Меня гложет неизвестность, Запиваю её чаем. Я многое о тебе не знаю, Но скоро это исправится.
Белые облака, как сухое молоко или пар от жидкого азота, опустились на кусты, деревья и детскую площадку. Ночные осадки и жизнь в районе города, который находился неподалеку от маленького пруда, не остались без внимания. Было немного жутковато находиться тут, в тумане, как будто сейчас из глубины расплывчатой неизвестности вылезет монстр в черном одеянии и утащит тебя в белые клубы. Всё как в дерьмовом сне или в концертном зале постановки, где используют дым как спецэффекты. Жаль сейчас это нагоняло больше жути и не являлось никакой подобной постановкой, да и Ли давно не спал. Туман густо заластил небо, утреннее солнце казалось намного ближе, чем есть на самом деле — оно расплывалось дымкой из-за этих влажный капель в воздухе. Свежесть, как на природе, только сейчас отец, Минхо и мамина подруга стоят у подъезда. Здание тоже поглощают тяжелые облака, сейчас им ничего не мешает это делать, забирая этот участок земли на небеса. Папа таскает два тяжелых чемодана и свою сумку в багажник, тихо кряхтя и ненадолго опираясь о машину руками, дабы отдохнуть, а Хо что-то пытался объяснить женщине, иногда складывая свои руки в позу мольбы. Его плечи слегка подрагивали от легкого холода, а женщина и вовсе стояла замотанная в темную кофту, будто в плащ, мило улыбаясь. — Кормите, пожалуйста, Суни, пока мы не приедем. Я очень за него переживаю, Со-хён. Можете его даже к себе в квартиру забрать, если не хотите бегать к нам домой и слушать жалобное мяуканье, — Ли широко открыл карие глазёнки, смотря на мамину подругу, чтобы сделать щенячий взгляд, хотя в его случае лучше подходит «кошачий». — Не переживай ты так, — женщина обняла парня, пошарив в каштановых волосах своей мягкой ладонью, — всё будет хорошо. Вы же мне не в первый раз его отдаёте, пока вы не дома. Суни будет жить, как король, все две недели, что вы будете в Вонджу. Хо заметно расслабился от слов Со, даже откликался на поглаживания по макушке мелкой дрожью, или это было потому, что на улице слегка прохладно? Толстовка не спасала всё-таки. — Нам пока ехать, — потерев ладони друг об друга, произнёс старший Ли. Это заставило мамину подругу перестать обнимать Минхо, освобождая его от теплых объятий на холоде. Парень поспешил занять заднее сиденье, поспевая за отцом. Но Хо даже поджимавшее к выезду время не остановило, чтобы попрощаться с Со. Он перелез на другую сторону заднего сидения, которая была ближе всего к женщине, после чего нажал на кнопочку, которая опускала стекло. Та подошла ближе, чтобы склонить голову через окно и ярко улыбнуться парню? на что получила в ответ тоже самое и плюс к этому легкие прощальные взмахи рукой. — Удачной дороги, милые! Ину передавайте привет, не забывайте, — мужчина за рулем звонко хмыкнул в ответ. Машина завелась и уехала со двора. Миссис Со так и осталась стоять на дороге перед подъездом, не в силах себя сдвинуть с места. За всё то время, что уже не было Миссис Ли в живых, она исхудала, лицо приобрело печальный взгляд и, в целом, было видно, что переживания ей нелегко даются. Несмотря на то, что Миссис Ли ей была лишь подругой и коллегой по работе, она за их дружбу узнала многое об её семье, да и мать Минхо об её жизни тоже. Они особо ничего дру от друга не скрывали. Они обе даже не помнили, как познакомились. Это вышло совершенно случайно, и эту случайной Миссис Со сейчас благодарит всем сердцем, хоть и случилось такое горе. Женщина, звеня ключами в руке, без труда открыла подъезд, и поднялась на этаж, где жили остатки из семейного гнезда Ли. Ей особо не хотелось куда-то идти, тем более к себе домой, тем более муж её подруги разрешил оставаться в их квартире и присматривать