В целом нечто странное (или Уэнсдей-мультиверс)

Уэнсдей Аддамс смотрела на стоящий перед ней предмет с тем же расчётливым трепетом, с каким человек смотрел бы на свернувшуюся калачиком гремучую змею. — Знаешь, я всё ещё нахожу комичным тот факт, что после стольких лет ты всё ещё не хочешь звонить домой, — сказала Энид. — Это хрустальный шар, Энид, а не телефон, и звонить по нему нельзя. — Семантика. Магия или нет, это всё равно как видеозвонок, — ответила волчица. — А теперь вперёд! — Почему ты боишься говорить с отцом и матерью? — спросила Ву. Остальные «Уэнсдей» стояли за ними в комнате и внимательно наблюдали. — У Уэнсдей проблемы с мамой, — сказала Энид с озорной ухмылкой. — У меня нет проблем с мамой, — прорычала Уэнсдей, прежде чем снова обратить своё внимание на Ву. — Но пару лет назад мои подростковые импульсы привели меня к бунту, вызванному ошибочным мнением, что мои родители пытаются сделать из меня копию себя, особенно моя мать. Ву просто смотрела на Уэнсдей со сложенными на груди руками, приподняв бровь. — Пфф… подростки. — Разве ты тоже не подросток, Ву? — спросила Энид. — Очевидно, более зрелый в психоэмоциональном плане. — Ключевое слово здесь — «психо», — добавила Уэнсдей. — Конечно. — Ладно, ладно, хватит, — вмешалась Энид, распознав сигналы о необходимости прекратить словесную перепалку, прежде чем она перерастёт в эскалацию. — Активируй уже шар, Уэнс. Хрустальный шар начал светиться голубым оттенком. Постепенно в его центре стало появляться изображение, и вскоре сквозь кристалл стали видны две фигуры, как будто они находились по ту сторону слегка изогнутого окна. Гомес и Мортиша Аддамс абсолютно не изменились за последние два года: тот же живой дух в нём, то же нежное достоинство в ней. Всё завертелось в вихре страсти, любви и обильных вкраплений макабрического безумия. Супруги с улыбкой смотрели на свою дочь, не без некоторого удивления наблюдая, как её лицо материализуется в хрустальном шаре, хранящемся у них в особняке Аддамсов. — Моя маленькая гадюка! — восторженно приветствовал Гомес. — Уэнсдей, дорогая, я рада тебя видеть, — сказала Мортиша. — Но, признаться, я удивлена, ты обычно звонишь нам только по воскресеньям, что-то случилось? — Ты, как всегда, наблюдательна, мама, — ответила Уэнсдей. — Не стоит и говорить, что ситуация под контролем. Я звоню вам, потому что мне нужны услуги… — О, ради всего святого…! — воскликнула Энид, держась поближе к Уэнсдей и глядя прямо в хрустальный шар. С другой стороны Мортиша и Гомес увидели, как оборотень появился рядом с её дочерью. — Хотя бы объясни им, что случилось, Уэнс! Здравствуйте, мистер Аддамс, миссис Аддамс! — Энид, lobita, мы же говорили тебе, называть нас Гомес и Мортиша, — ответил Гомес. — Ты — член семьи, дитя, — добавила Мортиша с тёплой улыбкой на бледном лице. — Нет нужды в формальностях. — А-а-а, я знаю, знаю… это просто привычка, — сказала Энид, слегка покраснев. — Понимаете, последние несколько дней здесь были… Боже, я даже не знаю, как это объяснить… — Может быть, нам лучше показать им, — сказал голос, который патриарх и матриарх Аддамс не узнали, но который показался им ужасно знакомым. В хрустальном шаре рядом с Энид и Уэнсдей материализовалась третья фигура. Лицо было другим. Возраст был другой. Голос был другим. Но бледность, косички, одежда, ощущение… Мортиша всегда отличалась удивительным самообладанием, но даже она не смогла скрыть крайнего удивления на лице, когда увидела ещё одну версию своей дочери и сразу же узнала её. Гомес проделал аналогичный мысленный процесс, хотя ему не составило труда изобразить открытый от изумления рот. Пепел его сигары безвольно упал на землю… — Уэнсдей? — спросила Мортиша. — Во плоти, — сказала Ву. — Но это ещё не все. Уэнсдей поднесла руки к хрустальному шару и нежно провела пальцами по его изгибу. С точки зрения шара, находящегося в особняке Аддамсов, изображение словно расширилось, показав комнату и других присутствующих. Перед Гомесом и Мортишей внезапно возникло изображение четырёх двойников их дочери разного возраста, черт лица и одежды. Но все они безошибочно были Уэнсдей. — Похоже, ты пережила несколько интересных дней, дочка, — сказала Мортиша. Она внимательно наблюдала за каждой девочкой. Первой представилась та, которая, как ей