Мэри Сью? Нет, спасибо!

Кричит кукушка – время ужинать – но я тупо её игнорирую. Минут через 20 должен подойти Оскар, чтобы напомнить мне о еде. Этого и жду. Сижу, смотрю на альбомный лист с нарисованной ожившей девочкой и не отвожу взгляд. Зачем мне нужен отец? Ну, во-первых, хочу убедиться, что у меня был детский магический выброс, а Оскар сможет это подтвердить. Во-вторых, такое чувство, что стоит отвернуться и изображение на листе снова станет статичным. Примерно через пять минут из гостиной донёсся звук срабатывания камина – отец сегодня задержался на работе, – а ещё через десять минут за спиной послышались неуверенные шаги. – Агата, ужинать бу… – Подойди ближе, – я его просто перебила, так и не отвернувшись от своего творения. Какое-то время стояла абсолютная тишина, но через несколько секунд отец осторожно подошёл к моему рабочему месту и остановился у левой руки. – Ты что-то хотела мне пок… – и Оскар опять не смог закончить своё предложение. «Что ж, картину он увидел, можно и отвернуться». Перевожу взгляд на отца, и моя мысленная коллекция удивлённых лиц этого флориста пополнилась ещё одним кадром. – Ну как тебе? – снова осматриваю плачущую девочку, она всё ещё «живая». – Как ты... – потрясение явно неслабое, потому что отец ещё несколько раз повторил это «как ты», но всё же смог взять себя в руки и посмотрел на меня с сомнением, – это ты её «оживила»? – Ага, – киваю. – Ты где-то взяла палочку? – он даже проверил свой правый карман брюк, где обычно хранит свою. – Не-а, – теперь отрицательно качаю головой, – сама толком не поняла, как это вышло. Оскар слегка, еле различимо, нахмурился и ещё раз посмотрел на мой рисунок. Несколько секунд он его просто рассматривал, но всё же решил подойти поближе к столу и взять лист в руки. С картинкой, зажатой в левой руке, он молча простоял ещё добрую минуту. – Магический выброс? – тихо протараторил себе под нос, – тебя что-то расстроило, Агата? – отец опустил руку с рисунком и начал рассматривать уже меня. – Почему меня должно было что-то расстроить? – где логика? – если это из-за того, что рисунок плачет, то это просто такой стиль, а не отражение моих чувств и эмоций. – Дело не в этом, – Оскар ещё раз мельком взглянул на плачущую девочку и положил лист обратно на стол, – магический выброс происходит из-за сильных эмоций ребёнка, – на последнем слове он осёкся и неуверенно посмотрел мне в глаза (думает, я обижусь, что меня назвали ребёнком?), но, не увидев какого-либо недовольства, продолжил, – если ты не расстроена, может, тебя кто-то разозлил утром в магазине? Кто-то из покупателей? Как в тот раз, – последнее предложение было сказано тише. И долго он мне будет ту фразу про золото и кровь из фанонного приветствия с гоблинами припоминать? – Меня никто не злил, и я не расстроена, – судя по слегка сощурившимся глазам и немного поджатым губам – мне не верят, – правда! – я аж сложила руки на груди, – я просто очень, вот прям очень сильно захотела, чтобы картина ожила. Ведь не обязательно же эмоциям должны быть только отрицательными? Положительные же тоже могут стать причиной детского выброса, так? – Ну… – Оскар явно был не уверен в своих предыдущих словах, – наверное, могут, – он ещё раз глянул на картину, которая именно сейчас решала посмотреть прямо на отца, – а что ты делала в этот момент? Ну, когда девочка «ожила»? – Когда я закончила её рисовать, то вспомнила заклинание Ет Резуррекшон, – судя по взгляду, этот знаток всех видов цветов в мире таких чар не знал, – это из книг, что ты мне купил на день Рождения. Это заклинание задаёт какое-то одно конкретное действие для картины. Вот я и представила, как оживляю этот рисунок. Прикоснулась к нему, произнесла заклинание, поставила задачу плакать, а она взяла да заревела. Вот теперь Оскар выглядит настороженно-озадаченным. Он слегка поскоблил пальцем щёчку девочки, отчего та расплакалась ещё сильнее, ещё раз проверил у себя в кармане палочку и опять начал меня рассматривать. – Ой, да