Lioness

      Один ее вид должен вызывать желчную неприязнь. Весь змеиный факультет обходит стороной девчонку в нелепых круглых очках. Она несуразная, но смелая; преданная подруга и верная своим убеждениям. Ленивая в учебе. Ей попросту некогда сидеть за учебниками — надо же магический мир спасать.       Слухи оказались правдивы. Что знает один, знают и остальные: сражение с профессором Квирреллом, сражение с василиском в Тайной комнате… задница ищет приключения.       Теодор с недавнего времени стал ловить себя за тем, что подолгу засматривается на зад, вероятно, Избранной. Эта заноза не боится высказывать свое мнение, ей не нужно притворяться. Она свободна и всё же тащит непосильный груз. Это видно по глазам.       Если бы Нотт не знал ее, испытал бы к полукровке жалость, а так он просто… просто не может перестать думать о ней: прокручивать в голове снова и снова мысли о том, насколько тяжко приходится ей по жизни. По сути доставая многих обычным своим существованием.       Многим мешает.       Она особенная. А кого станет привлекать типичная посредственность? Теодору даже нравится копаться: разбирать Поттер по винтику и смотреть, что находится внутри. Она не Булстроуд, и уж тем более не Паркинсон — ради парней не наряжается, не красится. Не ищет отношений.       Среди его однокурсников хотят грязные, ничем не подкрепленные слухи. Между Поттер и Уизли ничего нет, кроме дружбы, но зло любит очернять святость…       Он обнаруживает ее возле кабинета ЗОТИ. Случайно. Сидит в пустом классе, на последней парте и что-то высматривает. Бесшумно ступая, слизеринец подбирается ближе. Неожиданно девушка вскидывает голову, сворачивает какой-то пергамент и убирает в карман задрипанной толстовки.       — Чего тебе, Нотт?       — У тебя глаза на затылке, как у старика Грюма?       — Иди к черту.       — С тобой всегда приятно поговорить, — пытается свести Теодор всё в шутку. Он не пришел ругаться или устраивать дуэль. Палочкой-то она владеет мастерски. Уж с чем, а с заклинаниями справляется на ура. — Почему ты одна?       — Тебе какое дело? — хмурится гриффиндорка.       Он спросил бы: «Не страшно ли разгуливать по замку в одиночку?», только ответ известен. Никому из обитателей замка не вселить в нее ужас после стычки с Темным Лордом.       — Я с миром, успокойся.       По взгляду Гарриет сразу становится понятно: не верит. Ни капли. И не собирается. Ей плевать на его мнение, в принципе на мнение остальных. Переживала и не такое, даже от своих друзей.       Теодор присаживается на скамью, но девушка тут же вскакивает. Рука тянется в карман — за палочкой. Перед ним не жертва, это настоящая героиня: отважная львица, которую кто-нибудь однажды обязательно захочет приручить.       — Да чего ты…       — Серьезно? — глаза за очками превращаются в щелки. Злость явно ей к лицу. Особенно этот милый румянец на щеках. «Вот если бы…», — мелькает в голове слизеринца.       Он сам не может разобраться, что с ним происходит. И почему так?       — Снейпа караулишь?       У выхода Гарриет оборачивается. Больше прямоты она не переносит завуалированные намеки.       — Повтори.       Слизеринец убирает руки в карманы брюк и пожимает плечами, не собираясь помогать ей разбираться в туманных обвинениях. Медленным шагом она подходит к нему и вскидывает голову. Смотрит глаза в глаза.       Отважная девочка.       — Он заступил на должность преподавателя по ЗОТИ. Разве тебя это устраивает? — наклоняет парень голову набок. Без издевки, без насмешки. Тон любопытный. Ему интересно.       — Занимайся своими делами, Нотт.       Увы, ты — мое дело.       — Если я узнаю, что…       — То — что? — делает Теодор мелкий шаг вперед, вставая к ней вплотную. — Я выясню, чем ты занимаешься.       — Отцепись.       — Это я еще и не начи…       Она толкает его в грудь, заставляя отступить.       — Зачем?!       — Ты можешь что-то замышлять против моих друзей или против декана. Либо всё вместе, — он встряхивает плечом, с которого съехала мантия и улыбается гриффиндорке.       