за ней сколько угодно, так как доверял ей. Суни тут как тут… Смазанные пейзажи зданий, других машин и трассы смешались в какофонию из цветов на палитре, приправленной густым туманом. Оказывается, весь город погряз в облаках, Хо только сейчас это заметил, повиснув головой на окне машинной двери. Как будто неумелый художник взялся рисовать: выбрал нужный мастихин, выплеснул из тюбика чуть жидковатую краску самых разных цветов на палитру, будто он совсем слепой, ведь цвета, казалось, совсем не сочетались, после чего замешал им все их, создавая новые и новые краски и, не забывая, смешивать все в одну единственную; потом выбрал кисть побольше и начал наносить новые оттенки на холст, перекрывая его природный белый цвет. А белого в его палитре нет. Есть все, кроме белого… Но разве истинный художник должен использовать белила в своих уникальных шедеврах? Вот так и получаются пейзажи, а вы как думали? Силой мысли? Нет, художники стараются, отдают душу, чтобы запечатлеть самые мельчайшие детали, пусть даже не в пейзажах, а в портретах, добавляя последний блик в глазах чуть серым цветом на зрачок, придавая им живости, потом немного на кончик носа, потом на губу, подчеркивая их сладость, потом на подбородок, а потом самой-самой тонкой кистью на каштановые волосы. Хотя сюда можно подставить именно тот цвет волос, который напоминает автору картины о любимом человеке. — Хош, как настрой? — неожиданно раздалось с переднего сидения среди шума кондиционера. Хо немного вздрогнул от неожиданности, но сразу стушевался. Он обратил внимание на зеркало заднего вида, на котором висела какая-то безделушка с луной — в него смотрел отец прямо на сына. — Всё отлично, просто не выспался, — соврал Ли. А правда, чего грустить? Он уже через пару часов приедет к своему любимому дядюшке, который, наверное, соскучился по нему. Да почему наверное? Точно! Но парня эти радостные мысли покинули еще сегодня утром. Тем временем они уже выехали их города, в окне теперь не красочные пейзажи родных жизни и места, а сплошная трасса. — Ну хорошо, может как раз поспишь? — мужчина хмурил брови, так как нужно было совмещать слежку за дорогой и поддерживать зрительный контакт. — Может быть, пап. Не переживай. Ты звонил Ину? — Хо опустил взгляд в пол на свои помытые кроссовки еще со вчерашнего вечера, не в грязных же ехать. — Да, он сказал, что подготовил нам места для сна в гостинной комнате и спрашивал, купить ли нам чего-нибудь вкусненького. Я сказал, что мы бы сходили в городе все вместе поели. Я надеюсь, ты не против? — Нет, не против, конечно. Я буду только рад, — улыбнулся Хо, глядя в зеркало, после чего отвернулся к окну. Перед глазами только трасса, трасса и трасса…***
Суни мирно лежал калачиком на заправленной постели Минхо в его же комнате, тихонько мурлыкая от поглаживаний себе под нос кошачью мелодию. Его полосатый рыжий хвост немного подрагивал будто в такт песни, щекоча нос, от чего пушистый помаргивал во сне. В комнате непривычно светло, словно снесли стену, где стоял всегда его рабочий стол с компьютером, впуская слишком много лета и тепла в это маленькое пространство. Всё было так же, только ярче, будто нарисованная картинка, будто Хо, взяв карандаш, рисовал ответ на вопрос тому, кто бы спросил у него: «Куда ты сейчас хочешь больше всего попасть?». Да, это была бы его комната, здесь его всё — вся его чертова жизнь, и Суни в ней, и… — Вот твой кофе, — раздался слишком громкий шепот где-то в проходе комнаты. Хёнджин держал на весу одной рукой кружку, из неё виднелся пар: видимо то, что там внутри налито, ещё горячее. Чёрные волосы завязаны в неаккуратный хвостик; прядки легко вылезали из-под резинки, а волоски в челке ложились на глаза и темные брови. Тренировочные серые