Заслуженная плата

Тело с трудом взобралось на подоконник, специально высокий для таких, как он, но приградой это не стало. Подъезд пах сыростью и нагнетал тьмой перегоревших лампочек. Их давно не меняли, горела лишь одна — тремя этажами ниже, добровольно купленная одним из жильцов, грозясь вскоре погаснуть. Босые ноги робко коснулись холодного дерева подоконника — он был грязным и неприятным, чуть усыпан землёй, по вине недавно стоящей рассады, но все же, менее отвратительным, чем пол, бетон которого он обвалял минутами ранее. Его вновь вышвырнули из дома, словно животное, что завели ради забавы ещё щенком, по мере взросления надоевшим, ставшим ненужной обузой. С ним обращались даже хуже, чем с животным, он был нежеланным уже в детстве, когда дети должны были питаться лишь чувством любви, излучаемым от воркующих родителей. — Разве я заслужил это?.., — Тихо прорвался голос разума, случайно озвученный вслух. Он был пропитан отчаянием, липко оседая на обшарпанных стенах. Тяжёлая голова упала на собственные колени, так вовремя поджавшиеся к груди. Тревис устал. Тоска медленно пожирала его — по кусочку, мерзко смакуя каждую уничтоженную крупицу надежды. Отхаркивая изуродованный оптимизм, с издёвкой натягивая на Фелпса все более озлобленный вид, со слепой верой в то, что он поможет перестать быть беспомощным. Где-то под лопаткой побежала тонкая струйка крови, тихонько капая но подоконник. Тревис передёрнул плечами, тихо зашипев от резанувшей боли, прошедшей в районе затылка. В окончании полета до бетонного пола Фелпс не хило приложился головой, по началу одарив себя цветастыми кругами, овладевшими взором на несколько минут. Диафрагму судорожно сдавило и Тревис задушенно выругнулся, отказываясь принимать бедство собственного положения. Телефон, случайно оставшийся целым после падения, робко зажужжал, оповещая о звонке. Тревис парой движений вложил его в руки и глупо уставился на экран. Там, красивым капсом, было любезно выведено красноречивое "пидорас", с робко добавленным сердечком в конце. На секунду Фелпса одолела дилемма: состояние было не лучшим — дыхание ещё сбивалось, руки дрожали, а мысли упрямо разбегались по всей черепной коробке, отказываясь собираться в единую, имеющую смысл думу; Сала игнорировать не хотелось. Тот не обидится — знает о личных границах — просто напишет все, что хотел обсудить и не станет настаивать на звонке. Но Тревису сейчас нужна была компания, помимо гнетущих рассуждений и тараканов в собственной голове. А ещё просто хотелось услышать его голос, такой родной и привычный, умеющий вырвать из самого глубокого отчаяния. Палец сам нажал на кнопку ответа. — Алло?, — Послышалось на той стороне. Легко, улыбчиво, как Сал обычно не звучал в обществе, — Чел, я тут в лесу на церковь наткнулся.., — Успел различить Тревис, прежде чем утонуть в приятном омуте интонаций. Звуки переливались, слова были звучными и мягкими, принуждая мышцы постепенно расслабиться под их натиском. Фелпс разомлел от чужого голоса, почти растворяясь в вибрациях динамика, — Трев, ты слушаешь?, — С толикой укоризненности позвал Салли, раздасованный отсутствием комментариев собеседника, всегда присутствовавшими ранее. — Да, я слушаю, — С напускной скукой отозвался Тревис, намеренно зевая, — Продолжай в том же духе и тебе удастся меня усыпить, придурок, — Скептично протянул Фелпс, закатывая глаза. — Да пошел ты, — Цыкнул Сал, совершенно не обижаясь. Подобное звучало из чужих уст нередко и Фишер успел понять — не со зла, — В общем, закончилось все тем, что я убегал от медведя, — Всё же завершил рассказ Салли, расхохотавшись в конце. В этот момент Тревис решил, что все случающееся с ним — заслуженная плата за возможность слышать этот чудесный смех.