По краю пропасти

      Есть такие изменения, какие просто наступают. Не спрашивают. Нежданные. Но с ними приходится жить.       Гарри тяжело вздохнул, перевёл взгляд со своих же записей в маггловском блокноте на Джинни. Она сидит во второй секции, напротив. Спина прямая. Смотрит в одну точку, не отрываясь. Только плотно сжатые губы и излишне бледное лицо выдают, что Уизли не отрешилась от реальности.       Что она изо всех сил старается не смотреть туда, где сидит он.       Поттер опять вздохнул.       Сейчас ему собственное поведение кажется ребячеством. Поступком подростка, но не взрослого мужчины. Тем более не начальника Управления мракоборцев.       В тот же день Гарри отправился к Уизли, в Нору, чтобы найти Джинни и потребовать ответа. В детстве он видел, как тётя Петунья управляла дядей Верноном, тайно и так аккуратно, что Дурсль был абсолютно уверен, будто все решения в доме принимает он. Ха, как бы не так.       Маленький Гарри Поттер дал себе слово, что никогда не даст женщине так собой вертеть. Ни за что!       И вдруг оказывается, что его любимая вообще границ не ведает.       Он вбежал в дом со стороны гостиной, с порога закричал:       - Джиневра Молли Уизли! Я знаю, что ты здесь! Немедленно выходи!       Из кухни вышла взволнованная Молли, торопливо вытирая руки о передник. Опять что-то готовит. Гарри вообще не припомнит ни одного визита в этом дом, при котором оказалось бы, что миссис Уизли занимается своим хобби. Она всегда что-то делает для семьи. Готовит. Вяжет свитера. Возится в саду на грядках.       - Гарри, дорогой, - Молли была обеспокоена, - Что-то случилось? Ты бледен, как мертвец.       Он перевёл тяжёлый взгляд на женщину, которая всегда была для него образцом матери.       - А это мы лучше спросим у вашей дочери, - процедил сквозь зубы, - Джинни! Если ты сейчас же не выйдешь, я сам поднимусь наверх и выломаю чёртову дверь в твою комнату!       - Ну ты потише, - мистер Уизли вошёл в дом со стороны сада, - За что бы ни злился, даже если Джинни виновата, это мой дом и моя дочь. Если придётся, я буду защищать её от тебя.       - Что вы скажете на то, что, если бы ваша дочь не решала за меня, что важно, а что нет, ваш сын был бы жив, мистер Уизли? - медленно проговорил Гарри, - Я мог спасти и его, и Гермиону! Я мог бы поднять аврорат! Я бы позвал вас с Джорджем! Мы бы вызволили их из рук Пожирателей смерти! Рон и Гермиона были бы живы! Если бы Джинни не решила, что церемония вступления в ряды мракоборцев важнее.       От ярости его трясло.       Старшие Уизли стояли, словно примёрзшие к полу, бледные и взволнованные. Молли пару раз порывалась что-то спросить, но сразу же сникала.       Наверху скрипнула дверь, жалобно заныли старые ступени. В гостиную спустилась заплаканная растрёпанная Джинни.       - Я думала, что они прикалываются. Хотят вызвать тебя на совершенно идиотскую вечеринку, где ты напьёшься, не выспишься, и в итоге на церемонии будет выглядеть помятым. Я считала, что обязана защитить тебя от подобных ошибок.       Поттеру пришлось сделать несколько глубоких выдохов, прежде, чем дар речи вернулся.       - Даже если! Это была бы идиотская шутка! Ты! Не имела права! Решать за меня! - он сжимал и разжимал кулаки, - Ты хоть понимаешь, на что ты обрекла меня? В погоне за внешним лоском публичного мероприятия ты подарила мне вечное сожаление и чувство вины, Джиневра. Я мог их спасти!       Молли громко всхлипнула. Мрачный Артур о чём-то напряжённо размышлял.       - Объясните толком, что происходит, - потребовал мистер Уизли.       - Малфой сумел уговорить Гермиону, она передала нам воспоминание. То самое. Ради поимки убийц Рона, - глухо заговорил Гарри, - Я не покажу вам его, даже не просите! - миссис Уизли сразу сникла, - Не хочу, чтобы в вашей памяти сын остался в таком плачевном состоянии.       - Это нам решать! - отрезал Артур, - Я хочу увидеть последние минуты жизни Рона. И сам хочу составить мнение о степени вины моей дочери! Нам нужно в Министерство, чтобы воспользоваться Омутом памяти?       Ещё со Второй магической Поттер хорошо помнит, что в некоторые моменты мягкий покладистый мистер Уизли превращается в самого упрямого барана в мире. И этот был из таких.       Ярость Гарри слегка поутихла.       - Не нужно. Я вызову Юстаса, он принесёт его из моего кабинета.       Ждать пришлось недолго. Когда нужно, Бёрк бывает очень расторопным. Уже через пятнадцать минут три рыжих затылка торчали из голубоватой магической жидкости. Плечи миссис Уизли вздрагивали, она наверняка плакала.       Поттер то и дело ерошил волосы. Он во всех подробностях прокручивал в памяти то, что сейчас смотрят Уизли.       Наконец они вынырнули из Омута. Молли плакала навзрыд, без конца повторяла:       - Мой мальчик. Мой храбрый сынок. Ох, Рон! Такой любящий и такой верный до конца. Мой мальчик...       Артур был мрачнее тучи.       - Если мне не изменяет память, одно из них я видел в Министерстве.       - Помощник судьи Булстроуда, - кивнул Поттер.       Заплаканная Джинни вздрогнула, как от пощёчины.       - Рон никогда меня не простит, - всхлипнула она, - Неважно. Я никогда не смогу себя простить...       Плечи девушки поникли, она опустилась прямо на пол, обхватила коленки руками и заплакала так горько, что очень быстро зашлась. Пришлось отпаивать водой.       Теперь это воспоминание стоит перед глазами Гарри Поттера круглосуточно. Рвёт сердце на куски.       Иногда он видит Джинни в коридорах Министерства. Всегда бледная, взгляд расфокусированный. Едва завидев Гарри, младшая Уизли сворачивала в другую сторону, или выходила из лифта, лишь бы не встретиться.       И вот они вынужденно находятся в одном помещении. Ей некуда сбежать. Мисс Джинни Уизли обязана присутствовать на суде в качестве обвиняющей стороны.       Гарри опять вздохнул, рассеянно взглянул в свои записи. Они ему самому сейчас кажутся абракадаброй.       В зале шумно. В отдельной секции, отведённой чисто журналистам, ярким пятном выделяется светлая макушка мисс Скиттер, мелькает Прытко Пишущее перо. Оно уже что-то яростно строчит в блокноте.       Взгляд Скиттер остановился на Поттере, она подмигнула ему в своей неповторимой хамской манере.       Гарри обвёл взглядом трибуны, свободных мест практически не осталось. Некоторые волшебники уже толпятся в проходах. Он вздохнул. Эти люди пришли посмотреть, как осудят Гермиону Грейнджер, героиню войны. Как осудят ту, благодаря которой могут свободно жить, не бояться обысков в своём доме, не подделывать судорожно свои родословные.       Как коротка их память!       Как сильна жажда зрелищ!       Впрочем, последнюю они смогут удовлетворить в полной мере, зрелищ будет, хоть отбавляй. Поттер еле сдержался от ухмылки.       Как там говорил Малфой? Гарри Поттер никогда не страдал наличием актёрского таланта. И не поспоришь. Он слишком честный. Поэтому ему было максимально сложно не начистить рожу Булстроуду в тот день, когда пришёл к судье договориться о спасении репутации Каррика взамен на освобождение Гермионы до суда. Пришлось даже представить, что перед ним Амбридж с её особенным пером.       Наконец в зал вошли судьи. Полный состав. Каррик Булстроуд расположился за центральной трибуной, как основной по делу. Фиолетовая мантия удачно скрадывала толстое пузо. Маленькие глазки цепко осмотрели зал. Взгляд задержался на Гарри.       Он уверен, что на вершине. Думает, что приблизился к своей влажной мечте и вот вот развеет народную любовь к Золотому трио. Придурок.       - Введите подсудимую! - громогласно потребовал Булстроуд, усилив голос магией.       Поттер подобрался. Сегодня всё решится наконец.

