В целом нечто странное (или Уэнсдей-мультиверс)

Энид Синклер, какой она была два года назад, умерла бы. Она не заметила бы нападения, отвлёкшись на покупки или на разговор или обмен сообщениями. А может, и заметила бы, ведь её волчий нюх всегда был обострён, ещё до первого превращения, но неопытность и страх парализовали бы её, как оленёнка перед фарами мчащегося грузовика. Возможно, если бы фортуна была на её стороне, инстинкты и рефлексы позволили бы ей увернуться от первого нападения, но последующей реакцией было бы бегство. Энид Синклер двухлетней давности не была трусихой, скажем прямо, но она была скорее шестнадцатилетней девочкой, чем кем-либо ещё. Вряд ли найдётся много девушек такого возраста, которые отреагировали бы иначе. Но это была бы Энид Синклер двухлетней давности. До того, как она стала волчицей. До Уэнсдей Аддамс. Нынешняя Энид Синклер, восемнадцатилетняя женщина со шрамами на лице, которые могли бы стать гордостью воина древних времен, была совсем не похожа на себя прежнюю. Да, она по-прежнему была активной, дружелюбной, любила цвета и доставлять радость близким. Ей нравились K-pop, видео с котятами и мягкие игрушки. Блуи был её любимым мультфильмом. Ей нравилось вязать одежду для своих друзей и девушки… …но она также была готова обезглавить своими когтями любого, кто подвергал опасности её близких. Кровь, от которой ещё два года назад она могла упасть в обморок, вряд ли стоила внимания, когда волк внутри неё рычал от ярости. Обещание этого металлического запаха было заманчивым. Сегодняшняя Энид Синклер поднялась с тротуара, на который бросилась, чтобы увернуться от огненного шара, со звериным оскалом, глаза её светились золотом, когти вытянулись, руки покрылись мягким мехом, а ботинки и низ штанов снова лопнули, чтобы освободить место для ног и ступней ликантропа. Она без колебаний перебежала улицу, чтобы выследить преступника, чей силуэт она видела на верхушке здания напротив, убегающего прочь. Где-то на задворках сознания её более рациональное «я» повторяло, что это плохая идея, что она забывает о том, что обещала Уэнсдей не подвергать себя опасности. Но волчица могла думать только о том, что может сделать подобная атака с тем, кто не обладал её рефлексами. Если бы враг напал на неё, разве он не попытался бы сделать то же самое с Уэнсдей? С девочками? Энид вырвала бы внутренности врага прежде, чем он успел бы даже подумать об этом. Хотя двигалась она скорее инстинктивно, чем как-то иначе, Энид боролась с желанием вскочить и начать карабкаться по фасаду здания, пока не доберётся до крыши. Джерико не был городом с очень высокими зданиями, обычно не превышавших двух-трёх этажей, но это было бы ненужной тратой сил, особенно если её догадка, что враг уже спустился, окажется верной. Руководствуясь своим обонянием, уже отлично запомнив запах нападавшего, Энид решила войти в соседний переулок. Там, в другом конце, она снова увидела силуэт своей жертвы, выходящий из тени. Трудно было различить, мужчина это или женщина, одетый, похоже, в свободный плащ с капюшоном, скрывающим черты лица. — Эй! — крикнула Энид, хотя из её частично трансформированного горла это слово прозвучало скорее как рычание. Фигура, казалось, повернулась. В языке его тела читалась тревога. Он поднял левую руку, в которой, казалось, держал… «Это что, грёбаная палочка?!» Именно это успела подумать Энид, прежде чем из предмета, который враг держал в поднятой руке, вырвались три разряда разноцветного света. Три шара света трёх разных цветов пронеслись по воздуху через переулок в направлении Энид. Энид увернулась от первого цветного шара, одним движением отклонившись влево. Шар зелёного света ударил в старый металлический мусорный бак, стоящий у стены переулка. Металл тут же начал плавиться в месте удара, словно разъедаемый мощной кислотой. Вторая сфера была красноватого цвета, и Энид сразу же узнала в ней ту, что была во время первого нападения на главной улице. На этот раз ей пришлось снова отклониться