gore

Когда она возвращается с утренней тренировки, Доктор уже проснулся. Он сидит в кровати, окруженный письмами и конвертами, отчетами и бумагами, и пьет чай. Крючковатый нос украшает пенсе; очки он недавно потерял или разбил и не признается, что именно. Прислуга накрывает стол. Завтрак задерживается; обещает перерасти в ранний ланч.  Диана опускается на край кровати; стоит лишь сесть, как мужчина протягивает уже распечатанный конверт. Бумага дорогая наощупь: уголки с золотыми вензелями, фиолетовая сургучная печать и витиеватая, длинная подпись.  — Пробуй. Текст легкий.  И так все уроки; он едва ли показывает, как читать. Просто протягивает научные книги или отчетные бумаги и говорит, чтобы она пробовала.  Некоторые завитки Диана уже узнает, но лишь из-за того, что догадывается, кому адресовано письмо.  — «Доктор», — начинает девушка и затихает.  Молчание затягивается, растет и ширится. Дотторе хрипло смеется и увлекает на себя; вырывает из ладони пергамент, целует в висок и откашливается.  — «Дотторе», — поправляет мужчина.  Диана ненавидит промахиваться.  — «Дотторе, смею заверить тебя, что предпринял все возможное лишь бы избавить тебя от столь неприятной встречи, но инвестор — упертый баран и отказывается подписывать бумаги, пока ты лично не явишься в поместье. Надеюсь, у тебя завалялся еще живой клон. Если нет, я жду тебя. Панталоне». Но это не все, — переворачивает Доктор лист. — «Предполагаю, что Диана тоже прибудет; лес при поместье терроризирует медведь-шатун, и мне бы не помешал охотник».  Палец указывает на короткий завиток. — «Диана». Запомнила?  Девушка рассеяно кивает.  Мысли уже занимает новый лес и охота. — Что такое «инвестор»? — вглядывается девушка в размытые строки. Она ничего не понимает.  Дотторе удивительно плохой учитель. Может, он это специально. Может, действительно не знает как.  — Человек, который дает деньги на изобретение или эксперимент в обмен на прибыль, — улыбается Доктор и сжимает руки в объятие. — Но организация, с которой работает с Панталоне, желает не деньги, а лекарство.  — От чего? — спрашивает Диана; на уголок улыбки ложится зловонный поцелуй — Доктор еще не умылся.  Девушка морщит нос. Мужчина замечает это; поднимает под себя и, смеясь, осыпает лицо прикосновениями. Диана отчаянно уворачивается.  — Не знаю и не желаю знать; мне нужно лишь соврать, что я занимаюсь разработками, — наконец выдыхает Доктор ответ. Он не отпускает; садится на ноги и крепко держит руки, заведя за затылок. — Завтрак может задержаться.  — Но я голодная, — скалится Диана и щелкает тупыми зубами.  — Я тоже, — усмехается Дотторе и целует уже в уста; спускается на подбородок, на тонкий участок кожи, где бьется пульс, за ухо и между ключицами, пока не упирается в воротник охотничьей куртки.  Мужская ладонь замирает у первой застежки. У девушки урчит живот, громко и протяжно.  — Может после? — предлагает Диана.  — После у меня для тебя задание, — вздыхает Доктор и целует еще раз; медленно и вдумчиво, и охотница наконец отвечает. Запускает ладонь в мягкие кудри, проталкивает собственный язык в чужой рот и выгибается бедрами.  Доктор тихо стонет прямо в уста.  Под пальцами скользит шелковая простынь.  — Какое? — разрывает Диана поцелуй; она тяжело дышит, и Дотторе повторяет каждый сдавленный вдох и резкий выдох.  — Я забыл, — издевается мужчина.  Или говорит честно; невозможно сказать, и девушка медленно расстегивает костюм. Красный взгляд неотрывно следит за пальцами. — Сбежавший эксперимент? — подсказывает охотница, оголяя грудь.  Доктор вздрагивает; разжимает объятие, чтобы освободить ладони.  — Может быть, — соединяются в единую нить белоснежные брови; кажется, мужчина забывает, как говорить.  Попался! В одно смелое движение, Диана и Доктор меняются местами; уже он вжат в матрас, уже она заводит мужские руки за затылок.  — Что? — усмехается уже Диана; под губами расцветают синяки. Она украшает Дотторе укусами и засосами, и он не противится.  — Ничего, — просит Доктор. Он нетерпеливо ерзает бедрами. — Я… скучал. Ты практически ушла. Я полагал, что… такого уже не будет.  — Ошибался, — смеется Диана.  Первый раз в жизни она принадлежит только себе (и немного Дотторе). Охотничье проклятие не отмеряет срок жизни. Чужой голод не диктует лесные вылазки.  Она охотница, потому что того желает. Она лучшая охотница, потому что долго и упорно тренировалась. Не из-за или ради сказки.  — Я редко ошибаюсь, но уже второй раз про тебя, — морщится мужчина. Он задерживает дыхание, когда новый укус вызывает кровь; алые капли спадают на простынь и алые капли окрашивают рот девушки.  — Извини, — плотоядно облизывается Диана. Она, конечно, сделала это специально.  Дотторе освобождает ладонь из хватки и впивается пальцами в бедро, заставляя опуститься на отчетливо виднеющийся под серыми бриджами член.  Будут синяки, чувствует девушка.  — И какой я на вкус? — еще как-то поддерживает Доктор разговор, хотя за алыми глазами ничего, кроме примитивной страсти, напоминающей ужас.  Девушка наклоняется, прикладываясь устами к кровоточащей метке. Дотторе опять замирает, втягивая живот и не дыша.  Он боится за себя или боится спугнуть, — непонятно. Диана не знает; страх и вожделение похожи, как голод и похоть (или она единственная, кто не понимает, в чем разница).  Но рот наполняет металический вкус и охотница чувствует себя так же хорошо, как когда спускает курок.  — Соленный, — дает Диана очевидный ответ; чужая кровь горячо стекает на подбородок и падает на грудь, из которой и вытекла.  Поцелуй; она пятнает Дотторе красными и бурыми следами.  Лоб.  Щеки.  Подбородок.  И, наконец, рот. Она отпускает мужские руки, чтобы Дотторе вернул себе контроль.  — Я думала, ты голодная, — улыбается мужчина, борясь со шнурками бриджи.  — Я наелась. … Кипит самовар. Дымятся сладкие булочки.  Слуги сервируют стол.  Диана обрабатывает укус на груди Дотторе; он ойкает, как деревенский мальчик, когда она выливает шипящий раствор на кровоточащий след.  — Не дергайся.  Они голые. Они делят одно кресло, хотя комната полнится диванами, тахтами, пуфами и стульями.  Бесстыдники.  — Насчет того, что я говорил, — вздыхает Доктор. Он накручивает на палец каштановые пряди девушки. — Это не сбежавший эксперимент.  Диана разочаровано вздыхает.