показалось, имела наиболее схожую ауру с её маленькой вороной. Другая, одетая в голубое, приветствовала её неистово махая рукой и с акульей ухмылкой, напомнившей Мортише молодые годы Фестера. Следущая, в розовом (какой любопытный контраст!), махала рукой с такой энергией, что Мортиша сразу вспомнила о своей родной сестре Офелии. Четвёртая была одета в белый халат учёного и имела бледность, заставившую Мортицию восхититься тем, как трупно она выглядит. И наконец, в центре стояла маленькая девочка лет шести, вызывавшая учащённое сердцебиение в чёрном сердце матриарха Аддамс, ведь она была так похожа на её собственную Уэнсдей в этом возрасте, до того, как она… — О, Тиш! — воскликнул Гомес, придя в восторг. — Посмотри на них, наша собственная змеиная яма! — Я вижу их, mon chère, — восхищённо сказала Мортиша. — Тиш! Это по-французски! — воскликнул Гомес, беря жену за руку и… — Не сейчас! — воскликнула Уэнсдей. Пара остановилась на месте и слегка расступилась, продолжая улыбаться своей дочери, хотя от Гомес исходила некая аура извинения. На лице Ву появилась тень улыбки. — Удивительно видеть, как некоторые вещи не меняются. — Конечно! — сказала Нидлер, — Так же как и у нас, различия и сходства являются прекрасным объектом для изучения! — Я рада видеть знакомые лица, даже если они не совсем те же самые! — сказала Фрайдей. — А Пагсли здесь? — Боюсь, что нет, дорогая, — ответила Мортиша. — Он уехал на рыбалку на озеро с новой партией C-4. — О-о-о, C-4, — сказала Пап. — Ты разрешаешь мне использовать только динамит. Ну, то есть не ты… — Мы понимаем, pequeñita, — сказал Гомес, с нежностью глядя на младшую Уэнсдей. — Уверен, когда ты немного подрастешь, твои родители без проблем разрешат тебе играть с более разнообразной взрывчаткой. — Каким бы интересным ни оказалось это странное воссоединение семьи, — прервала его Уэнсдей, — мне жаль, что приходится напоминать вам, зачем был сделан этот звонок. — О, во что бы то ни стало, дорогая Уэнсдей, — сказала Мортиша. — Расскажи нам, что случилось. — Всё до мельчайших подробностей! — добавил Гомес. И, конечно, не обошлось без жутких подробностей. Уэнсдей рассказала всю историю быстро, но ничего не упуская, с периодическими вмешательствами Энид или одного из её вариантов. Прибытие Ву, последовательные появления других Уэнсдей, прозвища, книга, украденная из библиотеки Беладонн, неудачный план Айседоры Ласлоу, ночная битва… и как в конце концов им понадобилась помощь бабушки, чтобы найти способ вернуть девочек в их соответствующие родные измерения. — Я сообщу mamá прямо сейчас, — сказал Гомес. — С таким вызовом, который вы ей бросаете, я уверен, что она встретит вас там через несколько часов. — Благодарю вас, отец и мать, — сказала Уэнсдей. — Большое спасибо! — добавила Энид. — Пожалуйста, сообщите нам, как только ситуация разрешится, мы хотели бы знать больше подробностей, — сказала Мортиша, бросив последний взгляд на двойников Уэнсдей. — Для меня было неожиданным удовольствием познакомиться с вами, мои девочки. Уверена, что ваши матери будут с нетерпением ждать, чтобы осыпать вас ласками, как только вы воссоединитесь. Пожалуйста, не лишайте их этого, даже если вам этого не хочется. — Не волнуйтесь, аллергия на объятия есть только у Уэнсдей и Ву, — сказала Фрайдей. — И, возможно, у Нидлер. — Я люблю объятия, но только сильные, — сказала безумный учёный. — Такие, которые выбивают из тебя дух и ломают грудную клетку. — То же самое, что она сказала, — добавила Шарк. — Всё будет хорошо, мои маленькие смертельные ловушки, — сказал Гомес. — Я сообщу матери, и вы скоро воссоединитесь со своими семьями. Хрустальный шар мерцал, а лица Гомеса и Мортиши Аддамс растворялись в голубоватой дымке, пока наконец сфера не погрузилась обратно в темноту. Вещь спрыгнул с одной из полок на стол и встал рядом с шаром, жестикулируя. — Ну, всё прошло хорошо, не так ли? — спросил он. — Первый шаг — да, — сказала Уэнсдей. — Теперь нам остаётся только ждать приезда бабушки и смотреть, сможет ли она нам помочь. — Я уверена, что сможет, — сказала Энид. — Я встречала твою бабушку всего пару раз, но она всегда казалась мне очень способной ведьмой. — Мне показалось интересным, что она — мать отца, — сказала Ву. — О? Ещё один случай изменённого родства? — спросила