— Когда будешь готова, мой межпространственный двойник.
Уэнсдей бросила последний взгляд на бесплотную и лишь частично материализовавшуюся форму Уэнсдей Тьюсдей Аддамс, Агента А, её двойника из другой вселенной, погибшей в бою с Яркой. Покойная Аддамс выглядела так же, как и в последние минуты своей жизни: костюм, очки, распущенные волосы… Но не было никаких следов травм или повреждений, и она не выглядела особенно жутко для призрака, что Уэнсдей показалось слегка ошеломляющим фактом. Агент А издала небольшой смешок.— Ты знаешь, я чувствую твоё разочарование. В следующий раз, когда я проявлюсь в виде призрака, постараюсь выглядеть немного более бледной и в цепях.
«Это, безусловно, придало бы всему происходящему больше пафоса, — подумала Уэнсдей, направляя свои слова через связь между ними, — но давай оставим болтовню и перейдём к делу». Агент А кивнула, сделав несколько шагов вперёд, чтобы встать у двери камеры. Было любопытно наблюдать за её походкой, хотя технически это было больше похоже на скольжение или парение, но она продолжала подражать движениям, совершаемым в жизни, из чистого инстинкта. Призрачная Аддамс протянула руку и неуверенно прикоснулась к двери. Полупрозрачная форма её конечности плавно слилась с твердой поверхностью барьера, пройдя сквозь него.— Что ж, похоже, наша похитительница не рассчитывала, что среди её пленников будут призраки. Я не чувствую никаких магических или духовных барьеров, которые могли бы меня замедлить.
«Так что ты можешь…»— Да. И думаю, что это не будет проблемой. Но если ты почувствуешь малейший дискомфорт из-за нашей связи…
«Я оборву её начисто».— Я ожидала большей сдержанности, но да, именно так.
«Нет времени на сдержанность, — подумала Уэнсдей. — Давай убираться отсюда». Агент А кивнула, сделав последний шаг и издав короткий звук, похожий на помехи старого радиоприемника, прошла через дверь, как будто её и не было. Призрак оказалась в коридоре лицом к внешней стороне двери камеры и ряду остальных камер по одну и другую сторону. Хотя это был не просто коридор, а больше похоже на дорожку. Она видела, что по другую сторону вместо стены с камерами было пустое открытое пространство, оставляющее на виду огромную пирамиду, состоящую из цилиндров, где других Уэнсдей постигла участь похуже смерти. Агент А покачала головой, решив не терять времени. Она повернулась обратно к двери и сосредоточила своё внимание на полускрытой панели, которую видела глазами Уэнсдей, пока они были заперты. Она поднесла руку ближе и сосредоточилась. Агент А почувствовала странное холодное покалывание, как будто конечность свело после сна, и ощутила, хотя бы на мгновение, температуру и влажность, которыми был пропитан воздух в этом месте. Она положила руку на панель, сохраняя концентрацию и сосредоточившись на этом ощущении. Ей не нужно было проходить сквозь неё, как в случае с дверью. Это было нечто гораздо более сложное, по крайней мере для призрака, прожившего всего несколько часов. Она нажала на неё. Панель на секунду засветилась, а затем дверь распахнулась с шипением сжатого воздуха, предоставляя Уэнсдей возможность сделать последний шаг и выйти. «Отличная работа», — подумала она.— Спасибо. Это было… Думаю, это утомило меня больше, чем я ожидала.
Агент А начала постепенно терять форму, становясь всё более прозрачной.— Если ты не возражаешь, я, пожалуй, вернусь к отдыху внутри тебя.
«Конечно», — подумала юная Аддамс, наблюдая за окружающей обстановкой. Она задумчиво нахмурилась, осматривая остальные камеры. «Кажется, я знаю, каким должен быть наш следующий шаг, — подумала она. — Давай откроем как можно больше камер, прежде чем нас обнаружат».— Ах, сила в количестве.