ладно, пап! Не смотри ты так. Ещё скажи, что я беспалочковую магию творила, ага, – и побольше скепсиса в голосе. – Это вряд ли. На такую магию способны лишь единицы. – Погодь! То есть беспалочковая магия существует? – разве это не происки фикрайтеров? – Конечно, волшебные палочки же не всегда существовали, – отец отвёл взгляд куда-то в сторону, призадумавшись, – некоторые менее развитые страны или свободные племена магов до сих пор спокойно колдуют без посторонних предметов. – Тогда зачем нам эти «посторонние предметы»? – лучше сразу залатать этот пробел в знаниях и не додумывать всякими фанатскими версиями. – Я в детстве тоже как-то задал такой вопрос отцу, – Оскар как-то грустно усмехнулся, но тут же сообразил, что упомянул кое-что лишнее, – в общем, тут несколько причин. Большинство заклинаний последних столетий практически невыполнимы без палочки, остальные же чары выходят в разы слабее и… как бы это сказать… сильнее рассеиваются, им сложнее задать точную цель. Например, трансфигурация практически невыполнима без палочки, она и с ней-то столь же невыполнима, – последнее было сказано шёпотом. Так это что же получается, можно колдовать просто произнося заклинания? «Но ведь в каноне такого не было!». И стоило мне об этом подумать, как в воспоминаниях всплыла сцена из первого фильма: квиддичный матч Гриффиндор – Слизерин, цепляющийся за метлу мелкий Поттер и что-то тараторящий себе под нос Квиррелл. «Он же тогда не использовал палочку!». – Пап, – обратила на себя внимание отца, тот опять отвлёкся на плачущую девочку, – а ты умеешь творить заклинания без палочки? – Я, – Оскар явно не ожидал такого вопроса, – нет, не умею. Это действительно сложно. Нужно иметь высокий уровень мастерства и быть достаточно сильным волшебником. – А невербально колдовать сильно сложнее, чем с произнесением заклинаний вслух? – что-то меня потянуло на расспросы. – Ну, не то чтобы сильно сложнее, но требуется практика. – А тебе как? Сложно? – только сейчас сообразила, что отец всегда произносит заклинания вслух. – Я… – Оскар отвёл взгляд и стал растирать шею правой рукой, – как бы… я не умею колдовать невербально. – Не умеешь? – тот нерешительно кивнул, – как же ты ЖАБА сдавал? – буквально на днях в магазин заглядывали парочка старшеклассников и обсуждали предстоящие в учебном году экзамены седьмого курса. В их разговоре я и услышала о требованиях творить чары невербально. – Понимаешь, – судя по поведению, отцу не очень понравилась выбранная мной тема разговора, – я не сдавал ЖАБА, – только мне подумалось, что это из-за ненужности данного аттестата конкретно Оскару, как он продолжил, – из-за… хмм… некоторых обстоятельств я оставил учёбу после шестого курса, – он мельком глянул на меня и опять перевёл взгляд куда-то себе под ноги, – да и не давалось мне невербальное колдовство. Если бы продолжил обучение, то только для того, чтобы получше пересдать СОВ на седьмом курсе, – и, немного помолчав, добавил, – мне вообще сложно давались и чары, и трансфигурация, и вообще всё связанное с использованием волшебной палочки. Даже так. Как же мало на самом деле я знаю об отце. Он, конечно, сам не стремится о себе рассказывать, но что мешает мне задавать если не прямые, то наводящие вопросы? Во как, спросила об экзаменах, а узнала об его сложностях обучения. Пока я придумывала ещё вопросы, Оскар предложил пойти за стол. Что-то мы и правда тут засиделись. Ну, засиделась я, он стоял. Сегодня решила нарушить традицию говорить после еды и задала вопрос сразу же, как мы приступили к ужину. – Ты сказал, что тебе с трудом даются заклинания и всё в этом роде, – отец кивнул, только что проглотив кусочек запечённой рыбы, – а какие были твои любимые предметы во времена учёбы? Ну, кроме травологии. – Я как-то сильно об этом не задумывался, просто старался учить всё необходимое, – пока Оскар говорил, он разрезал рыбу на кусочки, – травология и правда была моим любимым предметом. За неё я получил «Превосходно» на экзамене