровать, кан стаскивает штаны вместе с боксерами, не желая показывать огромное пятно на трусах, хотя там так мокро, что смазка просочилась на серые спортивки, оставляя маленький кружок и на них. камал и так всё знает. член, получив свободу, забавно бьется о живот и несколько раз колышется в воздухе. кай сглатывает. собственный гиперчувствительный от недавней разрядки член больно дёргается в ответ, словно волк, услышав чужой вой, воет в ответ. — презиков нет, — как-то неуверенно тянет страший, задумчиво потирая подбородок. — есть, в кармане штанов глянь, — кивает хюнин в сторону кучки одежды на полу, которую оставил слишком торопливый старший, раздевая блондина. — а я думал, ты мне и так дашь. — губы притворно надуваются, прям как на фан-встречах, пока он рыщет по карманам, ухмыляется, нащупывая ленту из квадратиков. — ишь чё захотел, я тебя, конечно, люблю, но надежды на твоё «я успею вытащить» больше нет. — парень немного привстаёт, опираясь на локти, и залипая на двуглавые мышцы ног кана, когда тот наклоняется за штанами. брюнет очень быстро возвращается, притормаживая у кровати, хитро ухмыляясь, передёргивая пару раз больше для кая, который по привычке уставился на ярко-красную головку, чуть что – готов сразу взять в рот. одним махом тэхён седлает блондина, забирась тому на бёдра, выражение лица нечитаемо — только по движениями можно судить о том, что тот чувствует: медленный наклон корпуса к животу, громкий выдох, чтобы обдать кожу жаром, вызвав мурашки, а после выцеловать торс кая, чередуя поцелуи-укусы с поцелуями-засосами, всё что требуется от младшего — дышать, медленно и глубоко, расслабляясь, позволив старшему снова возбудить себя до готовой эрекции. добравшись до сосков, кан поволяет себе улыбнуться, камал не видит этого, давно закрыв глаза, полностью отдавшись ощущениям. старший любит мучить его соски по двум причинам: во-первых, это одно из самых чувствительных мест на теле кая, он может охуенно кончить, если просто пососать их, во-вторых, кану просто нравится делать это. вот и сейчас, вбирая набухший розовый сосок в рот, он сдерживается, чтобы не замычать, чувствуя, как вздрагивает под ним блондин, запуская обе руки в волосы страшего, неосозанно прижимая ещё ближе к груди. тэхён несдержанно всасывает ещё сильнее, обдумывая, сколько засосов оставит в этот раз, и выпустив, кончиком ласкает горошину, правой рукой сжимая мышцу груди вокруг соска, зная как убийственно это действует на макнэ. тот не заставляет долго ждать, комнату наполняет высокий протяжный стон, а кожу головы легонько царапают. — тэ, левый тоже, что-нибудь, что угодно, его тоже. — как в бреду шепчет камал, чувствуя, как живот начинает печь, а кончики пальцев неметь. кан выполняет просьбу, хватаясь за левую грудь, разминая пальцами мышцу, намерено делая прикосновения меделенными и нежными, чтобы резко и неожиданно ущипнуть ореол, легонько выкручивая, выбивая больные и хриплые стоны, брюнет знает и поощарает мазохистскую сторону своего парня. боль особенно хороша, когда на место неё приходит наслаждение, и тэхён даёт его, перемещаясь на вымученный сосок, аккуратно облизывает так, чтобы оставить побольше слюны, потом подуть, не забывая массировать правый. не удержавшись, он проводит языком по средней линии груди снизу вверх, поднимаясь выше и целует основание шеи. — я больше не могу, ты обещал меня выебать, так и делай это. — почти без звука, будто сорвал голос после концерта, сипит хюнин, не желая открывать глаза, он не может заставить себя посмотреть на парня. ему стыдно, он кончил только недавно, но стоило немного поиграть с сосками, так член тут же встал и уже истекает смазкой, как у какого-то пубертатного школьника. и как тэхён только держится. — ты не должен стыдиться. наоборот, нужно радоваться, что твоё тело здорóво и так хорошо реагирует на ласки. — будто прочитав все его мысли, старший шепчет ему куда-то в живот, спускаясь также, как он поднимался ранее — поцелуями. — к тому же, у нас действительно давно ничего не было, не нужно себя в этом винить. — ну кай себя и не винит, только тэхёна, чувствуя, как с его члена собирают смазку, чтобы смазать его же анус. блять, а вот это уже не на шутку смущает. чтобы хюнинкай не говорил и чтобы они не делали, некоторые вещи остаются для него, как для простого смертного, чертовски интимными. щёки пылают, когда в него втыкается средний палец, не в силах совладать с реакцией, младший поднимается, чтобы посмотреть, как его растягивают, чтобы наткнуться на чертовски возбуждающего брюнета, который чересчур пристально наблюдает за тем, как его палец исчезает внутри младшего. кай не понимает кайфа наблюдать за чьей-то жопой, поэтому откидывается назад, искренне наслаждаясь позицией пассива, стараясь концентрироваться на ощущениях внутри. тэхён же готов петь оды заднице кая. помимо того, что она невероятно прекрасна наощупь и на вид, внутри же просто волшебна. их макнэ в принципе больше, что свойственно его европейским корням, так еще и жопа невероятно растягивается. его практически не нужно готовить, хватает естественной смазки и слюны, чтобы он мог с лёгкостью принять в себя страшего. в дни, когда они трахаются на регулярной основе, он не растягивает его, а просто берёт. раньше брюнет думал, что так бывает только в порнухе и то, те уже заранее