«Это самый рациональный вариант, мы одни не можем…» Но все её мысли и надежды на то, что в этот момент удастся разработать план, оборвались, когда тишину этого места прервал чудовищный, нечеловеческий вопль, который, тем не менее, показался ей до ужаса знакомым, напомнив о ночи в лесу Невермора двумя годами ранее. Уэнсдей повернулась и отчетливо увидела его. Из тени появился Теневой Хайд и, издав вопль, уставился на неё своими выпуклыми глазами, светящимися беловатым светом. Вскоре вокруг него из теней начали появляться другие. Там, где был один, вскоре появилось полдюжины. И всё новые и новые появлялись с обоих концов коридора, присоединяя свои отвратительные голоса к сигналу тревоги. Они не позволят беглянке весело бродить здесь в одиночестве. Уэнсдей слышала стук в дверь одной из соседних камер и голос, очень похожий на её собственный, кричавший: «Беги!» Так она и поступила, бросившись бежать в направлении наименьшего скопления врагов и максимально обострив все свои чувства. Коридор был темным, тускло освещённым, но она всё ещё была Аддамс, а темнота была её старой подругой. Теневой Хайд прыгнул перед ней, вытянув непропорционально большую руку, от которой Уэнсдей уклонилась, шагнув в сторону и крутанувшись на месте, продолжая бежать. Руки и когти появлялись из теней, пытаясь схватить её, поставить подножку, замедлить движение, но Аддамс продолжала бежать, полностью сосредоточившись, пока вся её сущность продолжала оставаться начеку. Из камер доносились стуки и ободряющие крики. Сквозь маленькие отверстия в дверях проглядывали бледные лица и тёмные глаза, наблюдавшие за тем, как один из их сородичей пытался совершить невозможное. Пока она бежала, Уэнсдей заметила, что коридор словно изгибается, как часть огромной окружности, и поднимается вверх. В какой-то момент она увидела высоко над собой выступы, похожие на террасы или балконы на верхнем уровне, с которых лился чистый белый свет других комнат крепости. Несомненно, это была точка доступа, которая могла вывести её из зоны заточения. Она должна была найти способ подняться туда. Проблема заключалась в том, что, несмотря на свою ловкость и отличную физическую форму, она чувствовала растущее напряжение и усилие, истощающее её мышцы. Кроме того, её тело ещё не полностью восстановилось после предыдущего боя. Это было почти незаметно, но каждый шаг стоил больше, чем предыдущий, и наступит момент, когда адреналина, который двигал ею, станет недостаточно. Эта мысль пришла ей в голову, когда она была вынуждена резко уклониться, чтобы избежать удара когтей, которые могли бы её обезглавить. Теневые Хайды устремились за ней, словно поток живых теней. Они кричали, вопили и ревели. В этих звуках были ярость и разочарование, но также и больная, ликующая радость. Они наслаждались охотой. А те, кто не бежал за ней, появлялись из ниоткуда, материализуясь в тенях спереди и по бокам, нанося неожиданные удары. Если бы изнеможение не победило её первой, это сделала бы извращённая фортуна. Голос Агента А снова зазвучал в её голове, уже не так устало, как раньше.— Я должна извиниться.
«Сейчас не время для сентиментальности», — подумала Уэнсдей.— Я говорила тебе, что не собираюсь овладевать твоим телом, и чувствую себя лицемеркой.
«Что ты имеешь в виду…?» Уэнсдей почувствовала покалывание, распространившееся по её конечностям, за которым последовал электрический разряд, который на секунду сотряс все её тело, заставив пошатнуться. В этот момент перед ней материализовался Теневой Хайд, вынырнувший из тени на земле, его пасть была открыта на ещё не полностью сформированной голове, напоминающей зазубренный провал, готовый поглотить её. Чисто рефлекторно Уэнсдей перепрыгнула через него. Прыжок был в два раза выше и длиннее, чем ей обычно удавалось. В тот самый момент, когда её мышцы напряглись, Аддамс снова почувствовала покалывание в теле и оказалась подброшенной вверх и вперед, словно сила тяжести была в десять раз меньше, чем несколько мгновений назад, пролетев не только над Теневым Хайдом, который только что появился прямо перед ней, но и над двумя другими, которые последовали за ним. Опустившись на землю, она снова продолжила бег, обдумывая произошедшее. Уэнсдей сразу же заметила, что бежала гораздо быстрее, чем раньше, и с большей ловкостью в каждом своём движении. «Агент А? Это твоих рук дело?»— Добавляю свою подготовку и навыки к твоим. Технически это не овладение. Только частичное.
