Моя звезда

— Невероятно красивый, — дыхание спирается у горла, и он не смеет даже моргнуть: казалось, словно мираж перед его глазами развеется, стоит только это сделать. Он не мог отвести взгляд. Этот человек был так красив, что было бы грехом — отводить от него взгляд. Кажется, его сердце было поражено. Насквозь. Ни одно слово не могло с точностью передать то, что он видел глазами: ни блеска серебристых волос, ни тонкий изгиб губ, ни неловкий взгляд, что подобен костру среди безграничного льда и снега. Келус был невероятно красив, его внешность напоминала звезды и солнце в одном лице. Его глаза были ярче и искристее самых ярких звезд, и в них кажется отражалось бесконечное пространство вселенной. Аргенти считал, что он был сотворен из самых красивых элементов природы. Его красота была непостижима и завораживала до помутнения рассудка. Келус казался неземным. Келус казался солнцем. Келус казался… галлюцинацией. Аргенти пропал. Без вести. Сердце билось о грудную клетку, и казалось, что он мог умереть, сделай он глубокий вдох. Перед глазами словно картина, нарисованная утренней зелёной зарёй голубыми и жёлтыми красками, припорошенные персиковыми тонами. Словно художник, который влюблён в свой рисунок, испытывал смесь гордости, восторга и нежности. Каждая черта, каждый штрих был создан с такой любовью, что он чувствовал, будто его душа ожила в рисунке. Словно он выражал своё кричащее вдохновение в мазках кистью, разрисовывал горизонт золотистой звёздной пылью, скрашивая тёмное ночное небо. Аргенти едва дышит, готовый склониться к земле. Эта встреча стала для него всем. Это был момент, когда время остановилось, и все вокруг исчезло, оставив только их, наедине друг с другом. Это было чувство, которое настаивало просто закрыть глаза и наслаждаться моментом. Келус ощущался как пламя. У него тёплые руки, а в глазах осколки сияющих звёзд: их свет был нежным и теплым. Аргенти за весь свой путь видел множество прекрасных вещей, но ничто не было сравнимо с красотой человека. Ничто не было сравнимо с Келусом. У Келуса яркий нрав, и Аргенти не хватало эпитетов, чтобы описать ощущение его присутствия: кожи будто касались тепло солнца и свет луны, и он пропадает в этом, сгорая и растворяясь, не прикрывая веки. Он чувствовал, что не имел на это права. Он был готов сгореть в этом заживо, если это дарует ему хотя бы ещё один миг чужого внимания. Келус прекрасен. Аргенти такого никогда не видел, и ему сложно осознавать, насколько же тот был реален и близок. Он мог сравнить это со встречей с богиней, но. Всё отличалось. Сердце Аргенти билось столь сильно, что он чувствовал, будто оно готово выскочить из груди прямо в ладони Келуса. Он понял, что влюбился в это прекрасное существо, и это чувство охватило его с невиданной силой, затапливая подобно морским волнам, погружая всё глубже в пучину. Его поглощает чувство, словно в кромешной темноте наконец виднеется лучик света, что наполняет сердце отчаянной надеждой и трепетом. Лучик света словно прикасается к сердцу, оживляя его угасающие надежды. Трепетное ощущение сопровождается беспокойством, что этот свет может погаснуть в любой момент. Это чувство требует осторожности и заботы, чтобы сохранить его. Аргенти стоял перед Келусом, и его сердце билось сильнее, грозясь прорваться таки сквозь рёбра к этому человеку, а колени готовы были поддаться перед ним. Он смотрел на Келуса с восхищением и преданностью, словно видел в нём саму богиню, но он никогда бы не стал считать их одним и тем же существом. Аргенти понял, что готов пойти на любые жертвы, лишь бы быть рядом с этим прекрасным существом. Это было так очевидно, наравне с его верой в Идриллу. Он чувствовал, что его место у ног Келуса. Он чувствовал, что весь мир должен быть у ног Келуса, и кто, как не он, способен его преподнести? Аргенти впервые за долгое время испытывал окрылённое чувство влюблённости, подобно приходу весны после долгой зимы. Это ощущение полёта и лёгкости… Келус был как звезда, вечно сверкающая на небесах, вечно привлекательная и далёкая. Вечное украшение тёмного бархата ночного полотна. Аргенти готов даже погибнуть, лишь бы этот свет касался его. — Просто до безумия прекрасный, — говорит он, не сводя сверкающего взгляда с Келуса. Келус неловко улыбается.