Blue flowers

— В этого паренька? — хмыкает Ён, вспоминая злое лицо в окне. Они сидят на одном из падиков на кортонах, жуя семки, и выплевывая шкурки на землю. Они в своей обычной компании: одинокий волк Джун, сюсюкающаяся парочка Джон и Ён нетрадиционной ориентации и гроза района Чонгук, который сейчас плачется и убивается горем по возлюбленному.  — Он ниче такой вроде, — вспоминает красивое лицо омеги с балкона и кивает на свои же слова. — Он такой волшебный, Джун, такой… — Ну все, понеслось… — и ржет, как конь, и давится семечками, громко отхаркиваясь на падик.  Сюсюкающаяся парочка переглядываются друг с другом, перестают кормить друг друга семками из свернутого кулька, будто размышляют о чем-то.  — А че ты такого сделал, раз петухом и выблядком себя называл? — осеняет вдруг Джона, который хрустит спиной и усаживается на кортаны ближе.  — Бля, братан, не спрашивай… Он отнекивается всеми силами, а братва все нападает и нападает, проходу не дает. Они вытягивают инфу по крупицам, получая лишь намеки, а потом все ржут, как кони, хрюкая. Некультурные. Чонгук поражается своим мыслям, мотает головой и хватается за нее.  — Сука, — выплевывает шкурку от семак на падик и вскакивает на ноги.  — Че это с ним? — спрашивает Ён, глядя вслед уходящему альфе. Они наблюдают за его уменьшающимся силуэтом и вздыхают.  — Попал наш Гук, попал… Все уставились на Джуна и согласно кивают ему. Они своего братана не бросят, а помогут с этим омегой и сведут их.  — Мы не бросаем своих. — Не бросаем, — вторит парочка голубков и снова начинает сюсюкаться.  Через пару минут это надоедает старшему, он цокает и поднимается на ноги, начиная ходить из стороны в сторону. Джун раздумывает над планом. Его вдруг осеняет:  — Нужно узнать где этот омега учится и че любит, и сказать Гуку! — с восклицанием оповещает и лыбится, довольный собой. Джун смотрит на друзей, которые кривят лица и раздумывают, но потом кивают и так же лыбятся, откидывая кулек на ступени падика. Погодка сегодня что надо, светит солнце, на небе ни облачка. Они отправляются в путь в хорошем настроении, и вновь идут к падику омеги, садятся, начиная ждать выхода возлюбленного братана. Сейчас только час дня, и они не знают сколько еще придется ждать, но обязательно останутся до конца ради друга. 

***

Уставшие, взмокшие под жарким солнцем, они сидят в колючих кустах, поглядывая на падик. Уже стемнело, а нужного омеги так и не видать. Час назад они плюнули на все, самый дрыщавый из них — Ён полез на тот самый балкон, где и познакомился Гук с возлюбленным. Друга, к слову, так и не видно целый день, видать тот шляется где не попадя, оплакивая свою ошибку. Он никому из них не вякнул о том, что именно случилось, братан всегда таким был, хранил секреты чутко и никогда не рассказывал их чужим людям, а друзьям лишь намеки кидал. За это они и стали братанами навечно. Ён залез в открытое окно на втором этаже, где хозяина не обнаружилось, альфа рыскал в комнате и нашел какие-то записи, отчеты, расследования… В общем возлюбленный друга оказался будущим журналюгой.  — Заткнитесь, — он хлопает друзей по спинам, заставляя тех отлепиться друг от друга.    Парочка притихает и выглядывает вместе с Джуном в дырку в кустах. К падику близится омега, а идет он от направления остановки, на котором стоит автобус с шестым номером. Значит он приехал с учебы. Сто проц.  — Пссс, — старший цепляется за кофту Джона. — Че?  — С какого универа шестой едет? — Не помню. А че? — На нем любовь Гука прибыла.  Они следят за тем, как омега заходит в хату, и включает свет. Ён лезет на массивное дерево по стволу и веткам и с него следит за омегой, который копошится на кухне. Ён щурит узкие глаза и вытягивает губы бантиком, когда кое-что замечает… Альфа плюхается с дерева и трет лоб, морщась от неприятных ощущений. Да что ж это за день сегодня такой! Он резко встает на ноги перед ошарашенными друзьями и хлопает ресницами.  — Че встали? Го к Гуку, навестим беглеца. Уже через час они стоят на пороге дорогой и большой хаты братана. Гук уныл, попивая пиво на диване из дорогой кожи, он плачется сам себе, зыря в телек. На полу стоят жестяные банки из-под пива, штук так десять.  — Хватит горе запивать, — Ён забирает из лапищ друга банку и ставит ее на столик.  — Че хотели? — бурчит альфа, зыря на братанов.  — Ты че гонишь, а? Сопли развесил тут, вытирай их и слушай уши в уши. Чон зырит на Джуна и готовится внимательно слушать, уши в уши, как говорится. — Он учится в твоем унике на журналюгу, ему двадцать, дэ-рэ тридцатого декабря, любит синие цветы, — выделяет последние слова, подмигивая другу. — Кста, он за ними так бережно ухаживает… Ах да, он любит дождь, потому что сохраняет бледную кожу, работает в цветочном магазинчике в твоем доме без определенного графика, — Джун играет бровями.  Гук открывает и закрывает рот в удивлении.  — Еба… Нихуя… откуда вы… — Встал и пошел к своему возлюбленному!  Друзья подгоняют, заставляя братана нырнуть в ветровку от адика и черные штаны. Они суют друга в кроссы и с пинка выгоняют на улицу.  Вчера, в тот злополучный вечер, они пили и решили шуткануть над первым попавшимся, которым и стал возлюбленным друга. Чон не любит проигрывать и решился сотворить это, так и познакомился с… А как же этого прекрасного ангела зовут? Это предстоит узнать, а пока альфа щеголяет по падику, раздумывая над первой попыткой примирения и сближения…