«В сложившихся обстоятельствах я скорее благодарна, чем огорчена».— Не могу много говорить. Большая концентрация. Сохраняю тебя… целой. Укрепляю тело, не ломая.
О, это звучало восхитительно интригующе. Уэнсдей попыталась сдержать дрожь мазохистского возбуждения. Мысль о том, что ты обладаешь такой силой, что твоя собственная плоть может разорваться на части, а кости — сломаться из-за твоих действий, была…— Очень приятно. Но несвоевременно!
Проглотив небольшую порцию смущения, Уэнсдей сосредоточилась на продолжении бега. Её взгляд снова устремился вверх, на уступы и окна, ведущие на вершину крепости. С её нынешней способностью двигаться… Уэнсдей совершила поворот на девяносто градусов в направлении стены, где находились камеры. В этот момент Теневой Хайд, шедший позади неё, и тот, что только что материализовался, чтобы перехватить её, врезались друг в друга, заставив бегущих позади споткнуться. Уэнсдей проигнорировала рёв разочарованного негодования. Аддамс подпрыгнула, упираясь одной ногой в стену, чтобы придать себе дополнительный импульс. Вытянув руки, Уэнсдей поднялась вертикально вверх, достаточно высоко, чтобы зацепиться за край одного из выступов на верхнем уровне. Как только ей это удалось, она подтянулась на руках и снова оказалась в воздухе, сделав кувырок, после чего приземлилась на поверхность небольшого балкона. Быстро оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии непосредственной опасности, она шагнула в дверной проём, который привел её в помещение, похожее на комнату технического обслуживания, с девственно белыми стенами, за исключением тех участков, где беспорядочно торчали трубы и металлические провода, выделяющие следы жидкости и пара. До верхних комнат было ещё далеко. Но она не спешила вступать в противостояние с Яркой, даже с её новыми способностями. В конце концов, её положение было временным, и она понимала, что агент А не сможет поддерживать такую силу долго.— Верно. Если нет непосредственных врагов… Я остановлюсь на минутку. Приберегу силы на потом.
Уэнсдей почувствовала, что её руки и ноги вдруг стали вдвое тяжелее. Она и не подозревала, насколько естественным было ощущение дополнительной силы. Решив не предаваться причитаниям, Аддамс осторожно направилась к другой двери комнаты. Слегка приоткрыв её, она увидела ещё один коридор, светлый и хорошо освещенный, но более узкий. Теневого Хайда поблизости не наблюдалось, но она слышала доносящиеся с нижнего уровня недовольные рыки. Ничто не могло остановить их от подъёма… Не сказав больше ни слова, Уэнсдей выскользнула из комнаты и стала пробираться по коридору, надеясь, что ей удастся найти оружие или что-то, что можно было бы использовать для этой цели даже в импровизированном виде. В этом плане ей не очень повезло. Уэнсдей не могла сказать, сколько времени прошло, но с момента её отчаянного побега из подземелий время, казалось, растянулось. Она потеряла счёт времени, никогда не останавливаясь и постоянно прислушиваясь к окружающему пространству и всё усиливающемуся рокоту растущего числа Теневых Хайдов, которые, казалось, заполнили всё помещение. Она пробиралась всё выше и выше, используя все лестницы, платформы и внешние уступы. Теперь помещение, в котором она находилась, больше напоминало первую комнату/столовую, в которой она пришла в себя. Пол, потолок и стены были почти светящимися, белыми и из перламутрового материала, который невозможно было определить. Вдали, где коридор изгибался, она видела движение теней на стенах и вой зверей. Ища способ улизнуть, не пройдя часть пути, Уэнсдей заметила дверь, несколько