Увидимся во снах

      Холод пробирает до костей, сотрясая тело крупной дрожью, едва не заставляя преклонить колени перед своей силой. Морозный ветер бросает шквал острых снежинок в лицо, стараясь содрать кожу заживо, обжигая. Владу больно сделать даже вдох: кажется, всё внутри просто отмерзло и потихоньку отмирало. Лисий покров защитной ауры совсем не спасал — скорее, наоборот тянул в снежные сугробы. Перекинуться же в кумихо казалось чистым самоубийством, хоть шкура и тёплая, и лапы мощнее ног, но и само тело больше — расход энергии, соответственно, тоже.              — Пощади, госпожа Инари, — себе под нос взмолился лис, упрямо переставляя онемевшие ноги, — Я должен успеть спасти одного из твоих детей.              Ветер вновь завыл со страшной силой, сбивая путника с дороги. Глаза кумихо вспыхивают оранжево-золотым. Его не испугает какая-то несчастная метель. Он за свои немалые годы видел и похуже и даже выживал.              Лес не желает заканчиваться, но и он имеет свои пределы, собственно, как и силы мужчины, а вот его упрямство и целеустремленность — нет. Если он опоздает, всё повторится. Всё будет кончено. Нельзя этого допустить.              Мрачный дворец встречает своего старого знакомого зловещей тишиной и неприятным холодом. Не таким резким, как на улице, скорее тем, что прилипает, словно вторая кожа, и лезет в душу.              Череватый сбрасывает с себя плохое предчувствие, что он опоздал, и срывается на бег, распахивая все двери, возникающие перед собой, энергетическим всполохом от паса руки.              Хоть бы успел, хоть бы, ну пожалуйста…              Милостивый Боже, помоги!              Большое древесное белоснежное полотно тяжелых резных дверей с золотыми узорами в тронный зал распахивается с протяжным скрипом. Сердце Влада замирает в груди, сбиваясь с и без того ускоренного бегом ритма.              Старый король, вальяжно раскинувшись на троне, высокомерно взирает на одного из своих старших сыновей сверху вниз. На холодном полу, возле его ног, в глубоком поклоне и в слезах лежит юноша в белых одеждах, чье лицо скрыто длинными, чуть вьющимися золотисто-рыжими прядями.              — Милосердие, — молит тихий дрожащий голос, — Отец, молю вас о вашем милосердии…              — Ваше величество! – успевает лишь выкрикнуть Влад, да вскинуть руку, желая остановить занесенную на юнца руку с мечом, но поздно…              Длинные рыжие пряди тяжело падают на плечи, неестественно ровная спина. Подол белых одежд окрашивается в темно-алый, мгновенно промокая и становясь тяжелее. Тело Николая Первого оседает, словно в поклоне перед сыном, что даже не шелохнулся.              — Милосердия, господин, — все еще разносится по тронному залу ропот мужчины, — Вашего милосердия, — палач и жертва поменялись местами…              Влад бросается вперед, наконец-то сумев побороть ступор, — Ваше высочество? — голос мягок и тих, тело пробивает дрожью нехорошего предчувствия. Он, кажется, опоздал.              Невесомо коснувшись мягкого плеча, Влад разворачивает юношу лицом к себе и снова замирает от ужаса.              Тело короля окончательно падает к их ногам, зияющей дырой в груди вверх.              Белые одежды рыжеволосого принца насквозь пропитаны темной кровью, как и маленькие бледные руки, в которых бьется ещё живое сердце, в которое уже вгрызаются острые клычки.              — Ваше высочество… — может лишь потеряно повторять Влад, смотря в абсолютно пустые, испуганные глаза своего господина.              Опоздал…              Он снова опоздал! Вот черт!              Доев сердце и испачкав всё милое личико в его крови, юноша, не обращая никакого внимания на советника, спускается вниз по лестнице босыми ногами. Наступает в ещё не остывшую кровь отца и продолжает свой путь, оставляя за собой вереницу красных следов.              Череватый бросается следом. Он хочет его остановить, тянет руки вслед, но словно пытается ухватить призрака. Ладони проходят насквозь, касаясь только холода, и всё, что ему остается — это идти за своим видением и смотреть на то, как вокруг меняется время, прячась в тенях коридора.              Влад видит нового короля, что с беспечной грустью и тоской любовался звездами с балкона. Его двоих детей, сражающихся древесными, ещё совсем игрушечными мечами. Он видит, как всё это осматривает монаршая особа. Абсолютно пустой, равнодушный взгляд, но легкая, грустная улыбка в уголках губ. Некогда прекрасное лицо — словно маска себя прошлого — и Череватый знает причину этого.              — Прошу вас, Ваше высочество, подождите ещё совсем чуть-чуть. Я найду, — клятвенно шепчет мужчина, — Я всё найду…              Король совсем не слушает своего советника. Он будто совсем не замечает его и продолжает бродить по своим владениям, словно призрак, и Влад следует за ним, уже зная, куда они идут.              Обходят весь дворец, святилище и даже сад, где, несмотря на бушующую зиму, пышно цветут диковинные цветы ярких раскрасок.              — Скажи мне, — снова подает уставший голос Череватый, — Где последний осколок? Я обыскал все, я нашел все, кроме него.              Юноша по-прежнему игнорирует его. Мягко касается пальцами цветов в последний раз, стряхнув тяжелый покров снега с них, вдыхает насыщенный аромат и возвращается к своей колыбели. Грустный. Спокойный. Будто не здесь.              Влад чувствует тепло энергии обитателя колыбели и того, что его сдерживает. Он никогда не был внутри. Никому не дозволялось нарушать покой и сон лисьего короля. Все знали, чем это может обернуться. Но Владу плевать. Он зайдет следом, если потребуется, и получит ответ на свой вопрос!              Он решительно хватает руку младшего лиса и вздрагивает. Рука совсем чуть тёплая, еще хранившая на кончиках пальцев холод снегов. Влад поднимает взгляд, и его сердце срывается галопом со спокойного ритма. Мягкий взгляд короля, сопровождаемый теплой улыбкой, изучал его лицо, будто заново узнавая и безумно тоскуя.              — Хэй, — шелестит мягкий голос, а у советника слезы на глаза наворачиваются. Он так давно его не слышал. — Не надо, брось всё это. Защити…              Влад вздрагивает, ощутив легкие прикосновения к своей щеке, и вскидывает взгляд, цепляясь за чужой. Он совсем ничего не слышит. — Где этот осколок?              — Ты должен защитить себя, — брови рыжеволосого юноши обеспокоенно изламываются домиком, глаза поблескивают, — Пожалуйста, не ходи больше в лес. Не ищи ничего…              — Где он? — давит Влад, перехватывая ладошку, не позволяя ни убрать её с лица, ни отвести взгляд в сторону.              — Просыпайся, — шепчет лис, — Просыпайся, Влад, скорее! Скорее же!              Череватый хмурится: что значит «просыпайся»? Он?..              — Влад! – канючит голосок маленького короля, — Влад, просыпайся! Просыпайся скорее!              Влад удивленно смотрит на такое встревоженное лицо своего взрослого короля и совсем не понимает, как он может звать его таким детским голоском. Почему так напуган сейчас? Череватый с ужасом замечает, как всё вокруг плывет — он будто теряет сознание и отчаянно пытается этому сопротивляться.              — Не слушай его и просыпайся! – умоляет юноша отчаянно.              Кумихо пытается зацепиться за реальность, разобраться во всем. Но перед глазами всё плывет и кружится, а рыжий лис уже скрывается за тяжелой дверью, и мягкое золотистое свечение печати примулы поглощает сознание Влада.              Мужчина резко подрывается в своей постели, покрытый испариной и тяжело дышащий. Нет. Он должен был узнать, где последний осколок! Узнать, как его разбудить!              — Влад? — раздается обеспокоенный возглас совсем рядом, и не успевает мужчина моргнуть, как на шелковое покрывало сбитой беспокойным сном постели, взбирается маленький рыжий принц, — Тебе снова снился плохой сон?              Большие карие глазёнки с жалостью рассматривают советника, и по-детски пухлая щечка вскоре жмется к его рукам, стараясь поддержать и отогнать остатки кошмара.              Влад же не может поверить своим глазам и ушам: король ещё совсем малыш? То есть всё было просто кошмаром или он всё ещё спит? Щипок за руку отзывается неприятной болью. Реальность, значит…              — Влад, ты пугаешь меня, — шмыгает очаровательным носиком тёплое, рыжее чудо, — Просыпайся скорее.              Влад кивает и берет себя в руки. Это так странно… Только что он чуть не утонул в отчаянии зимы, а сейчас весеннее солнце светит в окно, отражаясь золотом на пушистых, слегка вьющихся рыжих волосах принца, что едва достигают лопаток и перехвачены изумрудной атласной лентой.              Советник одевается теплее, желая отогреться от сонного холода, и не спускает с рук малыша, всё ещё не веря, что тот живой и здоровый, сидит у него на руках и болтает ножками, что-то шепеляво лопоча, но с таким энтузиазмом, что перебить — равно совершить самый тяжкий грех.              Николай Первый, именуемый в народе Суровым за свое холодное сердце, нянчится со своим самым младшим сыном, а заодно и теской, в тронном зале. Наверное, раньше присутствие детей на совете вывело бы служащего из себя, но, кажется, не сегодня. Именно сегодня он сам не готов отпускать от себя принцев, пристально следя за каждым их движением, но нянечки настояли на своем, и детей вскоре уводят.              