Афро диз

Стайлз почувствовал это сразу, как вошёл. Почувствовал, но не понял, в чём именно дело. Тёплыми объятиями его окутало чувство дома. Садясь на прохудившийся диван в ветклинике, Стайлз пытался понять, с чем именно связаны такие ощущения. Может, дело в миллионе воспоминаний, связанных с этим местом? После укуса Скотта они будто прописались в этой клинике. Стайлз знал каждый закоулок, успел выучить содержимое всех полок и ящиков. Дитон не единожды вырывал из его рук склянки со всякими травами и ядами, пряча их в другом месте. Впрочем, бесполезно. Стайлз их всё равно находил. Ещё до момента, как его друг стал обладателем вампирьего взгляда из «Сумерек» и отказался от услуг стоматолога, Стайлз успел досконально изучить помещение, пока Скотт возился с кошечками и собаками. Ну, Стайлза всегда привлекало что-то более коварное, ползучее и шипящее. Были бы здесь змеи, Стилински, может быть, и увлекся бы ими. С открытием сверхъестественной стороны это место приобрело новый окрас. Стайлзу стали доступны потайные отделы и куча материалов по друидской штуковине. Правда, Дитон не совсем знал, что они стали ему доступны, но не суть. Стайлз медленно вытягивает ноги и слегка опирается лопатками на спинку дивана. Чувство спокойствия мерно убаюкивает его. Давно он не испытывал такой расслабленности. Наверное, клиника ассоциируется у него с безопасностью. Да, пребывание здесь означало, что случился какой-то пиздец. С другой же стороны, если кто-то из стаи получал ранение, доставка в ветклинику означала спасение. Надо было только успеть. Сколько раз Стайлз испытывал облегчение, когда укладывал раненых друзей на операционный стол, вверяя в уверенные руки Дитона. Убегая от чужих стай, можно было тоже укрыться здесь. Нейтральная территория, на которой не каждый решит вцепиться. Защищённая рябиной, которую Стайлз уже успел полюбить. Возможно, надо посадить её возле дома. И сделать биту из неё. Да, дерево не так надёжно, как сталь, зато такой битой можно проткнуть враждебно настроенного оборотня. Щепки будет сложно достать, да и они, наверное, задержат регенерац… Стайлз прикусывает губу и озирается по сторонам. Что-то его унесло. Ещё в то русло, которое мало кто одобрит из присутствующих. К тому же у Стайлза теперь есть пистолет, которым он научился вполне сносно пользоваться. Недостатка аконитовых пуль никогда не бывает. Спасибо Крису. Скотт о чём-то переговаривается с Дитоном. На его губах мечтательная улыбка, взгляд смотрит будто сквозь пелену (что опять этот ниндзя в плаще ему затирает?), а руки почёсывают за ухом щенка лабрадора, что развалился на столе, подставляя брюхо и высунув язык. У Дитона же, как всегда сдержанно ликующее выражение лица, так и кричащее: «я что-то знаю, а ты нет», приправленное сверху ноткой таинственности и взглядом мудреца, который знает на всё ответы. То есть обычное его лицо, когда он молчит, поскольку нихрена не знает. Он что-то отвечает Скотту, аккуратно взмахивая руками, в которых держит какую-то мутную бутыль, наполненную тёмно-зелёной жидкостью. При наклонах сосуда, ввысь летят пузырьки, привлекая к себе взгляд. Жижа издаёт приятное приглушённое «бульк», не оставляя Стилински равнодушным. Стайлз прищуривается и подаётся вперёд, опираясь локтями в колени. Эту бурду он ещё не видел. И видимо Дитон специально держит бутыль в руках, чтобы Стайлз до неё не добрался. Ну, он умеет выжидать, когда того захочет. С раздражённым выдохом, Стилински откидывается на спинку дивана, переводя взгляд на дверь, ведущую в подсобку. Малия выходит оттуда сморщив нос, и отряхивает паутину. Дитон вроде говорил, что у него завалялись какие-то специальные травы для койотов, усиливающих их способности. Странно, что этим заинтересовалась Малия, а не Тео. Как бы невзначай, Стайлз переводит взгляд правее, где в кресле сидит Лидия. Изучает новое собрание бестиария, информацию для которого они собирали все вместе. Вернее, собирал Стайлз, остальные недовольным взглядом всё это проверяли. Подумаешь, иногда его заносило куда-то не туда, и список существ был слишком объёмным. Уж лучше быть переподготовленным, чем что-то упустить. Больше нет милого дедули Джерарда, которого можно было вытащить из рукава в нужный момент. К тому же некоторые разделы в бестиарии были устаревшими и не учитывали современные технологии. Стайлз особо не расстроился всеобщему скептицизму. Всё равно он занимался исследованиями во вновь вернувшиеся бессонные ночи. Врачеватели показали, что не стоит жить, рассчитывая на пережитки прошлого. Дальше на подоконнике сидит Тео. Что-то листает на телефоне и улыбается. Стайлз позволяет своему взгляду задержаться подольше, пока никто не обращает на него внимание. У них с Тео… неоднозначные отношения. Ещё до Дикой Охоты Рейкен давал знать, что заинтересован в Стайлзе. Его планы рушились, недовербованные недочлены стаи пускались в расход. Неизменным лишь оставалось какое-то бережное отношение к Стайлзу. Одержимость им. Стайлз переводит взгляд на свои руки. На нервное подёргивание пальцев. Даже не заметил. Лишь бы он не выстучал свои мысли «морзе». Проблема одержимости Тео им не в том, что он одержим — Стайлз усмехается про себя, — а в том, что это абсолютно взаимно. И эта чёртова фиксация не прошла до сих пор. С обеих сторон. Стайлз снова смотрит на Тео, и в этот раз Рейкен ловит его взгляд. Подмигивает, растянув губы в кривой ухмылке. Стайлз отворачивается, убегая от этих цепких глаз. Парадоксально, но именно что-то в Тео придаёт уверенности и комфорт Стайлзу. Он жутко нервничал весь день, пока его взгляд не зацепился за Рейкена, тихо подшучивающего над Малией. На Стайлза тут же нахлынуло умиротворение, и он расслабился. Лидия цокает, фыркнув, щёлкает мышкой, перелистывая страницу. Стайлз переводит на неё взгляд. Любуется её возмущённым лицом, как она сморщивает нос, когда-то что-то вызывает у неё недоумение. Глядя на неё Стайлзу становится тепло, и он улыбается ей. Так было не всегда. Стайлз кладёт голову на спинку дивана и закрывает глаза. Массирует виски. Следы Дикой Охоты так и остались на нём, Стайлз уверен. И последствия этой грохотящей стихии всё ещё не прошли. Время на станции, в плену у призрачных всадников протекало мучительно медленно. Стайлз даже не знал тогда, сколько дней прошло с его появления там. Монотонность происходящего давила его нервы со всей безысходностью. Границы времени размывались, сливаясь в бесконечную пустоту. Стайлз сходил с ума. Он никак не мог повлиять на ход событий. Всё, что он мог делать — это думать. Мучить себя неизвестностью, дикими предположениями, вытаскивая наизнанку свои страхи. Раз за разом он возвращался к последнему дню, воскрешая в своей памяти лица друзей, отца, которые не узнавали его. Помнит тот болезненный миг, когда озарение настигло его, и он понял, что следующий. Всадники придут за ним и вычеркнут из этого мира. Шок. Паника и страх. Он будто тонул. Не мог сделать и вдоха. Всё ещё в своих кошмарах он видит тот день. И отчаянно боится повторения. Близкие не будут узнавать его. Проходя мимо, мазнут по нему взглядом, словно он незнакомец. Его никогда не волновало мнение окружающих. Он всегда старался ради блага своих родных людей, порой рискуя ради этого своей жизнью. Отец, Скотт, Лидия. Теперь и Малия, и мрачный бровехмур, и даже Мейсон с Лиамом… круг значимых людей расширился. И когда все разом отвернулись от него, оставляя одного за бортом их жизни, будто видят его впервые (о, Стайлз знает о прелестях своего характера и понимает, что повторно бы он в эту колею не вбился; да и честно говоря — не особо бы и захотел); когда они не узнавали его, даже чёртовы Данбар с Хьюиттом, от которых Стайлз обычно отмахивался, его будто ударили, а земля исчезла из-под ног. Словно он резко куда-то стал падать. И ухватиться было не за что. Его не узнавал собственный отец… Damnatio memoriae. Проклятие памяти. Стайлз даже не предполагал, что это может коснуться его. И за что же жизнь, чёрт возьми, наказывала его?! Во снах Танос с пустыми провалами вместо глаз и зашитым ртом щёлкает пальцами, и Стайлз исчезает. Вот только никто не помнит, что