пятого курса. Ещё «Превосходно» у меня было по зельям и по уходу за магическими существами, – отец съел ещё кусочек и продолжил, – астрономию, историю и прорицание сдал на «Выше Ожидаемого», а вот остальные дисциплины, – он глубоко вздохнул, – ну, я даже по полётам с трудом наскрёб на «Удовлетворительно». – Вот оно что, – пока пережёвывала еду, сопоставляла некоторые ранее известные факты. Вот только кое-что никак не складывалось, – то есть ты не очень сильный волшебник? – Есть такое, – отец немного грустно улыбнулся. – А как отличить сильного от слабого? – раз нет магического ядра, должно быть что-то иное. – Просто кому-то магия даётся легче, чем остальным. Они быстрее осваивают чары и заклинания, быстрее переходят на невербальную форму. Если такие люди продолжат развивать свой талант и после выпуска из школы, то однажды смогут использовать и беспалочковую магию, – значить, всё дело в элементарной склонности и трудолюбии. Как, в принципе, во всех остальных известных мне дисциплинах: кто-то имеет идеальный голос и вокальные данные с малых лет, а кто-то ставит их долгие годы, но приходит переходный возраст, ломая и связки, и желание начинать заново ставить голос. – Тогда, – вот теперь спрошу про ту самую несостыковку в моих мысленных рассуждениях, – как ты смог аппарировать из дома в Лондон, если не считаешься сильным магом? – Оскар аж вилку до рта не донёс. – Когда? – В день моего рождения, ты же за покупками на Косую аллею ап… – а почему я решила, что он именно там всё покупал? Но свою мысль мне заканчивать не пришлось, меня и так поняли. – Да, я покупал всё именно там, но не аппарировал, а, – отец пошарился в кармане с палочкой и вытащил какой-то побитый, я бы даже сказала пожёванный жизнью жетон, как у американских военнослужащих, – переместился порталом. Вот сижу, вздыхаю. Такие переносные порталы – или порт-ключи – я относила к категории фанонных дополнений мира, как и беспалочковую магию. «Как-то вся моя уверенность в правильном разделении знаний на канонные и фанонные только что улетучилась». – И как это работает? – жуём и слушаем, что ещё остаётся? – Нужно просто навести палочку и произнести заклинание Портус. Вообще, с помощью этого заклинания не только активируют уже готовые порталы, но и создают новые. – Так ты и порт-ключи создавать умеешь? – Порт-ключи? – отец несколько секунд осмыслял значение этого словосочетания, – необычное название, но весьма точное. Но нет, создание порталов запрещено законом. Этот я заказал в Министерстве. Он связан с моим цветочным. Есть ещё один, – убрав этот несчастный кусочек металлолома в карман, отец вытащил ещё более убитую на вид большую скрепку, – этот связан с домом. Поскольку мы живём в Швейцарии, то, если что-нибудь случится с каминной сетью, всегда можно воспользоваться, как ты сказала, порт-ключом. «И почему эти порталы сделаны как будто из мусора с ближайшей свалки?». Себе выпрашивать такие нет ни желания, ни смысла. Палочки нет, активировать портал не смогу. – И часто такими пользуются? – Нет, – Оскар убрал скрепку обратно в карман. – А почему? – вот сейчас точно будет какой-нибудь банальный ответ, по типу «дорого». – Иметь такие порталы – очень дорогое удовольствие, – ну конечно, – и ещё при составлении запроса следует доказать необходимость их получения. В моём случае сыграло на руку то, что к моменту заполнения документов я имел дом на континенте – этот дом – но продолжал являться гражданином Магический Англии. – И сколько стоит это «дорогое удовольствие»? – в которой раз убеждаюсь, что отец если не богат, то весьма состоятелен. – Ну, цена за каждый из них примерно как за наш дом, – я так и замерла с вилкой у рта. «Сколько? Эти куски железа, которыми стоит поцарапаться, как моментально получишь заражение крови, стоят как Поляна?». Расценки на местное жильё я не знаю, но… «Может пойти порталы клепать?». Донесла до рта вилку, посидела, пожевала, подумала и решила. «Ну нафиг! В Министерство работать не пойду». Вот сколько