несбывшийся итог сбывшихся надежд

Вот дура. Кащей молча смолит сигарету, наблюдая за Юдиной, говорящей о чем-то с Адидасом. Бегает за ним, как собачка, а он даже на неё не смотрит. Ему медсестричку подавай, он о ней целыми днями трындит. А эта дурочка все ластится к нему, как кошка. Самой не противно? Кащей продолжает следить за ними, докуривая очередную сигарету. Хочется напиться до беспамятства и отключиться в сугробе. Не видеть это всё. Не искать Майю глазами каждый день. Не представлять, как она вот так к нему ластится. Как она ему в любви признается, а не роже этой автоматной. Адидас ей что-то говорит, а та, даже не скрывая чувств, круто разворачивается на каблуках и бежит в сторону своего подъезда, чуть ли не плача. Кащею хочется проследовать за ней. Сказать ей, что Адидас не стоит её слез. Что он её любит. Поцеловать её. Но он же не дурак. Знает, что она его недолюбливает. Подметил это ещё тогда, когда во второй раз на улице её увидел, поздоровался, а она лишь что-то под нос себе пробурчала и ушла быстрее. Он её не винил. Он, если бы был девушкой, тоже наверное выбрал статного военного, а не пьющего сидельца. — Дебил ты, Вовка… — С усмешкой говорит другу детства Кащей, смотря на балкон квартиры Майи. — Такая женщина. Кащей искренне не понимает, что тот нашел в медсестре. Он бы предпочел жгучую темноволосую Майю этой белобрысой селедке в любое время дня и ночи. — А что мне с собой поделать? — Равнодушным тоном отвечает афганец, затягиваясь сигаретой. — Мне Наташка только нужна. Я ж её люблю. — Моль твоя Наташка. — Со все той же кривой ухмылкой говорит Кащей, прежде чем затушить сигарету носком ботинка и двинуться в сторону своей квартиры. Напиться хочется. И уколоться может быть. Забыть о ней хоть на пару часов. В итоге он просто напивается. Сначала сидит в своей каморке на продавленном диване, смотря в одну точку, потом идет домой, думая лечь спать. И желательно никогда не проснуться. — Ой, бедная Майя, как она сегодня будет на Адидаса с Наташей на дискотеке смотреть… — Притворно-сочувственно говорит, кажется, девчонка Турбо, еле скрывая смех. Идет куда-то с подружкой, наверное, к этой самой дискотеке готовиться. Кащею хочется потушить об её глазницу сигарету, которую он курит, стоя возле качалки. В квартире он, немного постояв истуканом в прихожей, проходит в ванную. Там он стоит истуканом уже возле зеркала. Решает принять душ. До дискотеки ещё пару часов, которые он тратит на то, чтобы помыться, переодеться и поесть. В ДК душно, пахнет, как в школе, и повсюду снует скорлупа. Кащей стоит у стены, равнодушно наблюдая за разномастными танцующими группировщиками. Он слишком стар для этого дерьма. Поэтому Кащей просто стоит, попивая коньяк из фляжки и выискивая глазами её. Майи нет в универсамовском кругу, что вполне логично: там ведь есть Вова и Наташа. Один раз он видит её, на пару минут появившуюся из теней и вновь исчезнувшую в них же позже. Вдруг начинает играть медляк, вырывающий Кащея из мыслей. Он видит Майю. В объятиях кого-то не то с разъезда, не то с кинопленки. Она что, пьяная? Пролетает у него голове, когда он видит лицо этого персонажа. Страшнее щичла Кащей в жизни не видел. Неужто такой урод в её вкусе? А он чем тогда хуже? Песня постепенно утихает, и Майя, прошептав что-то на ухо своему кавалеру, вновь исчезает во тьме, на этот раз направляясь в сторону уборной. Кащей, решив, что потом сможет выловить её для разговора, следует за девушкой, делая глоток коньяка для храбрости. — Ты что, напилась