когда-то он был. Ходил вместе с ними по коридорам школы, отвозил на своём джипе в лес, в ветклинику, ошивался в участке, помогая отцу с делами. Никто этого не помнит. И Стайлз так боится, что подобное может случиться вновь. Это даже хуже смерти. Ты умираешь и для тебя всё заканчивается. Но здесь… здесь всё иначе. Ты смотришь со стороны на свою прошлую жизнь, к которой больше не пробиться. Приходится разбираться с последствиями. Стайлз недавно сошёлся на мысли, что ему хватило бы восстановления связи с отцом. Он бы уехал, оставив остальных в прошлом. И дышать стало бы легче. Стайлз снова смотрит на Лидию. Как блестят её локоны, вспыхивая ярким огненным цветом, переливаясь на солнце. Как же Стайлз хотел верить в начале, что она помнила его до последнего из большой любви к нему, а не из-за силы банши… Стайлз вообще любит это — верить во что-то, вопреки разумным доводам. Их встреча… Столкновение. Было приятно видеть её спустя столь долгих метаний. Ему казалось, что вот она — его мечта — наконец по-настоящему его. Теперь же Стайлз понимает, что просто рад был возвращению своей жизни обратно. Её руки крепко обнимали его, будто боялись снова потерять. Волосы щекотали лицо, знакомый цветочный аромат кружился вокруг. Всё так привычно, желанно и безопасно. К чему он стремился с детства. Но вдруг Стайлз начал сомневаться. Он правда любит её? Или он любит свою любовь к ней? Любит по привычке? Он вообще, когда-либо любил её? Или заставлял себя любить? Неприятные вопросы сами всплывали в голове, изворотливо укалывая его. Сознание усмехалось: вот же она, твоя, так почему ты не рад? Неужели это не то, что ты всегда хотел? Его глаза тогда нашли Тео. И после секундного удивления на смену пришло облегчение. Стайлзу бы догадаться обо всём уже тогда, но он решил отмахнуться от всего, ведь в его руках была мечта. Глупо отказываться от которой из-за внезапных секундных сомнений. И непонятной чертовщины, что творилась во времена Врачевателей. Это всё несерьёзно и не про него. Не-а. Стайлз безуспешно пытался убедить себя в этом. Но память упорно подкидывала озорные ухмылки, ладонь на своём бедре, пока они с Тео были в машине. Невесомые поцелуи в шею, когда Стайлз уходил в задумчивость. Тëрпкий аромат парфюма, что заполнял весь салон. Оставлял ещë надолго ощутимый след на одежде Стайлза. Сознание ехидно ухмылялось, при виде подмигивающего Рейкена, что он-то, видимо, его и не забывал, в отличии от его большой любви. На секунду Стайлзу даже показалось, что это голос Ногицунэ, а не его обозлённая часть души. А потом… Он заметил, как глаза Тео нашли Лиама, и он улыбнулся ему. Данбар облегченно улыбнулся в ответ и начал двигаться навстречу. Что-то неприятное заставило сердце Стайлза встрепенуться, чувство тревоги побуждало насторожиться. Лиам успел проделать половину пути, когда Хейден поймала его в свои объятия. Стайлз не смог удержать вздох облегчения, после которого тело само замерло. Глаза Тео вновь нашли его, губы растянулись в самодовольной ухмылке. Подмигнув, он ушёл прочь, пока никто, кроме Стайлза, не заметил его. Тогда, держа в объятиях Лидию, и пропуская мимо ушей её слова, Стайлз всерьёз начал думать, что он конкретно облажался. Все эти годы он просто обманывал себя. Пытался свою неправильную влюблённость заменить чем-то правильным и потерял себя. Пронеслась мысль, что к счастью, учебный год почти подошёл к концу и они с Лидией разойдутся по разным штатам. Брошенный напоследок хитрый взгляд и дразнящая ухмылка заставляли верить, что оно и к лучшему. Конечно, после этого всё пошло прахом. Не сразу, но процесс, начавшийся давно, лишь набирал обороты. Ожидаемо, они с Лидией разошлись. Боже, Стайлз даже начал её потихоньку ненавидеть и не понимал, что происходит. Все те черты характера Мартин, которые Стайлз раньше называл, умиляясь, вредными, начинали по-настоящему раздражать. Усталость поселилась в его теле, не отпуская его из своих цепких объятий ни днём, ни ночью. Грозил скандал, пока они с Лидией не поняли, что просто не любят друг друга. Вернее, любят, но