лично я буду получать с этих порталов? Думаю, явно меньше, чем стоимость Поляны. И наверняка нужно будет делать ещё порталы общего пользования, как тот ботинок из четвёртой части, который переносил на Чемпионат мира по квиддичу. Остаток ужина ели молча. Не смотря на всю отстранённость и неуверенность Оскара, стоит задать ему какой-нибудь не слишком личный вопрос, как тот начинает отвечать сначала кратко и местами торопливо, но довольно быстро включается в разговор и сам продолжает давать развёрнутые ответы. Уже допивая чай, решила уточнить: – Так значит, аппарировать из дома в Лондон не получится? – Да, слишком большое расстояние, – отец тоже допил свой напиток, но руку с кружки не убрал, – из Хогсмида на Косой переулок ещё возможно, хоть расстояние и приличное, но с континента так не аппарировать, – Оскар замолчал, и я было подумала, что разговор закончен, но тут он тихо и немного смущённо добавил, – я на самом деле аппарировать не умею. Так и не научился после того, как оставил учёбу. С каждым днём узнаю о нём всё больше и больше. Может быть, когда-нибудь и о своём появлении на свет узнаю, но пока не хочется поднимать эту тему. Последнее время наши отношения немного, совсем капельку, улучшились, по большей части из-за того, что я перестала давить отцу на совесть, и ухудшать наше совместное проживание в мои планы точно не входит. Уже поздно вечером перед сном я решила уточнить один момент и выловила отца в коридоре на втором этаже. – Пап, – тот, стоя на пороге своей комнаты, повернулся в мою сторону, – так случай с тем рисунком – магический выброс или я мега-супер-класс какой крутой маг? – из-за такой постановки вопроса Отец даже по-доброму усмехнулся. – Тебя точно никто не злил и не расстраивал? – киваю, – ну, полагаю, это всё же магический выброс, хоть и очень странный. – Это настолько необычно, что он случился из-за сильного желания, а не отрицательных эмоций? – Тут дело не только в этом. Понимаешь, на сколько мне известно, детские выбросы, как правило, имеют либо разрушительный эффект, либо очень малое время действия. Конечно, бывают ещё случаи со спонтанной аппарацией, но это редкость. Лично у меня такого не случалось, но вот у знакомых были казусы с возгоранием из-за выброса, но пламя распространялось дальше только естественным путём, никакой магии. Твой же рисунок, – отец старался подобрать слова, – понимаешь, он уже должен был перестать двигаться. Даже не так, он должен был перестать двигаться буквально через несколько минут, если не секунд, после стихийного выброса. Так вот, что его так насторожило. Это и меня теперь слегка начало беспокоить, но… – Я надеюсь, ты не думаешь, что мне на самом деле далась беспалочковая магия? – но ответа не последовало, – ой, да ладно! Иди сюда, – разворачиваюсь, захожу к себе в комнату и начинаю шарить среди старых рисунков в тумбочке. Слышу шаги отца за спиной, но не оборачиваюсь, а подбираю подходящую работу. – Вот смотри, – положила на кровать рисунок кошки, – обычная картинка, палочки у меня нет. Сейчас я повторю всё то, что делала с той девочкой, – Оскар встал рядом со мной и действительно начал внимательно следить за моими действиями. Протягиваю руку, указываю пальцем на кошку и, желая её «воскресить», произношу, – Ет Резуррекшон: Плачь, – отец напрягся и перевёл взгляд на картину. Секунда, вторая, третья… И ничего. В таком ожидании мы простояли полминуты, но картина так и не ожила. На самом деле, я уже пыталась провести этот трюк после случая с нарисованной девочкой, даже заклинания другие называла (хорошо, что никто не слышал, как я кричала «Авада Кедавра»), но эффект был точно такой же, как и сейчас. – Видишь? Ничего не изменилось. Это просто стихийный магический выброс, – ещё раз проверила кота на «живучесть», но увы, – необычный, конечно, но всё же магический выброс. Вот теперь отец выглядел убеждённым. Он согласился с моими доводами, пожелал спокойной ночи и… «А картинку с котом зачем забрал? Она не оживёт, клянусь!».