из-за Адидаса? — Спрашивает он, оперевшись плечом о дверной проем женской уборной. Майя, заприметив его в отражении зеркала, лишь закатила глаза, ничего не ответив. — Я серьезно. Ты не представляешь, насколько тот мужик, с которым ты танцевала, страшный. — Здесь нельзя курить… — Равнодушно произносит Юдина, наблюдая сквозь зеркальное стекло как Кащей подносит к кончику сигареты огонек зажигалки. Он уже хочет что-то ей ответить, как вдруг слышится звук свистка, а через несколько минут топот десятков, если не сотен ног. — Вот блять. — Ругается Кащей, затушивая сигарету. Майя, понимая, что началась облава, смотрит на него со страхом. Кащей хватает её за руку. Она, не сопротивляясь, следует за ним к гардеробу. Порывшись в карманах юбки, она трясущимися руками вытаскивает номерок. — Быстрее, женщина, ну… — Нетерпеливо поторапливает гардеробщицу Кащей, смотря в сторону большой лестницы. Когда та все же выдает Юдиной пальто и шапку, та, натягивая шмотки на ходу, бежит с Кащеем на улицу. — Блять. — Опять ругается мужчина. К ДК все еще едут бобики, а из уже приехавших все сыпятся менты. Видимо, замес на танцполе конкретный. — Кащей, сюда. — Шепчет она, головой махнув в сторону дыры в заборе. Идея лезть сквозь дырку в заборе ему не очень импонирует, но выхода нет. Первой лезет Майя, а когда он уже почти пролезает сам, вдруг слышится голос. — Тут кто-то есть? — Вопрошает мужчина, лет, кажется, тридцати-сорока. Майя накрывает рот ладошкой, чтоб не засмеяться в голос. — Майя… — Шипит он, приложив указательный палец к губам. — Кто тут? Шпана, ну-ка быстро выходите… — Раздается все тот же голос. Включается фонарик, на секунду слепя и Майю, и Кащея. — Вот дура, а. — Произносит он, хватая девушку за локоть и без слов веля ей бежать. Темп они набирают быстро, хоть она и в сапогах на каблуках, а вот мент за ними явно не успевает, тяжело дыша и посылая в их сторону проклятия. Чувствует он себя как в дебильном кино о любви для подростков. Когда они забегают уже достаточно далеко от ДК, Кащей жестом велит ей останавливаться, а сам переводит дыхание. Да уж, дыхалка у него уже давно не та. Как и остальные внутренние органы, скорее всего. Майя наконец-то весь голос смеется. Что-то в этом смехе заставляет сердце Кащея трепетать. Что-то нежное, девичье, чего он не слышал уже давно. Под ногами хрустит снег, а ночной ветер колет лицо. Одинокая луна тускло освещает ночную Казань, проливая свой свет на стоящих напротив друг друга Кащея и Юдину. — Спасибо тебе, Кость. — Улыбается Майя, сокращая между ними расстояние. Сердце его екает. Она его впервые по имени зовёт. Майя встает на цыпочки, губами касаясь щеки Кащея. Он берет её за руки, согревая маленькие ладошки в своих больших. — Майя… — Не зная, что ещё сказать, шепчет мужчина. Смотрит она на него сквозь густые темные ресницы. Не говорит ничего, прежде чем вновь встать на носочки, на этот раз целуя его в губы. Поцелуй этот не такой, какой он себе представлял: не нежный, но очень чувственный. Губы её сминают его, но он ей не поддается, прикусывая её нижнюю губу и тут же зализывая место укуса. — Погоди… — Просит он, когда они на секунду отрываются друг от друга, чтоб вдохнуть немного воздуха. — Че это все значит? Майя, все еще смотря ему в глаза, просит. — Трахни меня, Кащей. Кащей усмехается. Ничего серьезного, значит, не значит. Будет им горе затрахивать. Ну и пусть. Может трахнет её, и сам успокоится. Гешефт закроет, или как там его. Руки Кащея тут же подхватывают девушку под бедра, а она опять