— С прошедшим, дорогая!

      Механические двери послушно открылись перед высокой женщиной. Охотница спокойно, неспешно шла по темному, еле освещенному синими лампами, коридору. Стук каблуков раздавался эхом в закрытом и вытянутом помещении, отбивая равномерный ритм, а ее кожаный пиджак лишь тихо шелестел, пока Кафка раздраженно пыталась буквально сковырнуть засохшую кровь со своих новых, драгоценных перчаток.       — Сука, — по коридору расползлось еле слышное, уж очень раздраженное шипение.       Грязь никак не поддавалась, её не получалось стереть просто так, даже учитывая, насколько Охотница старалась и надеялась на успех. Досадно. А ведь с ночной миссии она вернулась в довольно-таки хорошем расположении духа. Только грязь на дорогостоящих перчатках Кафки и была способна испортить настроение, что она, собственно, и сделала.       Уверенно направляясь в прачечную, Кафка проходила мимо множества запертых комнат. Она была полностью поглощена в свои мысли, и единственное, что она слышала на фоне тишины коридора спящего корабля Охотников, это возмущения и возгласы, своим же голосом, в своей же голове. Однако даже находясь где-то глубоко в себе, она заметила мелькнувший мимо нее еле видимый свет, полосочка которого падала на стену напротив комнаты, и на пол соответственно.       Не до конца закрытая дверь.              Кафка медленно, но твердо остановилась в двух пройденных шагах от этой двери. Какое-то давно неведомое ей чувство любопытства зашевелилось в сердце Охотницы, после того как она заметила, что это дверь от комнаты юной пассажирки корабля. Несомненно, Кафка была в курсе ночного ведения жизнедеятельности Серебряного Волка, она была в курсе, что её молодая коллега работает и занимается досугом одновременно именно ночью. Днем её тяжело было заметить в активном состоянии, только если хакерша выходила в туалет, или же попить воды. Не более.       Охотница неспешно развернулась и проделала пару уверенных шагов обратно к пройденной мимо двери. Встав напротив нее, она почувствовала, как ехидная, еле видная улыбка с легким прищуром глаз появляется на её собственном лице. Кафке не потребовалось вглядываться в оставленную хозяйкой щелку, чтоб понять, что за «передачу» смотрит Серебряный Волк столь поздней ночью. Хакерша удобно уселась на расположенном посередине помещения низком диванчике, напротив которого был подвешен огромный, с большую часть стены размером, монитор. На него было выведено видео, как несколько нагих тел ритмично, в ускоренном темпе, двигались и прижимались друг ко другу.       Незафиксированная автоматическая дверь легко поддалась руке Кафки. Отодвинув её ровно подстать ширине своего тела, Кафка специально, как можно сильнее стукнула каблучком, шагнув в комнату.       Никакой реакции.       Простояв у выхода из комнаты буквально пару мгновений, женщина спокойно подошла к дивану. По комнате прошелся еле слышимый смешок Кафки. Серебряный Волк сидела в наушниках, будто бы это помогло ей как можно скрытнее заниматься своими интимными делами. С огромным монитором. С которого порнушку видно аж с самого коридора. Равнодушно уставившись в экран, Кафка медленно завела руки за пояс, скрестив их, и нагнулась над своей юной коллегой. Девушка неподвижно сидела, увлеченная происходящим в видео, и лишь нервно ковыряла кутикулу на указательном пальце, будто она вот-вот совершит какое-то преступление, будто закон в рамках этого преступления ее правда волнует, и как будто она не занимается нарушением условий законодательства всю свою сознательную жизнь.       — Совершеннолетие идет полным ходом, не так ли? — темно-лиловая прядка Кафки насмешливо свисла перед лицом юной девушки, заставляя ту вздрогнуть от неожиданности и переключить одним быстрым движением руки видео, возведенное на огромный монитор, на какую-то безобидную программу о дикой природе.       — Блять! — вскрикнула девушка, кистью руки стряхнув наушники на свою шею, и отскочила на край дивана.       