штаны, слегка потрепанная, наверное, больше временем, а не жизнью, футболка, тапочки — всё так по-домашнему. Ничего не выедало глаз, разве что легкая усталая улыбка на лице уже давно знакомых пухлых губ, вот оно, что цепляло. И глаза тоже такие же чёрные, как и волосы. Хо оглядывал взглядом друга, будто первый раз в жизни его видит. Хотя да, видит, но разве что таким настоящим, легким. Ли нечего сказать, он просто молча смотрит на чёрноволосого, утопая в деталях, будто видит очередную галлюцинацию, фантазию. Давно ли он стал таким красивым? Или так только кажется, потому что Хо всё это время находится под действием любви, и он бы смог так сказать про любого челока, который зацепил бы его внешностью. Вряд ли. Почему же в твоих глазах так пусто… Даже ни огонёчка, как во сне с пожаром. Почему ты не смотришь на меня так же, как и я на тебя, я этого не заслужил? Да, не заслужил Как-то в груди защемило от такого его появления Хёнджина: защипали глаза, по плечам и ногам прошелся холодок и на сердце тяжело. — Чего молчишь? Возьми чашку, дурак, — Хёнджин как всегда со своими колкостями, не упускает возможности слово вставить. Он присел на свободное местечко на постели рядом с Суни, сунув в руки кружку с неостывшим кофе удивленному Минхо. Кот проснулся от того, что кровать прогнулась под чужим весом тела, сонно обернулся и в мгновение оживился. Шерстяной клубочек теперь полез ластиться под руку младшего, а тот наблюдал за котом. Как он мурчит под поглаживаниями, под почесом за ухом и подбородком и размашистого прикосновения от шеи до хвоста — кошачье доверие дорогого стоит. Так подумал Минхо, смотря на всё происходящее, всё еще не притронувшись к кофе. Говорят, прирученные коты не лезут к кому попало, а ластятся только под теми, кто им нравится и кто их не обижал, безмерно доверяя больше чужим ласкам, чем самому себе. Чёрноволосый, видимо, был одним из таких счастливчиков. Суни ни на секунду не отрывался от рук младшего, будто скучал по нему, он уже залез на колени, массируя передними лапками мягкую ляшку сквозь штаны Хёнджина, а парень усмехался от щекотки. У Хо всё еще не было слов, такая милая картина, не требующая пояснения, но всё-таки что-то хотелось сказать. Например, спросить про признание, хотя а что спрашивать? Молчание на это — явный признак того, что это невзаимно и стоит повременить. — Потому что кажется, что я люблю тебя. — звенело в голове у Хо, будто белый шум. Но он молчал, не желая ни коем образом нагружать младшего своими надуманными фантазиями. Хотя он сам фантазия, раз не отвечает… Суни уже успокоился и лежал спокойно на чужих ногах, пока хозяин этих ног чутко следил за сном кота, даже не смотря на Ли. Что-то в нем всё-таки было нефантазиное: воздушная улыбка, прищур глаз, этот добрый взгляд. Почему-то сразу вспоминались те горячие прикосновения, будто костер, когда они тряслись от страха, спасаясь от темноты друг в друге, то тепло рук во время дождя, пылающие щеки Минхо во время этих двух, казалось бы, обычных вещей для друзей, но всё же что-то тянуло не на дружбу. Сейчас хотелось подсесть близко-близко, упасть в невесомые и такие сладкие объятья, вдыхать уже ставший родной запах в шею, украдкой рассматривать каждую частичку любимой души сквозь темные карие глаза, что делали бы в ответ тоже самое. Может даже поцеловать, распробовав губы на вкус и запомня его наизусть, а потом добавлять его в качестве сахара, чувствуя его приторный оттенок, может сыпать на свои же раны. Но нельзя, потому что страшно. Страшно сойти с ума, совсем поехать кукухой, заполучая Хёнджина себе, будто Минхо собственник, ревнуя к каждой молекуле непотребного воздуха. Чтобы этот невероятный парень смотрел только на него и никогда не отводил взгляд. Смеялся