подготовлены, поэтому всё равно нереально. но младший на практике показал, на что способен его зад, иногда в шутку предлагая попробовать фистинг, чтобы посмеяться с лица кана, который выглядит в эти моменты так, будто это в него предлагают засунуть руку. сейчас, чувствуя как свободно в нём двигаются уже три пальца, благодаря пробке и смазки, которые кай использовал ранее, тэхён пытается нащупать простату, размеренными и нежными поглаживаниями изнутри, как самый аккуратный проктолог. камал уже во всю подвывает, не понимая почему его так жёстко маринуют. он уже давно готов, если тот заставит кончить на пальцах, вместо обещанного члена, макнэ его убьёт. — как насчет того, чтобы вставить? или ты заделался в импотенты? — кай шипит, не в силах больше терпеть, хватаясь за простыни руками, кан нашёл его простату и во всю ее теребит, абсолютно игнорируя издёвку парня. — боюсь, что кончу, как только войду. хочу довести тебя до грани. — объясняет свои действия брюнет, голос которого подтверждает его состояние. — я уже минуты три как на гране, войди, — тянет блондин, борясь с желанием подрочить себе, зная, каким сильным будет оргазм без дополнительных стимуляций. не нужно повторять трижды, он уже и так оттянул оргазм раза четыре, пережимая основание в перерывах дразнилок кая. хватая рядом лежащий кавдратик, тэхён открывает его, немного перебарщивая с силой, из-за чего упаковка разрывается напополам, а сам презерватив падает на простынь. чертыхаясь, брюнет хватает круглишок, будто боится опоздать, и натягивает на свой член, раскатывая по всей длине, шипя сквозь зубы от приятных ощущений, которыми кажутся теперь всё что угодно из-за долгого игнорирование собственного органа. тэхён смаргивает наваждение плюнуть на всё и просто подрочить, но не он один ждёт окончания пира, не подводить же людей. кан вновь заползает на кая, опираясь одной рукой в постель возле плеча блондина, второй хватает под коленкой, отодвигая ногу для удобного входа, наощупь тыкаясь в ужасно красную и распухшую дырку, и конечно же, попадает с первого раза. ведь если бы каеведение было предметом, то тэхён бы стал лауреатом всех премий. хюнин стонет, под кожу словно запустили гремучих змей и они все разом зашипели, превращая тело в дрожащее нечто. ему так хорошо, что в экстазе от чувства долгожданной наполненности забывается и буквально кричит на всю комнату, совершенно точно оповещая соседей в то, чем они занимаются. но а как тут не кричать, он наконец-то получил свой любимый член нескромного размера (это ещё один плюсик, почему кай особенно любит тэхёна), который так хорошо распирает изнутри, заставляя очко гореть. ну ничего, каю нравится. каю хорошо. кай счастлив. но парень не согласен с тем, чтобы их слышали. младший кричит настолько громко, что его собственные рычащие стоны тонут в высоком голосе, поэтому с нескрываемой агрессией впивается в громкий рот младшего, сразу же проникая языком, заставляя судорожно мычать, как в самом настоящем хентае. — тебе еще петь, не охрипни. — облизывает кадык, слегка прикусывая линию челюсти, чтобы самому не орать. кай мысленно ругает себя за звуки, обещая больше так не делать, радуясь, что не говорит об этом вслух, потому что тэхён меняет позу, приподнимаясь, садится, упираясь коленями в матрац и подтягивает за ягодицы хюнина, вновь насаживая. это очень-очень плохая поза, потому что теперь брюнет бьёт прямо по простате, и не стонать громко не получается. блондина выгибает. он хватает руками за концы подушки, на которой лежит, от чего мышцы груди натягиваются сильнее, что кажется, будто рёбра выйдут за пределы тела, разрывая кожу. его красивый ровный член дергается на животе, а из малиновой головки вытекает сперма. кровь бьёт по ушам водопадом, он не слышит, как визжит кай в оргазме. такой вид хюки ещё одна стимуляция для старшего, который охуительно на пределе. тэхёну интересно, какого это, когда тебе долбят по простате уже после оргазма, и каждый раз приходит к тому, что это, наверное, также как и терзать головку после секса — очень чувствительно, от того и неприятно. но, к счастью, разрыв в их оргазмах никогда не превышает нескольких секунд. правда это ощущается как на самом разьяренном быке восьмисекундного родео без седла. кан чувствует финишную прямую. пусть сильные руки на пределе, он продолжает натягивать блондина на свой член, потому что так слаще, потому что так он ощущает себя охотником, а кая — куском мяса, чья дырка служит для ублажения сильных. эта мысль подобно молнии, которая ударяет его прям в член и он кончает, ощущая, как током бьет в пальцы ног, а сердце на секунду останавливается, чтобы в следующую забиться ещё быстрее. из неприятных ощущений — липкий пот, который он замечает только сейчас, и блядская жажда, теперь понятно почему он хрипел. завязав презерватив, тэхён находит в себе экстра силы, чтобы подняться и педантично выкинуть его в мусорку в ванной вместе с найденной чудом упаковкой, чтобы в комнате не воняло. заодно мочит полотенце, зная, что кай не осилит еще и душ, и оказывается совершено прав, найдя младшего спящим в той же позе, в которой его «покидал». очищает, накрывая одеялом, пишет субину, чтобы не волновался и не искал парня, и не дожидаясь ответа, уходит в душ. «неплохо» — думает брюнет, — «у меня как раз сегодня должно было быть кардио».