целует его. До Костиной квартиры недалеко. Не прерывая поцелуя, он тащит её в сторону своего подъезда, уже там наощупь открывая дверь в квартиру, Кащей открывает дверь. Она все не отлипает от него, целуя мужчину, пока тот, усадив девушку на единственную тумбочку, стоящую в прихожке, стягивает с себя плащ и стаскивает с ног ботинки. Пальто спадает с её плеч, и Кащей помогает ей снять сапоги, безумно долго расстегивая молнию на каждом предмета её гардероба. Она вдруг поднимает глаза, смотря на него. Лунный свет переливается на её лице, подсвечивая оливкового цвета кожу, припухшие от поцелуев губы и темные глаза. Смотрит она на него с такой похотью, с которой на него не смотрела ещё ни одна его подруга. Но за глазами этими прячется что-то ещё, какая-то бесконечная усталость с каплей равнодушия. Кащею становится неуютно. Будто они что-то делают неправильно. Долго он про это не думает. Она вновь накрывает его губы своими, обвивая его талию ногами. Дотащив девушку до комнаты, Кащей кладет её на кровать, а сам снимает сначала жилет, а потом рубашку. Она тем временем снимает сначала блузу, а затем и юбку, небрежно скидывая их куда-то на пол. — Раком вставай… — Буквально рычит Кащей, не удосужившись даже до конца раздеться. Вместо этого он просто стягивает брюки до колен вместе с трусами, а потом медвежьей хваткой берет Юдину за бедро. Та не успела снять колготки и трусы, но, заведенная, даже и не подумала о такой мелочи. Кащей, решив, что это намек, одним движением рвет на ней колготки. — Кащей! — Поздно протестует девушка, чувствуя его взгляд на оголенных ляжках. — Ещё куплю. — Обещает он, двигая её ноги ближе к краю кровати. Одной рукой он держит Юдину за бедро, а второй наматывает её волосы на кулак. Все еще держа её рукой за волосы, Кащей раскатывает по члену презерватив, а потом, отодвинув ткань трусиков, вводит в неё один палец, проверяя, готова ли Майя. Внутри неё мокро, жарко. И узко. Как и должно быть. Юдина, тем временем, ждёт, нетерпеливо вильнув задом. Кащей тут же шлепает её по ягодице, а потом входит в нее. Рука его перемещается с её волос на шею, сомкнувшись вокруг неё. К его удивлению, Юдина реагирует на это положительно, сжимая свои стенки вокруг него ещё сильнее. — Не убирай. — Просит она, чуть ли не скуля. Кащей, хоть и не слышит её, все равно даже и не собирается. Думает, что Адидас дебил, раз добровольно от такого отказался. Он бы трахал её днями и ночами. Не пил бы наверное, и не употреблял, если бы постоянно трахать её мог. Кащей все вдалбливает её в кровать, но чувствует, что вот-вот закончит. Она сжимается вокруг него в последний раз, когда Кащей задевает то самое чувствительное место внутри её, которое заставляет её ноги дрожать, а глаза закатываться. Он кончает вслед за ней, изливаясь в презерватив и с силой шлепая её по заднице прежде чем упасть на кровать. Кащей по привычке пытается притянуть её к себе, как делает это с другими своими "пассиями". — Костя… — Тяжело выдыхает Майя, отстраняясь от него. Голос её немного дрожит. — Извини. Я не люблю тебя. Юдина, не говоря больше ничего, встает с кровати и быстро одевается. Кащей старается никак не реагировать на происходящее, наблюдая, как девушка одевается. Уже через десять минут она выходит из квартиры, оставляя его одного. Кащей идет на кухню и достает из кухонного шкафчика ложку и шприц. Уродливая пасть луны будто смеется над ним, освещая одинокого мужчину, плашмя лежащего на кровати. На кухне капает кран. В гостиной медленно тикают настенные часы.