Влад провожает их взглядом и едва может сдержать ярость при виде самого старшего принца. Принц Алексей учится искусству правления у своего отца. Совсем скоро он должен будет жениться на представительнице народа хули-цзин и править королевством в чужих землях, покинув родные края. Череватый берет дыхание под контроль. Это всё был глупый сон или просто страшное видение. Нужно выкинуть его из головы…              Но выкинуть из головы не получается, поэтому в обед советник короля обыскивает весь дворец и снова находит рыжеволосого мальчика. Малыш увлеченно наблюдает за травником, тянет ручки за растениями и принюхивается к каждому цветочку и веточке до тех пор, пока это не щекочет чувствительный нос и не заставляет его очаровательно расчихаться, умиляя присутствующих взрослых.              Влад чувствует, как его сердце тает по отношению к юному принцу, что расплывается в лучезарной улыбке, заметив его, и бежит со всех ног, грозясь запутаться в длинных одеждах и разбить свой кукольный маленький носик.              — Ты пришёл! – задорно верещит малыш, и Череватого клинит: он такое маленькое солнышко, светится от доброты и внутреннего тепла, буквально соткан из света, и у мужчины этот образ никак не вяжется с тем окровавленным юношей, поедающим сердце отца, уставшим и измученным, бледным и едва живым.              Советник снова подхватывает ребенка на руки и бережно прижимает к себе, втягивая невольно запах трав и цветов, пропитавший его насквозь, — Ну что, оставим Тишку работать дальше, а сами пойдем погуляем?              — Да! — оглушает взрослого звонкий голосок, переполненный энтузиазмом и радостью. «Жизнью», — добавляет мысленно Влад. От ребенка веет жизнью, она бьет в нем ключом, в том же юноше она едва теплилась. Он скорее был на грани двух миров, словно неприкаянный.              Мужчина встряхивает головой, отгоняя этот настойчивый образ из сновидения. Нет, он не допустит, чтобы с его высочеством произошло что-то плохое, если это было видение. А если это сон, то его нужно поскорее забыть. Однако, проходя мимо одной из старых и закрытых комнат, табун мурашек пробегает по спине, а пот раскаленными каплями выступает на похолодевшей коже. Он явно ощущает опасность и запах примул — такой сильный, что нос закладывает.              Малыш прижимается ближе и испуганно прячет личико в сгибе чужой шеи, обжигая её дыханием.              — Что случилось? — советник уносит прочь сокровище короля.              — Меня пугает эта комната и этот запах, — плаксиво шепчет малыш, не поднимая головы, — Мне всё время кажется, что кто-то наблюдает за мной оттуда…              Перед глазами Влада вспыхивают воспоминания о янтарных глазах и крыльях, объятых огненных аурой. Он словно ощущает острие горящего клинка, упирающегося в спину, но не смеющего ранить из-за ноши в его руках.              Обернувшись же, советник видит лишь всё тот же пустой коридор и плотно закрытые двери. Это спальня первого лисьего господина — родоначальника королевского рода. И он мертв уже не первое свое тысячелетие, да и крыльев у него никогда не было…              — Хотите в цветочный сад, юный господин? — отвлекает родовитого отпрыска Череватый, уже выходя на свежий воздух, благоухающий ароматами. А с остальным он обязательно разберется.              Малыш молча кивает, всё так же крепко сжимая пальчиками чужие одежды.              Прекрасные цветы и яркие бабочки, шелестящие хрустальными крыльями, прогоняют страх и мрачную атмосферу. Влад удобно устраивается в креслице, позволяя себе отдохнуть и всё обдумать, пока юный наследник престола любовался красотами окружающего мира и тихо хихикал от восторга и восхищения. Он и не замечает, как засыпает под легкий перезвон колокольчиков.              Серебряные колокольчики на кроваво—красных тонких шелковых лентах колышутся на ветру, успокаивая разгневанную душу.              Просыпается же он от смутного марева из-за понизившейся температуры и поднявшегося ветра. Он сразу же находит глазами ребенка и выдыхает чуточку спокойнее. Тот тихонечко сидел в центре сада, обложившись вокруг различными цветами, и сонно тёр глазки.              — Хотите спать, ваше высочество? — мягонько тянет Влад, стараясь не спугнуть чужой сон, но добивается странной реакции.              Малыш замирает испуганно, убирает ручки от лица и потерянно смотрит на взрослого. Под удивленный взгляд советника, губы мальчика начинают дрожать, а крупные слёзы застилают глаза пеленой.              — Я не хочу спать, — мямлит мальчик, пронзительно смотря на старшего, — Я боюсь. Мне снится очень плохой сон. Один и тот же плохой сон.              Крупные слезы срываются с пушистых ресниц, — Я не могу проснуться…              Влад вздрагивает от того, насколько испуганно и обреченно звучит голосок, теряя детские нотки. Он спешит встать и подойти к испуганному ребенку, но между ними будто возникает невидимый барьер, и он не пускает советника.              — Мне страшно, — всхлипывает рыжий лисенок, и тучи словно сгущаются над ним.              — Ваше высочесто, ты не должен бояться, — пытается подбодрить ребёнка Череватый, одновременно стараясь пробить невидимую стену незаметно, лишь бы не пугать ещё больше сонного рыжика.              — Поможешь мне проснуться? – пошатывается малютка, но упасть ему не дает черный дым, формирующийся в человеческий силуэт с крыльями.              — Ваше высочество? — ударяет в прозрачный купол Влад, — Ваше высочество! — голос грубеет и срывается на грозный крик, — Отойди от него! Не смей прикасаться к нему!              Малыш всхлипывает громче, когда крылатое нечто поднимает его на руки и баюкает.              — Влад, — плаксиво зовет мальчик, разрывая сердце мужчине от жалости.              У Череватого уже все руки сбиты в кровь, но преграде всё нипочем.              — Мне так холодно и страшно, — сонно шепчет ребенок, — Кошмары преследуют меня…              Кумихо продолжает упрямо скрестись черными когтями, но из воздуха высекаются лишь искры. Густой запах примул плывет в воздухе, окутывая пространство внутри купола легкой дымкой.              — Я не могу проснуться, — печально разносится голосок по округе, пока силуэт из черного дыма с пронзительными огненными глазами уносит его прочь.              — Отпусти его! — уже всем телом бросается на барьер Влад, — Разбуди его!              — Помоги мне проснуться, Влад, — совсем нежный и жалостливый шепот, так рядом и так далеко, — Разбуди меня! – разносится отчаянный крик, полный боли и страданий, словно где-то рыдала убитая горем банши, — Разбуди меня, Влад! Пожалуйста! Проснись и разбуди меня!              Что? Влад щурится, обессиленно сползая по стене. Что значит «проснись»? Череватый осматривается вокруг, и мелкие частицы паззла складываются. Дворец другой. Принц не был лисом с рождения. Влад недолюбливал его, он никогда не нянчился с ним, как и король, ни с единым своим ребенком…              Что это? Что происходит?              — Разбуди… — требовательно и грубо, болезненно.              — Проснись! — с надрывом, страхом, волнением и беспокойством. Беспокойство за него. За Влада.              У советника ступор. Голос один и тот же, но будто говорят два разных человека. Кого слушать? Что делать? Как ему проснуться?              — Торопись! — едино звучит голос, но интонации, они снова такие разные, посыл в них кардинально противоположный.              Королевский советник вновь вскакивает в своей постели, покрытый пленкой ледяного пота. Взмокшие волосы налипли на лицо, упали на глаза, застилая взор. Только до ушей доносился ненавистный перезвон колокольчиков и отголоски разговоров прислуги, шустро перемещающейся по дворцу.              Влад растирает лицо руками, зачесывает взмокшие волосы назад и садится на разворошенной постели. Усталость вчерашнего дня наваливается на его плечи снова, будто никуда и не уходила — наоборот, пригласила гостей. Что спал, что не спал.              Один и тот же сон преследует его уже не первую ночь. Он знает: душа его короля зовет его, молит о спасении и перерождении. Он слышит его и ищет все осколки изо всех сил. Собрал почти все, кроме последнего. Сколько бы он не искал, сколько бы не погружался в прошлое, последний осколок никак не удавалось найти. Но и в теле короля его не было, там лишь был осколок последнего осколка, чтобы он мог спать и не умирал.              Кулаки невольно сжимаются. Сколько можно мучить его? Они должны позволить ему проснуться. Почему он должен нести наказание за другого?              Дверь в покои тихонечко открывается. Не смея заглянуть за дверь, совсем ещё юный мальчишка дрожащим голосом обращается к нему, — Господин советник, ванна готова. Его величество желает видеть вас после в тронном зале.              Влад встает с постели, накидывая на плечи черный теплый халат. Мальчишка же убегает прочь. У его господина с утра всегда дурное настроение. Лучше под руку ему не попадаться.              Череватый с этим согласен. А с чего ему быть довольным и в хорошем настроении? Что-то хорошее произошло? Разве?              