для него, грустил для него, делился всем без слов только с ним — был частью этой невинной жизни каштанового парня, что буквально недавно жил припеваючи, а сейчас вынужден разбираться с этим всем почти один. И так удивительно, что Минхо запомнил именно его. Минхо явно псих, раз бесповоротно влюбился в свою же фантазию. Это так угнетает, заводит в тупик, заставляет окунаться снова и снова в одно и тоже состояние, раз за разом проматывая все сюжеты, думая о снах… Временами плакать, душить себя подушкой, лишь бы не доставлять отцу трудностей, ведь ему тоже тяжело. Сказав сейчас лишнее слово, всё разрушится, как карточный домик, потому что это чертов сон. Сон, который пройдет, когда Минхо проснется, а жизнь продолжится. Если умереть во сне, человек продолжит видеть тот сон, который ему видится в последний раз, или все, кто в этом полувоспоминании участвует, замрут, словно статуи? Во всяком случае, Хо мог бы вечно смотреть на Хёнджина, если прямо сейчас его сердце не выдержил боли от неизвестности и последней недосказанности и перестанет биться. Или если откажет вся нервная система от всех пережитых событий за полгода. Это был бы самый лучший момент в жизни, или уже смерти, Ли, если он будет смотреть на самую свою желательную фантазию — Хёнджина. — Зачем кофе просил, если не пьёшь? — вопросительно сказал младший, явно этим недовольный. Хо аж вздрогнул от неожиданности и нарушенной тишины. Он поморгал несколько раз, что выглядело смешно, после чего отвел взгляд куда-то в сторону. Кружка в руках уже остыла и кофе в ней тоже. — Ой, да я так…эм…задумался, — наконец-то Хо сделал первый глоток. — О чём? Его голос такой сладкий, будто хрустящее безе. Он так ласкал слух старшего, как никакая музыка, услышанная за всю жизнь. Записать бы обычный голос Хёнджина на пластику и слушать, и слушать, и слушать…пока она не сотрется в пыль. — Пустяки, кофе вкусный, — ответил Хо. Хёнджин откинул на бок голову, легонько опираясь сзади на руки, чтобы Суни не проснулся. Снова эта улыбка, Хо не может уже смотреть, он банально чувствует вину за то, что так нагло пялится на своего друга, поедая взглядом. Хотя перед смертью не надышишься. Но увидит ли он его снова? Ли боится, что не увидит, поэтому запасается всеми деталями этого очаровательного парня из сна в своём сознании, чтобы вспоминать о нём каждую секунду своей жизни, на моменты забывая как дышать. На глаза непроизвольно накатываются слёзы: губы слегка подрагивают, краснея из-за прилива крови, а в висках сводит так больно больно. Ты настолько прекрасен. Сколько ты стоишь? Как тебя купить и заполучить себе? У меня всё равно нет таких денег, но есть мои слёзы, они вроде тоже немало стоят… Слеза покатилась из глаза, легко ложась на щеку, потом проскальзывая до губ. — Я тебя так люблю, — совсем шепотом, проговорил как клятву Минхо, так тяжело выдавливая из себя слова, явно осознавая ошибку и абсурдность всей ситуации, — ты настолько прекрасен, что я готов умереть, чтобы вечно тебя видеть в этом сне. Почему в твоих глазах пустота? — ещё тише. И снова в карих омутах напротив мертвая бездна, будто там заключена вся Марианская впадина. Это так непростительно. Но что-то сверкнуло там в темноте, и Хо это увидел.***