влево. Шар с концентрированной магии и жаром пролетел мимо неё, едва не задев лицо, и ударился в землю позади неё в виде небольшого взрыва пламени и дыма. Третья сфера была светло-голубой, почти белой, и Энид с ужасом поняла, что не сможет полностью уклониться от неё. Оборотень скрестила руки перед собой, и магическая атака врезалась в них. Энид почувствовала себя так, словно её ударило что-то огромное, как автомобиль, и поняла, что от удара отлетает назад, когда по её рукам разлилось неприятное ощущение холода. К счастью, её свитер принял на себя основную тяжесть удара и покрылся хрупким инеем. Густой мех полутрансформированных рук защитил её от более серьёзных повреждений эпидермиса неожиданным ударом ледяного холода. Она с грохотом упала на землю, но, не обращая внимания на боль и холод в руках, волчица, перекатившись назад, снова встала. В другом конце переулка очертания врага исчезли. Энид бежала, пока не достигла выхода из переулка и не оказалась снова на улицах Джерико. Глубокий раздражённый рык вырвался из её горла, когда она с досадой поняла, что след пропал. Запах словно улетучился, как будто её добыча растворилась в воздухе. Она огляделась по сторонам, но не увидела ничего необычного. Лишь несколько прохожих, жителей городка, слегка встревожились, увидев полупревратившегося оборотня, внезапно появившегося из темного переулка. Её вдруг охватило чувство тревоги, когда она осознала, насколько беззащитна. Каждая крыша близлежащих зданий, каждое полуоткрытое окно… все они казались ей потенциальными точками нападения. Рычание в её горле перешло в скулёж, и более рациональная сторона личности Энид Синклер вновь заявила о себе. Она медленно отступила в переулок, не сводя глаз с окружающих крыш и не обращая внимания на взгляды немногочисленных прохожих. Её золотые глаза вернулись к своему естественному голубому цвету. Когти втянулись, а мягкий мех исчез с её тела и лица. Она заметила, что её зубы тоже вернулись к человеческому размеру. Блондинка почувствовала холод на своих голых ногах и снова босых ступнях, и на этот раз из её рта вырвалось нечто очень похожее на человеческое хныканье. — Отлично, Энид. Две пары штанов и две пары кроссовок уничтожены за один день. Она подавила желание хлопнуть себя по лбу и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Дело было не только в отсутствии штанов и обуви. Часть её свитера была покрыта инеем. Энид сняла его с некоторым трудом, так как ткань в районе плеч стала полузамёрзшей и жёсткой и начала трескаться. Починить его теперь было невозможно, поэтому на ней остались только майка и разорванные штаны. Покинуть Джерико и вернуться в Невермор показалось ей лучшей идеей. Она никак не могла закончить покупки, выглядя так, будто только что вышла из драки. И тут она услышала его. За её спиной. Звук щелчков пальцами. Энид тут же повернулась, но к тому времени, как она закончила, перед ней уже материализовалась знакомая фигура. В переулке рядом с ней стояла новая Уэнсдей Аддамс, и Энид не могла не расширить глаза при виде новенькой. «Боже мой, она такая крошечная!» Ребенок перед ней явно был Уэнсдей Аддамс. Волосы, собранные в косички, мрачное чёрное платье и бледный цвет лица. Но ей было не больше пяти-шести лет, она была заметно младше даже Фрайдей. Маленькая девочка на несколько мгновений слегка растерялась, словно удивлённая тем, в каком месте она оказалась. Когда её взгляд остановился на Энид, она слегка нахмурилась. В её выражении лица, конечно, не было восторженности, как у Фрайдей, но и не было маниакальной монотонности Нидлер. В нем не было и следа сдерживаемого гнева Ву или яростного эмоционального контроля Уэнсдей. Если бы Энид пыталась описать выражение лица малышки, она бы использовала такие термины, как сдержанная вежливость. На её лице читалась серьёзность, которая, казалось бы, не свойственна маленькому ребенку, но в глазах не было ни злобы, ни гнева, ни тревоги, только блеск любопытства. Энид подумала, что это очаровательно. И тут