не так, как думали изначально. И после этого стало так легко. Он был счастлив и окрылён невероятным ощущением свободы. Больше не надо выискивать в себе отголоски чувств, которых он не испытывал. Что же насчёт Скотта… тут сложнее. Как-то Стайлз столкнулся ночью на заправке с Питером. Тот был воодушевлён их встречей и болтлив больше обычного. По сути, их с Питером с самого начала связывало нечто невообразимое. Общее признание ума и ощущения опасности сделало их недоприятелями. Они бы точно не прошли мимо друг друга просто так. Как минимум, столкнулись бы взглядами, чтобы понять, что задумал другой. После же Дикой Охоты и отношений Стайлза с Малией, Питер его считал недороднёй. Такой чести Стилински не просил, но что поделать. По крайней мере с Питером можно было поговорить или выразительно молчать. Промелькнула молния и прогремел вскоре этого звон цепей на небе. Никто из них не шелохнулся, не смотрел наверх. Но взгляды всё выдают. — Ты всё ещё это чувствуешь, не так ли? — Это в прошлом. Усмешка. — Человеческий организм удивительно устроен. Стрессовая ситуация проходит, наступает спокойное время. И вдруг… память, реакция тела подводят. Всплывают неприятные моменты, снова и снова. Поскольку это неизбежно, советую воспользоваться ситуацией и внимательнее присмотреться к тому, что ты успел пропустить. Питер давно заправил бак, но не спешил уезжать. Обманчиво ласково окинув Стайлза взглядом, расщедрился на новости. Поделился, что Малия впустила его в свою голову. И помимо ощущения страха, что Тейт хотела до него донести, Питер успел раскопать и много что другого. Например, как Скотт будто и не ощущал потерю Стайлза. Все понимали, чувствовали, что кого-то не хватает. Только у МакКолла словно в жизни не образовалась пустота. Его ощущение утраты было слабым. Питер посмеялся с «мне кажется, я любила его». Стайлз лишь слегка усмехнулся. Конкретно это его больше не задевало, он разобрался в себе. На замечание, что у Стайлза есть тот, кто помнил его и принимает, Стилински решил отмахнуться и вообще забыть. Не Питеру ему об этом говорить. Хейл давно уехал, а Стайлз так и остался стоять у колонки. Хорошо, что подача топлива прекращается автоматически, иначе он бы залил бензином всю заправку. Несмотря на кажущуюся отстранённость, неприятно было это слышать. Стайлз знал, что Хейл не врёт. Они начали отдаляться со Скоттом давным давно. Прошли те времена, когда Стайлз вступил бы в лужу бензина, чтобы быть ближе к возможности сгореть заживо. Он уже не мог назвать Скотта своим братом. Братья не целуют понравившихся тебе девушек. Не обвиняют в лицемерии, когда сами поступают намного хуже. Не заглядываются на девушку, с которой ты расстался недавно. Скотт тысячу раз поступал дурно, но Стайлз его в этом не упрекал, а МакКолл же… До сих пор злость за душу берёт с «ты тоже поверил ему». Да, долбанный Рейкен причастен к тому, что его отец пострадал. Но если всё же отнестись к ситуации как есть, тот явно хотел лишь отвлечь и не знал, что шериф серьёзно ранен. Скотт, однажды утратив свою регенерацию, начал жалко хныкать. Хотя отец Стайлза находился на грани смерти много раз. Без всякой дополнительной фишки в виде ускоренного заживления. Стайлз всё ещё не забыл, как всем было плевать на шерифа, он был для них не первоочередной задачей. Стайлз помнит, как Скотт ушёл с Девкалионом, когда должен был остаться. Всем было очевидно, что это западня и пустая трата времени, но ведь Скотт знает лучше. Выбешивает, что Девкалион стал запасным вариантом и позже. Почему-то его Скотт простил, а вот Тео… По непонятной причине Стайлз начал испытывать иррациональную обиду за него. Наверное, это из-за того, что он сам вдруг на время оказался по ту сторону этой праведной оболочки. По сути, действия Тео не были настолько ужасными, чтобы наказать его вот так. Но… он указал всем на их просчёты, открыл неприятную правду. А это задевает куда сильнее. Стайлз и Скотт делали неуклюжие попытки, чтобы вновь обрести чувство комфорта в общении. Посчитали, что нужно что-то привычное, навевающее