— Дядя Ин! Дядя Ин! — Минхо буквально выскочил из машины, как только она остановилась. Он чуть не споткнулся об камешки, рассыпанные в виде дорожки перед домом любимого дядюшки. Он побежал так быстро, как только мог, будто мужчина мог просто развернуться и уйти. — Минхо! Милый мой! Я так скучал! — Ин чуть не упал на пятую точку, когда в него вцепились мертвой хваткой, заключив в объятья. Это так умиляло. И в груди что-то бешено колотилось, врезаясь в ребра, того гляди выскочит. Хо уткнулся дяде в плечо, тихо похныкивая то ли от чувств от долгожданной встречи, то ли от дикой грусти, ведь он совсем недавно проснулся в машине. Глаза парня были ещё слегка красные, но это не мешало сейчас радоваться. — Я тоже очень скучал, не представляешь как, — заливался Минхо. Его вдруг отпустили, но руки с плеч не убрали. Хо стоял немного в ступоре, но всё еще лучезарно улыбался, начиная легко посмеиваться. — Ты так вырос! Хотя мы не виделись год, — констатировал факт дядя, — а старший Ли никак не изменился, я вижу, — Ин заглянул за спину Минхо, когда к ним начал подходить отец Хо. — Я уже и забыл, что ты у нас любитель колких шуток. Но я всё равно рад тебя видеть, братец, — ответил на колкость отец. — Предлагаю занести ваши вещи в дом и пойти гулять по городу. У меня есть что вам рассказать, — Ин отцепился от плеч Минхо и протянул руку в направлении своего дома. Частный сектор в Вонджу, в котором жил дядя Ин, на вид был очень уютный, тихий, напоминающий детство. Частный дом был небольшой, но достаточно приличный: отделка белым кирпичом, темная крыша, в доме два этажа, ведь прямо над входной дверью — окно; в одной стене, где внутри дома находилась гостиная комната, — окно от потолка до пола со стеклянной дверью для выхода в маленький дворик. К слову, там было пустовато. Сильно выделялся ярко-зелёный газон, подстриженный днём ранее, маленькая каменная дорожка, выложенная хаотично. Зато чуть поодаль виднелась небольшая круглая беседка, в которой стоял мангал для жарки мяса, и рядом с ней широкие качели, а на них лежали миловидные подушки. Рядом со входной дверью, когда все поднимались по лестнице к ней, на небольшом деревянном фундаменте была открытая терраса. Стол и на нём свечная подставка для украшения, три лавочки рядом (две подлиннее, одна покороче), небольшие лампочки под потолком и на импровизированном ограждении, с крыши свисали длинные вьющиеся растения, похожие чем-то на виноградную лозу или обычный плющ. Эти веточки обвивали столбики, которые как раз и держали крышу, создавая эффект таинственности и сближения с природой. Мило, ничего не скажешь. Видно, что Ин заехал сюда недавно, может месяц назад, и еще не успел обжиться основательно здесь. Внутри намного уютнее, чем снаружи. Коридор был не такой тесный, как у Хо в квартире, но всё было как у всех: комод, специальный шкафчик для обуви, полки и вешалки, на которых висело мало одежды. Парень даже по привычке, переступая порог, не глядя пытался не наступить на коврик перед дверью, ведь обычно дома его там ждал сопящий Суни. Ли посмеялся со своей милой привычки. — Можете оставить вещи в коридоре, потом занесем. Добро пожаловать в мой нынешний дом, ради которого я откладывал не один год, — дядя зашёл последний в дом, закрыв за собой дверь. Он раскинул руки, будто показывая, что теперь это всё ваше, мол, пользуйтесь на здоровье, а сам, не разуваясь, прошел на кухню, — если хотите, можете посмотреть пока что как тут всё. — Я так понимаю, мы будем спать в гостинной, Ин? — громче сказал отец, ведь он еще находился в коридоре, а дядя на кухне. — Думаю, да. Диван там большой, его еще можно разложить так, чтобы получился как бы двойной диван. Водички не хотите? — Ин, пока говорил, уже пришел в этим двоим в коридор со стаканом воды. — Можно мне? — Хо скрестил руки за спиной, ведь немного стеснялся находиться в новом месте. Ему любезно протянули стакан, — спасибо. У Минхо был выбор: пойти в гостиную или на кухню, так как из коридора можно было придти в одну из этих комнат. Хо выбрал гостиную, поэтому туда и направился. Из помещения валил свет, ведь, как Ли и думал, там находилось панорамное окно. Комната была достаточно просторная, хотя это может так казалось из-за малочисленной мебели и белых стен и потолка, что