Для Гарриет остается загадкой: почему тот, кто ни разу не сказал ей ни одного обидного слова, не угрожал, ничем в целом не травил жизнь, просто держался рядом с клубком змей сейчас достает ее расспросами.       А улыбка у него обворожительная. Кучерявый красавец. Теодора Нотта по уголкам гостиной Гриффиндора по-тихому обсуждают девушки: кто вздыхает, кто хихикает, воображая что-то свое. Никто не признает его отталкивающим, даже за характер. Учась на факультете Слизерин он умудряется сохранить баланс, ни с кем не вступая в конфликт.       — Побежишь докладывать Снейпу?       — Я пока не раскрыл твой секрет, Поттер.       Она сжимает в кармане одной рукой волшебную палочку, другой — карту мародеров. Лучший вариант — сбежать, но Поттер не поворачивается к противнику спиной. Сейчас Нотт — проблема, которая лезет в ее личные дела. Так просто это оставлять нельзя, дожидаясь сюрприза.       — Отвали.       — Ага.       — Я не шучу, Нотт.       — И что ты сделаешь? — наклоняется он к ней настолько низко, что почти ударяется лбом о лоб.       Гарриет идет дальше, принимая выпад — тянется губами к парню, чтобы он лучше мог расслышать ее и предостерегающе тихо шепчет:       — У меня здесь больше влияния, если ты не заметил. Если понадобится, я уберу тебя с доски.       — Сделаешь это изящно? — опаляет он ее губы жарким дыханием. Сердце сбивается с нормального ритма. — В тебе есть качества, присущие истинной слизеринке, что надо признать… дико сексуально.       — Ты чокнутый, Нотт.       — Всё весьма прозаично, Поттер.       — Лечи свой нарциссизм, а я… — она уж было собирается покинуть кабинет ЗОТИ, как парень перехватывает ее запястья и заводит руки за спину.       Ей подошла бы поза, стоя на коленях — он признает это, когда видит ее сзади. Вместо оказания прямого сопротивления, девушка ведет себя на удивление смирно, что не может не вызвать подозрения. Всё-таки к ней проявляют физическую силу — не то же самое, что на расстоянии использовать палочку или поставить безобидную подножку.       Кажется, она готова к любому дерьму.       — Я ухожу.       Не просит, ставит перед фактом. Так и будет. Она уйдет, но это случится не сразу. Карие глаза Теодора проходятся по ее фигуре с головы до ног: вверх-вниз несколько раз и вдруг задерживается на уровне живота.       Она не шевелится, когда ощущает прикосновения руки на своей талии; не сопротивляется, когда пальцы забираются в карман толстовки.       — Что это?       — Свиток пергамента, Шерлок.       — Кто?       — Не бери в голову, — вздыхает Гарриет, заглядывая через плечо и сталкиваясь со взглядом темных глаз. Она раньше и не замечала, насколько у него длинные ресницы. Красив и в меру воспитан. Нельзя сказать, что Теодор прекрасен во всём, Гарриет совсем его не знает. Мистер-сам-себе-на-уме. Ход его действий невозможно предугадать наперед.       Не такой реакции он ожидал от гриффиндорки.       Но еще не вечер.       — Мы друг друга поняли или как?       — У львенка нет острых зубов, — замечает слизеринец, игнорируя вопрос. Провоцирует.       — Зато у змеи клыки ядовиты.       — И мы не кусаемся, — театрально охает Теодор, обратно убирая пергамент в карман ее толстовки. Его губы как бы ненароком касаются бледной щеки девушки, щекоча и при этом одновременно волнуя кровь. — Нонсенс. Скорее Снейп начал бы носить розовую одежду, чем два студента враждующих факультетов мирно вели бы беседы.       — Что тебе нужно от меня?       Да он и сам без понятия — в процессе выяснения.       — Знаешь, в мире есть вещи куда более увлекательные, чем поиск опасностей, — не скрывает он ухмылки. Гарриет резко выдыхает, ловя взгляд парня из-под полуопущенных прокляцки-пушистых ресниц. — Или тебя это возбуждает — подвергать свою жизнь риску?       — Тебе не дано понять.       — Чего именно, львенок?       — Что такое долг.       После сказанного парень отпускает ее, не переставая ухмыляться, теперь, кажется, наигранно — уголки губ дрогнули. Смелость делает Избранную, несомненно, краше.       — Повторяю, Нотт, не лезь ко мне.       Она уходит, оставляя слизеринца с чувством вспыхнувшей надежды. Это лишь начало. То, что запрещают, отчаянно желают заполучить — такова природа человека.