***

И снова утро, и снова птички поют, и снова на работу они меня зовут. «Ещё не выросла, а уже задолбалась работать». Вот уже как полмесяца я официально (неофициально) работаю с Оскаром в его магазине. Работа не пыльная, но довольно скучная. Большую часть времени я провожу в торговом зале, но с покупателями почти не взаимодействую. После обеда предпочитаю не возвращаться в магазин, а остаюсь дома. Чаще всего рисую – и удивляюсь, почему мне это ещё не надоело – и заполняю хроники мира. Правда, последнее время стараюсь не тратиться на фанонные знания, а записываю только канонные и те, что находятся под сомнением, к какой категории их отнести. Сегодняшняя смена для отца вышла какой-то нервной. Сначала в магазин заглянула весьма милая и привлекательная блондинка – я бы ей больше 18-19 лет не дала – и, не обращая внимания на окружающих (то есть меня, хотя, скорее всего, такого маленького ребёнка просто не заметили), начала откровенно клеиться к Оскару. Того аж перекосило. Он явно не к ней наведывался в мой день рождения. Отец её достаточно быстро и, что удивительно, не грубо спровадил, умудрившись продать какой-то дорогой букет. Вот это я понимаю – предприниматель. Затем, ближе к обеду, отец, как ошпаренный, вылетел из магазина и стал прогонять какого-то почтенного джентльмена чуть за сорок, кажется. Почему почтенный? Так он был одет как тот самый представитель фанонной аристократии: дорого выглядящий плащ со всякими сверкающими застёжками и трость, налакированная так, что сияла не меньше упомянутых застёжек. Лицо его так толком и не разглядела, большую часть времени тот стоял спиной к дверям магазина, но вот впечатление он о себе оставил яркое. Не каждый день отец так из-за кого-то срывается. И добивающим событием для Оскара стало возвращение той блондинки уже в последние минуты моей рабочей смены. И если отец не заметил, то я, разглядывающая её предыдущий наряд, сразу же обратила внимание на то, что та переоделась в более лёгкое и открытое платье. Ничего вызывающего, но момент интересный. Блондиночка, как и в прошлый раз, начала всячески склонять отца к совместному времяпрепровождению, опять меня не замечая. Но, справедливости ради скажу, Оскара она явно не в постель пыталась затащить, а скорее на свидание, да и манера речи была немного… подростковой. «Она же не школьница?». Наблюдая, как часы отсчитывают пятнадцатую минуту окончания моего рабочего дня, а я всё ещё не дома, мои нервы не выдержали. После очередного комплимента Оскару, в разговор вклинилась и я. – Вы абсолютно правы в своих умозаключениях, – та аж от неожиданности подпрыгнула и резко развернулась. Отец же посмотрел на меня с немой мольбой о помощи, – на самом деле у отца и правда золотые руки. Далеко не все цветы в этом магазине хорошо переносят воздействие магии, и для них требуются специальные зелья и особый уход. К примеру, букет, что вы купили утром, собран исключительно из редких магических сортов пионов и бархатцев, которые некоторые ошибочно называют календулой, но всё же это разные растения. На будущее, русская часть населения календулу ещё называет «ноготки». Так вот, данные магические сорта были выведены в 1810-х годах женой одного очень уважаемого в те времена человека, который души не чаял в своей суженной и всячески ту баловал. Как итог, растения переняли от девушки столь же капризный характер. Поэтому, для них подойдут далеко не все сохраняющие свойства цветов зелья, а про заклинания можно сразу же забыть. Для начала… – Погоди-погоди! – блондиночка аж приложила руку к виску, – это интересно и… интересно, но ты кто? – меня осмотрели с головы до ног, – ты пришла что-то купить, малышка? – Нет, я здесь помогаю своему отцу, – и многозначительно перевожу взгляд на Оскара. – А, так ты папе помогаешь, малышка, – девушка начала внимательно оглядывать магазин, – и где он? – кажется, намёк не понят. – У тебя за спиной, – вот уж прямолинейнее некуда. Блондиночка оглянулась, взглянула на Оскара и… начала искать за его спиной. «Ты серьёзно?». – Малышка, – она присела передо мной на корточки, – тут нет твоего папы. Может, он вышел на улицу? Тебе помочь его найти? Я перевожу взгляд на отца, он смотрит в ответ. Полагаю, выражения лиц у нас сейчас одинаковые. Что ж, придётся объяснить максимально понятно. – Мой папа здесь, – обхожу эту «блондинку в законе» и хватаю Оскара за руку, – вот мой папа. Но даже после этой фразы девушка в непонимании оглядывала нас ещё пару десятков секунд. Только я собралась открыть