сливались с дневным светом. Бардовый угловой диван, обитый флоком, оказался очень мягким и удобным, он был достаточно большой, чтобы лечь на него в полный рост. В углу ажурный светильник и небольшой горшок с цветком; Ли не знает, что это за вид, но выглядит достаточно эстетично. Милый полупрозрачный кофейный столик, на котором ничего не стояло, а под ним небольшие полочки, где Ин хранил несколько пластинок и коврик для компьютерной мыши. Видимо, он здесь часто работает за ноутбуком. Под ногами темный ворсовый ковёр, что придавал всей гостинной некую воздушность; напротив дивана большой телевизор, повешенный на стене. В нём отражалась почти вся комната, а вокруг него в стене полки, где было поставлено бесчисленное количество вещиц. Хо даже поднял задницу с мягкого места, чтобы их рассмотреть. Книги, небольшой альбом с фотографиями, маленький сморщенный кактус с белыми колючками, потрёпанный временем плюшевый медведь, который так аккуратно сидел на полочке, свесив ножки, стопочка мужских журналов, опять пластинки, небольшое колечко на пальчик, которое Ин когда-то давно нашел в одном из баров и до сих пор его хранит; оно лежало в шкатулке вместе с кучей фантиков и вонновых манеток, малюсенькими фотографиями на паспорт и какой-то смазанной фотоплёнкой. Хо снова открыл эту красивенькую коробочку, найдя всё это, и по памяти всё вспомнил. Да, он уже видел её и всё содержимое когда-то давно, и так приятно было вспомнить обо всём. Даже прошла дрожь по спине от ностальгии. Дядя часто всё коллекционировал. От пластинок, до манеток. Ли тоже с недавнего времени всё коллекционирует, только в воспоминаниях, они так похожи. На отдельной полке хранились световые палочки, которые когда-то на концерте переливались в руках у малыша Минхо, сидящего на родных плечах, и у дяди в том числе. На них было что-то написано черным маркером. О! Автограф! Автограф той самой певицы, под чьи песни они подпевали? Ин до сих пор его хранит, когда прошло немало времени… — Минхо, мы едем в город, ты с нами? — Ин неожиданно зашёл в гостиную, поэтому застал Ли немного врасплох. Он всё еще держал в руке открытую шкатулку и неоновую палочку с неаккуратной черной надписью, — ого, ты снова её нашел? — дядя подошел ближе к Минхо, обняв его за плечо, рассматривая содержимое коробочки. — Да, я удивлен, что ты её до сих пор хранишь. Там же сплошной мелкий хлам, — хохотнул Минхо. — Зато какая память! — восторгаясь собой, сказал мужчина, после чего похлопал парня по плечу и потрепал его каштановые волосы, — давай, пойдём уже. У нас будет ещё много времени повспоминать прошлое, Хош. Парень на это лишь кивнул, оставляя на полке закрытую шкатулку и неоновую палочку, после чего неторопливо направился из комнаты. — Ну как тебе дом, Хош? — в коридоре уже стоял отец, заново обувая свои многострадальные кроссовки. Ну да, каждые пятнадцать минут их переодевать мало приятно. — Гостиная бомба! Я точно буду спать на диване, а не на полу, — хихикнул сын, — но я не весь дом посмотрел, поэтому пока не знаю. — Я уже собрался, пошлите уже. Тоже мне дизайнеры интерьера, — вывернулся Ин, открывая входную дверь и выходя на улицу, пропуская отца и Минхо, который успел прихватить свои немногочисленные вещи на прогулку в карманы.***