приятные воспоминания из прошлого. Они смотрели долбанных «Мстителей», и Стайлз кипел внутри. По руке будто двигалась светящаяся метка, указывая, что Стайлз всё ещё в опасности. Мыслимый образ Таноса в шляпе и на коне нисколько не смешил. Было тошно. Турне по «Марвел» явно не задалось. Железный человек — самый настоящий, яркий, заслуживающий всех благ мира, умер. Не владеющий сверхсилой, добивающийся всего своими мозгами. Заботящийся о других. И вот какой его конец. Как и в жизни, он оказался тем, кто остался на отшибе. Непонятым. Посланным своей гениальностью. Стив же… этот лицемер. Прожил счастливую жизнь. Чёртова регенерация и сила. Почему-то подобные способности всегда достаются не тем. Глядя на бедного Паркера, кружившегося вокруг позабывшей его Мэри Джейн, Стайлз вдруг понял, что поменялся. Раньше он вопил бы в экран, что Паучку нужно постараться, добиться своего, вернуть свою жизнь назад, а не так просто сдаваться. Сейчас же он думает, что на месте Питера не приходил бы вовсе. Три месяца отсутствия ощутимы. Память наложилась на появившиеся новые привычки, и… не сошлось. Стилински явственно чувствовал, будто он выпадал. Выпадал из памяти друзей. Словно, если он не будет постоянно мелькать перед чужими глазами и подавать голос, на него не обратят внимание. Так было постоянно. Его не включали в планы, забывали передавать новости. А когда Стайлз спрашивал сам, во взглядах вспыхивала нотка удивления и недоумения. И вот к какой точке они пришли: Стайлз находится в окружении близких, но сомневается в них. Это возвращение памяти не вызывает никакого доверия. Единственный, кто удерживает его в реальности, не давая упасть в бездну паники — Тео. Тео, который занимал в детстве огромную часть жизни Стайлза. Казалось, он будет в ней всегда. Ощущение, что Рейкен до сих пор хранит в себе отголоски беззаботности прошлых совместных лет, иначе как объяснить, что Стайлз всегда уходит в задумчивость при виде него. Словно что-то светлое и тёплое просыпается в нём вновь. Скотт такого эффекта не вызывает. Тео, с которым они часто слонялись в кабинете тогда ещё помощника шерифа. Ноа не хотел оставлять сына одного дома, а родители Тео были вечно занятыми. В итоге это вылилось в то, что Ноа рассказывал им про методы расследования, про безобидные способы сокрытия следов, которыми чаще всего пользуются преступники. А потом закрывал лицо руками и тяжело вздыхал, когда Стайлз с Тео начинали пробовать их в жизни. И те минуты затишья в кабинете, когда никто не отвлекал помощника шерифа от работы, превращались в участившиеся замечания на Стайлза и Тео. А потом так же сократились, ведь те быстро учились и стали попадаться реже. Когда Тео снова замаячил на краю жизни Стайлза, принося за собой забытые счастливые воспоминания, было больно. Он так отчаянно хотел, чтобы его друг вернулся. Но Стайлз так же привык, что ничего хорошего в его жизни не происходит. Сплошные проблемы. Он искал причины для сомнений в Рейкене и находил. Хотел услышать убедительные объяснения из уст Тео, но поверить им не мог. Разум кричал об опасности, а сердце нерешительно доверяло, надеясь, что в итоге всё закончится чем-то хорошим. Стайлз судорожно вдыхает. Как же надоела эта чёртова неопределённость. Стайлз хочет разложить всё по полочкам, выстроить своеобразную систему и успокоиться. Ему снова становится некомфортно. Хочется уйти, подальше от этого ощущения, что он не вписывается. Основная причина его появления в клинике — наконец отловить Тео и поговорить. Но Стайлз не думает, что сможет это сделать. Опять. Тео присаживается рядом, и Стайлз вдруг замирает. Неверящим взглядом он оборачивается на Рейкена и к неожиданности Тео — всхлипывает. Удан. Чёртов удан. Точнее «Восточные пряности и дерево уд». Стайлз болезненно усмехается. А он успел себе что-то напридумать. Хрустнув коленями, Стайлз встаёт и резко выбегает из клиники, пока не успел что-то выболтать Тео или ошарашить того какой-то реакцией. Не надо давать Тео ещё больше власти, чем он имеет. Ну, вернее не дать ему знать, что он имеет. Хотя