После бодрящей ванны девятихвостый идет по дворцовым коридорам, шугая прислугу одним лишь звуком своих шагов. Те жмутся по стенам, прячутся в тенях и шепчутся о том, что их господин-советник и раньше-то хорошим расположением духа и мягкостью не отличался, а после инцидента три сотни лет назад и вовсе…              Влад хмыкает. Пусть так и думают. Вообще, правильно думают.              Действующий король всё ещё смотрит на него с опасением, всё ещё с затаенным страхом прячущимся за зрачками, а ослушаться последнего приказа брата до сих пор сил и смелости нет, а ведь он уже столько лет спит.              — Звали? — становится прямо напротив Николая Второго Влад.              Николай поджимает губы, суровости на себя напускает и всё же кивает, — Владислав, наши соседи обеспокоены вашими поисками. Вы же помните, чем обернется пробуждение моего брата? — голубые глаза смотрят прямо на Влада и буквально молят о снисхождении.              — Вы так боитесь ваших соседей, что готовы жертвовать своим братом? — парирует Череватый. Да плевать ему — и на соседей, и на Николая.              — Именно брат научил меня жертвовать чем-то ради мира, — огрызается Николай, — Его жизнь против равновесия и спокойствия мира.              Череватый хмыкает, — Вы так и не научились понимать уроки вашего брата. Он защищал не какой-то чертов мир, на который ему было плевать, он защищал вас, свою семью.              Уже взрослый, темноволосый лис поджимает губы, — Я не хочу, чтобы народ лис истребили.              Влад растягивает губы в улыбке, — Поверьте мне, если проснется ваш брат, на лис никто не посмеет даже взглянуть. На защиту вашего брата встанут серьезные союзники.              — Где они сейчас? — чуть срывается голос действующего короля.              — А причем здесь вы? — насмешливо приподнимает бровь Влад, — Это не ваши союзники, а вашего брата. Их доверие ещё заслужить надо.              — А где же они были тогда? — зло щурит светлые глаза мужчина.              Влад опускает глаза, — Тогда никто не успел прийти ему на помощь.              К сожалению, он тоже. Этот лис провел всех, а сейчас спит и трепет его нервы. И это, пожалуй, единственное, что осталось неизменным. Даже ничего не делая, он испытывает его на прочность и, кажется, хуже чем когда-либо раньше. А уж сколько он от него натерпелся…              — Я запрещаю вам! — сталь в юном голосе смешит Череватого — хоть он всё ещё советник, но слушаться его не обязан.              — Это вам приказали слушаться меня, а не наоборот, — пожимает плечами Влад. Инари милостивая, как он устал от этих молодых лисят, которым ровно на одном месте не сидится. Которые мнят себя гениальными. А ему потом разгребай…              — Подумайте, чем обернется ваша прихоть всему магическому миру, и простит ли он вам это, — прибегает к последнему козырю Николай.       Влад кивает. Конечно-конечно, это же не он прошлого короля воспитывал. Не он ему все принципы закладывал. Конечно, не он один, но там тоже далеко не святой был товарищ. Они точно учили его здоровому эгоизму. Учили выбирать себя. Поэтому, нет, конечно, он понятия не имеет, как отреагирует их лис, ну да, конечно, надо будет второму рассказать, пусть тоже посмеется. Вслух же произносит спокойно.              — Это всё? Я могу идти?              Николай взмахивает рукой, отправляя советника с глаз долой. И почему он так боится отослать от себя подальше? Почему воля брата так сковала его? Триста лет прошло, а он будто всё ещё сидит с ним на троне. Стоит за его спиной и дышит в затылок, пугая остальных взглядом из-за спины, вынуждая других слушаться и служить ему. Почему у Николая перед ним всё ещё то чувство беспомощности, будто ему всё ещё пятнадцать и по одну сторону брат со своей свитой, а по другую неверная гвардия и недовольная аристократия?              Почему он продолжает давить на него? Что он за чудовище? Отец чувствовал себя так же?              Владислав же, накинув походную мантию, удаляется от дворца. Этот юнец никак не осознает, что брат ему не враг, а его козырь, то почему его не тронут, боясь мести. Лисий король обещал прикончить весь род каждого, кто посмеет напасть или подставить членов лисьего клана. Но, конечно, всё перевернули и выставили так, что он обещал уничтожить всё и всех, когда проснется. Череватый хмыкает: сразу понятно, что они совсем его не знали. Тот не пролил бы без причины ничью кровь, кроме своей.              