— Скоро ваши напитки и десерты будут готовы, подождите минут десять, — сказала миловидная девушка-официантка, кивая в такт своим словам. Отец и дядя ей улыбнулись в знак согласия. Все трое уже сидели за столом на кожаных диванчиках у окна. Мужчины молчали, сидя друг на против друга, пока Ин что-то искал в телефоне, чтобы показать отцу Минхо. А парень не обращал на них внимания. Где-то я уже видел эту кафешку, подумал Минхо. Знакомые большие окна, много светильников, почти такое же количество столов и посетителей сейчас в зале, такая же теплота как…вот чёрт. У Ли по спине пробежали мурашки, пока он неспокойно осматривался по сторонам своими большими карими глазами. Тот сон с дождём и сквером, баскетбольная площадка мимо, школа, то обещание Хёнджина показать ему свои картины когда-нибудь… Хо опустил свой бегающий взгляд себе под стол, где нервно перебирал пальцы и переплетал их вместе, не зная, куда себя деть. Сквер, сквер, сквер — крутилось в голове громким битом, как назойливый внутренний голос. Тот вопрос про бело-голубой браслет дружбы с Милли, теперь его не было на руке парня. Теперь он лежал дома на письменном столе, возле компьютера, дожидаясь, когда его заменят на новый. Бусинка с «L» уже не было, Хо потерял его где-то, но не знает точно где: на кладбище или дома. Прикосновение рук и этот робкий взгляд на Хо, что заставило его покраснеть как ебаный помидор. Запах дождя, что сейчас будто сам собой мерещился в кафе, обволакивал Минхо немым воспоминанием о том сне. Так тепло и так пугающе по-настоящему. А теперь снова возвращается запах кофейных зёрен, что Минхо учуял во сне мимолетно, пока заказывал себе чай. Вот буквально они сидели на том же месте, где сейчас напротив Ли сидит Ин, с Хёнджином. Младший на него дулся, а Хо умолял его простить просто за то, что случайно наступил ему на ногу, когда они сюда заходили. Как Джинни насиловал каштановые волосы друга, пока тот чуть ли не ударялся головой, лишь бы увернуться от ловких рук. Тот тихий смех. Снова. И снова уют, спокойствие, умиротворение и душевное равновесие, и почему-то именно с этим пятнадцатилетним очаровашкой. Неужели это место на самом деле существовало? Разве это всё не выдумка больного мозга Хо? А Хёнджин настоящий или всё-таки… — Минхо! — уже громче сказал отец, — я тебя уже третий раз зову. Что с тобой? Ешь давай тортик. Хо аж вздрогнул от внезапного голоса. Его всё это время звали? Вот это он, конечно, погрузился в думы, что ничего не слышал. Во даёт. Парень в смущении зачесал каштановую челку назад и наконец-то обратил внимание на кусочек малинового торта и чашку зелёного чая, от которого веяло его оживляющим ароматом. Чай — такой же, как он и заказывал во сне. Даже вкус такой же и запах… Это так странно. Но он так приятно растекается по горлу, когда его глотаешь, прямо как глинтвейн в морскую ночь. Последний сон, где Хо думал, что больше никогда в своей жизни не увидит черноволосого. он потерял тогда всю свою надежду, и только сегодня она на мил вернулась, пока Ли спал в машине, но снова она ускользнула из рук. Ли плакал. Плакал и во сне и в этой чертовой отцовской машине, думая, что папа ничего не видит и слепо его будил за двадцать минут до того, как они приехали бы в частный сектор города Вонджу. Но папа ничего не сказал, наверное, это правильно. — Хош, ты вообще меня слушаешь? — Ин странно покосил взгляд на своего племянника, будто Хо вообще улетал куда-то. Хотя так и было на самом деле. — А…э…да? — Хо еле как быстро натянул невинную улыбку, явно делая вид, что всё слышал. Дядя лишь повёл бровью, он положил в рот ложку с тортом, а потом, чуть пожевав, снова начал говорить. — И о чем же я говорил? — сука, он издевается? По Ли же видно, что он ничерта не слушал! Молчание. Господи, он что, сейчас умрет? Дядя ненавидел, когда его не слушали. На вступительном экзамене в школу несколько лет назад было легче, чем сейчас. Хо просто сидел, поникнув голову, опять рассматривая свои ноги и пальцы в замке. — Я спросил у тебя как учеба, что с тобой такое? — Ин смягчился. Увидел, что напугал парня. — А! Учеба? Да всё отлично. Я хорошо год закончил, — после чего последовал нервный смешок. Хо завел руку за шею от неловкости, легко её поглаживая, а потом вспомнил, что