отличающуюся от остальных: тёмное, старое дерево очень контрастировало с окружающей обстановкой. Отчасти из необходимости, отчасти из любопытства, которое, по её собственному признанию, было почти таким же патологическим, как и многие другие её мании, Уэнсдей открыла дверь и вошла в комнату, надеясь найти временное укрытие. Она поспешно вошла и закрыла за собой дверь, застыв на месте, когда её разум, наконец, воспринял то, что увидели глаза. «Это наша комната», — подумала она. Действительно, это место было точной копией её комнаты в Неверморе. Но искажённой, непропорциональной и почти стерильной в своей пустоте. Слишком широкая, слишком длинная, со стороны Уэнсдей — светло-серая, а со стороны Энид — безупречно белая. Кровати были вовсе не кроватями, а скорее стеклянными скульптурами, имитирующими форму кровати. А округлое окно было по меньшей мере в три раза больше и чисто белым, без характерной для их пребывания в Неверморе двойственности цвета, пропуская отблески света снаружи и выделяя человеческий силуэт, сидящий рядом с ним. Яркая повернулась к Уэнсдей и задумчиво улыбнулась. — Привет, — сказала она. — Я хотела узнать, придешь ли ты сюда. Я надеялась, что придешь, до того, как мне пришлось бы тебя искать. Уэнсдей напрягла все мышцы своего тела и с тихой благодарностью ощутила небольшой электрический разряд, означавший, что Агент А снова одолжила ей свои дары. Но она не произнесла ни слова, что Яркая восприняла как приглашение продолжать разговор. — А, опять молчаливое обращение, как я вижу, — продолжила она, вставая и делая пару шуточных благодарных хлопков. — Должна отдать тебе должное. Не знаю, как ты обошла систему безопасности камеры, но это означает, что я смогу посвятить несколько часов учебе в своё личное время. Мы с тобой будем проводить много времени наедине. — Я бы скорее проглотила настойку на плотоядных бактериях. — Уэнсдей-Уэнсдей… Мы обе знаем, что нечто подобное доставило бы тебе удовольствие, не отрицай. И по правде говоря, мне искренне интересно узнать, как ты это сделала, — сказала она с почти сладостным оттенком в голосе. — Я всё больше и больше убеждаюсь, что ты станешь важным компонентом для достижения моей цели. Со вспышкой белого света шлем материализовался на голове Яркой. — Я жажду прикоснуться к тебе, глубже. Пожалуйста, не сопротивляйся. Или сопротивляйся, я никогда не отказываюсь от лишней тренировки… Яркая сделала шаг вперёд. Уэнсдей приготовилась к нападению. И в ту долю секунды, в течение которой безумная женщина в доспехах двигалась бы с бешеной скоростью, а юная Аддамс едва пыталась её остановить, произошло нечто иное. Воздух между ними замерцал. Вспышка интенсивного, ослепительного зелёного света заставила обеих на несколько секунд отвести взгляд, за чем раздался звук падения чего-то твердого на пол. И вдруг раздался голос, который показался Уэнсдей самой приятной мелодией на свете. — Жуть! Без шуток, немного выворачивает желудок. Когда зрение прояснилось, Уэнсдей увидела прямо перед собой безошибочно узнаваемую фигуру светловолосой девушки, стоящей к ней спиной. Через всю комнату, перед стеклянным окном, Яркая наблюдала за происходящим с явным удивлением. — Что за… Как ты…? Новоявленная Энид ничего не ответила, повернувшись, чтобы взглянуть на Уэнсдей, её лицо озарилось при виде неё, и она прижала руки ко рту, чтобы подавить всхлип восторга. — УЭНС!!! Сработало?! Сработало!!! — Энид…? Уэнсдей сразу заметила, что что-то изменилось. Энид была немного выше, чем обычно, в её глазах появился другой блеск, хотя она смотрела на неё все с той же привычной