ребенок заговорил: — Это похищение? «О боже», — подумала Энид, опускаясь на колени, чтобы поговорить с девочкой лицом к лицу, и пытаясь изобразить на лице ободряющую улыбку, которая не выдавала бы её нервозности. — Нет, нет, это не похищение, — ответила волчица, размышляя, как объяснить ситуацию такой маленькой девочке, в то время как её волчьи инстинкты кричали, чтобы она схватила щенка и убиралась прочь из этого места. — О, — пробормотал ребёнок. Казалось, она была искренне разочарована ответом Энид, словно похищение — это что-то, на что можно было надеяться. — Кто вы? И где мы находимся? — спросила она. — Ну… меня зовут Энид Синклер, а этот город называется Джерико. А вы попали сюда из-за несчастного случая. — Что за несчастный случай? — Э-э… магический. Девочка кивнула, как будто этого скудного объяснения было более чем достаточно. Она протянула руку перед Энид в знак приветствия. — Я — Уэнсдей Аддамс, — сказала она. Энид улыбнулась и взяла девочку за руку в нежном рукопожатии: — Приятно познакомиться Уэнсдей, хотя я уже встречала не одну Уэнсдей Аддамс. Маленькая девочка наклонила голову, любопытствуя: — Как это? — Это очень длинная история, и она связана с твоим присутствием здесь, — сказала Энид. Выражение её лица стало серьёзным, но тон голоса оставался мягким, когда она обратилась к девочке Аддамс: — Послушай, это место небезопасно. Если ты позволишь — я отведу тебя к кому-нибудь, кто сможет ответить на твои вопросы и помочь вернуться домой. Маленькая Уэнсдей смотрела на Энид с серьёзным выражением лица, которое напомнило оборотню взрослую Уэнсдей. Наконец она кивнула. — Хорошо. Энид взяла ребёнка на руки и встала. Девочка инстинктивно обхватила Энид за шею. — А… Тебе не мешает цвет моей одежды? — спросила Энид, когда поняла, что теперь на ней нежно-розовая майка без рукавов до пояса. Маленькая Уэнсдей с минуту смотрела на одежду, а потом отрицательно покачала головой: — Нет. Но в чёрной ты бы смотрелась лучше. Очевидно, она также не возражала против того, чтобы Энид была босой. Энид хихикнула: — Ты не первая, кто мне это говорит. Энид перешла на бег, крепко ухватив драгоценный груз, который она теперь несла в руках. Она пересекла улицы Джерико и направилась к выходу из города, не обращая внимания на тех немногих жителей, которые заметили её присутствие. Вместо того чтобы идти по дороге в Невермор, Энид решила срезать путь через лес. Перед этим она спросила маленькую Уэнсдей, всё ли в порядке. — Мне нравятся жуткие леса! — ответила девочка. Веселье в её голосе контрастировало с серьёзностью лица, хотя Энид могла распознать предвкушение в её чертах. Оборотень улыбнулся: — Нет более жуткого леса, чем этот, малыш! И вот Энид Синклер продолжила свой бег сквозь лес, направляясь прямо к Невермору. Её мысли крутились вокруг нынешней ситуации, нападения в Джерико и того, как наверняка разозлится Уэнсдей, когда узнает, что Энид попыталась выследить злоумышленника в одиночку. Но тут её мысли оборвались, когда она заметила лёгкое прикосновение к своей щеке. Маленькая Уэнсдей обводила пальцами шрамы на лице Энид. — Что случилось? — спросил маленький ребёнок у неё на руках. Энид потребовалось несколько секунд, чтобы ответить. Хотя она научилась принимать свои шрамы и даже гордиться ими, какая-то часть её самой всегда испытывала некоторую боязнь говорить на эту тему. — Я… я получила их в схватке с монстром. Малышка Уэнсдей смотрела на неё широко раскрытыми глазами, и, несмотря на неизменную серьёзность на лице девочки, Энид заметила в её детском взгляде отблеск удивления и восторга. Волчица сама удивилась тому, что почувствовала сильный импульс к тому, чтобы беречь и ценить такой взгляд. — Потрясающе, — сказала девочка, а затем снова обратила внимание на шрамы. — Они крутые. Ты крутая, — заявила она, словно это была абсолютная истина, а на её лице появилась едва заметная улыбка. Энид улыбнулась в ответ: — Спасибо, Пап. «Хм, Пап», — подумала она. — «Похоже, у меня уже есть для неё прозвище».