Этиловый спирт - лучший обезбол

— Под «не находить себе неприятностей на пятую точку» что именно ты не понял?  — Я не услышал слово «не»..  Или о том, как лунный свет особенно красиво струился из открытого окна, чуть продуваемого ветром, а двое парней, сидя на кровати у окна, особенно красноречиво крыли друг друга фраза за фразой. В полной темноте единственным источником света служила настольная лампа в другом конце комнаты. Она тускло освещала помещение и её теплый свет особенно красиво падал на лица.  Белые бинты лежали рядом на тумбе, вместе с ними ножницы и перекись. Набор выглядел ужасно, особенно когда его применяли на тебе. Но свободная рука гладила по волосам, успокаивающе расчесывала пряди вьющихся волос и разглаживала непослушные локоны. Всё проще когда есть кому успокоить, верно?  — А теперь заново. — В командном тоне, без всякой эмоции в голосе, огласил в тишине комнаты Дилан. Правда, признаться, шепотом. Поэтому фраза звучала скорее смешно, чем грозно, как предполагал парень. Он смочил очередную ватку в перекиси, угрожающе приближая к лицу соседа.  — Ну я шел, упал, и вот.. как-то.. — Уворачиваясь от ватки и пытаясь избежать нежелательного контакта с ужасающе строгим взглядом карих глаз, Ло схватился за запястье Дилана, перехватывая его возможность двигать кистью. — Может не надо?  — Ты хочешь получить заражение, я так понимаю? Хорошо, пойдем в травмпункт, там тебе не только обработают, но и зашьют. — Смахивая руку соседа и демонстративно убирая предметы с тумбы, кареглазый, сложив руки на груди, кажется, пропиливал во лбу товарища дыру. — Ну-ну, я жду.  Слегка грязный, где-то потрепанный, порядком уставший и настрадавшийся, голубоглазый сидел на краю кровати, потирая сонные глаза. Меньше всего ему сейчас хотелось куда-то идти, а особенно терпеть разбирательств с вахтершей внизу и зашивание полученной раны. Зашивать, впрочем, ничего и не нужно было, просто не припугнув, заставить что-либо делать его было невозможно.  — А точно нужно.? Давай утром, тогда.. и.. — Мямлил Ло, попутно зевая, пытаясь подавлять ужасно сонное состояние и игнорировать пульсирующую боль в висках. Но, у Дилана, кажется, были другие планы. Он стоял неподвижно, прищурив глаза, и все так же не отрываясь пропиливал в нём дыру. — Пошли. Ладно, пошли. — На шатающихся ногах, голубоглазый полетел вниз на деревянный пол, и очень театрально шикнув, разбил нос. Отвернувшийся на долю секунды, Дилан смог лишь глубоко вздохнуть, поднимая с пола обессилевшего соседа. Ужасно сонного, грязного, и побитого.  — Я когда-нибудь съеду отсюда, мам, я обещаю, боже. — Мямлил себе под нос кареглазый, отряхивая неуклюжего Ло и ведя того под локоть на выход. Преодолев несколько пролетов и успешно пройдя незамеченными мимо спящей вахтерши, парни оказались на улице.  Свежий ветер обдувал лицо, лунный свет освещал тропинку, а входная дверь позади противно поскрипывала. До травмпункта, впрочем, не так далеко, но этот полу-спящий-полу-мертвый придурок размазал их двух минутный путь до всех пятнадцати. Снова глубоко вздохнув, Дилан послал все это далеко и надолго, делая первый шаг. Немного помедлив, Ло тоже последовал за ним, грузно вздыхая куда-то в плечо парня.  ***  — И какого черта тут никого нет. — Наконец добираясь до здания травмпункта и стучась в белую дверь снаружи, Дилан обнаружил, что никого там уже давно не было. Отсутствие света внутри говорило о многом, знаете ли. Но дверь была открыта, видимо для таких же отчаянных придурков посреди ночи как они. А может просто забыли закрыть, кто знает эту вечно где-то пропадающую женщину-медика. — Надеюсь тут есть что-то, что хотя бы немного тебе поможет. Представляю как дерьмово ты себя чувствуешь, чувак.. — Проводя сочувствующим взглядом вздыхающего соседа, кареглазый зашел внутрь, не без приключений быстро подхватывая падающего Ло, не заметившего порожка. — Не падать. Ты мне живой нужен. Потом, думаешь, на кого твою смерть кинут.  Включая свет внутри и оглядывая скудное, светлое помещение, Дилан почти отчаялся найти здесь хоть что-то полезное. Были бинты, та же самая перекись, таблетки от головы, но обезбола нигде.  — Не хочу тебя расстраивать, но тут из лекарств только уголь, ха. — Беря в руки почти законченную упаковку активированного угла, тот покрутил ее в руках, не сочтя ее полезной в полной мере. Распластавшийся на мягком стуле у стола, Ло почти лежал на столе, поместив руки по обе стороны от головы. У Дилана был вопрос как он нормально дышит в таком положении, но он не стал спрашивать. Снова глубоко вздыхая и пытаясь что-то придумать, мысли лезли только негативные. Присаживаясь рядом с товарищем по несчастью, кареглазый поднял голову вверх, пытаясь разглядеть решения всех проблем в белом потолке. Нащупав рукой под столом какую-то стеклянную бутылку, он достал её, вглядываясь в полумраке в этикетку. — «Этиловый спирт»..  бро, я нашел нам обезбол.  — А тебе зачем обезболивающее? — Подавал голос Ло, поднимая голову со стола и вновь потирая красные глаза.  — Душевные травмы глушить.  ***  Почему-то при лунном свете, струящемся из открытого окна, эти голубые глаза напротив выглядели особенно ясными и привлекательными. Такие два больших сапфира, ясных как небо и недоступных как луна и солнце. Они подсвечивались в темноте. Или это просто градус давал в голову? Неважно. Сейчас, сидя напротив этого парня, в голове крутились особенно странные мысли. Они уходили куда-то ниже, опускались глубоко и слишком давили на виски.  Расплывчатая улыбка растянулась на бледном лице. Еще час назад на нём была смесь боли и крови. Сейчас оно сияло в лунном свете и отражало в себе все краски мира, мутно размывая грань между сегодня и завтра. Яркие губы дополняли голубые глаза выше, влажные то ли от крови, то ли от спирта, они как-то припухло выделялись и растягивались в улыбке.  Тянущиеся руки не могло остановить ничто, только, вероятно, ещё где-то трезвый ум кричал не делать, но дрожащие пальцы сами по себе тянулись вперед. Касались бледных щек, проводили по губам, опускались на шею и  вовсе наконец остановились на щеках. Как-то особенно нежно ощущалась чужая кожа под кончиками пальцев, бархатная и местами испачканная разводами крови. Губы сами сомкнулись на чужих, таких сухих и обветренных. Со вкусом крови и слюны, влажно и мокро, прикусывая нижнюю губу напоследок, они разомкнулись. И снова эти небесные глаза. Кажется, они доведут его до греха. — Я точно когда-то съеду отсюда, мам. Но не сейчас, не сегодня.. — Шепотом, куда-то почти в губы промямлил Дилан, снова заключая шею в объятия, чувствуя, как чужие руки зарылись в волосы, расчесывая пряди волос.