теплотой… А её тело… Уэнсдей нервно сглотнула от внезапного прилива гормонов и эндорфинов. Энид была одета в облегающий черный костюм с почти металлическим отливом, который выглядел как броня, но при этом облегал её тело, словно вторая кожа, подчеркивая её привлекательное телосложение и явно более выраженную мускулатуру, чем раньше. Впрочем, костюм не был полностью черным: линии неоново-розового цвета обозначали места сочленения частей этого странного наряда. Уэнсдей заметила, что, за исключением отсутствия кошачьих ушей и усов, он был похож на высокотехнологичную версию их костюмов с первого Кубка По, в котором они участвовали вместе. В целом это был очень лестный образ для волчицы. Если бы Энид в этот момент пробормотала хоть один слог по-французски, Уэнсдей потеряла бы всякую способность рассуждать… К сожалению, попытка воссоединения была прервана возмущенным возгласом Яркой. — КАК ТЫ…?! Энид повернулась к сумасшедшей в белых доспехах с тем же раздражённым выражением лица, которое можно было бы ожидать от человека, разговаривающего с ребенком во время истерики. — Уэнс. Встань за мной и закрой уши. Уэнсдей повиновалась. В голосе Энид было что-то такое, что заставляло её прислушиваться к инстинктам. Яркая сделала шаг вперёд, и одна из её рук начала излучать бледное сияние, а на ладони зародилось пламя белого огня. Энид глубоко вдохнула. Яркая сделала второй шаг. Неторопливая, абсолютно уверенная в себе и знающая, что её не остановить. Энид взвыла. Хотя назвать это воем было бы преуменьшением. Звук, почти оглушительный, сопровождался ударной волной, потревожившей видимый перед ней воздух. Словно ударная волна воздуха и застывшего звука от концентрированного взрыва. Энергия пронеслась по комнате, уничтожив всё перед Энид, и врезалась в Яркую, застав её врасплох. Злодейка вдруг оказалась в воздухе, словно её ударили гигантским кулаком. Она отлетела назад с нарастающей скоростью, пока не пробила огромное круглое окно и не упала в пустоту снаружи, исчезая вдали. Это произошло всего за девять секунд. После произошедшего Энид совсем не выглядела уставшей, как будто это не потребовало от неё ни малейших усилий. Уэнсдей могла только смотреть на неё с растущим изумлением. Энид никогда раньше не умела делать ничего подобного, и в её голове начали возникать вопросы… — Энид… mia lupa… Что это было…? Но она не смогла закончить свой вопрос. Как только Энид услышала её голос, оборотень практически сразу набросилась на Уэнсдей. Аддамс не договорила, впиваясь губами в уста волчицы в глубоком, голодном, жадном поцелуе. Она заметила, что руки Энид держали её крепко, но безболезненно, с изысканной твердостью. Она ощутила тепло её тела рядом со своим и не удивилась тому, как сильно она жаждала свою волчицу. Поцелуи сменялись другими — в губы, челюсти и шею, при этом Энид бормотала что-то нечленораздельное и издавала тихие рыки и хныканье от чистой потребности. Честно говоря, реакция Уэнсдей не сильно отличалась. Наконец они остановились, переводя дыхание, и, прижавшись лбами друг к другу, подняли глаза. Тёмная пара, купающаяся в свете голубых, как летнее небо, глаз со слабым золотистым оттенком. По этому всё ещё тоскующему взгляду Уэнсдей инстинктивно поняла, какой вопрос следует задать, хотя и немного боялась ответа. — Il mio sole… Как долго это продлилось для тебя? Энид улыбнулась. Улыбка, наполненная любовью и радостью, но в то же время с оттенком покорной грусти. — Шесть месяцев, любовь моя. Мне потребовалось шесть месяцев, чтобы вернуться к тебе, — ответила Энид. — Видишь ли, мне пришлось собрать армию.