вообще-то у папы в тарелке уже пусто, а у Ина осталась одна ложка на блюдце, а у Минхо еще почти нетронутый кусок торта. — Ты сегодня в облаках летаешь, — пошутил дядя, на что отец посмеялся, но совсем не со зла, поглядывая на сына, пока тот уже успел запихнуть в себя три ложки угощения, — с самого утра ехали, устал наверное. — Уже устали? А я хотел вам предложить отличную идею! — на лице дяди будто зашло солнце, он сразу стал таким радостным, когда в голове вспомнилось кое-что. — Удиви, братец, — старший Ли откинулся спиной на кожаную спинку диванчика, скрестив руки на груди в знак того, что мол «ну покажи, что ты можешь». Ин повторил действие брата (тоже откинулся на спинку дивана), что-то судорожно ища в телефоне. Видно, что его глаза горели идеей. Даже Хо отвлекся от очень увлекательного занятия — поедания малинника и завиванием его чаем, чуть ли не захлёбываясь. Пять минут, и дядя уже обоим показывал то, что нашел. — Выставка? — обобщил всё прочитанное Минхо, высказав в слух. — Да! Это выставка. Ну как выставка… Просто в центре города на небольшой площади соберутся все творческие ребята: от художником до певцов. Когда мы туда придем сегодня через часика три увидите там красивую небольшую сцену, сделанную специально для того, чтобы в обычное время развлекать народ и собираться в центре всеми жителями на день города или любой другой праздник. День Вонджу уже был в этом году, но я там был и мне очень понравилось! Вы же знаете, как я люблю все такие мероприятия! Составите мне компанию? — Ин перестал тыкать телефоном в лица родственников. ОН переглядывался сначала на одного, потом на другого. Отец немного косо посматривал, так как не всегда поддерживал такие увлечения своего брата, а вот Хо… У Хо тоже так же сильно загорелись глаза, как и у Ина ранее. Он даже сжал руки вместе и прижимал их к груди, как маленький ребенок, увидевший котёнка на улице. Папа оглянулся на сына и снова посмотрел на дядю. Мужчина даже устало выдохнул, потому что понял, что его всё равно туда затащут эти двое неугомонных, в буквальном смысле, «ребенка». Хоть дяде Ину уже больше тридцати, но всё равно время от времени любил побеситься. Младшенький, что сказать, но ответить надо. — Я пойду, если Минхо хочет. Ты сам знаешь, я не особо такое люблю, — он смягчился. — Пап, я пойду! — Ли аж запрыгал на месте, — она будет через три часа? — Да, Хош. Скоро будет, — Ин перенял настроение своего племянника, но, конечно, немного сдерживался, хотя рад был не меньше этому. — Как дети малые, ей богу, — закатил глаза старший Ли. — Зато как интересно! Картины, песни на фоне, разные штуки своими руками — море творчества! Уверен, тебе что-нибудь понравится и мы что-то купим там. — Купим? — неожиданно влез в разговор парень. — Да, всё, что приносят туда те, что участвуют в этом — продают. Ну разве что косплееры фотографируются за деньги, костюм ты у них не купишь, конечно же. — Ну да, всё правильно. Творчество тоже труд, соответственно должен оплачиваться. — Это да. Ин взглянул на пустое блюдце, принадлежащее Минхо, после чего опять посмотрел на брата. — Давайте пойдем прогуляемся? Тут недалеко есть баскетбольная площадка, которая открыта для вольного посещения! Хош, ты же всё еще играешь в баскетбол? Не бросил? — пока дядя говорил, он махнул рукой вверх, и тут де подбежала официантка, которая ранее их обслуживала. Она молча положила на стол счет, после чего на нём оказалась оплата за заказ и сверху щедрые чаевые. — Не бросил, спорим, я тебя обыграю? — азартно спросил Хо с не скрытой ухмылкой. — А спорим! Если я проиграю пять раз, с меня билеты в кино на послезавтра! Там новый фильм вышел, — они уже начали выходить из кафе, вдыхая свежий летний воздух города. — Идёт! — проговорил Ли.