Обернувшись и слегка подняв голову, она увидела ухмыляющуюся Кафку, склонившуюся под прямым углом над ней. Серебряному Волку было нечего сказать своей взрослой коллеге. Совсем. Щеки горели, в горле встал ком, и вот-вот напуганный взгляд сменился на спущенный и отведенный куда-то вдаль, в сторону, лишь бы подальше от этих коварных лиловых глаз, которые будто бы прожигали её насквозь. Кафка не стала смущать её ещё сильнее, ей стало в некотором роде жаль девушку. В любом случае, она понимала свою юную коллегу. Гормоны. Все дела. В мастурбации нет ничего такого. Однако, дверь в рамках эдакого занятия — это важно. И Серебряному Волку стоило надлежащим образом убедиться в конфиденциальности своих будущих действий.       Кафка по-девичьи хихикнула своим же мыслям и расправилась в исходную стойку.       — Я зашла тебе сказать о неподаренном мной тебе подарке на День рождения, — задумчиво протянула Кафка, медленно развернувшись и подойдя к стене, увешенной разными яркими плакатами — я все помню. Просто совершеннолетие — это такая важная дата. Подарок должен быть соответствующим, — она бросила прищуренный взгляд на хакершу через свое плечо, слегка оглянувшись назад на пару секунд, — как считаешь?       Откровенно говоря, Серебряному Волку было глубоко похуй на какой-то там подарок, особенно от Кафки. Не в плохом смысле. Ей было достаточно радушного поздравления от Охотницы. Банального внимания со стороны женщины, и как коллеги, и как, в некотором роде, подруги. Большего она не ждала, поэтому и забыла о своем вчерашнем Дне рождения. Тем не менее, она готова сейчас сказать всё, что Эонам угодно, лишь бы развеять это повисшее в воздухе напряжение. По крайней мере, с её стороны. Кафка себя чувствовала вполне себе комфортно, впрочем, как и всегда. Даже не смотря на то, что про подарок она на самом деле вспомнила буквально пару часов назад, уходя на ночную миссию.       — Верно! Да, — неловко залепетала девушка, поджав под себя согнутые в коленях ноги, — да. Я тоже так считаю. Но ты не переживай, я буду рада любому вниманию!       Серебряный Волк наигранно хихикнула, в ту же секунду поморщившись. Фу. Она никогда не была такой излишне вежливой и громкой.       — Славно.       Автоматическая дверь щелкнула и закрылась за спиной Кафки. Довольно вздохнув и ухмыльнувшись, она продолжила свой путь к прачечной.       Особый клубок мыслей, либо же по отдельности, её не посещали, поэтому путь был коротким. Застыв на секунду перед дверью в прачечную, ожидая, пока она автоматически отодвинется, Кафка аккуратно стянула со своих рук перчатки, сжав их в левой. Однако, как только дверь щелкнула, распахнувшись, сердце Охотницы как будто бы пропустило удар. То ли от неожиданности, то ли от радости, но точно не от испуга.       — Блейдик, — мурлыкая окликнула она своего напарника по миссиям, стоявшего топлес, спиной к двери. Он чем-то был глубоко увлечен, еле двигая своими руками над раковиной.       Блейд лишь немногословно кивнул головой в бок, взаимно приветствуя Кафку. Он всегда был такой. Молчаливый, холодный. Это было его стабильное и спокойное состояние. Мужчина был открыт и громок лишь когда Мара просачивалась в его жилки. Поэтому, приметив данный жест, Охотница спокойно подошла к Блейду, скользнув взглядом по его широкой оголенной спине, покрытой шрамами. Мужчина перевязывал себе руку. Судя по всему, у Блейда посреди ночи открылась свежая рана с их совместной недавней миссии. Но, раз он спокоен, значит, это пустяки.       Кафка потянулась за моющим средством, дабы замочить в нём свои перчатки. Ее рот приоткрылся, вот-вот намереваясь поделиться забавной историей о Серебряном Волке, пойманной с поличным, но голоса не последовало. Нет, ее не остановило, что говорить за спиной своих коллег друг о друге некрасиво, или неприлично. Вовсе нет. Она знала, что это забавы ради, да и дальше Блейда это никуда бы не утекло.       Кафка все также молча отошла в другой конец прачечной, и отлила в большую тару с водой прихваченное моющее средство.       — Что-то не так? — Блейд приметил странное, так и не совершенное действие Кафки. Не то что бы он разрывался от любопытства… Мало ли, вдруг это касается его дел? Или миссий?       Но она промолчала. Лишь тонкие губы распылились в ехидной ухмылке порожденной в своей же голове идее.       Положив грязные перчатки в намешанное химическое «зелье», Кафка подошла к Блейду и нежно положила свою руку на его плечо, дабы он чуть склонился к ней. Мужчина поддался её прикосновению, слегка нагнувшись. Дыхание Охотницы обожгло его ухо, как и последующее одно единственное слово:       — Послушай…