Древнейший лес всё так же пышет жизнью. Встречает прохладой в весенний, погожий день, когда разыгралось солнце и многие вышли погреть свои бока. И как же Череватому не хватает того, кто бы ныл ему, что слишком ярко, слишком жарко. Влад, убери. Влад, сделай что-нибудь. Пока был маленьким — был прикольным, а потом всё как-то завертелось…              Блуждающие огоньки встречают его на перекрестке и услужливо ведут к своему хозяину. И Влад закатывает глаза. А самому встретить не судьба. Выпендрежник.              Кицунэ с белоснежной шерстью и пронзительными серыми глазами греет бока на солнце и дергает ухом, улавливая присутствие гостя. Оборачиваются к Владу уже высоким, темноволосым человеком. Серые глаза смотрят всё так же неприветливо. Так же свысока, как и много-много сотен лет назад.              Влада это раздражает, но если они снова начнут ругаться, поиски они так и не закончат. Никогда.              — Нашел что-нибудь? — в собственном голосе надменности через край. Сомнений в интеллекте и способностях другого лиса слишком много, и они слишком явны.              С безымянного пальца кицунэ вниз срывается и раскачивается на нем – золотая цепочка с подвеской-бабочкой, инкрустированной тремя гранатами по центру и множеством мелких по контору крыльев с правой стороны, что больше крыльев с левой стороны.              — Что это? — устало вздыхает Влад. Ну что за дурачество? Притащил барахло и радуется.              — А ты что же, Кумихо, — насмешлив голос кицунэ, что так и удерживает украшение, — Не можешь с такого расстояния почувствовать лисью бусину? Не можешь уловить частичку души лиса, в которого влюблен? Так ли ты его любишь, как пытаешься показать?              — Кто бы говорил, — подавляет в себе гнев Влад, протягивая за подвеской руку с когтями, за которыми всё же не уследил. Упс… — Ты вообще его использовал.              Серые глаза обжигают недобрым взглядом, — Напомнить, по чьей вине я оказался здесь?              — По своей, — посмеивается Влад, действительно ощущая слабую энергию бусины от трёх камней в бабочке. Но это и неудивительно, кумихо-полукровка, который стал кицунэ.              Олег утробно рычит. Не по своей. И Дима это понимал. Единственный, кто понял это за столько столетий. Он чуть не свихнулся, пока ждал его. И он не может так потерять его.              — Ты должен ему, — застегивает подвеску на своей шее Влад, ничуть не гнушаясь, что она девичья.              Олег знает это и без напоминаний. Он лишь склоняет голову, — Я хочу присутствовать при этом.              Влад сводит брови к переносице, — Как ты себе это представляешь? Тебе не попасть во дворец незамеченным. Я сделаю всё сам.              Олег против, стоит на своем, — У тебя не получится.              Череватый вздергивает бровь. Что значит «у него не получится»?              — Покои запечатаны примулой, для вас — кумихо — это верная смерть. Ты не сможешь пройти, — услужливо проводит лекцию для другого лиса Шепс, — Я же смогу и печать изнутри сломать.               — А ты че вообще в этом лесу забыл? — так и источает недовольство Череватый, понимая, что демон перед ним прав, но уступать не хочется, — Столько лет пытался отсюда выбраться, а сейчас тут бока отлеживаешь.              — Где хочу, там бока и грею, тебя это волновать не должно, — огрызается Олег недовольно. Может, он так ближе к Диме хочет быть?              Череватый же хмыкает, — Так хочешь избавиться от связывающего тебя долга? Что ж, валяй. Откроешь покои, а я сделаю всё остальное. — Олег прожигает его недовольным взглядом, но советника не волнует, — Ты все равно не знаешь, как с бусиной обращаться.              — Он полукровка, не забывай, — скалится в клыкастой улыбке Олег, конечно, он сам постарался, а потом и намаялся с ним, тоже сам. Всё сам. Как и говорил ему Дима — он вообще дико самостоятельный.              — От тебя одни проблемы, — качает головой Влад и разворачивается назад, в сторону своего дома, где хранил почти собранную бусину.              Олег увязывается следом, — Если бы не я, он бы не выжил тогда.              Влад, нахмурившись, кивает: да-да, он ему верит, — и тут же шипит, — Если бы не ты, с ним тогда ничего не случилось и выживать бы ему не пришлось, — не надо ему тут заливать о благородстве, он сам тогда Диму из леса забирал, видел что да как и почему.              — Тогда по-другому, — хмыкает Шепс, — Если бы не мои чары на его отце, он бы даже не взглянул в сторону его матери, и его бы вообще не было.              — Ему такое не скажи, я с радостью исполню его приказ и снесу тебе голову, — бросает на него гневный взгляд Влад. Нашёл, чем гордиться. Ведь все всё равно пошло через одно место.              — Он в курсе, — хитро щурит глаза Олег и тут же тянет приторным голосочком, — Ты что же, не знал? А так ли он вам доверял, господин советник?              — Больше, чем тебе, — скалится в ответной улыбке кумихо, — Уж поверь. Это ты его не знаешь.              Олег фыркает и отводит взгляд в сторону, — Продолжай обманывать себя дальше.              — Надеюсь, ты сразу же свалишь, как он очнется, — он так Череватого за эти триста лет достал, что терпеть его дальше просто сил нет. А ведь вынужден был. Олег с ним связан, душу его хорошо чувствовал, искал быстро. Вот и пришлось объединиться.              — Только если он сам этого пожелает, — и сам готов чужое горло разодрать Шепс, но он правда только в теории знает, как взаимодействовать с бусиной кумихо.              — Пожелает, будь уверен, — и правда не сомневается в этом Череватый, — В конце концов, все его несчастья были из-за тебя.              Кумихо едва успевает увернуться из-под когтей кицунэ. Клинок следом высекает искры из другого клинка. Пламя выжигает пространство вокруг от девяти хвостов. Владу приходится закрыться своими хвостами и призвать дождь, чтобы хоть так не сгореть и не повредить подвеску.              — Не смей так говорить! — громогласно приказывает Олег, всё ещё пылая праведным гневом. Волны пламени всё ещё пробегались по лисьим хвостам. — Ты ни хрена не знаешь! Понял?!              Влад же переходит в нападение клинком, — Что, правда глаза колет? Ты уничтожил свой клан и его жизнь. Тебе мало? Что ещё ты от него хочешь? — атакует на каждое слово, оттесняя кицунэ всё дальше в лес.              — А что для него сделал ты? — пламя окутывает клинок и практически перекидывается на кумихо, но тот успевает отскочить, — Ты вообще большую часть времени делал вид, что его не существует! — приходится выворачиваться из-под атаки противника, но он успевает. — Что ты вообще знаешь о нем самом? Ты хоть сейчас определился, кто он для тебя?              Влад убирает клинок, беря дыхание под контроль, — Мы разберемся сами.              — Разбираться нужно было раньше, — так же убирает клинок Олег, — Он не доверяет тебе, потому с собой и не позвал.              Влад хмыкает высокомерно с чувством собственного превосходства, — Как же ты ошибаешься, — настороженный, вскользь брошенный взгляд Олега, буквально позволяет упиваться собственным превосходством, — Он доверил мне самое дорогое — жизнь своего брата и весь лисий народ.              Олег будто легче выдыхает и хохочет во весь голос, словно безумие наконец-то догнало его, за всё время заточения и отчаяния, — Как же ты смешон. Он доверил тебе твою же работу. У тебя ведь лучше всего получается быть королевской нянькой.              Влад едва сдерживается, чтобы не начать бой снова, — Про тебя он вообще забыл.              — Нет, — стирает невидимые слезки от смеха Олег, — Нет, он про меня не забыл. Просто выпустил поздно. Не подрасчитал. Ну, с математикой у него всегда нелады были, — злорадствует Олег, — Так что последний, о ком он думал и на кого надеялся — я.              Череватый зло шипит, — Только вот зря. Ты всё равно не успел.              — Как и ты, — нараспев парирует Шепс, — Только на тебя даже не рассчитывали.              — Закрой рот, пока я не вырвал твой поганый язык, — угрожает кумихо, терпение которого на исходе, а ему ещё бусину восстанавливать.              — Что, — не хуже змеи шипит Шепс, — Правда глаза колет?              Черта города и многочисленные существа в своих обличиях и личинах людей заставляют закрыть рот. Но Влад не может удержать язык за зубами.              — Тебя даже из твоей семьи никто не пытался вытащить. Ты настолько бесполезен.              — Нет, просто в моей семье нет долбоебов, которые, услышав точные условия моего заточения, где они бессильны, всё равно бы в это лезли, — парирует Олег. Его таким не задеть. — Так что мимо, советник, впрочем, как и всегда. Ты всегда не вовремя и всегда невпопад. Какой из тебя вообще советник.              — Лучше, чем из тебя правитель, — фыркает Влад, — Которым ты даже не стал.              Олег закатывает глаза, — Я и так в историю вошел.              — Ага, — усмехается Влад, — Как величайший долбоеб. Первый лис, которые боги хитрости, которого наебали. Да ещё и кто? Человечишка. Неоценимый вклад в историю.              — А твой какой? Бумажки перебирал? — зло щурится Олег, — Твоего имени даже никто не запомнит.              — Твое давно вспомнили? — проводит кицунэ во дворец Череватый, — Забыл, что был предан забвению и числился не больше как чудовище лесное, которым детей пугали?              — Угадай, скольких из них я сожрал, — угрожающе шипит Олег. Ему ничего не стоит разорвать кумихо перед собой, как только он соединит бусину.              — У наших стражей есть список каждого пропавшего, я всё ещё могу казнить тебя за это, — мрачнеет на глазах кумихо, знавший, что предыдущие короли закрывали на это глаза.              — Власти не хватит, — наконец-то вернулся к себе домой Олег, — Я потомок первого лисьего короля. И это всё ещё дворец и его земли по крови.              Череватый на это молчит. Формально он прав.              Олег же продолжает, — Я не свергаю брата Димы только потому, что не хочу испортить наши отношения. И Диме лучше согласиться остаться со мной.              — Дохуя хочешь, — понижает угрожающе голос Влад, — Твой род по твоей вине был лишен власти. Сейчас твое слово здесь ничего не значит.              — Это очень легко исправить, — хмыкает Олег, нагло заходя в покои Влада, — Неплохо устроился. Приятно видеть, что здесь всё практически так и сохранили, как я помню.              Влад же старается сохранить спокойствие, — Ты всем так нервы трепал, что как-то не до перепланировки было.              — Я старался, — честно издевается Шепс, — Так смешно за вами, идиотами, было наблюдать, когда вы ничего не понимали. Столько лет. Столько трупов. И вы только додумались, и то — с подсказкой.              Влад прикрывает глаза. Здесь согласен. И раньше можно было догадаться. — Заткнись, я попробую собрать всё воедино.              Олег замолкает и внимательно следит за каждым осторожным действием кумихо. Он едва ли сдерживает свою нервозность и желание на него наорать за трясущиеся руки, но понимает, что сам бы он тоже не исправился. Они искали и собирали эти осколки души триста лет по всему миру. Они сражались за каждый. И вот, день, когда был найден последний, наступил.              Влад от усердия до крови прокусывает нижнюю губу. Уже сегодня он увидит его. Уже сегодня сможет коснуться его и открыть свои чувства. Это всё добавляет лишь дрожи рукам. И трепетания сердцу. Не помогают и сотни прожитых лет.              Бусина же поддается неохотно. Не хватает того крохотного осколка, что всё ещё держит хозяина в межмирье на грани жизни, не отдавая смерти. Главное, чтобы всё прошло хорошо. Главное, чтобы принял. Главное, чтобы…              Бусина наконец-то собирается воедино, слабо переливается перламутровым пламенем.              — Быстрее, пока она снова не раскололось из-за недостающего кусочка, — торопит кицунэ Влад, готовый его едва не за шкирку к покоям короля тащить. Лишь бы успеть. Лишь бы не помешали.              Олега торопить не надо, дорогу показывать тоже. Он в этом дворце ориентируется лучше любого другого.              Стража не знает, как реагировать на незнакомого лиса, что направляется в покои, ставшие хранилищем. Они вроде хватаются за оружие. Пушат хвосты, демонстрируют когти, но чужая аура давит. Чужая голубая кровь давит, а следом идет и советник, жестом приказывая сохранять спокойствие и оставаться на местах.              — Сломай печать и пусти меня, — приказывает Влад, наступая Шепсу едва не на пятки, — Я всё сделаю правильно сам.              — Нет необходимости, — осторожно забирает бусину Олег, зная, что из-за её хрупкости отдадут, и сопротивляться не посмеют, — Я знаю, как ему её передать. Лучше защищай покои от посторонних, — теперь приказывает Шепс, вспомнив старые добрые времена. Хотя, положа руку на сердце, он никогда их не забывал, и даже с нынешней властью общался весьма снисходительно.              — Ты можешь сделать что-то неправильно, — настаивает на своем Череватый.              — Не в этот раз, — сам себя заверяет Олег и немного запоздало интересуется, — Как думаешь, эти идиоты правда на нем барьер завязали?              Череватый отрицательно качает головой, — Нет, барьер был возведен после его заточения, и его опорой служат артефакты. Живое создание может быть жертвой силам, но если бы он ею был, его бы убили. Если ты думаешь, что он его подпитывает, тоже вряд ли.              — Даже если так, плевать, — Олег легко, пасом руки открывает двери, которые ни одному кумихо до этого открыть не удалось, даже приблизиться к ним было сложно. И плевать ему на последствия. Даже со стражем разберется Влад, например.              — Привет, принцесса, — шепчет Олег, у которого дыхание перехватило, когда он впервые за столько времени увидел Диму, а тот был таким же, как триста лет назад. Таким же, как когда он поцеловал его последний раз на прощание, давая свое последнее обещание. Как в тот день, когда обманул его. Сердце сжалось под натиском воспоминаний, пронесшихся в одно мгновение перед глазами.