нет никаких сомнений, что Тео знает. На улице тихо. Порыв ветра забирается под рубашку, и Стайлз съёживается. Не стоило вот так выбегать. Он совсем не удивляется, когда через несколько секунд слышит как за его спиной открывается дверь. На плечи ложится его куртка. Он просовывает руки в рукава и краем глаза смотрит на Тео. Тот вышел одевшимся. Тео ничего не спрашивает, но Стайлз чувствует невысказанный вопрос. Любой бы удивился, если б твой собеседник вот так сбежал. Тем более, если это Стайлз. Хотя другие бы и не пошли за ним… — Ты пахнешь как мой освежитель для воздуха, — смущённо выдаёт Стайлз. А потом невесело усмехается. Всё дело всего лишь в чёртовом освежителе, которым он пользуется в своей квартире в Вашингтоне. Тео удивлённо смотрит на него, а потом вдруг его лицо загорается каким-то озарением. Он поджимает губы, но Стайлз всё равно видит хитринки в его глазах. — О, спихнёшь тот факт что тебе со мной комфортно на это? — Тео ухмыляется. Значит всё-таки почувствовал. — Когда ты его купил? — Месяц назад. — Ну, а я пользуюсь этим одеколоном с момента приезда в Бикон-Хиллс, — Тео насмешливо на него смотрит. — Мм, жасмин и удовое дерево. Не знал, что ты фанат пряностей. Он откровенно издевается. Стайлз вспыхивает. Какова вообще вероятность, что он подсознательно выбрал этот аромат из-за ассоциации с Тео. С тем ощущением безопасности и комфорта, что он несёт для Стайлза. — Неподалёку уютное кафе, где подают вкусный кофе, — ненавязчиво проговаривает, чуть покачиваясь на носках, и лениво глядя на Стайлза. — Можем сходить, раз ветклиника тебя так пугает. Его губы подрагивают в сдерживаемой улыбке. Стайлз оборачивается назад и понимает, что его ничего не держит. Ну, мир серый. Где-то более яркий, тёмный, где-то светлее. Постоянно меняющийся. И если его рассудок удерживает на плаву психованный придурок, так тому и быть. Тем более Стайлз придерживается немного другого мнения относительно Тео. Люди не делятся на хороших и плохих. Это всегда коктейль. То, что невероятно ужасно для другого, просто охуительно хорошо для тебя. Стайлз возвращает взгляд на Тео. На его искрящиеся зелёные глаза, мягкую улыбку. На покой, что приходит от осознания, что он рядом с ним. Возможно, это всё влияние кошмаров. Тео не забыл его. Он смотрел с мягким прищуром и желанием в глазах до Охоты, так он смотрит на него и сейчас. Стайлзу кажется, что если его кошмар воплотится в явь, Тео будет его помнить. Не посмотрит на него, как на незнакомца или так, будто он несёт какую-то херню. Тем более Тео смотрит на него. Не сквозь. Не выискивает только привлекательные для себя черты. — Не понимаю, зачем ты так хотел эту бурду, но если это сделает тебя счастливее, держи, — Тео вытаскивает из кармана бутылёк, который Стайлз хотел спереть у Дитона, и вкладывает ему в руки. — Чтоб ты знал, оно воняет. Я думаю, Дитон ищет способ, как маскировать запахи, используя материальные приспособления. Стайлз проводит ногтями по стеклу и старается не засмеяться. Сколько раз в прошлом они брали понравившиеся им вещи, изучали их, а потом возвращали на место. — Или это просто был новый стимулятор для роста волос, но теперь ты обрёк Дитона на страдания. — Накинет капюшон, если замёрзнет, — Тео обводит взглядом слегка пожелтевшие листья. — Как-то поздно он спохватился. Стайлз смеётся. Легко и беззаботно. Он в последний раз оборачивается, глядя на выцветшие занавески. Стайлз приехал, чтобы помочь, но не то чтобы кто-то нуждался. Наверняка хватятся его только через несколько часов. — Пошли, не хочу, чтобы Дитон настиг нас прямо на месте преступления. Это позорно. — Очень, — Тео шагает совсем вплотную к нему, их руки соприкасаются. — Мы не можем допустить такого удара по нашей репутации. Стайлз выдыхает что-то похожее на «придурок», но ни капельку не выглядит раздражённым. Возможно, когда-то он пожалеет о своём решении. И Тео явно не лучший выбор. Но, учитывая прошлое, Стайлз считает, что пора выбирать себя. Он слишком долго заботился о других, совсем забывая о себе. Пришло время это исправлять.