Нидлер. — Если она мать отца, то, полагаю, твоя бабушка — Юдора Аддамс, — сказала Ву, обращаясь к Уэнсдей. — Действительно, — подтвердила Уэнсдей. — Моя тоже, — сказала Нидлер. — И моя, — добавила Пап. — Хм… — сказала Фрайдей. — Моя — Эстер Фрамп, она мамина мама. — Мою бабушку Фрамп зовут Эстер, но она не бабушка, — сказала Пап. — Забавно… Моя бабушка тоже Фрамп, и мама мамы, но её зовут Гризельда, — сказала Ву. — Мультивселенной нужен блокнот, — сказала Энид, увлечённая разговором. Фрайдей повернулась к Шарк, которая до этого момента молчала. — А твоя бабушка, Шарк? Кто она? — По правде говоря, сестра Фрайдей… У меня нет ни малейшего представления, — сказала Аддамс в тёмно-синей одежде. — Отец считал её матерью матери, а мать — матерью отца. В конце концов, это неважно, она Аддамс. И это главное. — Большой блокнот, — пробормотала Энид. Уэнсдей легонько похлопала её по плечу, чтобы подбодрить. Они решили провести остаток дня в тихой беседе, играя в импровизированные игры и просто наслаждаясь обществом друг друга. Они обменивались историями о своей реальности, каждая из которых была более необычной, чем другая. Ву подробно рассказала о том, как невеста, а затем жена её дяди Фестера оказалась психопаткой, серийной убийцей-золотоискательницей, которая отправила их с Пагсли в отвратительный летний лагерь, который они в итоге сожгли дотла. Убийца, пытавшаяся покончить с семьёй, в конце концов была убита младшим братом Ву — Пубертом в результате случайного удара током. Предположительно случайно. Фрайдей рассказала, как её похитили во время визита группы молодых студентов. Примечательным в её рассказе было не само похищение (которое оказалось довольно обыденным), а то, что у группы подростков была говорящая собака и они, судя по всему, путешествовали по стране, разгадывая загадки. Нидлер рассказала им о том, что её версия особняка Аддамсов была старой психиатрической лечебницей (бывшим пациентом которой был Ларч), а также о том, как ей удалось воскресить всех лягушек, которых они должны были препарировать в классе, вызвав всеобщую панику. В настоящее время, перед прыжком в измерение, она пыталась создать сыворотку, которая позволила бы ей вводить гены её домашнего осьминога Сократа в другие живые существа. Анекдоты Пап были более бытовыми. Игры с Пагсли, визиты странных родственников, тренировки по дзюдо с отцом… Но особенно она гордилась тем, как учила Ларча танцевать. Она продемонстрировала несколько своих движений, которые показались всем присутствующим крайне очаровательными, хотя открыто об этом говорили только Энид и Фрайдей. Шарк рассказала им о том, как она была чемпионом ежегодного семейного поединка (который состоял из облачения в доспехи и поражения друг друга копьями, бегающих из одного конца самого длинного коридора особняка в другой на самодельных транспортных средствах). Но самая интересная её история связана с зельем, созданным Пагсли, которое превращало её в разных животных на ограниченное время. Воспоминание о том, как она раздавила своего брата в облике носорога, она всегда будет хранить в своём сердце. И вот, едва прошло полтора часа после звонка по хрустальному шару, как воздух в комнате общежития словно разом зарядился электричеством. Первой это заметила Энид, внезапно встав с вытянутыми когтями. В другом конце комнаты, как раз рядом с входной дверью, в воздухе засияли золотые искры, которые вскоре превратились в парящее светящееся кольцо. Все Уэнсдей встали на ноги, насторожившись. Портал — а именно таковым он, очевидно, и являлся — открывал вид с другой стороны на своеобразный склеп, который Уэнсдей признала частью семейного кладбища. Фигура в тени с другой стороны прошла через портал и одним шагом вошла в комнату. Это была пожилая женщина в тёмной одежде, с длинными седыми волосами, которые были бы прямыми, если бы их расчесали хоть раз. Невысокого роста, покрытая морщинами, но с улыбкой, которая, казалась полной энергию молодости. Один из её глаз был заметно ослеплен, но другой светился острым умом, наблюдая за группой девушек перед ней. Юдора Аддамс, бабушка, упирала руки в бока, когда за ней закрылся золотой портал. — Так, так, так… Какую кучу маленьких монстров я встречаю, — сказала она. — Не собираешься ли ты поздороваться со своей бабушкой?