* * *

      Они стояли отдельно от других. Волшебники и волшебницы косились на семейство Малфоев в полном составе. Многие явно задавались вопросом, что они здесь делают и кто выпустил Пожирателей смерти из-под ареста.       Малфои вообще не реагировали.       - Раньше я воспринимал походы в Министерство скучно рутиной, надоевшей до зубовного скрежета, но необходимой, - тихо говорил Люциус, - Теперь даже эти мрачные стены словно отдушина. Так приятно увидеть что-то ещё, кроме стен мэнора.       - Мои наряды безнадёжно устарели, - расстроенно твердила Нарцисса, - Посмотри, какой крой платья у мисс Булстроуд! Какой ужас.       - Мама, даже в самых модных нарядах ни одна из этих женщин не сравнится с тобой, - заверил Драко, - Не одежда украшает настоящую леди, а сама леди делает одежду прекрасной и ультрамодной.       Губы Нарциссы тронула улыбка, она растрогалась.       - Ох, дорогой, мы воспитали прекрасного сына, достойного звания наследника древнейшего рода, - леди Малфой взяла мужа за руку, - Я так горжусь тобой, Драко.       - Я тоже горжусь, сын, - спокойно сказал Люциус, - Такое развлечение подготовил старику, - лорд Малфой ухмыльнулся, - Я в предвкушении.       Всё в этой жизни познаётся в сравнении. Стены Министерства уже набили оскому младшему Малфою, но вылазка сюда так радовала родителей! Ради искренних эмоций, которые он научился распознавать на шестом курсе, можно было вытерпеть многое.       - Как там мисс Грейнджер? - тихо спросил Люциус, - Подозреваю, что она выглядит намного лучше, чем могла бы, останься в Азкабане.       - Она капризна в еде, так что как была худой, так и осталась, - Драко слегка пожал плечами, - Разве что заставил её причесаться.       Нарцисса рассмеялась.       - Каким это образом?       - Натравил на Грейнджер Криппи, - леди Малфой засмеялась ещё пуще.       - Как ты жесток, сын мой, - выдавила она.       Домовой эльф Криппи была самой старшей среди прислуги, и помнила довольно много поколений Малфоев. Как и всем старухам, ей присуще ворчать, с ностальгией вспоминать о том, как было раньше, и гонять младших эльфов, если те кланялись недостаточно низко. Но отличительной чертой домовихи была маниакальная приверженность к безупречному внешнему виду.       Отдать Гермиону в руки Криппи, значило обречь ведьму на лекцию о важности безупречной причёски, маникюра, и прочего.       - Что-то мне подсказывает, что мисс Грейнджер явится на суд раздражённая, - заметил Люциус.       Как в воду глядел. Едва Булстроуд приказал привести подсудимую, большие двери внутри зала распахнулись, Гермиону ввели пара мракоборцев. На этот раз тщательно отобранных Поттером.       Вместо клетки с большими шипами внутрь, её усадили на скамью посреди большого круга внутри трибун. В зале поднялся шум перешёптываний, все заговорили одновременно. Шум улёгся по требованию Булстроуда.       - Заседание Визенгамота от 2 февраля 2001 года объявляю открытым, - начал Каррик, - Напоминаю, что слушается дело об убийстве Рональда Биллиуса Уизли, героя Второй магической войны, обладателя Ордена Мерлина I степени. Представитель обвинения мистер Джереми Трэверс. Представитель защиты, мистер Сириус Селвин. Обвиняемая, мисс Гермиона Грейнджер. Мистер Трэверс, вам слово.       Драко оглядел долговязого Трэверса с головы до ног и нашёл его блеклым и придурошным с виду. Он допускал, что такое отношение может быть обусловлено ролью волшебника в данном суде.       Трэверс прочистил горло, поправил листы в папке, оглядел зал с немым укором во взгляде. Такой осудит за малейшую мелочь.       - Кхм кхм, - он прокашлялся, чтобы настроиться на нужный лад, и ещё раз привлечь внимание, - Не скрою, быть обвинителем на этом суде непросто для меня. Я, как и все жители магической Великобритании, навеки в долгу у мисс Грейнджер, которая рискнула всем, в том числе и собственной жизнью, чтобы сразиться с Волан-де-Мортом. Но мы также должны помнить, что вечный долг признательности есть и перед юным мистером Уизли, безвременно погибшим в мирное время. Очень горько осознавать, что его жизнь отобрала та, кому Рон доверял как никому другому. Та, кому мы должны быть благодарны до конца наших жизней. Тем не менее, мы не имеем права позволить благодарности затмить чувство справедливости, ибо каждому воздастся по делам его! - голос обвинителя то становился тише, то взлетал, Трэверс умело расставлял акценты там, где ему нужно, - Я прошу вас, господа присяжные, будьте справедливы! - после этого восклицания, которое поставило большой восклицательный знак в его вступительной речи, обвинитель Трэверс перечислил все пункты обвинения, предоставив имеющиеся доказательства.       - Не думаю, что обвинение будет строиться только на заявлении Джинни, - задумчиво говорил Нотт, когда они держали совет в его квартире. Гермиона к тому времени давно спала, - У Булстроуда явно есть пара козырей в рукаве.       Драко хмуро смотрел на огонь в камине, постукивая пальцем по стакану с огневиски.       - Мне не дают ознакомиться с материалами дела, - Поттер раздражённо фыркнул, - Мотивируют тем, что само по себе оно для меня психологически травматично. Грёбаный Булстроуд сумел всё вывернуть так, будто у меня кукуха слетела, едва я увидел Гермиону в допросной.       - Невыразимцы же видели всё, - Забини приподнял бровь, - Неужели не могут подтвердить, что ты не выжил из ума?       - Кингсли посоветовал пока что не дёргаться, - по тону ясно, что отложение торжества справедливости, словно тупым серпом по, кхм, лёгким, ему, - Булстроуд должен почувствовать себя в безопасности. Хозяином положения.       - Так выходка Риты...       - Спланирована, - ответил Малфой, - Пришлось попотеть, чтобы выдумать, чем таким её заинтересовать.       - И на что же повелась эта особа? - Блейз оставался хмурым, несмотря ни на что.       - Естественно, это право первой сообщить всему Лондону и не только, о снятии домашнего ареста с Люциуса и Нарциссы Малфой. Эта стерва меряет всё лишь сенсациями.       - Ещё дёшево отделались, - заключил Тео, - Зато у Бруствера есть вполне объяснимый повод не вмешиваться в ход дела, который не насторожит Каррика.       - По-моему, Скиттер больше ждёт сенсации, на которую мы намекнули, - Гарри тоже перевёл взгляд на огонь, - Уверен, она применит какую-нибудь магию, чтобы номер со статьёй был выпущен раньше, чем завершится заседание суда.       - Но мы так и не додумались, что за козырь в рукаве Булстроуда, - напомнил Тео.       - Неважно. Главное в том, какой козырь у нас.       Драко провернул фамильное кольцо на пальце. Вот он, момент настал, Трэверс сейчас предъявит козырного туза народу.       - Для дачи показаний обвинение вызывает Алекса Уоллиса.       Малфой дёрнулся. Сука! Он глянул на Грейнджер. Не кинется ли она опять убегать? Нет. Сидит с каменным выражением лица. Чуть прищурившись, Драко увидел вокруг неё бледное золотое свечение, Уизли тут как тут. На страже.       На середину зала вышел волшебник с ярко выраженной гетерохромией. Человеку, который не знает о таком заболевании, покажется, что глаза у Уоллиса цвета радуги.       Только потому, что Малфой очень внимательно следил за так называемым свидетелем обвинения, замели на его роже выражение самодовольства, промелькнувшее всего на секунду. Затем Уоллис состроил рожу, подобающую случаю, демонстрируя присяжным удручённое смирение. Мол, что поделать, героиня или нет, а преступнику место в Азкабане.