рот, как та резко встала с корточек, с её лица пропала улыбка, а глаза расширились от шока. – У тебя есть дочь?! – она практически закричала, но ответить ей никто не успел, – как же так?! – и чуть ли не плача, убежала из магазина. Мы с Оскаром смотрели ей вслед ещё где-то с минуту, и только потом переглянулись. – Дурдом, – сказала я. – Согласен, – ответил отец. И рассмеялись. Не громко и заливисто, как это бывает в фильмах, а скорее немного похихикали. – Про цветы ты, конечно, загнула, – уж не слышится ли мне в голосе Оскара восхищение? – даже я не знаю, кто вывел эти сорта цветов и как другие народы называют календулу. Ты-то где про это узнала? – Про календулу – не помню, кажется, где-то прочитала, а про выведение магических сортов – на ходу придумывала. Ну что скажешь? Правдоподобно вышло? – отец посмотрел на меня каким-то неизвестным мне взглядом, а потом по-доброму улыбнулся. – Пожалуй, можно спокойно переписывать на тебя магазин прямо сейчас, а не оставлять в наследство, вон как бойко дела торговые ведёшь, – и, усмехнувшись, направился в рабочее помещение. А я стою и перевариваю сказанное. «Оставлять в наследство». Вот вроде обычная фраза, которую может сказать любой отец своему ребёнку, вот только… это как-то… «Даже слов подобрать не могу!». Одной этой фразой Оскар обозначил, что точно не планирует разрывать отношения с дочерью, то есть со мной, после моего совершеннолетия. Мама в прошлой жизни поступила именно так. Хотя, вполне возможно, он сказал это неосознанно, но всё же… – Не забивай голову! – верно, кто же его знает, всегда может появиться та мадама, что отвлекла на себя отца на 19 дней, и всё состояние будет переписано на неё. Так что, сколачиваем собственный капитал. Я дошла до камина в рабочей зоне и стала ждать отца. Из-за блондиночки тот явно не успел закончить что-то важное, поэтому приходится пока протаптывать дорожку между сталлажами с цветами. Среди сегодняшнего поступления мне очень приглянулись большие магические одуванчики, что прямо сейчас стоят в вазе на столике. Они оказались очень забавными: чтобы сдуть семена уже зацветшего цветка, нужно приложить просто колоссальные усилия – легче вентилятор включить. Но даже после этого игра не заканчивается. Семена продолжают парить вокруг головки, как в магнитном поле, и «отмагнитить» или оттянуть их так же трудно, как сдуть. Забавное растение. Их уже раньше завозили в магазин. Я тогда намертво вцепилась в один такой уже зацветший «маленький цветочек» и отказалась отпускать. Ещё бы, пушистый одуванчик размером с мою голову. Отцу пришлось пожертвовать мне этот несчастный экземпляр магической селекции. Потом до ужина просидела на поляне за домом, пытаясь выдернуть все семена. Мышцы рук после этого знатно болели. В общем, вела я себя в тот день как ребёнок. «Ну, формально я и есть ребёнок». Правда, есть один нюанс у таких цветочков. Из-за своего размера с воздушный шарик, одуванчики выделяют очень большое количество сока, который, как помнят многие дети России, окрашивает руки. К тому же магические сорта изначально имеют чёрные выделения. Они мало того, что красят всё, к чему прикасаются, так и оставляют трудновыводимыми даже магией пятна. Чаще всего одежда, запачканная соком таких одуванчиков, становится непригодна для дальнейшей носки. Для решения этой проблемы, одуваны, как я их прозвала за нереальные размеры, нужно ставить в специальный раствор до цветения, то есть пока они жёлтые. И прямо сейчас эти цветочки стоят именно в такой зельеварческой консистенции. Меня привлёк узор на вазе – три полосы, как царапины от когтей. Вот только из-за их нежно-розового цвета на бежевом фоне, это больше похоже на шрамы от когтей или от какого-нибудь заклинания. И я даже знаю, от какого. – Как же там оно правильно звучало, – прикасаюсь к отметинам рукой – текстура гладкая, – как же, как же? Хм… О, вспомнила! Сектумсемпра! И вдруг раздался треск керамики, на столик, пол и мою обувь вылилась вода, а ваза разъехалась сразу в трёх направлениях, как будто… –… как будто её разрезали, – стою, не двигаюсь, – прямо как, – Драко в шестом фильме. Сектумсемпрой. И тут мне резко захотелось оглянуться, что я и сделала. В проходе стоял отец. И судя по тому, что тот всё ещё не ринулся приводить окружающее пространство в порядок, а продолжал смотреть на мою вытянутую руку, он всё видел. А я… я перевожу взгляд на свои пальцы и пытаюсь понять, что за *цензура* сейчас случилась. И, кажется, понимаю. «Так вот ты какая, силушка Мэри Сьюшная!».